Игорь Николаевич Цзю
Родом из СССР. Сборник автобиографических рассказов
© Игорь Николаевич Цзю, 2021
ISBN 978-5-0053-6694-8
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
ТРУДОВАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ
(Тобольск. 1984—1992)
В Тобольске нам выделили комнату в общежитии (одну комнату в трёхкомнатной коммунальной квартире на четвёртом этаже) в пятиэтажной «хрущёвке» в 4 доме 4 микрорайона. На первом этаже было студенческое общежитие, на остальных этажах жили педагоги училища. У одиночек были комнаты, а семейные жили в квартирах. Соседями по квартире были преподаватели по классу вокала и теоретических дисциплин. Музыкальное училище располагалось на территории Тобольского Кремля, уникального исторического памятника архитектуры.
Тобольск, уникальный город с большими историческими памятниками, в прошлом, столица Сибири. Здесь жили сосланные декабристы, есть их могилы. А. Алябьев, именем которого в будущем будет названо училище искусств и культуры, жил и творил в этом прекрасном городе. Проработав один год, нам дали, как и было обещано, квартиру, но не трёхкомнатную, а двухкомнатную в новом кирпичном доме по адресу: ул. 3-я Северная 20. Мы чрезвычайно обрадовались новой квартире, с просторными комнатами и лоджией на четвёртом этаже пятиэтажного кирпичного дома. Это была первая наша собственная квартира! Родители Оли помогли нам обставить квартиру. Папа Оли приезжал в Тобольск, купил мебельный гарнитур. Мы с Олей купили спальный и кухонный гарнитуры.
В общем, жизнь на новом месте стала налаживаться. В музыкальном училище я создал камерный оркестр и мы часто выступали с концертами в городе. Сын, Женя уже проучившись год в Орле на подготовительном отделении, в Тобольске сразу поступил в 1 класс музыкальной школы и уже весной 1986 года, после двух лет обучения в моём классе сыграл с камерным оркестром концерт для скрипки с оркестром А. Вивальди, ля минор. Моя выпускница 1987 года, Лариса Ермак поступила в Московское музыкальное училище (сейчас Лариса Феофиловна Яковлева работает преподавателем по классу скрипки в одной из музыкальных школ г. Электростали в Московской области). Другой мой ученик, Мусихин Юлий, тоже стал профессиональным музыкантом, закончив консерваторию. Спортом я продолжал заниматься сам и даже вел секцию борьбы. Вскоре, в Тобольске у нас появились друзья, в основном, корейцы.
Среди них были преподаватели вузов, врачи, работники Нефтехимкомбината, Хлебокомбината. Мы часто собирались вместе, ходили друг к другу в гости. С семьёй каждое лето ездили в Орёл, на Чёрное море отдыхать. Когда дочке, Леночке исполнилось 5 лет, мы отдали её в подготовительный класс музыкальной школы к преподавателю Котенко Елене Григорьевне, у которой она продолжила дальнейшее обучение по классу фортепиано.
Немного прожив в новой двухкомнатной квартире, мы обменяли её с доплатой на трёхкомнатную квартиру в девяти этажном доме в №17А 6 микрорайона. Купили рояль «Беккер» и поставили в большой комнате. Леночка параллельно с занятиями по фортепиано стала учиться с 5 лет бальным танцам, от чего мы, особенно мама, были в восторге. Общеобразовательная школа, в которой учились дети, располагалась во дворе дома, музыкальная школа тоже была неподалёку, а дворец культуры, где проходили занятия бальными танцами, находился в 5 минутах ходьбы от дома.
Мы наверное, так и прожили бы в Тобольске всю жизнь, но наступил переломный в нашей жизни и жизни всей страны 1991 год. Как всегда, летом мы поехали отдыхать на юг. Купили туристическую путёвку и по пешеходному горному маршруту 2-й категории сложности отправились через перевал в горах (мимо вершины «Фишт») со спуском к Чёрному морю. Жене было уже 12 лет, а Леночке ещё только 7 лет. Но они самоотверженно преодолевали все трудности горного перехода вместе с остальными взрослыми членами группы в 15—20 человек через высоту в две с половиной тысячи метров над уровнем моря. Когда мы были уже на самой вершине и наслаждались чудесными горными пейзажами, вдруг, по радио мы услышали, что в стране произошёл переворот (19 августа 1991 года), путч. В моей голове сразу появилась мысль о том, чтобы скорее поехать домой. Но, мы благополучно спустились с гор в районе Гагр и ещё несколько дней купались в море и отдыхали от тяжёлого перехода. В этом же году Женя закончил музыкальную школу и перед нами стал вопрос, где ему учиться дальше?.
Выбрали вариант поступления в музыкальную школу-десятилетку в Свердловске (Екатеринбурге). Женя успешно сдал экзаменационные прослушивания и был принят в школу, где устроился в общежитии. Мама каждую субботу ездила в общежитие и привозила с собой продукты на неделю. Готовила еду и в воскресенье уезжала обрат- но домой. Я иногда приезжал вместо мамы и делал тоже самое. Эти поездки вконец вымотали нас и через год мы решили переехать в Москву, чтобы дать детям самое лучшее образование и жить с ними рядом.
МОСКВА (1992—1997)
Летом 1992 года мы продали трёхкомнатную квартиру в Тобольске и сняли в Москве двухкомнатную квартиру на 11 этаже в 16-этажном доме в районе метро «Бабушкинская», рядом с платформой «Лосиноостровская» за шесть тысяч рублей в месяц. Поначалу пришлось устроиться на работу в ресторан в гостиницы «Космос» у ВДНХ (ресторан назывался «Дубрава»). В выходные дни мы с Олей играли по вечерам классическую музыку и не только (по заказам клиентов ресторана). Однажды, мы играли для представительной делегации космонавтов, а жена космонавта Джанибекова спела с нами популярный романс «Белая акация» из кинофильма «Дни Турбиных». Было и выступление для официальной делегации из Японии во главе губернатора одной из провинций.
Работа была интересной, с хорошими заработками, но недолгой. В поисках другой работы я нашёл не только высокооплачиваемую работу, но и ответы на многие волнующие меня вопросы. (Этот эпизод из моей жизни описан в другом рассказе). Дети поступили учиться в лучшую музыкальную школу не только СССР, позже России, но и лучшую музыкальную школу мира, в Центральную Среднюю Специальную Музыкальную Школу при Московской Государственной Консерватории им. П. И. Чайковского.
Женю приняли в восьмой класс скрипки, а Леночку в третий класс фортепиано.
Первый год мы испытали трудности ежедневных поездок в электричках и метро в школу и обратно. На следующий год я нашёл однокомнатную квартиру в районе метро «Октябрьское поле», рядом со школой и эти трудности остались позади. Вообще, мысли о том, чтобы дать своим детям самое лучшее образование были самой моей заветной мечтой. И вот, мечта начинала сбываться. Другой мечтой была покупка квартиры в Москве. Всё, казалось шло к тому, чтобы мечта сбылась, но.. не судьба.
Деньги, полученные за проданную квартиру и заработанные в оркестре я вложил в банк «Чару» под большие проценты, но в 1994 году банк «Чара» обанкротился и все вложенные деньги, а это больше десяти тысяч долларов, прогорели и мы остались ни с чем. Не только я один оказался обманутым. По всей стране мил- лионы людей остались без денег, которые они вложили в банки «Чара», «Тибет», «МММ» и другие мыльные пузыри. Конечно, если бы кто-нибудь тогда, посоветовал мне купить квартиру не в Москве, а в области, то я, конечно, же смог бы купить двухкомнатную квартиру в пределах 20—30 км от Москвы, а я копил деньги на квартиру в Москве, которую можно было тогда купить за пятнадцать тысяч долларов. В общем, этой мечте не суждено было сбыться, увы.
Мало того, в мае 1995 года, оркестр в котором я работал прекратил существование и мне пришлось искать новую работу. Оля предложила работать в фирме «Гербалайф» по продаже пищевых добавок. Она сходила на лекцию и увлеклась этой идеей. (Вообще, в нашей семье мама Оля (Цзю (Марасанова) Ольга Борисовна) всегда была зачинщицей новых веяний. В походы в Тобольске по грибы и ягоды мы стали ходить после её инициативы. Лыжами она тоже увлекла всех нас. Даже сейчас, внучки уже умеют кататься на горных лыжах только благодаря своей бабушке Оле. В нашей семье мама Оля всегда была «двигателем прогресса», за что ей честь и хвала. Если бы мы остались жить и работать в Тобольске, мы бы уже ста- ли, а Оля уж точно, какими-нибудь «Засрабами» (Заслуженными работниками культуры России). Внеся большую сумму денег (около четырёх тысяч долларов) мы с Олей стали «супервайзерами» компании «Гербалайф» и получили право не только распространять (продавать, покупая продукцию на складах компании за 50% её розничной стоимости), но и набирать себе помощников, для распространения продукции.
Я энергично взялся за дело. Создал несколько филиалов своей компании в Москве, Орле, Чимкенте. Продукция «Гербалайф» очень высокого качества, но и недешёвая. Различные добавки в виде таблеток, порошков, мазей, соков действительно были очень эффективными. А косметическая линия была просто восхитительная. Однажды, работая в Чимкенте, я подарил косметический набор своей сестре Иде на день рождения, так она была в восторге от эффекта его применения. Единственная причина, по которой я потом ушёл из этой компании, это форма распределения прибыли, по которой каждый последующий вновь принятый член компании получает всё меньше и меньше, а тот кто стоит у начала пути получает всё больше и больше. Я посчитал эту систему «мульти левел» неравенством в распределении прибыли и ушёл из компании, хотя, работа в ней давала хороший заработок. В поисках новой работы я отправился на Север.
27 дек. 2015, 21:39
УЧЕБА В ИНСТИТУТЕ, НАЧАЛО ТРУДОВОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
УЧЕБА В ИНСТИТУТЕ
Город Фрунзе (ныне Бишкек) оказался ничем не хуже, чем город Алма-Ата. Такой же зелёный, тоже есть горы.
Но он был совсем незнакомым, поначалу казался чуждым. Сдал документы и устроился в общежитии, который оказался очень даже современным и благоустроенным, что было для меня большой неожиданностью. Я понял одну вещь – во что бы то ни стало, я должен поступить в Институт. Передо мной встала очень конкретная и осязаемая цель, которую я непременно должен был достичь. День и ночь я серьёзно готовился к вступительным экзаменам.
Специальность и коллоквиум (собеседование) сдал на отлично. Двухголосный диктант по сольфеджио написал первым и теорию тоже сдал на отлично. В общем, посту- пил (иначе быть не могло) в Институт (полное наименование Киргизский Государственный Институт Искусств им. Б. Бейшеналиевой, в котором обучалось несколько сот пианистов, струнников, духовиков и др.
Преподавательский состав был очень сильным – в основном, выпускники Московской консерватории. В Алма-Ате работали выпускники Московского Института им. Гнесиных. Там большее внимание обращали на техническую сторону развития, а в Институте на художественную сторону исполнения, что для меня было, как глоток воздуха после утомительных «технических мучений»). Когда приехал домой в Чимкент, после вступительных экзаменов, сказал, что поступил в Институт Искусств во Фрунзе. Дома все удивились тому, как я оперативно и самостоятельно, решил эту проблему. Всю свою жизнь я принимал самостоятельные решения, к сожалению, многие из которых были ошибочными. Самостоятельности меня научила жизнь (девять лет из которой я прожил в общежитиях). Да и мама была со мной в музыкальной школе только два раза, на вступительных экзаменах и на выпускном концерте в Филармонии. А в училище и Институте родители не бывали ни разу. Не было человека, который бы мне посоветовал, как поступить в трудную минуту. Я всегда внимательно слушал советы, которые мне давали, соглашался, но вопреки им, действовал самостоятельно, по собственному усмотрению. Очень быстро, почти мгновенно, мог изменить равномерный ход событий в ту или иную сторону, не колеблясь, решительно и бесповоротно. Иногда был непредсказуем. Интуиция подсказывала мне решение той или иной жизненной ситуации. Какая-то внутренняя работа протекала во мне, независимо от моего сознания и воли.
В эти годы происходила какая-то внутренняя транс- формация, душевная работа по преобразованию одного вида материи в другой. Свои слабости, недостатки я из- менял на противоположные качества: лень трансформировалась в трудолюбие, физическая слабость превращалась в силу, вялость превращалась в целеустремленность, настойчивость в достижении цели. Верх над тугодумием я брал за счёт внимательности и последовательности в решении сложных задач. Физически ослабленный с детства, увлекался в училище и Институте спортом, занимался плаванием, борьбой карате, сначала подпольно, а потом официально. Выступал на соревнованиях. В первенстве Института по борьбе карате дважды побеждал в своей весовой категории до 60 кг. Выступал на первом Чемпионате Республики по борьбе карате в г. Фрунзе в 1980 году в огромном Дворце спорта в присутствии пяти тысяч зрителей. Провёл четыре боя, занял четвёртое место, что равнялось второму спортивному разряду. Победитель Чемпионата получал звание КМС (кандидат в мастера спорта) и право на участие в первом Чемпионате СССР по борьбе карате, который проходил в г. Ташкенте в 1980 году. Призёры Чемпионата Республики получали 1 спортивный разряд. (Всего я провёл 16 боёв, из которых выиграл 13 и одну встречу закончил вничью при равенстве очков). В течение полугода после окончания Чемпионата не мог вдохнуть полной грудью, после сильного удара соперников болели рёбра, отлетело пол зуба спереди, а мужские ценности были все синие, как накрашенные в Пасху. Соперникам моим досталось ничуть не меньше, чем мне. Бронзовый призёр после моего молниеносного прямого удара в голову, после обманного движения, получил жестокий нокдаун, за что мне были начислены штрафные очки и поэтому я проиграл. (Удары в голову фактически не наносились, а только фиксировались на расстоянии нескольких сантиметров от головы). С серебряным призёром я закончил поединок вничью по очкам со счётом 3—3, но судьи отдали предпочтении местному национальному кадру. Трудно было поверить в то, ради чего, с какой целью я шёл на такие жертвы?! Травма только одного пальца могла мне стоить всей карьеры и о профессии музыканта пришлось бы забыть. Борьбу пришлось на время бросить, так как впереди были выпускные экзамены в Институте. На «Спартаковский» Всесоюзный Чемпионат по борьбе карате в Москву в 1981 году вместо меня поехал другой. Борьба карате – очень серьёзное оружие. Ударом одной руки или ноги можно было убить человека, не говоря о том, чтобы нанести серьёзные повреждения одному, двум или трём противникам сразу. Но, благодаря судьбе, свои навыки владения этим серьёзным оружием мне никогда не пришлось применить в жизни.
Мой успех на вступительных экзаменах в Институт воодушевил меня и я поставил перед собой задачу заниматься на скрипке и «больше ничего». Но, уже в сентябре-октябре мы поехали на сельхоз работы. На первом курсе нас ждали плодородные поля, усеянные помидорами, кукурузой и другой сельхоз культурой. Вместо занятий мы поехали на уборку урожая. Увы, увы.. Всю жизнь человека сопровождает Вера, Надежда, Любовь. Отсутствие веры, идеала, любви порождало во мне меланхолию, грусть, одиночество. Несколько раз, чтобы развеять меланхолию, я тайком по ночам уезжал на автобусе в Алма-Ату. Ведь там был мой (воображаемый) идеал. Она училась на втором курсе Алма-Атинского музыкального училища на втором курсе по классу фортепиано. Приехала из города Иссык, под Алма-Атой, звали её Роза. Мне достаточно было мельком взглянуть на неё и я, удовлетворённый, уезжал обратно. Однажды, мне сокурсница Ира сказала в общежитии, что в меня влюбилась одна девушка, Наташа, пианистка с нашего курса, что она «ревёт белугой» и хочет, чтобы я обратил на неё внимание. Наша встреча произошла на кухне первого этажа общежития. Она призналась мне в любви, чем обескуражила меня и привела в замешательство. Я сказал ей, что у меня есть девушка (мой воображаемый идеал), но пригласил Наташу в кино на следующий вечер. Эту девушку, Наташу, я видел раньше, когда мы с друзьями, Толиком Крымцовым (скрипачом из Джалал-Абада) и Бекеном (валторнистом из Алма-Аты) были в гостях у девушек, которые пригласили нас на вечер к себе в комнату общежития. Помню, как танцевал с девушкой, которая была той самой Наташей, сильно прижимался к ней, как намагниченный, страшно возбуждённый. Фильм, который мы смотрели в кинотеатре, назывался «Дерсу Узала». Наташа оказалась симпатичной, живой, умной и очень жизнерадостной девушкой. Особенно мне на всю жизнь запомнился её заразительный, громкий, поднимающий настроение смех. Словами описать его не воз- можно. Никогда в жизни я больше не слышал такого удивительного смеха. Наташа жила на улице Победы в г. Копейске, под Челябинском. 29 декабря 1976 года я провожал её, как оказалось, в последний раз в аэропорту, она летела домой встречать Новый год. Как я её уговаривал не ехать домой, она всё же уехала. Последний поцелуй перед самым отлётом самолёта. Наверное, нам не суждено было быть вместе, хотя, за день до этого я предложил ей (первый раз в своей жизни) выйти за меня замуж. Она сказала, что «меня ждёт трудная жизнь» (и оказалась совершенно права). Мы лежали с ней одетые на кровати в её комнате, обнимались и целовались в темноте. Всё так и закончилось, поцелуями и объятиями, ничем больше.
Новый 1977 год мы встречали в общежитии в большой компании. В ту новогоднюю ночь мы веселились и пили шампанское. Сидя за столом, уже как всегда, чуть охмелевший от первых бокалов шампанского, где-то уже под утро или поздно ночью, я мельком услышал, что приехала Наташа, но не придал этому особенного значения и даже не сдвинулся с места. Постепенно наша компания куда-то рассосалась и я остался наедине с высокой, темноволосой, таинственной, немногословной, в очках девушкой по имени Оля. Наверное, это была судьба. Мы танцевали. Молодость, вино, возбуждённые поцелуи и объятия, и свидетель, которая быстро растрезвонила всем об увиденном. На следующий день после «ночных полётов» начались «разборки». Когда утром я зашёл к Наташе, она была разъярена, как тигр, сказала, что мы устроили в её комнате бордель (меня в её комнате в ту ночь не было) и, чтобы я к ней больше не приходил. Я ответил, «ладно, хорошо» и ушёл навсегда из её жизни. Грустная история. Интуиция подсказывала мне, что мы не подходим друг для друга, хотя время, проведённое с Наташей оставило во мне только приятные и тёплые воспоминания. Имен- но в это время меня постигло «прозрение, просветление души».
Однажды, осенью 1976 года, когда я шёл по вестибюлю Института, вдруг, на какое-то мгновение, всё вокруг меня куда-то исчезло и я ярко, отчётливо увидел себя, своё «я», «с огромной скоростью поднимающееся из тёмных глубин какого-то океана и понимал, что передо мной в одно мгновение проносятся все мои прошлые жизни, пройденные мной в этой кальпе (период времени от создания Вселенной до её разрушения) за миллионы и миллиарды лет. Вынырнув на поверхность океана я увидел божественно красивое небо, неземные красивые берега, горы». Это мгновение длилось несколько секунд, не больше. Я не останавливаясь, продолжал идти по вестибюлю. (К сожалению, пересказать увиденное я даже сейчас не решаюсь, потому, что это было что-то невероятное, неправдоподобное, не укладывающееся в голове, но, несмотря на то, что эти события происходили с очень давних времён, с доисторического прошлого до настоящего времени и будущего, я явственно ощущал себя участником и главным действующим лицом этих событий, то есть эти события происходили со мной). Раньше я испытывал необычайный творческий, душевный подъём, особенно после 6-8- часовых занятий на скрипке, когда играешь на скрипке, уставший от изнеможения и продолжаешь играть на «автопилоте», как во сне и вдруг, словно просыпаешься, испытывая необычайный подъём, прилив сил, творческое вдохновение, счастье. Наташа говорила мне, что я интересный человек, но я чувствовал себя обыкновенным человеком. До десяти лет я чувствовал в себе необыкновенные способности. Только мельком увидев какого-нибудь человека я мог точно определить, что этому человеку не хватает для счастья, что он должен сделать для того, чтобы быть счастливым. Но, интуитивно я чувствовал, что эти и другие способности нельзя показывать, то есть, нельзя их открывать другим людям и с детства я сторонился общества, большого скопления людей, любил одиночество, уединение, тишину, любил часами смотреть на звёздное ночное небо (на юге ночью часто видно, как светят звёзды, не то, что в центральной России, где почти всегда пасмурное небо). Это стремление, не выделяться среди людей, подсказывал мне инстинкт самосохранения.
Жизнь продолжалась. Увлечение моей новой знакомой Олей переросло в более серьёзное чувство. Хотелось непременно разгадать тайну, которая была в её взгляде, не многословии. Притяжение друг к другу было необъяснимым и обоюдным. Меня поражала её внутренняя уверенность, спокойствие. Зимой 1977 года я предложил Оле выйти за меня замуж. Она спросила меня люблю ли я её, я ответил, что люблю. Она спросила, как мы будем жить. Я ответил, что если родится мальчик, будет скрипачом, если будет девочка, станет пианисткой. 20 апреля 1978 года мы подали заявление в ЗАГС и сразу же отправились в предсвадебное путешествие в Алма-Ату, отмечать это событие. Поженились мы 20 мая 1978 года.
Был скромный студенческий вечер в кругу друзей. Летом 1978 года мы взяли академический отпуск и уехали в г. Орел, где жили родители Оли. Папа Оли, полковник милиции, Марасанов Борис Васильевич, работал в Орловской школе ГАИ (теперь Юридический Институт). Мама Оли, Марасанова (в девичестве Сыромятникова) Антонина Ивановна, была завучем в школе и учителем русского языка и литературы и вышла на пенсию. Мы жили на улице Горького в двухкомнатной квартире. Я устроился на работу в музыкальное училище. 4 октября 1978 года Оля родила сына, дали ему имя Евгений (мне очень нравилось это имя). Папа Оли в один день за полчаса поменял нам с Олей паспорта (были старые зеленые, а стали новенькие красненькие) и прописал нас. Потом ему от школы дали новую трехкомнатную квартиру, так как в семье было прибавление. Семейная жизнь продолжалась своей чередой. В августе 1979 года мы с Олей вернулись в г. Фрунзе продолжить учёбу. По знакомству, комендант общежития выделил нам отдельную комнату в блоке, где жили сотрудники Института. Сына оставили у дедушки и бабушки в Орле. После окончания Института, по направлению, мы поехали работать в г. Ош на юге Киргизии преподавать в музыкальном училище.
