Игорь Метальский
Мой снежный рай
10 сентября
― Боря, когда у тебя следующее интервью? ― жена начала допрос, едва войдя в дом и еще толком даже не раздевшись. На улице уже второй день подряд с перерывами накрапывал дождик, и, несмотря на то, что под открытым небом она провела максимум пять минут, пройдя сто метров от работы до парковки (они так толком и не привыкли к футам и дюймам за двадцать лет жизни в Америке), зонт ее был мокрым.
– Лен, ну нет пока интервью. Что мне, уборщиком идти?
Жена неодобрительно промолчала. Оказывается, можно молчать неодобрительно.
Борис отложил учебник по программированию. Нелегко изучать С++, когда тебе под полтинничек. А главное, неохота. Но что-то делать надо, он это понимал. И так он третий месяц сидит дома (читай: на шее у жены), не считая воскресных подработок в Биг Болдере инструктором. Но настоящий сезон начнется зимой, тогда он сможет там работать хотя бы несколько дней в неделю. Однако все равно это не «настоящая» работа, как у жены ― она была парикмахером, причем теперь уже со стажем и постоянной клиентурой, и зарабатывала вполне прилично. Последний из прочих планов Бориса был получить сертификат по программированию и устроиться софт-девелопером, но жена, похоже, считала этот план не менее утопичным, чем все предыдущие.
А что делать, если тебе фатально не везет? Поездил пару лет таксистом ― авария, уволили. Попробовал в продажах ― не пошло, то ли из-за акцента, то ли из-за чересчур напористого характера. Проработал водителем грузовика несколько лет ― опять авария! Он кочевал с работы на работу, но над ним как будто висела какая-то негативная карма. Единственной постоянной работой оказалась временная: инструктором в Биг Болдере (зимой лыжи, летом велосипед). Она же была и любимой. Но денег она приносила в семейный бюджет в три раза меньше, чем стрижка голов. А машина и дом откусывали изрядный ломоть этого бюджета ежемесячно. Блэксли – не самое дешевое место для жизни.
Жена, приняв душ и переодевшись, пошла готовить ужин. Боря захлопнул учебник, радуясь, что можно с полным правом про него забыть ради серьезного разговора.
– Лен! А может, ну его, это программирование?
– Хорошо, а что тогда? Что, есть варианты? ― Лена чистила картошку, отвернувшись, и видно было, что она с трудом сдерживает раздражение.
– А вот в Юте инструкторам платят в два раза больше, чем тут у нас на востоке, и вакансий полно.
– И что ты предлагаешь? Я не могу уехать, у меня здесь работа и клиенты.
– Да я понимаю… Ну давай может я поеду на сезон хотя бы, а потом видно будет?
Лена помолчала. Они не расставались больше чем на неделю в течение последних двадцати лет. Ей было сорок пять, но она знала, что ей вполне можно дать тридцать пять – ни намека на полноту, красивые волосы, ухоженные руки. Может быть, поэтому у нее и клиентов туча. Она и в СССР работала в парикмахерской, и ей нравилась ее работа, но уже больно много ее времени теперь эта работа пожирала. Хотелось тратить время на себя, пока еще не поздно.
– Ты знаешь, а может быть. По крайней мере, это реально.
И Боря удивился тому, насколько легко и быстро прошел этот разговор, вопреки его опасениям. Он был легок на подъем и не боялся приключений. Ему бы только удачи побольше!
***
Разговор с Соловьевым, состоявшийся в небольшом ресторанчике недалеко от министерства, прошел в целом удачно. Он не стал корчить из себя важную и неприступную птицу, спокойно и с легкой усмешкой воспринял прозрачные намеки на вознаграждение, и разговор перешел в конструктивное русло обсуждения технических вопросов – какие у нас преимущества, как прописать технические задания тендеров, чтобы не влезли конкуренты, какие планируются сроки и когда будут платежи. Моя сонливость, проникнувшись, очевидно, важностью момента, решила меня не беспокоить до конца разговора. Зато через пять минут после прощания у меня уже не было сил не то что встать, а просто подозвать официанта. Справившись все же в конце концов с этой тяжелой задачей, я получил свои пятьдесят грамм Хеннесси и через некоторое время уже был в состоянии дойти до машины и сесть за руль. В конце концов, если в других странах разрешается немножко промилле, значит это не опасно. И вообще, я неагрессивный водитель, на рожон не лезу и свой адреналин-раш ловлю другими способами.
Витька, выслушав доклад о беседе с Соловьевым, немного смягчился. Он уже не выглядел злым как собака, и отпустил меня с работы, что с его стороны было очень даже мило. Я решил, что стоит позвонить Алене. Мы давненько не виделись, а встречи с ней всегда действовали на меня благотворно и успокаивающе.
12 сентября
– Зак, я буду с вами предельно откровенен. Я прилетел вчера из Колорадо. Рыночная стоимость объекта, по оценкам аудиторов, около трехсот миллионов. Шеф сказал мне: десять процентов от экономии на сделке. Сэкономишь десять миллионов, миллион твой. Сэкономишь пятьдесят, пять твои.
Седой крепкий мужчина встал из-за огромного стола и подошел к большому панорамному окну, давая время собеседнику осмыслить сказанное. За окном был великолепный пейзаж – высокие, засыпанные снегом скалистые горы в складках, идущих под углом к горизонту, и синее небо с легкими пушистыми облачками. Мужчина постоял, наслаждаясь видом, и вернувшись, не стал снова разваливаться в кресле, а сел напротив собеседника, оказавшись с ним лицом к лицу.
– Мы с вами работаем вместе больше пяти лет, нам нет смысла ходить вокруг да около. Поэтому хочу сразу обозначить мое предложение: половина от этих десяти процентов ваша.
Еще одна пауза, заполненная постукиванием пальцев по столу.
– Вопросы?
Собеседник, коротко стриженный плотный господин лет сорока, откашлялся.
– Сэр, я понял вас. Я сделаю все, что смогу.
– Есть идеи?
– Конечно сэр, вы же давали мне задание. Есть не просто идея. Есть план.
– Ну что же, очень хорошо. Я хочу иметь только самое общее представление, подробности мне не нужны.
– Да сэр, понимаю. Если коротко, есть один человечек… который работает непосредственно с хозяином. Думаю, этот человек не откажется помочь, тем более, что от него будет требоваться совсем немного. Просто немного ошибиться в цифрах. Обычная техническая ошибка. Все мы люди, а не роботы. Человеческий фактор. Потом вступим мы.
– Окей, достаточно, только сориентируйте меня по срокам.
– Сэр, мы сможем начать работу, как только откроется сезон – в начале декабря. И, я думаю, сможем провести предварительные переговоры в феврале. Дальше предсказать пока сложно.
– Да, понимаю. Давайте так: надо уложиться в этом сезоне.
– Вполне реально, сэр.
– Хорошо, Зак. Работайте. И успехов вам. Если будут расходы, сообщите.
Оба собеседника встали. Седой мужчина протянул руку коротко стриженному и похлопал его другой рукой по плечу. Стриженный улыбнулся, но глаза его смотрели жестко. Серьезный бизнес не терпит легкомыслия.
13 с
е
нтября
Мы с Аленой сидим в полуголом виде у меня дома за большим дорогим кухонным столом, который мы покупали вместе с Ириной, и я чувствую себя как-то по-дурацки. На меня никто не будет рычать «никого сюда не приводи, твою мать!», но тень бывшей (бывшей?) жены как будто спряталась за диваном и вот-вот выйдет и убьет Алену, а заодно и меня. Алена потягивает мартини, с любопытством разглядывая окружающую обстановку, а я заканчиваю свои очередные пятьдесят грамм, и жду наступления умиротворения. Но что-то все никак.
– А это что за рыба висит? Какая классная…
– Это из Таиланда.
– А вы кухню покупали где-то, или на заказ делали?
– На заказ…
– А где это ты снят на той фотке? Такие горы красивые… а ты такой смешной!
– Это в Колорадо, я там учился, я тебе рассказывал.
Алена, почувствовав, видимо, что я не в своей тарелке, перестает задавать вопросы и берет меня за руку. Это вызывает приятное чувство в моем организме, и я постепенно расслабляюсь. Тень за диваном растворяется в полумраке и больше не угрожает нам страшной гибелью.
Ну в самом деле, кто виноват в том, что так складывается жизнь?
Я познакомился с Аленой на одном из наших корпоративов. Она спустилась с неба, точнее, с верхних этажей нашего небоскреба, за мужчиной. Мужчина нужен был, чтобы справиться с заевшей дверью их офиса (я так до сих пор толком и не знаю, как называется контора, в которой она работает). Симпатичная светловолосая девушка с заметными округлостями не испытала проблем в поиске мужчин, но я, как один из боссов фирмы, был вне конкуренции. Дверь была успешно побеждена, что необходимо было отметить, и я привел девушку обратно на наш корпоратив, где все и закрутилось. Игривый взгляд, запах нежного парфюма и тепло ее тела на моих ладонях во время медленных танцев полностью вывели меня из равновесия. Я спекся: довез ее на такси до ее дома, получил телефончик, и не прошло и двух недель, как в одном неприметном местечке на Малой Филевской случилась горячая любовь. Любовь продолжалась под покровом тайны в течение пары месяцев, после чего кто-то где-то увидел Алену в моем автомобиле, несмотря на тонированные стекла, и тайна стала явью.
Естественно, мои глупые попытки что-то придумать в качестве объяснений только приводили в бешенство Ирину, которая становилась совершенно невменяемой, как только всплывала эта тема. Моей следующей тактикой стала идея развить традиционную теорию неверных мужей, которая гласит, что легкая неверность не вредит браку, что мужчина может одновременно любить несколько женщин, что он инстинктивно стремится увеличить количество потомства, тогда как женщина заботится о его качестве, и так далее в том же духе. Эти рассуждения приводили лишь к тому, что ссоры затягивались и становились совершенно невыносимыми, так как Ирина ничего не понимала, а я терял над собой контроль и был близок иногда к тому, чтобы или ударить ее или швырнуть стулом в телевизор.
И так продолжалось почти год. Я спасался либо у Алены, которая ничего не требовала и лишнего не спрашивала, либо на работе, либо в тренажерном зале. Наконец, с полгода назад, в самый обычный день, вернувшись домой с работы, я, как в плохой голливудской мелодраме, обнаружил записку от Ирины, в которой без эмоций сообщался факт: я от тебя ушла, ты свободен, с формальным разводом и домом разберемся позже. Имея в родителях владельца крупной риэлтерской фирмы, она не имела проблемы с вопросом, куда уйти.
И вот Алена впервые в моем (нашем?) доме держит меня за руку, мое сознание в данный момент уже слабо воспринимает окружающую действительность, и я постепенно начинаю впадать то ли в сон, то ли в нирвану.
– Денис… я пойду? Мне правда пора, ― Алена всегда чутко понимала мое настроение.
– Да, малыш, пожалуй. Подожди, я вызову такси.
Алена одевается, я тоже набрасываю халат.
– Все было классно, спасибо тебе.
– Пока, малыш, ― я жду не дождусь момента, когда можно будет свалиться в постель и с полным правом закрыть глаза.
Уже засыпая, я вдруг почему-то вспоминаю, как получал визу у американцев пару недель назад, и эта картина, вместе с предвкушением скорого отъезда, вызывает приятное чувство в мозгу, перед тем как он окончательно окутывается сном.
***
Посольство выглядит так же, как одиннадцать лет назад. Единственное, но важное отличие – отсутствие гигантской очереди желающих посетить рай: теперь можно не вставать в четыре утра, а цивилизованно зарегистрироваться через интернет, прийти к назначенному сроку, пробраться сквозь строй рекламоносов с предложениями виз, билетов, программ обмена и прочей хрени, и с достоинством войти на чужестранную территорию. Внутри все такой же зальчик с креслами, напоминающий кинозал, и четыре окошка. Пятнадцать минут ожидания, и я слышу мое имя – окошко номер один.
Передо мной клерк примерно моего возраста, с доброжелательной, но серьезной физиономией. Я протягиваю ему подготовленную кипу бумаг, доказывающих, что у меня есть необъятное количество причин вернуться обратно в родную Россию, а сверху гордо красуется основная бумага – официальный вызов работодателя. Однако клерк не впечатлен, он небрежно берет кипу и, бросив на нее мимолетный взгляд и даже не пытаясь листать, начинает допрос.
– Мистер Антонов, цель вашей поездки?
Дурацкий вопрос. Он что, не видит вызов?
– Временная работа, ― я отвечаю по-английски, стараясь произвести впечатление, и вижу легкую улыбку в ответ. Дальнейшее общение проходит на английском.
– У вас нет работы в России? ― я повторяю в ответ историю про собственный бизнес и намерение вернуться, и вижу недоверие в глазах. Начинается выспрашивание деталей про фирму – а где? а чем занимается? а ваша должность? а как же без вас ваша фирма?
– У меня есть партнер, он отпускает меня, ― это почти правда. ― Он будет руководить фирмой в мое отсутствие.
– Какой у вас средний доход в России?
Я называю внушительную цифру. Да, я могу себе позволить купить авиабилет и платить за жилье. Чего ему надо, в конце концов?
– Окей, и вы оставляете свою фирму и едете в США работать за десять долларов в час?
Тут до меня доходит странность ситуации, с его точки зрения. Черт, я же самое главное забыл сказать!
– Да, это так, сэр, но дело не в деньгах. Я просто люблю горы и лыжи, и хочу на время сменить обстановку.
Недоверие в глазах чуть притихает, но начинается новая серия вопросов.
– Вы давно катаетесь на лыжах?
– Да, более пятнадцати лет.
– Назовите несколько курортов, где вы катались.
– Вейл, Кистоун, Шамони…
Знакомые названия, похоже, успокаивают клерка. Я чувствую, что уже близок к успешной сдаче экзамена.
– Это для вас разновидность отпуска?
– Да сэр, можно и так сказать. Мне в самом деле нужно сменить обстановку.
Пауза.
– Ну что ж, мистер Антонов, история необычная, но… почему бы и нет.
Он черкает что-то на анкете, забирает вызов из Сноулэнда, и протягивает мне назад мою остальную кипу, так и не раскрыв ее.
– Вы можете получить свой паспорт с визой завтра.
– Спасибо сэр!
– Удачи.
Слава тебе господи. Вот какой дотошный попался, мог ведь и зарубить мой запланированный снежный рай.
20 ноября
Бланка открыла глаза. Было семь утра, весеннее солнце нарисовало расходящиеся тени и лучи на потолке, через приоткрытое окно доносилось чириканье воробьев и шорох метлы в руках отца, убирающего дорожки во дворе.
Сегодня финальный тест, и четыре года обучения будут позади.
Бланка потянулась и сочла, что можно еще поваляться и повспоминать что-нибудь хорошее за последний год.
Сказать по правде, год был довольно тягомотный. Семинары, лекции, тесты, работа (она подрабатывала ассистентом), снова лекции… Честно говоря, она частенько скучала по прошлым веселым временам и по Марко, особенно в начале года, вскоре после их расставания. Они иногда виделись в университете, случайно встретившись в коридоре или библиотеке, и всегда здоровались, как друзья, но никогда не разговаривали. Она давно уже твердо решила, что никогда не станет женой фермера… чтобы застрять навсегда в дальнем углу Патагонии, слушать разговоры о ценах на мясо и шерсть, о дорожающих кормах, об идиотах в правительстве и о футболе. Это были основные темы, которые обсуждались в компаниях местных мужчин в возрасте от двадцати до семидесяти, за исключением ее отца, который частенько затевал за семейными ужинами беседы о книгах, кинофильмах и разных странах.
Марко был хороший парень, добрый, симпатичный, серьезно относящийся к делам и учебе, но он не был исключением из правил – мог просидеть целый вечер в баре, потягивая пиво и наблюдая футбольный матч, и не понимая, какого рожна Бланке не сидится, когда всем вокруг и ему так кайфово. Конечно, если уж она-таки вставала и говорила, что уходит, он шел ее провожать, но… видно было, что пиво, матч и приятелей ему бросать очень жалко. А если Бланка украдкой показывала ему на какого-нибудь недавно появившегося в городке иностранца, и мечтательно шептала «Вот бы узнать, где и как он жил, что видел и как разбогател…», он пожимал плечами, усмехаясь. Мало ли как разбогател… чего он сюда приперся? сидел бы там у себя в Европе или Азии… очень уж он не похож на нас, местных… Это все не говорилось вслух, но легко читалось в его глазах.
Им в самом деле было хорошо вместе… некоторое время (кажется, примерно семестр?), пока новизна и острота ощущений не притупилась, и Бланка стала понимать, что в далекой перспективе их устремления очень разные. И, решившись, постаралась ему все объяснить. Да, это было нелегко, но Бланке казалось, что Марко и сам понимает, насколько им будет трудно вместе.
Вот тебе раз, хотела вспомнить что-то приятное, и стала думать о Марко.
Бланка снова потянулась, и вскочила с кровати. Пора под душ, одеваться и в университет. Там она выпьет кофе с фланом и у нее еще останется достаточно времени, чтобы выбрать хорошее место в аудитории и морально подготовиться к тесту.
27 ноября
Последние дни перед отъездом мне уже стало лучше, очевидно моя депрессия испугалась предстоящего путешествия и на время затаилась. Я приостановил практику дневного засыпания на диване, проводил последние встречи с заказчиками, ругался по телефону с поставщиками, подписывал тысячи счетов и актов и устраивал выволочки работникам, все как в старые добрые времена. Витька, похоже, смирился с тем, что ему придется отдуваться в одиночку ближайшие четыре месяца. Мы с ним провели два интенсивных совещания, на которых он был посвящен в детали и нюансы моих проектов, чтобы это проекты не загнулись в мое отсутствие.
Но я чувствовал, что силы на эту бурную деятельность у меня проявились только в связи с возбуждением от предстоящей смены обстановки. В моем воображении возникали картины заснеженных склонов, милого горного городка и моего романтического лифт-операторского труда вперемежку со стремительными спусками, и это вселяло в меня невиданную энергию.
Наконец, на работе все было утрясено, насколько это было возможно, Витька пожал мне руку и буркнул «счастливого путешествия», домработница была проинструктирована по поводу дома и автомобиля, обе мои (бывшие) женщины, а также родители были проинформированы о моих планах.
Все вечера в течение последних перед отъездом недель я просидел, зарывшись с головой в интернет и перемещаясь по Парквиллу и его окрестностям (виртуально). В результате я подробно изучил все местные газеты и доски объявлений и в конце концов подыскал подходящий домик для проживания. Рядом с курортом и автобусной остановкой, три спальни, мебель. Попутно я случайно обнаружил американца из Пенсильвании по имени Борис Гутман, который собирался приехать туда работать одновременно со мной, и договорился с ним по емейлу, что мы этот домик разделим: ему спальня, мне спальня. И еще одна свободна. А гостиная – для всех.
Два дня! Осталось два дня.
***
Аэропорт был всего в двадцати минутах езды от дома. Суета с регистрацией заняла довольно много времени, так как самолет был заполнен под завязку: единственное место, откуда можно улететь в столицу, в радиусе триста километров. Наконец, посадка.
Бланка в последний раз обняла маму, потом папу, потом Начо, схватила сумку и повернулась было к выходу на посадку… и вдруг увидела Марко. Это было неожиданно, и она даже растерялась. Он стоял поодаль с неловкой кривой усмешкой, глядя на них, и не делал попытки приблизиться. Бланка остановилась на несколько секунд, потом поставила сумку и подошла к нему. Родители тактично отвернулись, только краем глаза посматривая на молодых людей.
– Марко… Спасибо, что пришел. Не ожидала тебя увидеть…
– Ты знаешь, я сам не ожидал себя тут увидеть… не знаю, зачем я притащился.
– Спасибо тебе за все. Ты знаешь, я улетаю очень далеко… Не знаю, вернусь ли, и если да, то когда…
– В Штаты?
– Да, сначала в Байрес, потом в Штаты… на четыре месяца, а может и больше…
– Посмотришь мир.
– Да, надеюсь.
Неловкое молчание. Бланка приподнялась на цыпочках и чмокнула Марко в щеку.
– Ты знаешь мой емейл… пиши.
– Хорошо. Если вдруг надумаешь вернуться, ты тоже напиши.
– Да, конечно. Пока…
Она развернулась, подбежала к родителям, еще раз наспех обняла их и, схватив сумку, убежала на посадку. Путешествие началось.
Вначале два с половиной часа до Буэнос-Айреса, потом ночевка у родственников, и на следующий день в посольство за визой. Если все окей с визой, через три дня вылет в Солт Лейк Сити – с пересадкой, в общей сложности почти двадцать часов! Бланка никогда не проводила в самолете больше трех часов, но она не боялась. Она была возбуждена и немного нервничала в предвкушении чего-то нового, неизведанного и приятного. Предвкушении приключений и новой жизни.
***
Интервью в посольстве прошло гладко. Женщина в деловом костюме улыбнулась Бланке широкой приклеенной улыбкой, которая сразу исчезла, как только она перевела глаза на документы – но не потому, что ей что-то не понравилось – просто раз она не смотрит в лицо собеседнику, то и улыбку можно снять. Задав всего два вопроса 1)хорошо ли Бланка говорит по-английски, и 2)какие родственники у Бланки остались на родине, она поставила на анкете какие-то пометки и, снова наклеив улыбку, сообщила, что паспорт с визой можно будет получить через два дня.
Ура! Страна безграничных возможностей открыла ей двери! Еще несколько дней, и она ступит на Неизведанную Землю. Бланка пребывала все в том же состоянии возбужденного предвкушения. Только несколько дней! Она настолько дотошно изучила Парквилл ― городок, в котором ей предстояло жить следующие четыре месяца ― по Гугл-картам и фотографиям, что ей уже иногда чудилось, что она там побывала. Ее курорт-работодатель был намного крупнее ее родного Ла Хойа – он располагался аж на четырех горах, имел два десятка подъемников, несколько больших домов-шале с прокатами и ресторанами и был окружен тучей дорогущих гостиниц. Катание стоило очень, очень дорого – для гостей, но не для Бланки: ей, как работнику, были обещаны бесплатные билеты в ее выходные. Сам городок по размерам был не намного больше Эскеля, но всего в получасе езды от гигантского Солт Лейка – столицы штата. Идеальный вариант, чтобы избежать пугающего многолюдья, пробок и больших расстояний крупного мегаполиса, но иметь возможность быстро туда доехать при желании.
Всего пара дней – и она увидит это все своими глазами.
