Игорь Голубятников (Паломарес)
Времена Гада. Книга 1. Лето Кетцалькоатля
© И. Голубятников (Паломарес), текст, 2024
© Издательство «Четыре», 2024
* * *
Игорь Голубятников (Паломарес) родился июльским утром 1961 года. Школу окончил в 1978-м. Учительницей Людмилой Ивановной Лазаревской была привита на всю жизнь любовь к русскому языку и литературе.
После армии учился в ГМУ им. Гнесиных. Общался много и плодотворно с творческой элитой: Окуджава посоветовал рассердиться на себя, Саульский – настраиваться побыстрее, а Юрский – уносить за собой грязную посуду на мойку.
В 1992 году уехал в Гондурас, работал в Национальном оркестре и университете. Спустя семь лет перебрался в Панаму.
Написал книгу «По банановым республикам без охраны». Отдельные главы опубликованы в альманахе «Парк Белинского». В марте 2021 года выставлял её на ярмарке «Нон-фикшн» в Гостином Дворе.
В апреле 2020-го вступил в ряды ИСП. Издал с ними сборник рассказов «Ваша Раша». В 2022-м написал театральную пьесу-фарс «Банные хроники». Только что закончил работу над первой книгой четырёхчастного романа-оратории «Времена Гада», которая называется «Лето Кетцалькоатля».
Божественный пролог или прелюд
Случилось это в дикие античные времена…
Как-то раз после полуденной трапезы делегаты созванного Зе́усом симпосиона земных богов решили скоротать свободное от заседаний время игрой в шары сотворенья.
Заплатили аванс дряхлеющему, но ещё мощному Гераклу. Дождались, пока тот взял за шкирку трёхглавого Цербера, стража царства Аида и складов фирмы «Олимпия». Стырили из Департамента Упражнений и Развлечений (ДУРы) один маленький деревянный шарик мироздания и четыре больших каменных шара судьбы.
Спустились на фуникулёре с Олимпа на пастбище у его подножия, стали договариваться о правилах…
Трёхликий Бала́м, победитель предыдущих партий в древних Китае, Индии, Междуречье, Египте и секторе Газа, взялся спорить с трёхглазым Шивой о том, кто первым будет кидать шарик мироздания в шары судьбы.
Они бы могли базлать вплоть до Второго пришествия, но пернатый змей Кетцалькоа́тль (он же Кукулька́н) решительно прошипел, что свои отношения богам и демонам пристало выяснять на полях людских сражений.
– О многомудрый Шива, изобретатель шахмат! В твоей игре фигуры носят макуауи́тль войны. И гибнут на поле боя они, а не гроссмейстеры!
– Ладно, проехали! – согласился Балам.
Пошевелил длинными ушами в знак примирения.
Однако буквально через секунду, сменив козлиные копыта и морду на медвежьи лапы и башку, прорычал угрожающе:
– Но заруби себе на носу, Шивик, будешь выпендриваться – я те твой третий глаз на жопу натяну. И моргать заставлю. Клянусь Ваалом!
– Ой, как-ой, страшно! – притворился Шива, отбивая невероятно проворными ногами чечётку. – Ты как смотри бы лучше тебе не первому рога пообломали, сатир!
– Хашшш! – прошипел сквозь стиснутые клыки Кукулькан. – Имейте совесссть, мы тут играть собралисссь, а не панкратион уссстраивать.
– Ба, про совесть шип пустил посланник Юкатана! – саркастически заметила крылатая Лили́т.
Качнула пышноволосой головой.
– Я умоляю, змей, тебя. У них на месте совести мох вырос!
– Ну вырос, и что с того?! – не унимался Балам. – Не всем же брить его, как ты сбриваешь перед каждыми потрахушками!
– Играть мы будем или нет?! – взмолился Кетцалькоатль. – Щас Зеус призовёт на планёрку и – трындец! Кидаю жребий!
Подбросил увесистый золотой статир прямиком к солнцу. Объявил, что если тот упадёт аверсом кверху, то начинает Шива, а если реверсом – Балам.
Подождали пару минут. Монета всё не падала. Игроки начали скучать.
– Ты-бы-бе-бе её ещё к Альфе Центавра запу-пу-лил, птерозавр! – проблеял Балам, возвращаясь в козлиное обличье. – Как гонорар инопа-па-ланетянам, что в гости к твоим расфуфыренным майя залетали давеча на бо-бо-больших сковородах.
– Ага, бугага! – согласился Шива, перешёл с чечётки на брейк-дэнс. – Вроде первого спутника до запуска ещё тысячелетий осталась пара, но ты, как впереди всегда, планеты всей!
– Дааа, сссорвалась монетка с пёрышшшка… – прошелестел Кетцалькоатль, заёрзал длинным языком-жалом под мышкой.
– А может, я подброшу? – спросила Лилит. – Я всё-таки первой женой Адама и царицей Савской побывала когда-то, если не врут ми́фии и пифии. Ласковым обаянием цели добивалась. Не то что некоторые здесь со своей силой немереной и гонором необъятным!
– Дело молвит демоница! – воодушевился Кукулькан, смачно хрустнув выловленной блохой. – Я всей чешшшуёй – за!
Лилит подбросила монету, поймала её на запястье, прихлопнула другой рукой.
– Чур только, по сусалам друг дружке не навешивать и люлей налево-направо не раздавать!
– Да уже ты открывай! – не выдержал Шива и даже перестал танцевать. – Набегут другие сейчас боги с демонами, и придётся шаров вместо каким-нить футболом, прости, развлекаться, Господи!
– Эт ты верно прогнал, брателла! – затряс козлиной бородёнкой Балам. – Бе-бе-будем тут за одним-единственным мячом гоняться по полю на потеху олимпийской гопоте.
В мгновение ока сменил козлиную морду на медвежью. Рыкнул зло:
– Убирррай ррруку, шшшалава!
Лилит убрала. Монеты на запястье не оказалось.
Синий телом Шива от гнева начал белеть и бормотать что-то на непонятном никому, кроме него, санскрите. Балам угрожающе замотал всеми тремя башками, разодрал густую шерсть на груди.
Флегматичный Кетцалькоатль свернулся кольцами, скрестил крылья, вперил взор в начинающие багроветь небеса и выдал загадочную фразу:
– Как учил велемудрый Уэуэко́йотль. Не всссё ссскоту масссленица!
У Балама от эдаких речей отвисла челюсть. Тягучая слюна медленно сползла с подбородка, закапала на отвисший пузень.
Лилит в задумчивости присела по-собачьи, пописала и стала расчёсывать себе гриву правой задней лапой.
А Шива на нелитературном санскрите доболтался аж до угрозы упреждающего ядерного удара по Хараппе и Мохенджо-Даро.
Неизвестно, как стали бы развиваться события, но тут вдруг откуда ни возьмись, а точнее – прямиком от Понта Эвксинского, налетела чёрная и вязкая, как субстанция для устроения «греческого огня», туча.
Следом раздался гром небесный, жидкость ослепительно полыхнула. На облаке среди языков пламени, молний и прочей пиротехники нарисовался сам Зеус собственной персоной в облике гигантского орлана-белохвоста.
– Кто это тут вдруг посмел забавляться игрою в шары сотворенья?! – проклекотал он стих, не вошедший в «Прометея прикованного», в паузах между строфами выковыривая когтем из клюва плоть. – Ни на часок на Кавказ отлучиться за свежей печёнкой!
Горе-игроки не оценили поэтический талант высшего архонта.
Переглядывались в недоумении. Хмурили лбы. Чесали всей пятернёй в паху, у кого тот имелся.
– Я вас, бестолковых, на симпозиум созвал, – перешёл Зеус с гекзаметра на сермяжную прозу. – Билеты первым классом из вашего захолустья до Греции оплатил. Люксовые номера с термальным джакузи и обслуживание all-inclusive предоставил. А вы тут без моего ведома в судьбы играетесь?!
– Со ссскуки мы, о великий вощщщдь! – мягко-покорно шелестя опереньем, как средиземноморская сосна хвоей, попробовал оправдаться Кетцалькоатль.
– Цзюлу́н китайский тебе вождь! – отбрил его Зеус. – Скучно им тут, панимашь!
Немного поостыв, продолжил наставническим тоном:
– Я за каким хреном вас сюда со всей Ойкумены собрал? Ась?! – картинно-театрально приложил распластанное крыло к уху.
Обвёл суровым наставническим взором игроков.
– Вам, простофилям, знаменитейшие профессора, мировые светила, лекции каждый день читают, учат уму-разуму. Сократа с Аристотелем у брата Аида выпросил под честное олимпийское, а вы даже конспекты лекций не можете толком написать. На семинарах – ни бе ни ме ни кукареку!
Балам восхотел что-то проблеять, но Зеус не дал тому и пасть открыть.
– Захлопни варежку, придурок! Ты ведь элементарно языка профессора Эзопа не догоняешь, а туда же – народами править, бесовскими легионами предводительствовать, царей сажать на трон и низводить…
Заходил вразвалку туда-сюда-обратно по облаку.
– Их тут забесплатно учат, как в мир гармонию привнести и человеков – вас, между прочим, своим воображением создавших! – на путь истинный наставить. А от них, недоумков, всё, кроме игрищ и забав, отскакивает, как от стенки горох!
– Ты не прав, о повелитель! – осмелился возразить Кукулькан.
– Я научил ольмеков и майя, как им жить в единении ссс природой. Показал, как выращивать кукурузу, какими спосссобами добывать рыбу и моллюсссков…
– Ну как же, как же! – прервал его с ухмылкой Зеус. – Тебе, сипящее недопернатое, вначале инопланетяне на пальцах объяснили, что такое ноль и как составлять календарь. А вот ты лично научил свои народы ритуальной игре в мяч, после которой вся проигравшая команда прям на поле приносится в жертву. Окровавленные тела волокут по зелёной травке до тех пор, пока не превратят её в красную. Зашибись! И познавательно до опупения!
– Ба, отец, я создала культ любви и плодородия! – молвила пленительная Лилит. – Шумеры, финикийцы и египтяне стали благодаря мне могущественными народами. Письменность изобрели, цифирь и колесо…
– Ага. Фортуны, – согласился Зеус. – И это в твоих храмах все службы заканчиваются оргиями с повальным совокуплением и последующими кровавыми распрями из-за самок. Бляди здоровых мужиков из семей уводят, младенцев прям из колыбели тырят…
– Ну, а вы чего молчите, плясуны? – обратился он к Баламу и Шиве. – Какие полезные навыки, изобретения и законы дали вы человечеству?
– Дак, чо а я? – пожал плечами Шива.
Хотел отмочить один из элементов акробатического рок-н-ролла для пущей наглядности, но вовремя одумался.
– Я открыл людям вот медитацию – универсальный материального познания метод и духовного миров.
– Эт через каннабис, штоль? – насмешливо сощурился Зеус. – То-то я гляжу, у тя речь как у алкаша конченого, а все боги в Индии то трёхглазые, то четырёхрукие, а то и всё вместе в одном флаконе. Видать, художники со скульпторами знатно попыхивают перед началом творческого процесса!
– А теперь ты отчитывайся, копытный! – обратился он к прячущемуся за Кукульканом Баламу. – Есть что сказать или, там, промычать?
– Батюшка Зеус! – взмолился тот. – Я ить доклады делать не мастак. Уж прости ты меня, козлину рогатую. Не дери последнюю шкуру на тимпа́н!
– Да как же вы собирались судьбами играть?! – изумился Зеус. – Вы ж элементарно договориться о правилах не можете! Один – с природой, другая – с любовью, третий – с тараканами, а четвёртый вообще хрен знает чо неудобосказуемое и сбоку бантик! Да вам не то что в шары – в «пристенок» играть противопоказано, потому как не кончится это ничем, окромя раздрая и мордобоя!
Вот что я вам, игрули, скажу… – задумался он на секунду. – Вы ведь монетку свою из космоса так и не дождались обратно? Не дождались. Когда бросали, орбитальную скорость и скорость вращения Земли учитывали? Опять нет.
– А Земля что – вращается?! – усомнилась Лилит. – Разве не стоит она, о благодетель, на трёх слонах, плывущих на гигантской черепахе?
– Во, видали девицу – жрицу адюльтера и плодородия?! Воистину, ученье – свет, а неученье – культпросвет. Кле-ке-ке-ке-ке! – повеселел Зеус. – На лекекекции захаживать надо хоть изредка, а не только в храмы и бордели!
Поклекотав вдоволь, продолжил мысль.
– Значит, улетела та монетка на 3-й космической, и вернётся она… – Зеус что-то посчитал в уме, прищёлкивая клювом, – ровно через две тысячи двести двадцать два года. Вот и ждите её там.
– Где «там», отец роднооой? – жалобно, как испускающий последний дух поверженный дракон, простонал Кетцалькоатль.
– Василиск тебе отец родной! – незлобиво ответил Зеус. – В России ждать будете.
– Не, ну так я и знал! – раздосадованный Балам хотел отвесить пинка копытом Шиве, но тот ловко увернулся в тройном пируэте.
– Нет чтоб на Пу́-кет послать, тайскую кухню посмаковать, по «гоу-гоу» барам потусить, дайвингом побаловаться, так отправляешь за тридевять земель в какую-то Геру́сию. Короче – к чёрту на кулички!
– Ну, во-первых, не в «герусию», скотина ты безграмотная, а в Россию. До геро́нта тебе, как до луны на поросячьей упряжке.
– А геронт – это любитель герани, што ли?! Тогда я согласен!
– А во-вторых… – пропустил мимо ушей его блеяние Зеус, – ты маску аквалангиста хоть раз в жизни себе на морды примерял? Нет?! Как будешь – позови, посмеёмся. А то мне последнее время никак от стресса уйти не удаётся – столько аналитической и организационной работы навалилось, что и наложницы не помогают.
– Значит, не те наложницы, щедрый ты наш папик! – кокетливо пропела Лилит.
Расправила пышную гриву. Выставила напоказ соблазнительную грудь.
Не найдя понимания, полюбопытствовала:
– И где эта самая Россия находится? Там любовью на свежем воздухе можно заниматься? Иль токмо в оленьих шкурах через дырочку?!
– Кто про что, а она про дыру! Йо-хо-хо! – заржал Балам.
Тут же получил от Лилит увесистой лапой по яйцам.
Согнулся в три погибели, заревел обиженно:
– Ууу, сцуко! Хучь бы когти обгрызла!
– А ну-ка цыть, игруны! – громыхнул с облака Зеус. – Ишь, разбаловались без присмотра генсека! Ставлю задачу чисто конкретно: будет через два тысячелетия страна такая во всех смыслах необъятная – Рос-си-я, и поедете вы туда, и проведёте там сто лет. Как раз и на самые большие революции с войнами поспеете, и на первый спутник с первым космонавтом полюбуетесь. Скучно не будет!
– Спутник – это хорошшшо… – заёрзал жалом под крылом Кетцалькоатль, пытаясь поймать беспокоящего его уже который век перьевого клеща. – А кровищи мы и так повидали. Зачем нам это, о великий вошшшдь?
– Вы же мне на скуку жалились? Сотворять, играючи в шары, намеревались? Ну, вот и поиграетесь целый век! Выберете себе человека по родословной его, проживёте с ним жизнь. Как уж вы будете его судьбу меж собой делить и как через неё судьбу страны проецировать – дело ваше. Я ближе к развязке подскочу. Проверю. Но только одно скажу, творцы вы эфемерные, если не добьётесь к финалу оратории катарсиса для главного героя и для страны в целом, то и вас больше на свете не будет! Других люди придумают на потребу себе. Всё понятно, охламоны? Тогда вперёд, на подмостки истории! Академические отпуска вам оформят в заоблачном ареопа́ге. И не забудьте шары в ДУРу вернуть! Занавес!
