Игорь Недозор
Плацдарм

По шестилапу ударило сразу с дюжину очередей.

Половина пуль ушла мимо, оставшиеся срикошетировали от полотно прижатых костяных пластин – стреляли под неудачным углом.

Но хотя пули калибра 5,56 и не пробили панцирь страшилища, все же свою роль они сыграли, ибо сила их удара была все равно весьма велика.

Существо испытало примерно то же, как если бы целая толпа штангистов отмолотила его ломами.

Жуткое создание замерло, притормозив сразу тремя парами лап, и принялось вертеться на месте, хрипло завывая, терзаемое болью в отбитых внутренностях и костях. И в этот момент рядовой Борисов не целясь выпустил в гадину гранату из подствольника, и что удивительно – попал.

Глухой вскрик – как будто мяукнула исполинская кошка – и растопырившая ноги туша подброшенная в воздух рыжим пламенем взлетела вверх и шлепнулась на камни с развороченным брюхом.

Солдатам однако некогда было праздновать победу – сразу за нападением шестилапа последовала новая атака – на этот раз из ущелья выкатилась прямо на них толпа грозно вопящих субъектов с луками и арбалетами.

Воздух наполнили щелканье тетив и свист стрел.

Но арбалетные болты почти все прошли мимо, выбив искры из камней вокруг солдат. Лишь несколько угодило в бронежилеты солдат, да еще один пробил лобовое стекло «Урала» и глубоко ушел в обивку кресла чуть левее виска водителя. Но дело было сделано.

Когда по тебе стреляют, с явным намерением – прикончить, все посторонние мысли уходят куда-то прочь, и включаются древние как мир инстинкты.

Тем более, когда речь идет о солдатах, прошедших соответствующую дрессировку. Солдаты мгновенно залегли и открыли огонь, следом за ними начали палить выскочившие из грузовиков их товарищи.

В ответ почти никто не стрелял. Перезарядить арбалет – а тем более на бегу – занятие долгое, а вот времени у спасающихся бегством разбойников как раз и не было.

Лишь один из них – невысокий и скуластый лучник, умудрился, прежде чем получить три пули в грудь, выпустить пять стрел, и все они попали точно в цель. А целился он – как его учили сызмальства, и как гласили вбитые уже в подсознание рефлексы, в самую уязвимую часть тела: в грудь и живот.

И стрелы с обсидиановыми наконечниками – теми, что наносят особенно скверные раны, раскалываясь при ударе в кость на множество мелких осколков, безвредно сломались, попадая в бронежилеты.

А потом пускать стрелы и болты стало некому.

Половина пуль пролетела мимо целей, и пули АКМС-74 не имели той убойной силы, которой обладали пули его старшего брата модели сорок седьмого года, или старой английской винтовки «Бур» калибра девять миллиметров, силу которой кое-кто уже наблюдал побывав за рекой Пяндж.

В магазинах автоматов не было ни запрещенных разрывных пуль, ни мало чем уступающих им шариковых или со смещенным центром тяжести, ни оставляющих жуткие ожоги трассеров, ни бронебойных с игольчатым сердечником.

Но и этого хватило с избытком. Тем более, в полном соответствии с принятой здесь тактикой, прорывающиеся старались держаться сомкнутой массой, чтобы быстро прорвать вражескую цепь, не дав мечникам окружить себя и втянуть в рукопашную.

Бежали не пригибаясь, в полный рост, воинственно вопя и размахивая клинками напоминая мишени на стрельбище.

Все было кончено буквально в полминуты.

Несколько смертельно раненных оглашало долину стонами в наступившей после грохота десятков стволов тишине, да осыпались камни за кем-то из счастливцев, чудом ускользнувшим от свинцового шквала.

Бой был закончен.

Оставалось выяснить – что здесь происходило и с кем дрались напавшие на них люди до того.

Уже издали глазам Макеева предстало довольно странное зрелище: майор Макеев, стоящий на коленях, и настойчиво что-то ищущий в траве рядом с трупом краснолицего толстяка. Его командир не побрезговал даже несколько раз перевернуть окровавленную тушу.

Подбежав, капитан тоже машинально принялся ворошить носком сапога редкую сухую траву горного склона.

Через минуту комбат закончил свои поиски и остервенело сплюнул.

– Ну и где же она??

– Что? – не понял капитан.

– Что-что! Та х…ня, которой этот урод спалил машину, что ж еще?!

Еще какое-то время они оба обшаривали все в радиусе метров пяти от трупа, заглядывая под каждый камешек, под каждый кустик. Но ничего, похожего на оружие (да и вообще ничего) не нашли.

– Что же это могло быть? – произнес, вновь сплюнув под ноги, Макеев, признав, наконец свое поражение. Да, что же это может быть? – повторил он. – Ведь саданет из такого в упор – и хоронить не надо будет!

Мороз по коже продрал Александра, при мысли о том, что это могло быть… Разнообразные бластеры, лазеры, лайтнинги и скорчеры, о которых он прочитал в книгах или которые видел в кино пронеслись перед его мысленным взором.

Тем не менее, он взял себя в руки.

– У меня есть идея, – сообщил он. Когда-то здесь была высокоразвитая цивилизация вроде нашей. Затем она погибла – в атомной войне или еще как-нибудь, но кое-какие запасы с тех времен сохранились. Кстати – и зверушка тогда понятно откуда – мутант.

– Мудант! – раздраженно бросил майор. Ты поменьше фантастику читай!

Давай по машинам – выдвигаемся.

В полной готовности они двинулись к выходу из ущелья – мало ли: может быть противники разбитых только что головорезов встретят их не более приветливо.

С первого же взгляда было ясно – в этой безымянной долинке произошло старое как мир событие – разбойники напали на купеческий караван.

В центре долины сгрудилась мешанина верблюдов, быков, коней, повозок – люди явно пытались защитить свой товар. И судя по разбросанным вокруг истыканным стрелами трупам людей и животных, по разбитым и сожженным повозкам, не очень успешно.

Правда разбойникам тоже пришлось несладко – о чем говорило с полдюжины обугленных трупов, и такой же обгоревший сморщенный шестилапый урод, напоминающий сейчас прибитого таракана-переростка.

Из за импровизированных баррикад, над которыми курился дымок, на нежданных гостей потрясенно взирали торговцы.

Держа на всякий случай караван на прицеле, боевые машины медленным ходом двинулись к аборигенов.

Те похоже пребывали в полной прострации переживая свое счастливое избавление.

– а тут еще появление непонятных чужаков…

Так что – рискнуть и вступить в контакт с братьями по разуму?

В конце концов рано или поздно это придется сделать – опять же хоть Макеев историю средних веков знал больше по романам, но не слыхал чтобы в благодарность за спасение где-то полагалось резать и убивать спасителя (но даже если и так – ответить на это найдется чем).

Первое что увидел майор, спрыгнув на землю, был дородный бородач в цветастом бурнусе, который ползал на четвереньках среди черепков и масляно блестящих луж, что-то жалобно причитая. Комбат подошел.

Вблизи у него даже перехватило дыхание от густого сладкого аромата.

Видимо, это и были те самые пресловутые благовония, которые так дорого ценились в древности. Вспомнив, пару исторических романов, прочитанных в школе, и то, что там писалось о стоимости ароматных снадобий, майор от души посочувствовал торговцу.

Тут же лежали недвижные туши верблюдов, тащивших драгоценный груз.

Подняв глаза на майора, тот что-то забормотал, смахнув слезу.

Майор подумал, что может быть в этот товар были вложены все деньги купца, и теперь он нищий.

Тут подскочил еще один караванщик, и что-то забормотал на незнакомом языке.

Показывая на машину он несколько раз повторял слово «кукх» – то ли вопросительно, то ли утвердительно.

Махотин виновато развел руками: мол, не понимаю. Но про себя отметил это, встревожившись. Неужели же этот тип видел что-то подобное?

– Товарищ майор! – браво отрапортовал подлетевший к офицерам рядовой Чуб. – Там это, языков взяли. Пытались в «зеленке» спрятаться – он ткнул в небольшую рощицу на склоне.

– Да ты что?! – обрадовался Макеев. – Ну-ка, ну-ка!

Пленники покорно сбились в кучу, подняв руки кверху в, наверное, универсальном для всех миров и времен жесте, означающем безоговорочную сдачу в плен.

Зрелище они представляли собой сейчас очень странное.

Пожалуй, Макеев затруднился бы даже определить чувство, которое испытывал, глядя на них.

Чувство некоей странности, и… неправильности, что ли? Как будто перед ним были ожившие сказочные персонажи. Али-Баба и сорок разбойников.

Картинка и вправду была колоритней некуда.

Выстроенные шеренгой мужики – всего десятка два. Все смуглые и обветренные, у многих хищноклювые носы вполне кавказского вида, хотя хватало и людей среднеевропейской внешности – встретишь на улице, и не обернешься.

Правда, имелись и более экзотические личности.

Один был темный, почти черный, но вместе с тем на негра явно не похожий. Со слегка вьющимися рыжеватыми волосами, прямым носом, тонкими губами и глазами блекло-желтого оттенка. Другой – с серой кожей, но при этом светловолосый и зеленоглазый. Еще один – медово желтый, но крупный, и вроде как с арабскими чертами лица.

Все, как на подбор, обросшие косматыми бородами. У некоторых они даже были выкрашены в синий и темно-красный цвета (правда, изрядно вылинявшие). Только трое или четверо сводили растительность на лице, а еще у одного борода была выбрита только с одной стороны.

Косматые сальные гривы соседствовали с более-менее аккуратными косичками (иногда по два десятка на голову), или даже узлами на темени – как у женщин в их мире. Или у японских самураев – припомнил майор картинки из старой книги. Некоторые заплели в косы даже бороды, украсив их игривого вида бантиками.

На щеках и лбах – и даже на шеях и ладонях – у многих были выжжены клейма, иногда не одно.

Одежда их вполне соответствовала тому, что писали о «работниках ножа и топора» в старых романах. По большей части на вид добротная и должно быть дорогая, но явно знавшая лучшие времена, грязная и рваная.

На грязных мозолистых лапищах блестели перстни и браслеты – золота, правда, было маловато: все больше серебро и бронза с мелкими аметистами и бледной бирюзой. Причем, про кое-какие изделия можно было твердо сказать, что предназначались они для женщин. Вот взять хоть ту тонкую цепочку с фигурными висюльками, что в несколько рядов обвивается вокруг бычьей шеи «серого».

У некоторых в ушах были серьги – иногда по две и даже три в каждом ухе, а у одного – Макеев сперва даже не поверил глазам – в носу было продето кольцо литого золота. Что любопытно, на вид то был не какой-нибудь папуас, а тип вполне нордического вида с русой бородой и синими глазами.

В общем, пленники, несмотря на как будто грозный вид, не производили впечатления по настоящему опасных. Скорее уж, походили на каких-нибудь участников веселого карнавала, переодевшихся в «стр-р-р-ашных лесных разбойников».

Взгляд майора невольно перешел на разложенные в ряд трупы, выглядевшие как… как попавшие под артобстрел артисты бродячего цирка.

И тут только он понял – как же их много, этих павших.

Не далее как час назад его разведчики отправили на тот свет больше полусотни живых душ. И это несмотря на строгий приказ начальства «без надобности не проливать лишней крови местного населения». А кто определит грань «надобности»?

Впрочем – взгляд его обратился в сторону валяющихся поодаль тел караванщиков – местные бандиты получили то, что несли другим.

– Ты посмотри, это же целая Третьяковская галантерея на мужике! – Чуб с интересом разглядывал татуировку на разбойнике.

Огромный, заросший диким волосом буквально до глаз – даже из ушей и носа торчали пучки волос, он смотрелся рядом с Чубом (кстати, тоже не самым мелкорослым) как медведь рядом с человеком. Лоб украшал выжженный каленым железом прямоугольник с вписанным в него луком и стрелой. На левом виске – готовая к броску змея.

Руки его смахивали каждая на добрый свиной окорок. Да что там говорить, даже толщина запястий просто поражала всякое воображение. Густая шерсть на этих ручищах не мешала разглядеть плохо зажившие широкие шрамы, браслетом опоясавшие запястья. Происхождение их не требовало пояснений.

– Да, браток, и как для тебя кандалы-то подходящие подобрали? – бормотал прямо-таки восхищенно изучавший аборигена Чуб. – Этакого кабана надо на цепь привязывать, на какую бугаев сажают. У нас точно таких наручников не делают. Ну, разбойничья рожа, ну бандюган! Такого в темном переулке встретишь – помрешь со страху.

– Погоди! – встрял кто-то из солдат. – А, может, это Робин Гуд местный?

– Да ладно, с такой харей робингудов не бывает, – хмыкнул Чуб. – А, кстати, дядя, а что это ты там прячешь?

Он подскочил к громиле, и извлек откуда-то из складок кожаного кафтана короткий узкий нож.

– Ну, жук, – недобро осклабился парень.

Он пнул сапогом по голени амбала, тот только скривился, да что-то жалобно пискнул.

– Рядовой Чуб, как вы себя ведете?! – счел нужным вмешаться Макеев.

– А что такого, товарищ майор, – послушно вытянулся по стойке «смирно» солдат. – Вот, сами видите, изъял «перо» у гражданина душмана.

Надо было бы приструнить разошедшегося подчиненного, но тут комроты подумал, что, пожалуй, Чуб сделал доброе дело, и пленных следовало бы обыскать еще раз.

Результатом повторного обыска стали полдюжины ножей, спрятанных в голенищах, рукавах и даже в специальных ножнах, привязанных в паху («Чуть мимо сунешь – и уже можно в гареме евнухом работать», – прокомментировал какой-то остроумный боец).

Кроме этого были обнаружены две длинные и острые иглы, спрятанные в прическе одного из пленников, вполне боеспособный медный кастет, висевший на шее на кожаном ремешке у темнокожего, (видно, принятый в первый раз за какой-то амулет). И набор отмычек, которые хранил в поясе «серый».

Все это было свалено туда же, куда и остальное оружие.

Допросить пленных оказалось делом практически невозможным. Они не реагировали на слова ни одного из распространенных европейских языков. Макеев с Марковым, напрягши извилины, выдали на гора по паре фраз на английском, немецком, французском, испанском и итальянском. Безрезультатно. То же произошло и с латынью – на помощь пришел батальонный лекарь.

Привлекли многонациональный воинский контингент. Таджикский, татарский, казахский, грузинский, армянский, азербайджанский и даже корейский – аналогичные результаты.

Аор покачал головой.

То, что чужаки прибыли откуда – то из очень далеких мест, Аор Тахрис Арс Мак понял уже с первых мгновений боя, когда «зелено-пятнистые» сумели отбить атаку разбойников, среди которых было не меньше половины «бешеных», а затем уничтожили Кетрера Отступника – не самого слабого мага в крехсорском ковене.

(Далеко бы пошел жирный урод, если б не поссорился с князем).

Превратившись в самое внимание, Арс Мак стал внимательно наблюдать за «зелеными», анализируя их поведение.

Он видел, как двое воинов, судя по тому, как к ним обращались, офицеры, о чем-то долго друг с другом препирались на повышенных тонах над трупом Кетрера, тыча пальцами то в него, то вокруг. Потом что-то искали.

Неужели их удивила в общем-то несложная манипуляция с магическим огнем?

Заметил, как несколько раз солдаты незаметно снимали с убитых перстни или броши и украдкой засовывали в странные мешочки, нашитые прямо на одежду. Что ж, выходит, ничто человеческое «пятнистым» не чуждо, а дисциплина в их отряде явно хромает. Ведь всем известно, что нельзя брать что-либо на поле брани до тех пор, пока боевой маг не проведет соответствующих ритуалов. Ибо можно наткнуться на зловредную волшбу – или просто на отравленный шип.

Но больше всего заинтересовали Аора странные нетвари в железном панцире, верхом на которых передвигались пришельцы.

Даже осмелился спросить о них у старшего из офицеров. Однако тот не понял.

Тогда Арс Мак напряг свои способности и принялся прощупывать удивительное создание. Минуты ему хватило, чтобы определить – это вовсе не живое существо, но и не простая повозка.

Он ощутил силу огня, бьющуюся за стальными стенами, ощутил силу молнии, текущую по странным жилам, и еще одну огненную силу – но не живую, а как бы спящую, которая была заперта в стальные кувшины. (Могущественные, сколько превосходной стали потрачено!).

И еще – внутри сидели люди, которые заставляли это мертвое, но вместе с тем не совсем мертвое существо двигаться. И был там еще кто-то, или скорее что-то – тоже не совсем мертвый, и способный как бы думать – хотя и с умом куда меньшим, чем у ящерицы или землеройки – питающийся силой молнии.

Маг даже сжал ладонями голову – настолько непонятным и удивительным было то, что он увидел.

Нет, это нужно было обдумать, а сначала – хотя бы понять.

Ладно, надо осмотреться, пока все не прояснится окончательно.

Марков устало оперся на броню головного БТР. Сказывалось ли схлынувшее боевое напряжение, или еще что-то, но силы покинули его.

Отрешенно он слушал разговор командира с базой: радист, еще вздрагивающий от пережитого, не без труда наладил связь.

… – Так точно, товарищ полковник… Как дела? У нас тут произошло боестолкновение… Похоже разбойники, грабившие местных. Пусть пришлют врача… Потери? Раненые? Нет, у нас только несколько легких и один средней тяжести. Одному парню из каравана разбойнички выпустили кишки – если не поможем, определенно загнется. И пусть еще прилетит кто И пусть еще прилетит кто-нибудь из артиллеристов или инженеров – у нас уничтожили бронетранспортер непонятно чем.

…– Никак нет, не из задницы подбили, товарищ полковник. Я действительно не знаю что это за оружие, должен посмотреть специалист… Да никак не выглядит, мы его еще не нашли… Я не пил… Хорошо, по прибытии представлю подробный рапорт, хотя… Так точно, представлю и без всяких «хотя»… Я повторяю, товарищ полковник, тут действительно ситуация непонятная, и по радио не объяснишь.

Товарищ капитан – разрешите обратиться?

Это был командир отделения из третьего взвода – осетин Исса Нухаев. Рядом с ним стоял, о чем то умоляюще лопоча, немолодой человек в странной полосатой рубахе с капюшоном. Кто-то из спасенных ими путников.

– В чем дело, товарищ сержант? – напустив на себя строгий вид, спросил капитан.

– Вот, – как-то виновато бросил боец, – он не дает хоронить тех убитых. Прямо-таки в ноги кидается.

– Ну и не надо – нам меньше работы. Может, у них принято покойников бросать прямо где померли – почем знать? – буркнул лейтенант.

– Да нет, – солдат выглядел сконфуженным. Он хочет, чтобы мы их взяли с собой.

Человек вновь что-то залопотал, умоляюще прижимая руки к груди, а потом подбежал к склонившемуся над одним из раненных человеку с лентой, и потащил к покойникам, что-то втолковывая ему, и указывая в их сторону.

Местный знахарь, остановившись у одного неподвижных тел, несколько секунд внимательно смотрел в их сторону, а потом подозвал капитана жестом.

Пожав про себя плечами, Марков приблизился.

Тогда тот опустился на колени, приложив ладони ко лбу жертвы разбойников, что-то пробормотал…

И мертвец… зашевелился. Затем жалобно застонал, приподнялся – и ту же вновь замер, недвижим.

Стоявший рядом Нухаев вздрогнул, и рука его сделала какое-то движение, как будто он хотел перекреститься.

Но лейтенант не испугался (или, если уж по честному, почти не испугался).

Во первых, покойники, как известно, оживать не могут, во вторых – он почти мгновенно догадался – в чем тут дело.

Черт возьми, неплохо придумано! Вогнать в человека стрелу с парализующим снадобьем, а уж потом без помех скрутить и взять в плен. Тут ведь наверняка процветает работорговля, а значит, нет никакого резона убивать тех, кого можно выгодно продать… Странно, что у них на Земле до такого не додумались.

Чтобы подтвердить догадку, он подобрал одну из валявшихся стрел.

Древко было не круглым, как он ожидал, а аккуратно – без заноз и заусенцев, оструганным на восемь граней.

Так и есть – недлинное тонкое жало костяного (хм) но острого наконечника, хранило в бороздках что-то похожее цветом и видом на битум.

Навершие стрелы украшало деревянное утолщение, не дававшее ей, видимо, втыкаться глубоко в тело жертвы.

Все продумано – если человек – это товар, то зачем его портить?. Да, гадость конечно – типичная феодальная дикость. Ну ничего – мы тут наведем порядок…

Подумав так, он отправился туда где санинструктор хлопотал над раненными.

Было их мало – два разбойника, поймавшие пули в ноги, ефрейтор Коркин, слабо стонущий из под скрывшей лицо повязки, да еще экипаж подбитого бронника.

К счастью никого серьезно не обожгло. Только кисти рук и лица, опаленные брови, да краснота на спинах и шеях.

Маскхалаты конечно к чертям – ну и черт с ними.

Нет – рядового Смагина, кажется, зацепило всерьез.

Он тихо шипел сквозь зубы, не в силах раздвинуть заплывшие красные веки с начисто сгоревшими ресницами. Вся верхняя часть лица приобрела цвет, неприятно напоминающий свежеободранную тушу. Из трещин лопнувшей кожи сочилась белесая сукровица. Кажется, Макеев поторопился сказать, что тяжелых у них нет.

Как бы не пришлось отправлять парня на Землю.

Повернувшись, капитан обнаружил, что к ним направлялся тот самый парень с травяного окраса лентой на шапчонке.

Должно быть, как истый служитель Эскулапа он хотел предложить свою помощь. Удрученный санинструктор только отмахнулся от него, но тот не обратил внимания, лишь заинтересованным взглядом скользнув по разложенным на брезенте медикаментам и инструментам.

Потом присел на корточки рядом с увечным, положил ладони ему на щеки – и багряный, налитый кровью ожог начал бледнеть буквально на глазах.

Все присутствующие с открытыми ртами наблюдали за происходящим.

– Ну, прям Джуна Давиташвили! – только и вымолвил Марков.

– Электросекс! – восхищенно подхватил стоявший рядом Чуб.

– Кто? – переспросил капитан.

– Электросекс, товарищ командир, – смущенно повторил боец. – Или электросенс? Ну, так вроде называют тех, кто может всякую такую… ну, кто, в общем, без лекарств лечит. – Слышал я про такое, – с толикой профессиональной ревности сообщил старшина-медик. Вроде называется лечебный гипноз: человеку внушают что он здоров, и он выздоравливает. Даже паралитиков так можно на ноги поднять, говорят.

– Что тут у вас? – полюбопытствовал незаметно подошедший Макеев.

– Да вот, цирк бесплатный, – отозвался Георгий. – Местный экстрасенс проводит сеанс исцеления руками.

– Ну-ну, – заинтересовался майор. – И успешно?

– Да вроде как…

– Тогда молодец! Надо бы его на довольствие поставить!. И сто грамм боевых налить. Не видишь, человек умаялся.

Лекарь и впрямь выглядел не лучшим образом. Весь осунулся. Кожа из темной стала какой-то серой.

Вдруг, растолкав товарищей, вперед пробился Серегин, подсел к эскулапу и протянул ему обе руки. Тот отрицательно покачал головой, отводя мягким движением ладони солдата. Но парень настойчиво протянул их вновь, при этом указав на вполне пришедшего в себя Смагина.

Целитель еще секунду поколебался, но все же взял Артема за запястья и прикрыл глаза.

Через минуту-другую его глаза живо заблестели.

А Серегин, напротив, почти мгновенно побледнел и осунулся, по его телу несколько раз пробежала легкая судорога.

После того, как «донора» передернуло в третий раз, местный экстрасенс решительно отпустил ладони Артема, затем несколько раз надавил пальцами на какие-то ведомые одному ему точки на запястьях лейтенанта и пошел к раненым.

– Вот так, подзарядил человека, – хрипло бросил Серегин Макееву.

– И зачем? – бросил тот.

– Надо было, – не по-уставному ответил рядовой. – Он нашему помог…

– А ты как узнал? – недоумевающе спросил его Марков.

– Догадался, – устало бросил Серегин и, опустив веки, замер.

Выглядел он, что называется, «краше в гроб кладут».

– Наверное, теперь и врачи будут не нужны, – тихо пробормотал он, расслабленно вытягиваясь на земле.

Глядя на парня, Макеев тяжело вздохнул.

Да, отчего-то ему становилось все тревожнее. Экстрасенсы, способные не только лечить, но и выпить из человека всю силу. Странная шестилапая скотина, бывшая у разбойников похоже место собаки или дрессированного льва. Непонятно чем и как уничтоженная бронеединица.

Вообще-то некие догадки насчет последнего у майора уже появились. Но с одной стороны, выглядели они уж совсем бредово – даже на фоне всего того, что он увидел и узнал в последние дни и часы. А с другой, если они и впрямь имели хоть какое-то отношение к действительности, то не лучше ли им будет быстренько смыться обратно в свой мир и плотно-плотно закрыть за собой двери?

Тут ему в голову пришла мысль совсем уж неуместная: а что, если эти самые двери закрыть уже не получится?..

…– Товарищ майор! – позади Макеева стоял связист с наушниками. – Есть связь с вертолетом!

Вначале комроты ничего не услышал – эфир был девственно чист. Но потом, сквозь шорох далеких грозовых разрядов пробился хриплый надтреснутый звон, который обычно издают скверно налаженные ларингофоны.

– Борт 1-01 на связи, как слышите меня, прием. «Кентавр», ответьте «Стрекозе», как слышите меня?

– Здесь Макеев! – радостно рявкнул в микрофон майор. – Слышу вас хорошо, «Стрекоза».

– Идем точно на двуглавую гору, вас пока не видим. Подожгите дымарь или дайте ракету.

– Лады. Только… «Стрекоза», а вы бы подальше от нас сесть не могли? А то тут у нас полсотни аборигенов, как бы они в штаны не наделали, глядя на вас.

В наушниках несколько секунд слышалось лишь гудение ларингофона и треск помех.

– Ну, уж нет, – наконец ответила «Стрекоза». – Воздушный цирк в этих горах я устраивать не буду. А местные пусть привыкают.

Аор, с насмешливым высокомерием наблюдал за суетой целителя. Эта порода магов так и не поймет, что по-настоящему мудрый кудесник никогда не торопится. Как видно, наставники не смогли вбить ему в голову эту простую истину.

Впрочем, не целитель волновал его по настоящему. Он наконец понял – что самое необычное было в войске, расправившемся с шайкой Горнака Весельчака. Не метатели извергающие целые ливни металлический стрелок, и не нетвари в железном панцире. На «зеленых» почти не было оберегов. Кое у кого имелись слабенькие амулеты на шеях, но и только.

С неприятным холодком он подумал, что вполне может усыпить любого из них в пять минут, или даже, при удаче, остановить сердце.

Странно… Впрочем, если при войске есть в достаточном числе могучие чародеи, а военачальники не слишком берегут воинов (тем более, кажется, тут в основном необученная молодежь), то такое вполне возможно.

Тем временем, один из солдат вытащил из зеленого ящика какую-то палку или, скорее, жезл, и дернул торчавший из него короткий хвостик. Из жезла донеслось короткое рассерженное шипение, словно внутри сидело полдюжины змей, а затем вырвался столб дыма – хотя и не колдовского, но какого-то диковинного.

Пару минут ничего не происходило, а потом из-за гребня горы донесся непонятный стрекот – словно там подала голос большая саранча.

Шум нарастал с каждым ударом сердца. Вот уже в нем слышится грохот железных Шривижайских барабанов и свист воздуха, рассекаемого исполинскими крыльями.

Умножаемый эхом, звук этот невольно вызывал желание броситься на камни и распластаться на них, вжаться изо всех сил, чтобы оно не заметило жалкого человечишку.

Но солдаты не проявляли никакого беспокойства, и это заставило замершую было душу Аора немного размякнуть.

Кого бы они не вызвали неведомым колдовством, вряд ли это было опасным для жизни.

Арс Мак даже подумал, что это может быть какая-то нетварь, вроде тех железных черепах, на которых приехали «зелено-пятнистые».

И все равно, когда это показалось, он еле-еле удержался от крика.

В небе над невысокой седловиной появилось исполинское насекомое мутно-зеленого окраса, крылья которого образовывали правильный круг на его спине.

Оно стремительно приблизилось, словно и в самом деле собиралось кого-то из них поймать и унести.

Ветер от его крыльев пригибал редкую траву и сдувал каменную крошку. Испуганно заржали кони, взревел верблюд.

Про себя маг решил, что насекомое и в самом деле приходится родней огненным черепахам. Во всяком случае, цвет его шкуры был такой же, как у них.

А когда кто-то из солдат повинуясь распоряжению того из командиров, кто постарше, подошел к Аору, и вежливо но решительно подтолкнул его к севшей поодаль «стрекозе» он уже совсем не удивился и не испугался.

Это ведь простого человека могут продать в рабство или убить. А маги нужны всем. И если его судьба – служить этим странным пятнистым воинам, или их хозяевам – то что поделаешь?

* * *

Октябрьск

Четыре дня спустя

– Ну что, товарищи офицеры, успехи есть? – спросил Мезенцев, войдя в комнату, на двери которой, рассохшейся и украшенной грубой резьбой, свежей масляной краской был выведен номер «14». – Как, товарищ подполковник, узнали, что тут за язык и с чем его, так сказать, едят?

– Пока не совсем, товарищ генерал-лейтенант, – доложил начальник лингвистов подполковник Илья Табунов. – Вкратце – язык не похож ни на один из ныне существующих на Земле.

– Ну, хоть что-то общее улавливается?

– Улавливается… – Табунов хмыкнул. – Капитан Жалынов…

При этих словах непроизвольно встал и вытянулся перед генералом широкоплечий бронзоволицый крепыш.

– …считает, что есть сходство с тюркскими языками. Майор Антонян находит нечто общее с праиндоевропейским: что-то близкое к скифской или сарматской группе. А вот лейтенант Дубарев уловил определенные элементы языков дравидийской группы. Наш же уважаемый доцент Григорьев… – кивок в сторону штатского в очках, – так вообще полагает, что язык этот происходит от схожих с суахили или фульбе.

– Это что такое, напомните?

– Это языки негров.

– М-да, интересно, нечего сказать, – только и нашелся Антон Карлович, с грехом пополам знавший со времен Великой Отечественной немецкий. – Ну, хотя бы узнали, как по-здешнему будет «хенде хох» или «кура-млеко-яйки»?

Присутствующие сдержано заулыбались.

В этой комнате с облупившейся штукатуркой за канцелярскими столами сидело больше десятка человек в самых разных званиях – от майора до капитан-лейтенанта, представлявшие все рода войск, кроме, разве что РВСН.

Это была специальная лингвистическая группа, сформированная буквально позавчера. Десяток военных переводчиков, лучших, каких только смогли найти, спешно собранных по всем военным округам и группам войск и переброшенных сюда, все еще не переваривших до конца известие о том, где им предстоит работать. Двух отозвали из Западной группы войск в Германии, одного буквально сняли с самолета, на котором он должен был вылететь в Аддис-Абебу. (Кстати, официально он в оной Аддис-Абебе и пребывает, а по месту службы ему идет положенное жалование с командировочными).

Все это время дня языковеды работали по двенадцать-четырнадцать часов в сутки. Разбившись на пары, они допрашивали пленных и, скажем так, гостей военной базы.