Игорь Николаевич Крончуков
Отблеск зовущего эха
Решил, с утра поеду домой,
Возьму коня, и забуду,
Оставлю здесь тяжести я груду.
Хватит с меня отпускных
Куртизанок, гулянок ночных,
Хватит с меня картин безумия,
Взять себя в руки, прочь слабоумие.
Начну же с чистого листа,
Быть может пророк шепчет слова,
Что это повод начать жизнь новую -
Цветом не серым, а бирюзовую;
Может это и есть повод.
Решил с утра покинуть сей город.
18
И знал, что на утро могу передумать,
Впасть вновь в свои думы,
Но взял себе за основу,
Я дал сам себе слово.
Если уж тот парень смог
И совет давал в толк,
Что лучше не связываться с этим,
То, от чего столько мы бредим.
С полным нежеланием себя,
Заказывал кучера и коня.
– К полудню прибудет. Вот завтрак. -
Нашёл в себе силы как-то,
Обычно с утра ничего не ел,
А тут проглатывал пищу, терпел.
Но ясно, думал я о другом,
Ехать всё же надо потом.
Яичница и две колбаски,
Сегодня не пью, я в завязке.
Сложил вещи свои в чемодан,
Причесался, побрился, залез в карман,
Кучеру оставил чаевые на водку -
На улице сыро и мокро.
С большой неохотой залез на повозку,
– Эх, обещают сегодня морозно. -
Прохрипел кучер устало,
Повозка тронулась, ехать немало.
И вот дорога, ладно хоть не мимо,
Куда влекло меня так сильно;
Сразу поворот, из города вон,
Хотел уже было словить сон,
Но уж как-то совсем не спится
И даже не с кем поделиться.
Рассказать о том, что было в городе этом,
Чего не бывало на всём белом свете.
Вот они русские лесочки,
Пустыри, воткнуты пенёчки,
Далёкие просторы и многогранны,
Долины красивы, облака каши манной.
Рассветы солнечного простора,
Край земли, архитектора узоры.
«Да что я там буду делать?
Работа и одна та же серость.
Дружки, называющие друзьями по пьянке,
Рабочие будни, на обеде солянки.
Квартиры скучные, не нужные беседы,
По субботам в кабаки поездки:
Ночью эти опять лица,
Надоевшие развратные девицы.
Опять с понедельника по пятницу,
Утыкаться носом в салатницу.
Да что вообще там хорошего?!
Гроша не стоит и дёшево.
Будни, будни, выходные мимолётно,
Воскресенье, одни и те же упрёки.
Как болит голова с утра -
Роди меня обратно, ма!
А потом снова эти работы и лица,
В них схоронился амбиций,
То чего достичь ты смог,
Давно забыл тебя твой Бог.
Безвкусный ужины и тупые газеты,
Смерть для художника и поэта,
Ну балы, ну театры, ну чего я не видел,
Жить и ждать свою погибель…
Жить и просто старится,
Мне это совсем не нравится!
Неужели этому бреду был рад?!».
– Кучер поворачивай повозку назад
19
Кучер вначале изумлённо сидел,
Потом злой ехал, а затем песни запел.
Не всё ли равно куда ему ехать,
Тридцать четыре версты, лишь погода помеха.
В обратную сторону, совсем непогода,
Не пускали дороги народы;
К этому времени уж был бы и дома,
Но били виски звоны.
Тени сети свои выпускали,
Звали с собой почти и кричали;
Лапой схватили хищники,
Морщили лбы так трагически,
Что воздух вокруг сотрясая,
Ждала душа предвкушения рая.
Но это мнимый рай – беса проза,
Не имеет времени износа.
Вечные фонтаны и водопады,
Неизвестного запаха рассада.
Что называлось у людей урожаем,
То в том миру, глазам угрожаем;
Невиданных долин и чудесных,
Увидев однажды ты если,
Навсегда там останешься,
Другим быть не сможешь,
Тайное и спящее в себе потревожишь.
Ты бы жизнь прожил, а оно
Никогда б не проснулось, что
От чего сейчас будоражит,
Лишь новым визитом уважит.
Земель этих сказочных,
Палитр неведомых и многокрасочных,
Воистину велико потрясение,
Как ультрафиолета излучение;
Как на морозе насквозь продрог -
Ты атеист, перед тобой Бог.
Радуги цвета мной неизвестны,
Писателю побывать здесь полезно.
Молочные и шоколадные реки,
На деревьях растут конфеты.
Дышал запахом карамели
Возле оранжевой ели,
Мультяшные герои вокруг бегали,
Ласкали хвосты свои ветрами.
Вдруг толчок, а так обидно:
– Всё приехали и дом видно! -
«Эх, только заснул…»
В какой прекрасный сон окунул.
Не видел право ту красавицу,
От чего жить стало нравится.
Слез с повозки, взгляд уронил,
Но обратно ничуть не спешил.
Точнее там, где был ночлег,
В другую сторону совершал я побег.
20
Глаза то налившись кровью,
То злым, то наполняясь любовью.
Шёл стремительно не скромно,
Шёл быстро к тому дому:
Где чудес на планете не счесть,
Где великая картина есть,
Полным уверенным шагом,
Остановить меня было вряд ли.
– Эдакий, ты сегодня замутил план… -
Кричал ехидно мне пацан,
А рядом кудрявый голову чешет:
– Давно не был изнежат? -
Ору на этих охранников,
Руки достаю из подштанников,
Толкаю парнишку в сторону
И этого кудрявого здорового,
Что есть силы, еле толкнул…
«Эх, сейчас пойду в разгул!».
Дверь открываю, не видал шире рта,
За дверью в дом из кирпича стена,
При чём кирпич не новый, стенка,
Помутнело в сознании маленько.
– А где вход в царствие это?
– Дядь ты ж не являешься глупым человеком,
Сам понимаешь, где не ждут
И не будет дверей тебе тут!
Нет Флайера – нет входа! -
Смотрят с жалостью оба.
– Если уж и картины оживают,
То и двери кирпичные встречают.
Ничего удивительнее того нет,
Иди домой, мой совет.
Ты хоть возьми кувалду,
Не откроешь нот, чтоб спеть балладу! -
Уходил от них с грустью:
И полно, и одновременно пусто,
Вслед кричал чего-то мне пацан,
Но у меня созрел уж план.
Так просто меня не возьмёшь,
Видал я много чего, не учтёшь.
Говорил ведь парнишка мне молодой,
Мол я здесь не один такой,
Посещающий места дивные,
Места неведомые, креативные.
Люди, искавшие себе забот,
Решил я выцепить этих особ.
Буду поджидать их за углом,
Как придут, а там посмотрим потом…
Как распахнутся перед ними двери
И я, позабыв о своей потере,
Сразу же туда ворвусь,
Мерзавец, гад, ну и пусть.
Понимал, что долгими вечерами,
Не сомкнувшими очами,
Стоять на границе между,
Коршуны совести тешьте-тешьте.
Совершённое, мной преступление
Затмило разум стремления;
Всё меньше думал о совершённом,
Ядом этим поражённым.
Буду стоять дни, недели, месяца…
Обрекаю себя идти до конца.
Пусть раб идеи и болен ум,
Одену теплее костюм
И на дождь достану зонты,
Пусть жрут мороза и снега киты.
Пусть стужа, холод и ожидания,
И нет страшнее наказания
За поступки совершённые,
Проклятьем этим заклинённые.
