Игорь Сор
Дикие лебеди
– Нет – смеётся тьма голосом Маркуса, и я как наяву вижу эту мерзкую улыбку, оголившую скол переднего зуба – Для нас ты ещё покричишь, сука.
Когда-то давно она сказала ему нет. И все слышали этот громкий манифест, и все запомнили. А затем, немного позже она села рядом со мной, и мы разговаривали. Обо всём на свете. О том что она вырастет и станет помогать другим, станет врачом, будет лечить людям раны. О том как изменится мир под напором доброты. О том как больше не станет ненужных детей, и пустых домов. О том что все люди в глубине источают неугасимый и тёплый свет, который только и нужно что разглядеть.
Вот только света я уже не видел. Зато слышал. Слышал скрип пружин, влажное хлюпанье, смешки, жадное дыхание. И её молчание. Громче всех звуков вокруг, громче моих мыслей, громче телевизора на первом этаже в коморке спящей матери настоятельницы, громче похабных комментариев озверевшей много суставчатой гидры, её тугое, бесконечное молчание. Молчание, ставшее ей ремеслом.
