Игорь Евсин
Они служили в Летове
Батюшка Иоанн Крестьянкин проповедовал много и охотно, но были прихожане, которые тяготились его длительными проповедями. Протоиерей Иоанн Смирнов писал: «Отец Иоанн, большой знаток проповеди, часто говорил или читал их пространно. Мог говорить их полчаса, час, а то и более часа. Часть прихожан иногда тяготились такой пространной в общей сложности службой, так как приходили в церковь издалека, а другие прихожане очень приветствовали его за длительные богослужения, особенно те, которые часто к нему приезжали, считая себя его духовными детьми.
Надо сказать, что по своей пылкости и боголюбию о. Иоанн пользовался значительным авторитетом у верующих людей, и если бы были для того условия в то время, за ним пошло бы очень большое количество верующих людей, потому что он очень умел проявить сочувствие к страждущим».
Совершая богослужения и требы, занимаясь проповеднической деятельностью, батюшка Иоанн Крестьянкин много сил отдавал и делу внешнего благоустройства Космодамианской церкви.
Добывал средства на ремонт храма. Хлопотал о тайных покупках необходимых стройматериалов, которые на случайных машинах, на электричках доставлялись ему из Москвы добровольными помощниками. Сам ездил в столицу, к знакомым, чтобы договориться о пошиве напрестольного плата для летовской Космодамианской церкви.
Настоятель церкви протоиерей Иоанн Смирнов в рукописи воспоминаний о своем служении в Летове характеризовал отца Иоанна так: «Отец Иоанн действительно одарён Богом пылкой натурой и стремительным характером в деле устроения вверенного ему храма и верующих людей…
Отец Иоанн любил всегда быть в приходе вторым священником, но деятельность свою проявлять первостепенную, а поэтому создавалось впечатление у всех людей, которые имели отношение к нему и к церкви, что о. Иоанн старше настоятеля, как по возрасту, так и по опыту деятельности».
Сложившиеся тогда взаимоотношения отца настоятеля Иоанна Смирнова и второго священника Космодамианской церкви иерея Иоанна Крестьянкина весьма поучительны. «В устроении хозяйственных и церковных дел мой сослужитель не очень прислушивался к настоятелю, поступал самостоятельно, несмотря на то, что достаточного опыта к тому не имел, поэтому эти самостоятельные дела часто совершались непланомерно, а стихийно и не приносили должной пользы…
Но большое расхождение в складе характеров о. Иоанна и моего нам не мешало в искренности и единении духа в наших отношениях. Нам постоянно удавалось обретать братское любвеобилие…
Уступая друг другу в порывах и желаниях, мы постоянно находили общее мнение в деле благоустроения церкви и её всесторонней жизни. За период нашей совместной службы были установлены более четкие в уставном отношении богослужения, порядок и последовательность в совершении таинств и исполнении церковных треб не только в храме, но и в домах близлежащих селений, примерно в радиусе до пятнадцати километров. Нашим общим стремлением было обставлять церковные службы как можно торжественнее: иметь хорошие новые облачения из парчи или шёлка, чтобы престолы, жертвенники, богослужебные столы и аналои покрывались красивыми пеленами, цвет которых должен был соответствовать празднику. Чтобы были красивые светильники…
Стало вменяться в практику украшение храмовых и праздничных икон живыми цветами не только в летнее, но и в зимнее время. Надо сказать, что при помощи Божией нам с отцом Иоанном удалось достичь многого, и мы надеялись, что милостью Божией всё, что следует, будет исполнено в храме, который вверил нам Господь».
Тени в масках
Очень интересные воспоминания о пребывании отца Иоанна Крестьянкина в Летове, записала в Псково-Печерском монастыре его письмоводитель Т. С. Смирнова:
«В Летове у отца Иоанна появилось особое попечение о верующих тех окрестностей, где церкви были разрушены. На престольный праздник уже не существующего дома Божия батюшка отправлялся в ту деревню, к тем богомольцам, которые были лишены радости церковных служб. В каждой деревне, где некогда стоял храм, у отца Иоанна появились свои «уполномоченные по церковным делам». В основном это были старушки, которые готовили к приходу батюшки свою избу, а бабулек к принятию Таинств, к службе.
Какими же благодатными были эти праздники, эти встречи с Божиими людьми. Старческие, испещренные морщинами лица, скудная претрудная жизнь. Но из-под белых платочков глядели на мир ясные глаза матерей и сестёр, не утративших живой веры и живой молитвы к Богу, и часто это была молитва Иисусова. К приходу священника в избе «уполномоченной» собирались богомолки. Большие тазы с песком были сплошь уставлены горящими восковыми свечами. Служба начиналась с молебна покровителю существовавшего здесь некогда храма. Старческими дребезжащими голосами, но с большим воодушевлением пели все собравшиеся. После молебна совершались исповедь, соборование, причастие, а завершали моление панихидой.
А какие были исповеди! Свои детские проступки и шалости старицы омывали слезами.
Рассказы батюшки об этих благодатных службах исполнены благодарностью Богу, благодарностью дорогим рязанским простецам – деревенским женщинам, которых он учил и у которых учился сам. Умудренные суровой жизнью и ею получившие просвещение души, они нередко приоткрывали перед ним глубину своего восприятия происходящего, заглядывая далеко вперёд. И вспоминал он их простую речь, исполненную прозрений».
Благодарность Господу за пребывание на Рязанской земле отец Иоанн пронёс через всю жизнь, ведь в то время на ней просияло великое множество угодников Божиих. Свои старцы и старицы, блаженные и юродивые были практически в каждом районе. Здесь, на Рязанщине, воочию можно было убедиться в спрваедливости народной поговорки – не стоит село без праведника. Только в Шацком районе их было более двадцати! Особенно почитаемыми являлись сестры Петрины из села Ялтуново – Анисия, Матрона и Агафия. Духовный авторитет этих стариц был настолько высок, что за советом к ним приезжал тогда архимандрит Кирилл (Павлов). На память о встрече он подарил сестрам свою фотографию. Служа в Летове, отец Иоанн Крестьянкин встречался с ялтуновскими подвижницами и многому учился у них.
Учёный-богослов архимандрит Иннокентий (Просвирник), который также общался с сёстрами Петриными, говорил, что их мудрость сравнима с мудростью подвижников-богословов. Вспоминая свои беседы с Анисией, Матроной и Агафией, он подчеркивал, что их слова и речь были настолько благодатны, что создавалось впечатление, будто сам Дух Святой говорит через этих стариц.
Встречался отец Иоанн и с другой подвижницей веры и благочестия – блаженной Пелагеей Орловой, жившей в селе Захарово.
Настоятель Космодамианского храма протоиерей Иоанн Смирнов (впоследствии архиепископ Глеб) часто ездил к ней за духовным советом. По-видимому, он-то и познакомил с этой подвижницей батюшку Иоанна Крестьянкина.
Блаженная Пелагея обладала даром прозорливости. Ещё задолго до Великой Отечественной войны она предсказала её начало. Предсказала и Победу, и восстановление храмов и монастырей. Причем о возрождении Церкви в России она говорила во время очередных гонений на неё, когда глава Советского государства Н. С. Хрущев обещал вскорости показать по телевизору последнего попа.
Предсказания блаженной Пелагеи укрепляли народный дух и, конечно же, помогали отцу Иоанну Крестьянкину преодолевать испытания, выпавшие на его долю в то время.
В годы служения батюшки в Летове комсомольские активисты решили угрозами заставить прихожан не ходить в Космодамианскую церковь. Во время служб они стали бросать в её окна камни, которые вместе с осколками стекла пролетали над головами молящихся. Около церкви устраивались шумные гуляния, а когда верующие выходили после служб из храма, в их адрес сыпались угрозы и оскорбления.
Студенческая молодежь и дальние паломники, стремившиеся попасть на службу к отцу Иоанну, стали пробираться в Космодамианский храм, таясь от встречных, пережидали в лесочках и оврагах, которые были вокруг Летова. Источник духовной жизни, забивший на приходе, не иссякал. К батюшке шли и шли люди. Шли за духовным советом, за утешением, за молитвенной помощью. Шли, чтобы совместно с ним помолиться за богослужением.
Уходили же после служб и общения с батюшкой ободрённые, утешенные, согретые общей церковной молитвой.
Комсомольские активисты, чувствуя бесполезность своих стараний, обозлились и стали посылать священникам Космодамианского храма письма с матерной бранью и угрозами физической расправы. Батюшка Иоанн собирал эти письма и, в конце концов, связав их тесьмой, отправился в Рязань к уполномоченному по делам религий.
В первом же письме, которое тот развернул для прочтения, писалось: «Знайте, толстопузому архиерею мы кишки выпустим, а ты, очкарик, не задавайся, тебя мы с кривой Авдотьей на одном столбе повесим». И подпись: «Честное комсомольское».
Уполномоченный прочитал еще несколько писем с подобными угрозами и равнодушно пожал плечами:
– Это же анонимки.
Но отец Иоанн нашелся, что ответить:
– Какие же анонимки, если на них стоит подпись государственной молодежной организации? «Честное комсомольское» – это же точный адрес исполнителей этой кампании.
Уполномоченный по-видимому понял, что дело запахло политическим скандалом…
– Можете быть свободны. Мы разберёмся.
И ведь, действительно разобрались. Угрозы прекратились сразу. А что было делать уполномоченному, если отец Иоанн поставил под угрозу престиж комсомольской организации, призванной быть примером для всей молодёжи.
Однако через некоторое время какие-то бандиты решились на преступление. Вот как со слов отца Иоанна пишет об этом случае Т. С. Смирнова:
«В ночь на 1 января 1961 года тени в масках и балахонах проникли в священнический дом, стоящий на отшибе, неподалеку от церкви. На хозяйственной половине, где обычно останавливались приезжие и жила старица Агриппина, было, кроме хозяйки, три человека: помощник батюшки во всяком строительном деле москвич Алексей Козин и ещё двое паломников. Они не успели даже понять, что произошло, как оказались прикрученными электрическим проводом спина к спине. Прикручивая Алексея к Агриппине, разбойники увидели на плече его большой шрам – след войны, и, сочувственно запричитав над бывшим солдатом, немного ослабили ему узы, что потом позволило Алексею освободиться. Дальше нежданные гости ушли на половину батюшки. После издевательств с требованием выдать ключи от церкви и деньги, получив ответ, что ни того, ни другого у него нет, рассвирепевшие посетители прикрутили его руки к ногам за спиной, затолкали в рот накидушку и устроили обыск-погром, сопровождаемый непристойной бранью и побоями связанного.
Когда безрезультатные поиски закончились, был вынесен приговор – свидетеля убить. Насмехаясь над верой священника, его, связанного, бросили перед иконами «вымаливать себе рай». Лежа на боку, батюшка возвёл глаза к образу Иоанна Богослова, стоявшему в центре, и забылся в молитве. Сколько он молился, не помнил, а когда забрезжил рассвет, услышал движение в комнате. К нему припал Алексей, думая, что батюшка мёртв, но, убедившись, что он живой, дрожащими руками начал раскручивать провод, впившийся в тело. Не сразу опомнившись, он освободил от тряпки рот батюшки. Вдвоем наскоро привели они в порядок разорённую комнату, благодаря Господа: «Наказуя, наказа мя Господь, смерти же не предаде мя» (Пс. 117:18).
А утром батюшка служил. И в храме все с удивлением отметили необычное начало службы. Батюшка начал службу благодарственным молебном и поминал ночных своих посетителей, имена коих «Ты, Господи, Сам веси». И почти никто не понял, что он молился о разбойниках, которые не ведают, что творят».
В том же году отца Иоанна постигли еще два несчастья. Сначала скончался митрополит Николай (Ярушевич), который в 1944 году рукополагал Ваню Крестьянкина во диакона. Этот человек был очень дорог отцу Иоанну, поскольку батюшка не только всегда получал от него духовную помощь и поддержку, но и чувствовал с его стороны отеческое отношение.
