Игорь Самойлов
Аукцион на Джиннии
© И. Самойлов, 2023
© Интернациональный Союз писателей, 2023
Дизайн обложки Диана Верещагина
* * *
Игорь Самойлов – писатель-фантаст, философ, музыкант.
За первый роман из серии «Хрустальные Берега» «Ёрт бы побрал этого Гвидония» был удостоен двух престижных наград: премии «СТАРТ» Международного фестиваля фантастики «Аэлита» (Екатеринбург-2019) и Гран-при в номинации «Фантастика» I Международного литературного фестиваля им. А. С. Пушкина, посвященного 220-летию со дня рождения поэта (Крым-2019), совместно с российским писателем-фантастом Вадимом Пановым.
Аукцион на Джиннии
Предисловие
– Вот и пришло твоё время, Вара из Калья, – прошелестело рядом. – Пора платить долги.
Та, к которой обращался голос, открыла глаза и взглянула на говорящего. Дух явился в прежнем облике – рогатой головы в синем пламени.
– Через три недели будет Аукцион на Джиннии. Как я и говорил, одна услуга – и существенная часть твоего наказания будет прощена, Вара. Видишь, я умею быть милосердным.
Она молчала. Это была всего лишь преамбула. Вещь несущественная в данном конкретном случае, чтобы реагировать на неё.
Голова понимающе хмыкнула:
– Понимаю, у тебя нет повода относиться ко мне доброжелательно. Но, знаешь… вежливость – всё-таки необходимое условие для нашего общения. И не забывай: если хочешь отомстить, тебе нужен союзник и помощник.
– А что, Гвидоний всё ещё жив? – не удержалась она от вопроса, который только и занимал её сознание.
– Вара, Вара… – с наигранным вздохом произнесла голова, – я же тебя предупреждал, что он не тот, за кого себя выдаёт. Ты мне не верила. Как видишь, напрасно.
Новость была жгуче ошеломляющая. Невероятно, чтобы этот ничтожный прыщ смог выжить. Что же надо было сделать такого, чтобы спастись от… да всех практически! Невозможно…
Впрочем, у новости был и известный плюс. Он жив, а значит, заплатит. Она отлично понимала, что хозяин рогатой головы играет на её слабых струнах. Но – месть есть месть. Нет ничего слаще её. И если Гвидоний жив, то она сделает всё, чтобы он ответил. А потом дойдёт очередь и до нынешнего тюремщика.
– Итак, к делу, – почти официально произнёс голос. – Я тебе предлагаю сделку. Заметь: предлагаю – хотя могу и заставить. Но я предпочитаю иметь тебя в качестве союзницы.
– Говори, – еле шевельнула губами Вара в ответ.
– Ты поедешь на Джиннию и сделаешь в точности то, что я тебе скажу. Взамен я открою тебе, где и как отыскать Гвидония. Будь уверена: без меня тебе это не удастся. Он оказался ещё хитрее, чем я предполагал.
– Что нужно сделать у джиннов?
– О, всего ничего. Пустяк для такой могущественной колдуньи, как ты, Вара…
– Что… тебе… нужно?
Вара вложила в эти слова столько холода, что казалось, мог замёрзнуть весь мир.
Голова понизила голос до еле слышного шёпота. И, странное дело, слова были на таком древнем и забытом всеми языке, что у Вары перехватило дух. Но она знала этот язык. А голова знала, что она знает. И это был такой сюрприз, который перевешивал все её прочие горести.
– Надеюсь, я тебя не сильно удивил, – вернулась голова через минуту к своей обычной речи. – Иначе ты меня сильно разочаруешь. А я этого не люблю. Или ты думала, что сможешь сохранить что-то в тайне от меня?
Вара медленно сглотнула и чуть приоткрыла веки.
– Ты же не настолько глупа, чтобы предположить, что тебя оставят в покое? За тобой долг, Вара, и он требует уплаты. Небольшая помощь – вот и всё, что от тебя потребуется. А чтобы ты не питала иллюзий, что будет как-то иначе, я скажу тебе ещё кое-что.
Голова наклонилась к волшебнице и еле различимо произнесла короткое слово.
Вара вздрогнула, и это выдало её.
– Вот видишь, – с деланым сожалением произнесла голова, – не надо недооценивать других. А теперь – вперёд, Вара. Твой путь начертан, осталось всего ничего – пройти его. Ты знаешь, что мне нужно.
С этими прощальными словами огонь исчез, и Вара осталась одна. Она пошевелилась, ощущая неожиданную свободу. Оковы сняты. По крайней мере, видимые. Насчёт других ей дали отчётливо понять: она на цепи, соскочить с которой не в её силах. А значит, оставалось только одно – играть по тем правилам, что ей установили. И ждать.
Услуга была такой, что последствия её могли быть ещё хуже, чем игра с Гвидонием. Вара даже не сразу осознала, какой именно подвох таился в этой с первого взгляда безобидной просьбе. Но он точно был. Она чувствовала это вполне определённо.
Просто пока не обладала достаточной информацией. И вот этот момент ей необходимо было прояснить в первую очередь. Рассчитать время. Подготовить возмездие. И нанести удар.
Предисловие второе
С утра в заведении Алевтина Григорьевича было тихо, как в бане в понедельник. А всё потому, что намечался визит гостя. Да такого, что про всех остальных приходилось забыть, как бы важны для бизнеса они ни были. Сам Наместник.
Годовик загодя навёл порядок, всех отправил на перерыв, оставив только самый проверенный персонал, и поджидал босса, нервно поглядывая в окно.
Босс задерживался.
«Ну, это у него фирменное», – утешал себя Алевтин Григорьевич, но на душе у него было неспокойно. Дела, порученные ему, как назло, поворачивались непредсказуемым образом. А непредсказуемость Наместник Кир не любил.
Бизнесменом годовик был неплохим, хотя и поговаривали злые языки, что всеми своими успехами он обязан Наместнику. Ну так и что? Идите и вы. К нему. Посмотрим, как у вас получится. Примерно так размышлял Алевтин Григорьевич, попутно не забывая следить за чаем. Фирменный рецепт. Для солнца нашего.
В сенцах тихо всхлипнула могучая дверь, и вошёл Наместник.
«Вот он всегда так», – вздрогнул годовик.
– Не ждал, Алевтин Григорьевич? – с усмешкой поинтересовался Наместник Кир.
– Так это, – не сразу нашёлся годовик, – как это? Чего это вы? Отец родной…
– Ладно-ладно, – махнул полушутя тот, – чаю давай. Есть?
– Ну а как же, – захлопотал годовик, – завсегда…
Чай скорым образом был налит, поданы сушки с маковыми узорами. Кир Владимирович в еде был скромен. Разносолов импортных не жаловал. А предпочитал всё своё, стразовское. Проверенное.
– Хороши, хороши… – оценил сушки Наместник. – Мягкие, в меру сахарные. Да и маку не пожалел. Молодец, Алевтин Григорьевич! – задушевно так произнёс Кир Владимирович, но у годовика шерсть дыбом встала. Там, где была.
– Ну так, стараемся, – сглотнул комок он. – Самое лучшее вот припасено.
– Стараешься? – кивнул Наместник и – в своей манере – то ли спросил, то ли посомневался.
– А что не так? – насторожился ещё больше годовик.
Кир, не торопясь, откушал чаю. Кружечку Алевтин Григорьевич подал особую. Именную. Никто и никогда, кроме Наместника, кружечку эту не трогал. И не видел даже.
– Про Султан-бея новость не слышал? – изволил обронить Кир.
– Намгана? – уточнил годовик.
– Ага, – кивнул легонечко Красно Солнышко.
– Ежели что совсем новое… – почесал в затылке Алевтин Григорьевич.
– К Марвину гонцов засылал недавно, – сообщил Наместник.
– О! – оторопел собеседник.
– Смекаешь, куда игру ведёт?
– Примерно, – подобрался годовик, понимая, что где-то упустил важное.
– Примерно, – насмешливо передразнил Кир Владимирович, – а надо бы точно.
И сухо констатировал, ставя чашечку на стол:
– Нюх теряешь, Алевтин.
Тот посопел виновато, но оправдываться не стал. Знал: себе дороже выйдет. И дрогнувшим голосом заметил:
– У Марвина ему не светит.
– Не светит, – согласился Наместник, – но заход интересный. Значит, на войну собирается, не иначе.
– Не иначе, – кивнул годовик. – А мы чего?
– А мы… – задумчиво протянул тот. – Не съездить ли тебе в Вальгаллу?
– Так это… – осторожно заметил Алевтин, – валькирии дорогие, как… В общем, съездить-то могу, но есть ли смысл?
– А ты подумай, – укоризненно сказал Наместник, – подумай хорошенько.
Алевтин Григорьевич опять почесал затылок и упавшим голосом предположил:
– Армия нужна?
Наместник внимательно посмотрел на годовика, но ничего не сказал. Тот и так, впрочем, всё понял:
– Валькирии дорогие да и заметные очень. А перед Намганом нам светиться не след. Да и Сидхе не обрадуются… Стало быть, нужен другой подход…
Кир Владимирович неторопливо и обстоятельно сделал ещё несколько глотков, пока Алевтин Григорьевич формулировал задачу. Потом поставил чашку и кивнул:
– Султан-бей Востока игру затеял.
– А я думал, он того, – посопел годовик, – из-за Фарнис расстроился.
Кир тонко улыбнулся на такое наивное толкование происходящего, но ничего не ответил.
– Значит, не из-за неё, – сделал правильный вывод собеседник.
– С прежним Султан-беем Запада, знаешь, что сделали? – внимательно глядя прямо в глаза Алевтину, спросил Наместник.
Тяжёлый был взгляд у него, годовик поёжился, посопел, но отвечать всё одно надо было:
– Слышал.
– А раз слышал, значит, понимать должен, что Фарнис, как бы ни длинны были её прекрасные волосы, – только повод.
– Новый Султан-бей Запада авторитета пока не имеет, – медленно стал размышлять годовик, – стало быть, не удержит вожжи, слабину даст. Отгрызут у него кусок, точно отгрызут. И немалый кусок.
– Намгана, сам знаешь, кто прикрывает, – решил помочь направить нить рассуждения в правильное русло Наместник, – вот и смекай.
Алевтин Григорьевич смекал. Игра представлялась рискованной. Но самое занимательное было в том, чтобы понять, у кого это хватило дерзости стравливать султанов. Без Сидхе такое невозможно. Но им-то это зачем?
– Намган противу Сидхе не рискнёт, – продолжил годовик. – Да и никто не рискнёт. Значит, здесь появился кто-то ещё. Кто-то, кого мы не знаем, но кто-то очень крутой.
– Сидхе эта мышиная возня малоинтересна, – скучающим таким тоном обронил Наместник Кир. – Они же великие.
– А это значит… – простёрся мыслью Алевтин Григорьевич за тонким намёком. – Что?.. Неужели Зайония? Ек-ти-ить… – годовику даже дурно стало от собственного предположения. – Куды катится-то…
– Тщеславен Намган наш, – усмехнулся Кир, – ох как тщеславен. Самих джиннов переплюнет.
– Кстати, – воскликнул поражённый только что пришедшей мыслью Алевтин, – там же ещё и джинны! Как это я раньше не просёк?
– Лучше поздно, чем никогда, – вставая и как бы мимоходом бросил Наместник Стразы. – Действуй, Алевтин Григорьич.
И опять только скрипнула негромко дверь – и никого. Вроде только что тут был, а такое чувство, что не был.
«Талант, однако», – тоскливо подумал годовик. Потом ещё подумал и совсем пригорюнился. Миссия выглядела невыполнимой.
Предисловие третье
С тех пор как на Гавре появились новые герои, каждый, даже самый захудалый, житель этого места мечтал о такой же славе. И деньгах, конечно.
Капец, заделавшийся королём, вообще одно время был кумиром золотой молодёжи Гавра. Просто образцом для подражания. Но какие-то тёмные дела с одной широко известной в узких кругах нимфой подорвали его финансовое благополучие. Знаете же, как это бывает.
Что, в общем, и неудивительно. Девочки и деньги совмещаются плохо и ненадолго. Вот только вместе с богатством сразу утерялся и вожделенный авторитет. В тех самых определённых кругах, если понимаете. А это было весьма и весьма огорчительно для гаврского короля. Без денег королей нет. Ни гаврских, никаких. И ведь не поспоришь!
Так что наш король притух, приуныл и куда-то подевался.
«К Мальве своей дунул, не иначе», – поговаривали злые языки. Но на то они, языки, и зовутся злыми, чтоб гадость и неправду транслировать. Они же просто завидовали, ясное дело. Ведь какой ещё гавр мог бы похвастаться романом с самой нимфой? Во-о-от. А Капец мог.
Впрочем, наше повествование не об этих достойных гражданах, удостоившихся аудиенции у самого Наблюдателя. Их доблестные деяния, воспетые во многих песнях (пока хватало дублонов), прочно владели головами многих гавриков и повсеместно вдохновляли на такую же круть.
А всё почему? А потому что главное – понять, что всё возможно. А если уж до тебя вон что сотворили такие же парни, как ты, то – всё. Гора, иди сюда, мы тебе красивое сотворим.
А когда есть желание – неизбежно появляются и возможности. Так ведь?
1
Если вдруг кто не знает, что такое Аукцион на Джиннии, то тут необходимо сделать хотя бы пару пояснений. Во-первых, это главное событие года на Джиннии, а Джинния – это вам не хухры-мухры.
Во-вторых, нет другого места на Хрустальных Берегах, где в таком количестве и разнообразии предлагается антиквариат из разных эпох и миров.
Ну а, в-третьих, – чтобы уж совсем прояснить картину, – это единственное мероприятие, которое удостаивают вниманием Высшие Сидхе. Всё понятно?
Естественно, что событие такое привлекает множество интересующихся ценными экспонатами. От фанатов и узких специалистов до… жуликов всех мастей. Ибо где ценности, там и пожива. Не вчера так сложилось. И даже не позавчера. Но, само собой, служба безопасности на Аукционе профессиональная. И уж на что на что, а на охрану устроители никогда ресурсов не жалели.
А уж с тех пор как дополнительное попечение за спокойствие взяли на себя спецы Марвина Синегубого (о ценнике за такие услуги ходили легенды), то тут и вовсе настала тишь да гладь.
Кроме того, за боссами этого мероприятия не заржавело привлечь самых сильных персон для обеспечения полной и всеобъемлющей безопасности и со стороны магии. Говорят, одно время сама Фальмин Предсказательница помогала джиннам устраивать этот праздник роскоши. Естественно, для тех, кто в ней, роскоши, живёт. Ну или хотя бы её понимает.
И ведь красиво жить не запретишь. А уж хотеть красиво жить… – это запретить ну совсем невозможно. А иначе зачем и жить, так?
Естественно и всеконечно, где крутятся большие деньги (а на Аукционе обращались действительно огромные суммы), там и варианты нормальные по приложению этих самых денег появляются. Так бизнес и строится. Правильные люди в правильном месте. А Хрустальные Берега – на то и цивилизованное пространство, чтобы капиталы в прибыльном направлении определять. Такие дела.
Как и везде в подобных темах, возле Аукциона крутилось множество разнообразных дилетантов. Кто-то только входил во вкус и понимание процесса, кто-то подсел на азарт, а кто-то просто использовал площадку для наживы.
Ведь дублоны, как выяснено давно и окончательно, не пахнут. Но на этот момент устроители особенно не морочились. Каждый зарабатывает как может. Главное – не попадайся.
Сам Аукцион, как и полагается такого рода событиям, имел свои сюрпризы, тайны и легенды.
Ходили слухи, что помимо основного, официального, Аукциона одновременно проходил ещё один. Сугубо камерный, так сказать. Для избранного круга. И самое интересное выставлялось и реализовывалось именно там.
Официально устроители никогда не признавали наличия подобного разделения: на важных и особо важных покупателей. Но народная молва – штука такая. Чем больше отпираешься, тем меньше верят. Хотя как иначе?
И вот там, как утверждалось «знающими» персонажами, в этом очень узком кругу, и разыгрывались самые значимые экспонаты, которые джинны тщательно отбирали для Аукциона. Не одна сотня знаменитых (и не очень) охотников за артефактами рыскала по всем Хрустальным Берегам в поисках сокровищ из давно забытых эпох. Да и сами джинны накопили в своих запасниках множество разнообразных предметов, назначение которых уже мало кто понимал.
Но на такой случай устроители имели определённое количество экспертов, поэтому каждый продаваемый экспонат имел подробную и тщательно проверенную соответствующим специалистом аннотацию. Народ богатый не дурак же – неизвестно за что деньги отдавать, так ведь? Тем более большие деньги. Ну вот…
Само собой, в программе Аукциона были и вполне обычные и понятные предметы роскоши. Это, как известно, хлебушек самый мягонький и приятный. Да и состоятельным клиентам как ещё себя показать? Женскому полу подыграть? А тут тебе и Кересское золото, и благовония с Нимфии, и тончайшие шелка Пифонии… Список был длинен, как волосы самой красивой джинны.
И уж, к слову сказать, в этом году, как и в прошлом, звание самой красивой джинны осталось за Фарнис Сирнийской.
«Эх, прекрасная Фарнис… нет слов ни в одном языке, чтобы описать твои прелести», – так, скорее всего, думал, глядя на искусно вытканный портрет красавицы темноволосый крупный джинн, медленно потягивая кальян.
Сидел он прямо на полу в кофейне старого Абдулазиза, что находилась в старом квартале Джибдара – столицы Джиннии. Вокруг него стояло три пустых кофейника, что говорило о том, что здесь он уже давненько.
Портрет красавицы – раз о нём пошла речь – был прекрасен. Ручная работа искусного мастера.
Кто именно выткал сей шедевр, джинн не знал, но это был явно не простой ремесленник. Разноцветные шёлковые нити создавали объём и наполняли портрет жизнью. Реально. И без волшебства точно не обошлось. Ну это конечно, как же без него. Хрустальные Берега. И этим всё сказано.
Художник не ограничился, впрочем, одним лишь лицом. Выдающийся во всех отношениях бюст Фарнис присутствовал тоже и создавал дополнительное напряжение. Любой бы это почувствовал. А наш созерцатель был далеко не «любым». О его статусе свидетельствовали и крупные перстни с прекрасными драгоценными камнями, и одежда из префмирса алого (!) цвета, и изящный золотой обруч, сверкающий искрами на голове.
В общем, было понятно, что парень явно непростой. Хозяин кофейни, по-видимому, знал это и не торопил засидевшегося посетителя. А тот, прикрыв глаза (не переставая, впрочем, созерцать портрет), ушёл в свои неторопливые думы. Да и кто бы на его месте так не сделал? Не родился ещё такой джинн. Да и не только джинн. Красота, как известно, – явление универсальное и всякому роду присущее.
Ходили слухи, что к Фарнис подкатывал сам Султан-бей Востока. Его всемогущество и великолепие Намган Анканарский. И даже – по тем же слухам – предлагал ей свою защиту и покровительство. А некоторые вообще шептали, что вместе с этими пирогами он предложил красавице и статус официальной наложницы. Или даже супруги!
В это, конечно, мало кто верил. Но народ попроще смеялся, что, несмотря на дикость слухов, скорее всего, официальные жёны Султана нервно шептали своим отпрыскам: «Нет, сынок, это фантастика».
Фантастика – не фантастика, а только на Хрустальных Берегах и не такое случается. Но – и вот тут мнения разделялись: кто говорил, что в итоге Фарнис отвергла Султана (во что тоже поверить невозможно), кто – что Султану не приглянулись дерзость и высокомерие джинны… Да только нашла коса на камень. И Анканар закрыл семье Фарнис въезд на территорию прямого правления Султана.
Но, как известно, не одним Султан-беем Намганом живы Хрустальные Берега, нашлись тайные покровители и у красавицы джинны. Звание она сохранила. Независимость – тоже. По крайней мере, видимую.
Но вражда с тех пор пошла серьёзная. И хотя за Фарнис вступились большие парни, Султан-бей Востока – это вам не нут на лепёшку мазать. Не прощает он таких вещей. Да и не по статусу это – прощать. Подданные не поймут.
Неизвестно, об этом ли размышлял наш сиятельный джинн, но не отводил он глаз от портрета, словно что-то хотел там найти. Или уже нашёл. Опустевший кофейник упал от неловкого движения рукой и, покатившись, звякнул. Этот негромкий звук как будто разбудил джинна.
Он посмотрел в небольшое окно, расположенное высоко, почти под самым потолком. Солнце прошло зенит и плавно катилось ко второй половине суток. Джинн встал, поправил плавным жестом своё великолепное одеяние и повернулся ко входу. Именно в ту самую секунду, когда Абдулазиз раздвинул плотную занавесь, впуская ещё одного посетителя.
По напрягшемуся взору хозяина кофейни джинн понял, что Абдулазиз узнал гостя, несмотря на его перевоплощение. Ибо сам Абдулазиз был джинном непростым. Но… гость есть гость. Каким бы ни был. И Абдулазиз, учтиво поставив дополнительную чашку и полный кофейник, удалился, тщательно задёрнув занавеску.
2
Никто не знает, откуда на Гавре появился обычай кучковаться по трое. Были предположения, что это дурное влияние Стразы. Но на Хрустальных Берегах завсегда так: если что плохое – так точно со Стразы. В цивилизованном-то мире откель плохому взяться? Ну вот и я говорю…
Поэтому у парней на Гавре при вопросе: третьим будешь? – никогда не возникало иных мыслей, кроме магистральной: а то!
И это тоже, понятное дело, было навеяно Стразой.
В общем, докатилась слава о новых героях и до небольшого провинциального городочка на окраинах гаврских болот. Название у него было – Плок. Главной и единственной достопримечательностью города был заводик по производству стиклосса.
Стиклосс – кто не знает – нормальный такой, пацанский напиток, не сапир какой – удел пресыщенной богемы. Это-то вот бухло для настоящих мачо, крепких желудками. Ибо без последствий употребить такую ядрёную смесь мог не каждый.
Держал этот бизнес местный авторитет – Свая. В подельниках ходили тоже личности небезызвестные в городе: Трюм и Печень. И в общем-то троица сия вела вполне себе достойную жизнь, а по меркам Плока так и во обще считалась богатеями. Но… слава есть слава. Когда есть деньги – всегда хочется чего-то ещё.
А тут видал, какой расклад? Какие-то невнятные поцы спасают Гавр, а с ним и Хрустальные Берега! А мы где? Мы – где?!
Именно эта мысля занимала голову Сваи, когда он взял, по обычаю, первое слово. Дело было на дежурной стреле, которую троица забила на задворках Плока.
– Ух ты, ух ты! – со своей наработанной долгими разборками интонацией воскликнул он. – Какие парни здесь, а!
Парни однозначно не въехали в чудную речь шефа. Сегодня он был явно не в себе. Трюм огляделся по сторонам и недоумённо спросил:
– О чём базар, шеф?
Шеф выразительно помрачнел. Причём настолько, что Трюм втянул на всякий случай голову в плечи.
– О вас, герои, – процедил словно нехотя Свая и вздохнул тяжело, – о вас.
– А чо мы? – насупился Печень.
– А ничо мы, – резонно заметил шеф. – Поэтому и тёрка.
– Ты, Свая, не мути, – поморщившись от непонимания, сказал Печень. – А то сегодня и так настроение фуфловое. Если есть базар – клади на тейбл. Да и порешаем по-пырому А то мне ещё к девочкам.
Свая тоже поморщился. И на сей раз ещё и нахмурился, но сообщил:
– Короче, парни, мысля у меня.
Трюм с Печенью переглянулись. Ничем хорошим такие разговоры обычно не заканчивались.
Шеф меж тем продолжил:
– Чтобы делать деньги, нужны…
– Деньги? – зевнул Трюм. – Эту фишку все знают.
Свая терпеливо переждал недоверие и продолжил:
– Рынки.
– У нас на всех базарах схвачено, – важно напомнил тот.
– Сбыта! – не сдавался Свая.
Трюм почесал задумчиво башку и поглядел на Печень, ища поддержки. Тот пожал плечами:
– Ну?
– Мыслю ловите – ну! – начал подогреваться Свая.
– Где? – не понял Трюм.
Свая поднял голову вверх и пару минут невнятно что-то мычал про себя. Парни сочувственно глядели на шефа, и какие-то нечёткие мыслишки чесали их давнее подозрение, что со Сваей проблемы.
Успокоившись (немного), Свая решил зайти с другой стороны:
– Мы товар куда продаём?
– Дык везде, – первым отреагировал на странный вопрос Печень. – А кто не берёт, тому в печень.
На этом излюбленном слове гаврик сделал движение рукой, будто и вправду давал кому-то в печень. Собственно, и прозвище-то приклеилось к нему именно поэтому. С незапамятных времён для него любимым делом было двинуть в печень. Почему именно туда, никто не знал да и не хотел знать. Но умение за годы Печень отточил нехудо, и Свая никогда в этом отношении на него не жаловался. Специалист…
– Это мы на Гавре так можем, – напомнил расклад Свая, – да и то не всем и не везде. А я про другие… горизонты.
– А-а-а, – с типа пониманием протянул Печень. – А их чем закусывают?
Шеф вздохнул, поморщился ещё раз и объяснил прямо:
– Хочу наладить поставки товара на Джиннию. Гавры остолбенело уставились на него, и в их взглядах застыла гремучая смесь сочувствия, недоумения, раздражения и прочих эмоций, на которые вообще были способны жители Гавра.
– Что, сильно круто? – Свая всё-таки желал обратной связи, потому как, кроме этих поцев, поделиться столь смелым планом было не с кем.
– Но они же того, – почти простонал Трюм, не зная, как реагировать на бред шефа, – не пьют. Вообще.
– Они курят там, – уже более вежливо, даже участливо прокатал шефу инфу Печень. – Что-то…
– Кальян, – уточнил Трюм.
– Много вы знаете, – безапелляционно заявил Свая. – Пьют они. Да и я не про джиннов только говорю. Всякого там, – при этом шеф покрутил неопределённо рукой, – хватает. Сами-то они не работают. Командуют только.
– А кто работает? – не понял такой фишки Печень.
– Кто попало. Наши вот тоже там, – вздохнул Свая.
– Точно, – обрадовался Трюм, – я даже знаю, кто из наших там.
– На Дюбеля намекаешь? – спросил насторожённо Печень.
– Ну!
– Дюбель наш товар покупать не будет, – авторитетно прояснил ситуацию Трюм, – потому как скупой. Очень.
Свая терпеливо переждал, когда парни перетрут всё, что помнят про Дюбеля, и повёл разговор дальше:
– Нам не ему надо товар продать. В этом ни смысла, ни куража нету. Надо, чтобы джинны покупали, пусть не для себя, но покупали.
– Это… – замялся Трюм, подбирая нужное слово, – невозможно, короче это, шеф. Многие пробовали – никто не смог.
– Это потому, что они подхода не знали.
– А ты типа знаешь, – хмыкнул Печень.
Свая решил пока на такое недоверие не обращать внимания, но косяк запомнить. При случае отыграется на Печени.
«Каламбур, однако», – хотел сказать шеф, но вовремя спохватился:
– Я тут поизучал матчасть, так сказать… вопросом поантиресовался, так-сяк поразмышлял, за другими посмотрел…
Трюм с Печенью обречённо молчали.
– Всё дело в этом… как его… – защёлкал пальцами Свая, забыв, вероятно, продолжение мысли.
– В чём? – постарался навести шефа на нужное слово Печень.
– В этом самом… а-а-а… Ну вот когда девочки собираются на свиданку, они чего делают?
– Мечтают о несбыточном? – вставил мнение Трюм.
– Да нет! Это они всегда, – отмахнулся Свая. – О другом я… Ну, там глаза подчернить, губы накрасить, то-сё…
– Марафет, что ли, навести? – догадался Печень.
– О! Точно! – воскликнул обрадованно шеф.
– Ну и? – возжелали парни продолжения мысли.
– Ну и всё дело в ём, – пояснил с облегчением Свая. Слово нашлось, а за ним и мысля вернулась.
– В ком – в марафете? – с недоверием спросил Трюм.
– Ага, – счастливо улыбался Свая. – Он – фсё.
Парни с несчастными лицами пытались поймать мы слю. А она не ловилась.
Свая сжалился над ними и пояснил:
– Чтобы правильно продать – надо правильно подать. Имидж там, бренд, потребительская уникальность… понимаете? Это и есть навести марафет. Даже слово есть специальное для этого. Волшебное. Чтобы впарить хоть что и хоть кому.
– А, ну если волшебное, то конечно, – смягчился Трюм. – Тогда всё можно.
– А что за слово? – покрутив головой по сторонам на всякий случай и понизив голос, спросил Печень.
Шеф тоже голос понизил и негромко, но веско произнёс:
– Марафетинг.
Парни в восхищении замерли. Помолчали. Покатали слово на языках. Слово понравилось.
– В натуре волшебное! – констатировал Печень в эмоциях. – Я в деле, шеф.
3
Дальнейшее обсуждение суперкрутого плана Сваи парни продолжили в бункере шефа, что был устроен прямо под заводом.
– Вы поймите, парни, – втолковывал Свая, – продать джиннам стиклосс… – вот это круть, вот это улёт. Гавр вспенится, когда мы товар в Джиннию толкнём. Кабаки минимум полгода полные будут, это я вам гарантирую.
– Джиннам вообще что-то продать – круть, – резонно заметил Трюм. – Потому как у них всё есть. То есть абсолютно.
– Да, там баблонами дороги мостят, – сообщил невесть откуда добытую новость Печень и пояснил: – Мне Дюбель рассказывал.
– Ну во-о-от, – удовлетворённо протянул шеф. Парни наживку заглотили, осталось только немного замотивировать: – Героями будете. Потому как сделать то, что другие не смогли, – это и есть геройство. Не то, что у некоторых. Постояли рядом с крутежом, понимаешь, а теперь в короли…
– Ты это, шеф, – оглянулся с опаской по сторонам Трюм, – не сильно ли круто взял?
– Не сильно, – уверенно заявил тот. – У нас слово волшебное. С ним мы всё сможем.
– Ну да, ну да, – покачал головой Трюм, но как-то неуверенно.
Шефа между тем понесло. Видать, план он свой обдумывал долго. Мыслю прожёвывал обстоятельно. И как дошло дело до обнародования, так душа его запела:
– Представьте только. Наш товар облагородим, бутылку закажем, этикетку сделаем, а на ней напишем: «МЫ ПРОДАЁМ СТИКЛОСС ДЖИННАМ». А? Как оно?
Трюм поцокал языком, покатал что-то немного и выдал вердикт:
– Оно длинно.
– Ага, – глубокомысленно сказал шеф и схватился руками за подбородок. – Точно. И посыл неопределённый. Мало ли кто стиклосс продаёт, да?
– Вот-вот, – поддакнул Печень.
– Может, «МЫ ПРОДАЁМ НАШ СТИКЛОСС ДЖИННАМ»? – продолжил нагнетать мыслю Свая.
– Ещё длиннее, – не удержался Трюм.
– А-а-а, – неопределённо протянул шеф. – А может…
– А может, того, – вставил голос в образовавшийся просвет Печень, – подбухнём? Мыслю поддомкратим? А то без смазки чо-т не ворочается она.
Трюм только хотел съязвить, что и со смазкой она у Печени не ворочается, но был прерван задорным хлопком шефа:
– Точно! Где там у нас коллекционный штофчик, а?
Парни в изумлении посмотрели на Сваю. Отродясь никто гаврский стиклосс не коллекционировал. Пойло было зашибенное, то есть сшибало крышу, и на этом все его качества заканчивались. Про вкус и запах никто и никогда не парился. Поэтому услышать о некоем «коллекционном штофчике» для них было невероятным откровением.
Так бы и зависали гавры неизвестно сколько времени, но тут шеф, лихо подмигнув, вытащил откуда-то пресловутый штофчик и показал им его, так сказать, в натуре.
А в натуре ёмкость представляла собой полуторалитровый стеклянный сосуд с длинным горлом, запечатанный пробкой из мросского камыша. И эта деталь поразила парней даже больше, чем прозрачность продукта. Хотя и этот факт (обычно чистотой стиклосса тоже никто не парился) был шокирующе крут.
– А? – Свая наслаждался произведённым эффектом. – Нормуль?
– Пропала моя печень, – прошептал почти благоговейно Печень.
– И моя… – поддакнул Трюм.
Мгновенно на столе образовались три кружки, и коллекционный штофчик был вскрыт. Стиклосс полился щедрой рекой, и дружбаны приняли по первой за будущий неминуемый успех.
– Да-а-а, – крякнул Печень после хорошего глотка.
– Да-а-а, – поддержал, по обычаю, Трюм. – От ить как зашло!
– Ага, – важно кивнул Свая, – а вы сомневались.
– Да, шеф! – начали синхронно оправдываться парни. – Мы же никогда… ты же знаешь… да мы за тебя…
– Любому в печень! – преданно заверил Печень.
– Во-о-от, – подчеркнул шеф важность момента, – другое дело.
На таком всеобщем обожании он решил ещё плеснуть из заветного сосуда и продолжить введение в курс дела.
