Игорь Аркадьевич Родинков
Деникин. Конец Ледяного похода
Люди теряли самообладание, и надо было спасать их помимо их собственной воли. Мы с Иваном Павловичем3, который сохранял, как всегда, невозмутимое спокойствие, успокаивали волнующихся, спорили с сановными беженцами, добивавшимися права следовать чуть ли не с авангардом, и ждали с нетерпением наступления все примиряющих сумерек. Часовая стрелка в этот день, как всегда в таких случаях, передвигалась с необычайной медленностью…
Перед самым закатом приказал начать движение колонны на север, по Старо-Величковской дороге. Движение замечено было противником, и лощину, где проходит дорога, большевики начали обстреливать ураганным огнем. Но уже спускалась ночь, огонь стал беспорядочнее, голова колонны круто свернула вправо и пошла на северо-восток по дороге на Медведовскую.
Вырвались!»4
***
Выйдя поздно вечером 2 апреля из колонии Гначбау, колонна деникинских войск двинулась к станице Медведовской в полной тишине, не преследуемая противником. В авангарде шла бригада Маркова. Конница Эрдели была направлена севернее Медведовской для рассредоточения, отвлечения внимания противника и порчи пути; к югу с той же целью двинулся Черкесский полк.
Главным было вырваться из кольца железной дороги Екатеринодар–Тимошевская и уйти от преследования красных войск. И вот после 24-верстного перехода, в начале пятого часа утра, 3 апреля, замелькали вдали огни железнодорожной будки на переезде, в версте от станции Медведовской.
Марков послал вперед конных разведчиков, но не утерпел и сам поскакал туда. В темноте Марков и разведчики вошли в железнодорожную будку и арестовали дорожного сторожа. От его имени Марков успокоил дежуривших на станции большевиков, поджидавших подхода белых войск. Здесь, на станции, находилось два эшелона красногвардейцев и бронепоезд.
Тем временем подошла голова бригады, бойцы развернулись вдоль полотна в две цепи и тихо пошли на станцию. Задача была в предрассветной полутьме захватить большевиков врасплох. Но, увы, этого не удалось. В ночной тишине послышался вдруг один, затем другой ружейный выстрел. Это белый разъезд заметили часовые на станции. И тут же через несколько минуть со стороны станции показалась движущаяся громада – бронированный поезд.
Медленно, с закрытыми огнями, он двигался в сторону железнодорожной будки, где уже находились командующий А. И. Деникин со штабом, генералы Алексеев и Марков. Бойцы, залегшие вдоль полотна, бесшумно отбегали в сторону. С бронепоезда их не видели, а также не знали, кто находится в железнодорожной будке. Иначе один точный выстрел – и в командном составе Добровольческой армии произошли бы серьезные перемены.
Критическое положение исправил остроумный Марков. Он с нагайкой в руке бросился к паровозу.
– Поезд, стой! – кричал он. – Раздавишь, сволочь! Разве не видишь, что свои?!.
Ошалелый машинист дал по тормозам, и, пока он приходил в себя, Марков выхватил у кого-то из стрелков ручную гранату и бросил ее в машину. Мгновенно из всех вагонов открыли сильнейший ружейный и пулеметный огонь. Только с открытых орудийных площадок не успели сделать ни одного выстрела.
Миончинский продвинул к углу будки орудие и под градом пуль почти в упор навел его на поезд.
– Отходи в сторону от поезда, ложись! – раздался громкий голос Маркова.
Грянул выстрел, граната ударила в паровоз, и тот с треском повалился передней частью на полотно. Вслед за первой полетела вторая, третья граната, но уже по пломбированным вагонам…
После этого со всех сторон бросились к поезду марковцы, а с ними их вездесущий генерал. Они стреляли в стенки вагонов, взбирались на крыши, рубили топорами отверстия и сквозь них бросали бомбы. Кто-то догадался принести из будки смоляной пакли, и скоро запылали два вагона. Однако большевики проявили большое мужество и не сдавались: из вагонов шла беспрерывная стрельба. Отдельные фигуры выскакивали из вагонов на полотно и тут же попадали под штыки. Из горящих вагонов, наполненных удушливым дымом, сквозь пробитый пол обгорелые люди пролезали вниз и ползли по полотну. Их настигали и прикалывали штыками.
Скоро все кончилось. Слышался еще только треск горящих патронов.
Армия приобрела прежнюю уверенность и всеми силами навалилась на станцию. Уже светало, когда бригада Боровского и Офицерский полк атаковали станцию с севера. Большевики обстреливали сильным огнем будку, переезд и дорогу в станицу. Под этим огнем полковник Тимановский, невозмутимый «Степаныч», как его называл Марков, с неизменной трубкой в зубах, подгонял залегших кубанских стрелков, ведя их на подкрепление к Боровскому.
