Игорь Додонов
Красная Луна
Быстро своей левой рукой нащупал подсумок, находящийся на портупее: «Сука!». Он уронил рожок в спешке. Снова достав второй и пытаясь снарядить его в пулемёт, тот увидел, как Анна показалась в дверном проёме аварийного выхода. Медсестра нажимала на спусковой крючок «АКСУ», с криком и зажмуривая глаза от выстрелов. Три пули из целого десятка угодили в червеобразное существо, что тут же судорожно заметалось. Оно до конца и с кровавыми брызгами вырвалось из огромной кисти руки зараженного и проползло ему под ногами. А не пропорциональное, уродливое туловище резко остановилось, через секунду рухнуло назначь и никаких признаков жизни больше не подавало. Саша рванул в сторону лестничной площадки при этом выкрикнув: «С открытыми глазами стрелять лучше, поверь!». Он ещё раз обернулся и осмотрел коридор хирургического отделения через прицельную планку пулемёта, как уже где – то внизу раздался крик Соловьёвой: «Аааа…». За которым послышался всего один выстрел из автомата. Токарев и внимания не обратил на то, что она неслась сломя голову впереди него. Полицейский тут же спустился на площадку первого этажа, где увидел Аню, сидящую на коленях рядом с лежащей женщиной в белом медицинском халате. Соловьева сжимала ей рану на животе руками, но кровь стремительно просачивалась из – под ладоней на пол, делая под телом врача алую лужу все больше и больше.
– Саш, я… просто испугалась. Она под проёмом лестничным была, в кромешной темноте, выбежала на меня с ножницами в руках. Я стрельнула!
– Аня, успокойся! Чем мне помочь? Женщина кровь теряет и очень быстро. АНЯ! ГОВОРИ СО МНОЙ!
Токарев бросил взгляд на огромные, металлические ножницы, которые блестели от падающего тускло – оранжевого света лампы, висящей над дверным проёмом. А затем он посмотрел в глаза Соловьёвой, поднявшей голову и также встретившейся своим взглядом с ним.
– Уже ничем мы не сможем помочь, Саш. Что я натворила?
Женщина в медицинском халате в конвульсиях дёргала обеими ногами, тихо и протяжно стонала. Кровь уже было поздно останавливать, ведь почти большинство её просочилось наружу сквозь сжатые пальцы ладоней медсестры. Врач посмотрела на Анну и судорожным, дрожащим голосом стала ей рассказывать: «Это мне за девочек… из отделения моего. Те… бешеные сволочи набросились на мужчину, который у нас лежал. Тот от онкологии умирал, так они его живьём разодрали. Он умер, но, как же тогда в себя пришёл? КАК? С него кожа слазить стала, рука вся вздулась, стала огромной, уже не человеческой даже. Это я закрыла все пожарные выходы. А девочек… медсестёр молодых, двоих оставила за закрытой дверью. Я первая выбежала из отделения, так как из живых оставались мы втроём. Они так плакали, рыдали, умоляли… чтобы я их впустила. А потом так громко кричали, когда эта тварь их разрывала. Одна даже звала маму после жутких и громких ударов. Я прислонила голову к двери и услышала её последнее слово… она с трудом шептала «мама».
Доктор была уже в агонии, и казалось, что она смотрела не на Аню, а куда – то ещё, хотя и разговаривала с ней.
– Аня, нам нужно уходить. Времени и так нет. Оставь её!
– Почему? Что ты…
– Не знаю, кто из них на самом деле потерял человечность. Та тварь с другой стороны дверей или она. Поднимайся, Ань, оставь её, пойдём, пожалуйста.
– Да что с тобой чёрт подери такое? Я тебя начинаю бояться, ты уже с ума что – ли сошёл?
– Мама! – знаешь, где я это уже слышал? Два года назад я приехал на вызов. Зашарпанная комната в общежитии для малоимущих, соседи позвонили в нашу дежурную часть и жаловались на громкие крики и шум из – за стены. На кухне, за столом сидел отец семейства, лет сорока пяти, на вид уже давно спившийся. Сидел и что – то пытался наколоть вилкой на почти пустой сковороде. Наш не очень дружеский и матерный разговор услышала его женушка. Та приоткрыла дверь соседней комнаты и вышла к нам в одной ночнушке, стоя с каким – то виноватым, странным взглядом. Так как соседи жаловались на детские, пронзительные крики, то я спросил у папаши: «Где ребёнок?». На что, этот ублюдок ответил, что эта «маленькая тварь» где – то прячется….
– К чему сейчас эта твоя история? – в бешенстве звонким голосом спросила у него Соловьёва, но тот также не шевелился, стоял над ней и, смотря в глаза, продолжал: «Я вошёл в следующую комнату, где никого не было. Но, сделав пару шагов, услышал детский голос из – под кровати: «мама». Я достал оттуда девочку, которой было всего восемь лет. До неё нельзя было даже прикоснуться, она вся была в синяках и ожогах. На улице падал снег, такими… прямо большими хлопьями на нас. Я шёл от подъезда, неся на руках ту девочку к машине скорой помощи. Фельдшер, открыв заднюю дверь скорой, и увидев травмы на теле ребёнка, заплакала. А знаешь, что я запомнил на всю свою жизнь? Её биение сердца. Я так отчётливо чувствовал эти удары, когда нёс девочку на руках к больничной машине. То маленькое сердечко перестало биться внутри неотложки13, когда до больницы оставалось всего несколько минут. Оно остановилось из – за перенесённого, сильного для ребёнка болевого шока… Всё… А знаешь, что было в той квартире до моего приезда? Её конченная, пьяная мамаша закрылась в комнате, чтобы муж перестал её бедную гонять. И пила там спокойно себе водку сама. И та сука никак не реагировала на детский плач и крик своей дочери. Пока папаша бил ребёнка, а под конец вылил ей на голову целый черпак кипятка. Её родители – это животные, и такое же точно лежит перед нашими ногами. Поэтому бери свой автомат, и давай мы уже будем выбираться из этого проклятого города на хрен!».
Анна встала с колен из большой, растёкшейся кровавой лужи, смотря на свои белоснежные балетки, измазанные красными разводами, и спросила у Токарева: «Что стало потом с теми родителями?».
– Сгорели заживо. Причём до всяких судебных процессов. Когда мы утром приехали, то обнаружили их тела в ужасных, скрюченных позах, видно, они, когда уже поджаривались, пытались к дверному проёму выползти по полу. Но увы, не судьба. Особенно, когда в крови у обоих было по промилле алкоголя. Жалею, только, что не увидел своими глазами, как с них кожа слазит заживо от температуры!
В голове девушки был абсолютный хаос мыслей, а перед её глазами стояла до сих пор та картина, в которой она стреляет в живот той женщине, выбегающей из тёмного угла лестничного проёма с ножницами в руке. Но даже в этот момент её сильно стало настораживать то, что ей сказал полицейский. Это заставило Анну задуматься о том, что может быть его и не просто так закрыли в подсобном помещении, накачав снотворным. Или всё – таки это обычные совпадения. Открыв последние двери этой больницы одним из ключей, что Соловьева нашла в кармане у мёртвого врача, они с Сашей выбежали на улицу, ощутив свежий, осенний, прохладный воздух. Фигуры полицейского и медсестры застыли на фоне парковочной площадки скорой помощи, где на асфальтированном покрытии с белой разметкой стояла только одна каталка. Аня бежала впереди, так как знала, где находится выход с территории больницы через металлический забор из толстых, стальных прутьев, что были высотой с человеческий рост. За приоткрытой железной калиткой находился тротуар. Огромное, прямоугольное, пяти этажное здание из белого кирпича отдалялось с каждым метром за их спинами. Ярко – жёлтые и тёмно – оранжевые листья падали с высоких клёнов, посаженных вдоль тротуара на полицейского и медсестру. Они же резко замерли на одном месте, крутили головами по сторонам и думали, что им теперь делать дальше.
– Они не остановятся. У меня появилась идея по поводу той водонапорной башни. – подошёл Токарев ближе к ней, видя как та пытается рукой затормозить одну из машин на дороге.
– Кто – ни будь да остановится! Ты – сумасшедший, я видела, как застрелил тех военных, а потом снимал с них оружие. Как будто то были манекены, а не живые люди! – кричала Соловьёва, отскочив от асфальта, когда проезжающая иномарка при её виде прибавила скорость и наехала передним правым колесом на лужу.
– А у меня выбор был? Они увидели твои раны на руке и готовы были дать по твоей спине очередью из пулемёта, когда ты в истерике развернулась и побежала! Ни одна машина не остановится! Ты – в кровавой медицинской одежде. Я – в полицейской. Оба с оружием, как будто со съёмочной площадки фильма ужасов вышли чтобы за кофе сходить! – ответил Токарев, следуя взглядом за автомобильным колпаком, что отлетел от машины когда та угодила в яму.
– Да остановитесь вы кто – ни будь! Суки! Я просто хочу уехать как можно дальше от этой проклятой больницы! – зарыдала медсестра, бросив «АКСУ» на кучу кленовых листьев и сев рядом на траву.
– Так, остановись! Если мы сейчас разойдемся в разные стороны, то я больше чем уверен, что живыми далеко не уйдём. Я не знаю кто они вообще такие. Военные ли это были? – оглядываясь на громкие хлопки и периодические очереди автоматического оружия, участковый присел перед Аней на колено.
– Не понимаю твоей логики. И ведь ты лишь с моих слов знаешь про раны на моей руке. Думаешь, что в другой ситуации я буду рисковать своей жизнью ради незнакомого человека?
– Ты ошибаешься. Я знаю твоё имя и фамилию, а теперь ещё и чудесную больницу, где ты работаешь! А ты говоришь о каких – то незнакомых!
В конце улицы возвышалась водонапорная башня тёмно – металлического цвета, от верхней части которой и до самого низа тянулись рыжие разводы ржавчины. Соловьёва прикрыла за собой калитку ограждения из сетки, а Токарев взялся обеими руками за ржавую лестницу башни. Которая с горем пополам держалась на своих прогнивших креплениях. Поэтому он объяснил Ане, чтобы поднималась наверх только в крайнем случае, так как конструкция в любой момент могла обвалиться вниз. Стоящую человеческую фигуру на такой высоте, мог спокойно увидеть снайпер военных, и уже наверху Саша полз по холодному металлу к месту, с которого была видна большая часть города. Когда тот взглянул с высоты, оценив обстановку, то был в ужасе. По грунтовке одного из проулков несколько человек бежали в непонятном направлении с дорожными сумками наперевес. Недалеко от них, в дикой спешке, в поддержанный джип закидывали свои вещи мужчина с женщиной. В сумасшедшем темпе они бегали от ворот частного дома и обратно к машине. Рядом автобусом, вжавшим иномарку в стену продуктового магазина, на асфальте лежал пожарный. Поверх него сидел один из зараженных и пытался его укусить. Пока не подбежали ещё двое сотрудников МЧС, одетых в защитных экипировках, и не стали стаскивать того невменяемого со своего бойца. На клумбе из разноцветных тюльпанов вблизи здания школы припарковался бронеавтомобиль военных.
Так тут раздался ещё и писк, пронзительный, детский. Причём, где – то недалеко, справа от водонапорной башни. Саша подполз к другому краю и увидел на территории заднего двора с недостроенным дебаркадером супермаркета полицейского, одетого в бронежилет и противоударный шлем. Тот наваливался на металлический щит, загораживая проход, ведущий вниз по бетонной лестнице, и сдерживал таким образом двоих невменяемых. Те же в свою очередь оттесняли сотрудника МВД всё дальше. Один из заражённых хотел протиснуться между щитом и перилами с правой стороны, второй то и дело пытался схватить руками того полицейского. За его спиной находились двое маленьких школьников, которые звали на помощь и стучали в задние закрытые двери супермаркета. Токарев разложил сошки14 и поставил на них пулемёт, ворочаясь несколько секунд, пока не лёг в удобное для стрельбы положение. Участковый прищурил левый глаз и сконцентрировал свой второй на мушке и целике. Он ещё не стрелял на дальние расстояния с этого ручного пулемёта, так как в данном случае до того дебаркадера было не меньше пяти десяти метров. А всё, что разделяло двух инфицированных и того полицейского, так это тонкий, металлический щит. Прошептав: «Не хватало ещё прострелить своему сослуживцу голову!», Саша задержал дыхание. Первый выстрел пришёлся одному из мертвецов в область правого плеча. Отчего тот слегка пошатнулся и продолжил биться в железное полотно щита головой. Токарев взялся рукой за прицельную планку, приподняв её на одно деление вверх, и следующая пуля калибра 5х45 пробила теперь уже правую височную кость. Последний ублюдок в тот момент времени успел просочиться между щитом и перилами, сбив с ног того парня. Сотрудник тут же резко кинулся к месту, где на песке лежала резиновая дубинка. Мертвяк догнал и сбил с ног полицейского, усевшись на него сверху. Маленькие мальчик и девочка при виде этой картины стали верещать от страха как ненормальные.
– Да, твою мать! Ну, скинь ты его с себя! – заорал резко Токарев, смотря на своего сослуживца, который продолжал бороться с заражённым.
Соловьёва нервно бросала свой взгляд то на верх водонапорной башни после выстрелов из пулемёта, то на дребезжащие от хлопков стекла газетного ларька. Её глаза бегали по рваным клубам тёмных туч, что никак не могли до конца закрыть солнечный диск. Пока не зацепились за двигающийся по тротуару объект. К металлической сетке шла молодая медсестра, что была одета в белом колпаке и такого же цвета халате: «Валя, нет. Только не иди сюда, пожалуйста!». Но, покойная девушка при виде Анны, сразу ускорила шаг и чуть ли не побежала в её сторону. Соловьёва заплакала и выставила перед собой автомат, когда зараженная воткнулась в сетчатое ограждение. Неприлично красивая, высокая медсестра водила большими и посиневшими губами по холодной сетке забора, оставляя на металле алые разводы от прикосновений своим ртом. Её длинная до самых худощавых ягодиц и чёрная коса виляла во все стороны, когда инфицированная билась лбом об ограждение: «Господи! Я не могу это сделать. Это же Валюша. Ну, почему так происходит?».
Сотрудник полиции в экипировке для разгона демонстраций, лёжа спиной на песке, схватил покойника за шею и приподнял его голову над собой. Саша резко выдохнул и нажал на спусковой крючок «РПК». Длинная, тонкая, красная струя вдарила столбом из черепной коробки мертвяка, и тот свалился на парня, ударившись лицом о забрало его противоударного шлема. Парнишка скинул труп с себя и моментально встал на свои чёрные берцы.15 Тот несколько секунд крутил своей головой в шлеме, не понимая того, кто и откуда вообще стрелял. А затем поднял над собой левую руку, ладонь которой была сжата в кулак, а большой палец оттопырен вверх.
– Ну да, не за что! Дружище. Я в принципе давно уже спалил свою позицию, поэтому можно уже встать в полный рост и спокойно идти к лестнице – говорил себе под нос участковый, складывая обратно сошки ручного пулемёта.
Сотрудник МВД всё – таки выбил с ноги заднюю дверь супермаркета и забежал внутрь помещения вместе с детишками. Секция же железной сетки резко сорвалась с нескольких гвоздей деревянного столбца после очередного удара зараженной медсестры. И Соловьёва, дернувшись от неожиданности, моментально потянула указательным пальцем спусковой крючок на себя. Белый колпак над тонкими тёмными бровями окрасился красно – бурым пятном после раздавшегося выстрела, а Валентина повисла на сетке прогнувшейся в сторону Анны. Участковый тут же спрыгнул с лестницы и увидел Соловьёву, что как статуя застыла в одном положении и продолжала удерживать «АКСУ» на вытянутых руках.
– Там ещё один полицейский, но скорей всего, без оружия. С двумя детишками, школьниками, забежал в супермаркет. Нам надо к нему. Чем нас больше, тем проще будет отсюда выбраться!
– Мы с Валюшей в один день устроились на работу. Особо как – то с друг другом не пересекались в больнице. А потом одна интересная ситуация случилась, после которой мы стали уже дружить… Куда нам нужно идти? В супермаркет?
– Да. Главное потом ту улицу пробежать, что за проулком сразу идёт. Блин, ты вся дрожишь от холода. Потерпи. Я сам свою чёртову куртку в машине Минакова забыл.
Анна поправила горло светло – серой водолазки, поверх которой на ней был одет медицинский костюм и произнесла: «Да. Я сама уже не знаю от чего эта дрожь!».
Глава пятая. Это моя семья!
Это был проулок, в который бы с трудом проехала легковая машина, а с обеих сторон находились высокие заборы из металлопрофиля частных домов. Саша и Аня с трудом отрывая подошвы своей обуви от грязи, намешанной поверх грунтовой дороги, то и дело, оглядываясь назад бежали к концу проулка. Когда те всё – таки оказались на улице Маяковского, то остолбенели, мгновенно схватившись за своё огнестрельное оружие. Двери ворот некоторых домов были приоткрыты. На асфальте, на пожелтевшей траве, на чёрно – коричневой грязи обочины в хаотичном порядке лежали человеческие тела, над которыми ходили кругами заражённые. Некоторые изуродованные останки продолжали подвергаться натиску зубов невменяемых. Одна из тех мертвяков – женщина, лет тридцати пяти на вид, сделав один оборот на месте, заметила парочку с оружием в руках. На её плечах был лишь один махровый халат, из – под которого наружу торчала худощавая грудь с огромными сосками розового оттенка. Она оттянула свою нижнюю челюсть в самый низ и произвела жуткий, не человеческий рёв. С десяток невменяемых, что бродили около столбов и машин развернулись, побежав в сторону стоящих участкового и медсестры. Токарев тут же сделал очередь из ручного пулемёта и попал женщине в подбородок, который вместе с рядом передних нижних зубов разнесло на мелкие ошмётки. Дамочка в халате уселась задницей прямо в детскую песочницу, продолжая судорожно дёргать своими худыми ногами в белоснежных, длинных носках с почерневшими от грязи подошвами.
– Закрой пасть тварь! Аня, бежим к концу улицы, давай, НЕ СТОЙ!
Медсестра и полицейский побежали в противоположную сторону от заражённых, так как пробиться через такую толпу ходячих покойников в их положении было невозможно. За спиной слышались пронзительные вопли, а Соловьёва то и дело оглядываясь назад, кричала Токареву: «Саш! Не отставай!». Участковый, запыхавшись от пробежки в экипировке и с оружием, спешно выкрикнул: «Хоть бы впереди их столько не было!», быстро развернувшись и убедившись в том, что те заражённые даже не думают от них отставать. Повернув свою голову прямо, тот увидел как из – за кабины тягача, что стоял с левой стороны рядом с одним из домов, на него резко выскочил мертвяк. Полицейский не останавливаясь, дал несколькими очередями из пулемёта тому по его ногам. Из рваных ран, что виднелись на синих джинсах невменяемого, тёмно – розовыми струями в разные стороны разлетелась кровавая пыль. Мертвец, споткнувшись об лежащий на траве коричневый чемодан, упал поверх кучи каких – то раскиданных вещей.
Очень холодная вода заполнила внутреннее пространство обуви Токарева и Соловьёвой. Они продолжали бежать вперёд, даже не смотря на то, что уже находились по щиколотку в воде. Огромная лужа растекалась из места, где была сбита уличная колонка, что лежала на боку и торчала из – под правого переднего колеса красивого синего, китайского внедорожника. Затаптывая всю разноцветную растительность на клумбе, они упёрлись спиной в высокую стену из красного кирпича. Та лужа заливала приличный по размерам участок улицы вместе с тротуарами. Зараженные столпились перед ней, издавая свои жуткие вопли. Они периодически, то резко отскакивали от воды, то будто бы с осторожностью медленно подходили к ней. Толпу с бледными лицами, на которых после смерти застыли ужасные, отвратительные гримасы, и парочку, состоящую из полицейского и медсестры, разделила водная гладь. На её поверхности можно было отчётливо разглядеть отражение бетонного, высоковольтного столба, один из оторванных проводов которого колыхался как маятник, осыпая воду искрами сверху.
– Мразь! – испуганно и внезапно заорал участковый, когда почувствовал, как чья – то рука схватила его за один из туфлей.
Из – под внедорожника наружу стала выползать заражённая девушка. Саша резко вырвал ногу из крепкого женского объятия, и развернувшись, нажал на спусковой крючок. Послышался звонкий, металлический щелчок, так как патронов в пулемете Калашникова больше не осталось. После чего последовали удары прикладом прямо по макушке с волосами ярко – рыжего цвета, и тут раздался странный голос, будто бы из радио эфира: «Ребят! Открыто, сюда, скорей!». Остановившись и перестав наносить удары по черепной коробке невменяемой, Токарев спросил у Соловьёвой: «Что это? Похоже на чей – то голос из рации».
– Чёрт! Саш, да это домофон обычный, справа от тебя на стене висит.
Александр резко развернулся, осмотрел домофон и камеру видео наблюдения над входом во двор, как в очередной раз послышался голос: «Внутрь! Я открыл, ребят». Анна дёрнула ручку серой, металлической двери на магнитном замке и вместе со своим напарником они попали во двор. Территория которого была выложена плиткой красного и серого цвета, что напоминало по внешнему виду шахматную доску. С правой стороны находилась блестящая от лака под лучами солнца беседка из дерева, а близи неё был металлический мангал с навесом. С левой стороны, вдоль забора, находился бассейн каплевидной формы, на поверхности воды которого кружились листья взбудораженные потоком ветра. Полицейский не торопливой и осторожной походкой шёл вместе с медсестрой к крыльцу, внимательно осматривая двух этажный дом из светло – оранжевого кирпича от самого фундамента и до крыши. Взгляд Александра остановился на красно – тёмной черепице крыши, которая на глазах потемнела, когда на неё отбросила огромную, тёмную тень одна из туч на небе.
– Ань, ты – местная! Кто тут проживает?
– Я не знакома с этой семьёй. Знаю, что они с севера, откуда – то, может год назад к нам приехали. Я даже не помню, как они выглядят.
– Ладно! Уже не оставили на растерзание и не стреляют в нас, в отличие от военных, значит люди ещё всё – таки остались в твоём любимом Змеегорске!
Из приоткрытого пластикового окна, что находилось около входной двери и навеса, раздался грубый, мужской голос: «Да заходите вы скорей, околели небось, не лето уже!». Саша поправил ремень ручного пулемёта и закинул его за спину, достав пистолет. Соловьёва стала интересоваться, к чему уже тут тот сверкает своим оружием? Но полицейский молча открывал входные двери, осматривая всё от пола до потолка. Перед ними двоими находился дверной проём, ведущий в прихожую. Александр стал перед открытыми дверьми, держа пистолет Макарова в правой руке, а левой он резко остановил Аню, которая куда – то летела вперёд, чуть ли не обгоняя Токарева: «Эй, вы тут?». Никто и ничего не ответил на вопрос участкового. Токарев еле слышными шагами переступил порог, повернув голову направо, где находился проход в помещение котельной. Все, что можно было разглядеть из прихожей, так это только большой газовый котёл, что висел на стене. Само же помещение уходило дальше за стену. Свет, что был потушен в комнатах и то, что они вдвоём уже стояли внутри чужого дома, но их никто не встречает – очень сильно насторожило полицейского. Он продолжал аккуратно наступать черными туфлями на пятнистый, шерстяной ковёр прихожей, не сводя глаз с дверного проёма котельной. Участковый заметил, как по синей керамической плитке медленно сползает странная тень. Как будто бы приближается в сторону дверного проёма, то есть ближе к ним двоим. Александр сразу же вспомнил об огромном грецком орехе, что шевелил своими ветвями во дворе рядом с беседкой. Предполагая, что скорей всего это то самое дерево отбрасывает своей кроной тени через одно из окон. Но тут он услышал громкий грохот, доносящийся со второго этажа. Полицейский тут же поднял свою голову, устремив пристальный взгляд под потолок прихожей.
– Наверное, он наверх поднял… – не успела договорить стоящая за спиной у участкового Анна, как на её глазах из – за стены котельной выскочил мужчина, что от живота выстрелил из двуствольного ружья в Токарева.
Дробь из двух стволов врезалась в переднюю пластину бронежилета и участковый отлетел на небольшой деревянный столик, который под его весом разлетелся в стороны с отломанными ножками. На него же, сползающего по стене вниз, упала небольшая картина с изображением золотого кленового леса у реки, что раскололась нижним краем рамки об макушку Александра. Тот мужчина высокого роста, с лысиной на голове и одетый в ярко – серую спецодежду со светоотражающими полосами подлетел к Токареву и ударил одним из своих сапог по его руке с пистолетом. Оружие не успело ещё вылететь из ладони участкового, как агрессивно настроенный гражданин тут же вмазал ему прикладом в голову. После чего попытки Саши подняться с ковра сразу же прекратились. Анна от увиденного замерла и в состоянии шока даже не шевелилась. А когда попыталась направить дуло автомата в того сумасшедшего, тот уже переложив на ходу ружьё в свою левую руку, ударил правым кулаком Аню в макушку. Девушка сползла по шкафу вниз, в её голове все закружилось, а в ушах заиграл до боли пронзительный звон. «АКСУ» с металлическим треском отлетел куда – то ближе к дверному проёму следующего помещения, когда тот громила с ружьём откинул его своим резиновым сапогом. Боль в голове была невыносимая. Аня с трудом приоткрыла свой правый глаз и увидела, что мужчина сидит перед Токаревым и снимает с него всё оружие, пока полицейский не подаёт никаких признаков жизни: «Да ты в броне был, по ходу не пробило дробью. Не повезло, что ты сразу не сдох!». Громила схватил Сашу за руки и потащил по ковру в конец прихожей к лестнице, что вела в подвальное помещение. Аня быстрым взглядом осмотрела весь коридор, но её автомата Калашникова нигде не было. Соловьёва быстро подхватилась и выбежала на улицу, ровно тем же путем по которому они вдвоём и попали в этот дом. Медсестра как заговоренная стояла на крыльце и молча не спускала глаз с дрожащих листьев высокого грецкого ореха, за шапкой которого виделись несколько серых девятиэтажек. И сжав кулаки со словами: «Чёртовы психи!», она выбежала в дом обратно. Аня направлялась в сторону того подвала, пока не послышались шаги по металлической лестнице и из дверного проёма не появились очертания стволов охотничьего ружья.
Девушка молниеносно свернула к деревянной лестнице, ведущей куда – то на второй этаж. И стоило ей только начать спешно подниматься наверх, как тут же вернулось ощутимое головокружение. Лампочка, висящая на одном проводе под самым потолком, стала двоиться под неприятный свист в ушах, что ещё присутствовал после полученного удара по голове: «Так, стоп. Когда этот ублюдок заметит, что меня уже нет в прихожей, то станет искать!». Собираться с мыслями пришлось не долго, так как где – то очень близко послышался крик: «Сука! … Ты где?». Тот маньяк кинулся искать Соловьёву сначала на первом этаже. Пока она продолжала медленно и аккуратно подниматься в неизвестность по деревянной лестнице, доски которой как назло громко и протяжно скрипели. Ватные ноги то и дело цеплялись носами балеток за края предыдущих ступенек, не давая девушке быстро преодолеть оставшийся лестничный проём. Облокотившись на одну из стен, на втором этаже та увидела два настенных светильника, что тускло освещали узкое, прямоугольное помещение. В самом конце него было пластиковое окно. Слышался свист ветра, доносящийся со стороны улицы и сквозняком пробивающийся через приоткрытый оконный проём. На втором этаже царила тишина и только шторы, длинные до пола в конце коридора колыхались от ветра. Справа от медсестры находилась обычная, деревянная дверь с прямоугольными, стеклянными вставками желтоватого оттенка. Та как сумасшедшая вломилась в неё, слыша за спиной отчётливый скрип деревянной лестницы. Дрожащими руками она быстро закрыла за собой дверную ручку и оказалась в комнате. И судя по всему увиденному, комната была детской.
Глаза девушки быстро и нервно бегали по всем возможным предметам, находящимся внутри помещения: детскому письменному столу с раскиданными школьными тетрадями; сидящему в кресле огромному, плюшевому медведю; комоду, на крышке которого валялись разноцветные девичьи заколки и резинки для волос. Аня произнесла шёпотом: «Под кровать я смогу залезть, должна!». Вдруг, что – то упало на девушку и коснулось её правого плеча, а по телу от места между лопаток и до самых ягодиц моментально пробежал озноб. Та, с испуга закрыла глаза и, подняв свои веки снова, стала медленно разворачивать голову направо. На неё свалилась синяя, плюшевая акула, что находилась в углу около двери и была по своим размерам с полноценный человеческий рост. Медсестра в бешенстве толкнула игрушку обратно в угол и подбежала к кровати. Под которую ей стоило только засунуть свою вторую ногу, как послышался звук резко открывающейся двери, и в детскую влетел тот мужчина. Анна не видела, что происходит позади, а именно внутри комнаты, так как успела залезть под кровать в последний момент и лежала лицом к стене. Под её грудью находилась рука, и как же сильно сердце отдавало своими ударами в ту левую ладонь. Что – то тяжелое позади ударилось об пол, а следом рассыпалось на линолеум рядом с кроватью.
– Вот тварь! Я же дверь на улицу открытой оставил! Да черт с ней. Времени в обрез! – с недовольством проговорил себе под нос мужчина.
Он молниеносно выбежал из комнаты и стал звучать глухой топот по деревянной лестнице, с периодически раздающимся скрипом. Соловьёва стала просто задыхаться от волнения. Со словами: «Так, всё хорошо!», девушка стала глубокими вдохами и выдохами восстанавливать своё дыхание. Когда та выползла из – под кровати, то она переступила лежащий стул, который сумасшедший в спецодежде бросил на пол в порыве эмоций. Споткнувшись на одной из тетрадей, что валялась на полу, чуть не упав сама, Аня подбежала к детскому письменному столу. Быстро стала открывать ящики и копаться в них: «Да должен же тут быть хотя бы нож для бумаги. Да нет!». Ничего, кроме фломастеров и карандашей всех цветов радуги в них не было: «Так, нужно пробовать следующую комнату!». Послышался очень тихий скрип двери и медсестра уже стояла в дверном проёме спальни. В центре находилась большая кровать, застланная мягким пледом с чёрно – белыми полосами, как шкура амурского тигра. На экране монитора, установленного поверх крышки компьютерного стола, виднелось изображение с камеры видео наблюдения. Где у ворот огромная дымчатая дворняга отбивалась от одного из заражённых. Рядом со стенкой серого цвета под солнечными лучами, пробивающимися сквозь стекла, блестел металлический сейф. Что по своей высоте был всего на несколько сантиметров пониже Соловьёвой. Она спешила, суетилась и нервничала. Но, в этот раз у неё возникло впервые чувство страха за жизнь Токарева. Медсестра взялась за приоткрытую дверцу сейфа и потянула её на себя, услышав довольно знакомый крик этажом ниже…