Игорь Андреевич Филиппов
Маленький искатель приключений. Повесть о послевоенном детстве
На крючке ощущается очень большая рыба. Она сильно сопротивляется, и мне никак не удаётся приподнять её на поверхность. Но я продолжаю тянуть что было сил, и вдруг рыбина легко выходит наверх и ложится на бок. Это огромный лещ. Его блестящая чешуя отливает золотом. Крепко сжав удилище в руках, я волоку рыбину вдоль причала к месту, где легче вытянуть её на сушу. Лещ спокойно волочится следом за мной. И дышит большим ртом. Когда я выволакиваю леща на берег, то снова, по счастливой случайности, тонкая леска, не рассчитанная на такую рыбину, не обрывается. Лещ, вытащенный на причал, понимает, что пришел конец, и начинает биться. Мне приходится накрыть его своим телом и долго удерживать, как герой одного военного фильма, когда он накрыл своим телом брошенную фашистом гранату, а она не разорвалась. Пока я лежу на леще, Рекс бегает вокруг и воет. А потом громко лает. Сашка слышит лай, думает, что я упал в воду, бросает удочку и прибегает. Увидев, как я лежу на большом леще, Сашка сразу бахается на меня, сверху, а я тогда ему начинаю орать снизу, что лещ уже заснул. На самом же деле я боюсь, что мы раздавим леща, и он будет таким же плоским, как та плотва между кирпичей, и что мне нечего будет показать отцу. Когда мы раскатываемся в разные стороны, то видим, что затихший лещ и вправду заснул.
Потом мы с Сашкой и Рексом садимся и начинаем с удовольствием рассматривать пойманного леща. Его широкая спина почти чёрного цвета, с каким-то сероватым налетом. Крупная чешуя по бокам тускло золотится. Раскрытый рот рыбины вытянут трубочкой. Огромный хвост больше моих раскрытых и составленных вместе ладоней.
Сашка берёт мою удочку и банку с червями, а я с трудом поднимаю леща, и мы бредём к месту, где рыбачил Сашка. Там мы слегка отдыхаем, а Сашка хвастается своим уловом. У него восемь пескарей, три плотвы и большой окунь. Но когда он кладет своего большого окуня рядом с моим лещом, то мы видим, что его окунь становится вдруг маленьким. В это время к нам подходит шофёр, который начал беспокоиться. Увидев наш улов, он сильно удивляется и хвалит. Особенно он удивляется лещу. И мы знакомимся. Шофёра зовут дядя Миша. Когда дядя Миша протягивает руку, чтобы поднять рыбину и помочь нам её нести, то Рекс рычит и щёлкает на дядю Мишу зубами. Потому, что Рекс уже начал охранять нашу добычу.
Когда почти совсем темнеет, слышится плеск вёсел, разговоры и смех возвращающихся рыбаков. Тёмный силуэт лодки с трудом просматривается на фоне чуть светлеющей воды. Рыбаки поймали очень много рыбы: подлещиков, плотвы и густеры. Особенно много крупных окуней, потому что рыбаки ловили, «стоя на каменной банке». Так сообщает отец. И мы с Сашкой сразу представляем, что где-то в заливе находится большая каменная банка, брошенная каким-то великаном, и как рыбаки с трудом залезают на неё, и как, стоя и балансируя на краях этой банки, ловят рыбу. Но тут отец терпеливо объясняет, что «банкой» называется подводная мель, и что «стоять на банке» – это значит бросить там якорь.
А потом все рыбаки начинают толпиться вокруг нашего улова и обсуждать. И решают, что мой лещ оказывается больше самой крупной рыбины, пойманной ими. Они очень удивляются, как это мне удалось его вытащить. Отец доволен. Он взвешивает рыбину на безмене и сообщает всем, что лещ весит два с половиной килограмма. Безмен – это такие карманные пружинные весы. Они должны быть у каждого рыболова. И тогда Сашкин дядя Петя заявляет, что завтра утром он с рыбаками в лодке не пойдет, а будет с нами ловить с причала. Так ему лещ нравится. А потом, глядя на расстроенного Сашку, добавляет, что таких больших пескарей в своей долгой рыбацкой жизни он никогда не видел. И Сашка, который завидовал, успокаивается.
Отравление. После долгого ужина у костра, с разговорами и смехом, готовимся ко сну. Ночь тёплая. Все взрослые укладываются на расстеленных куртках и укрываются чёрными морскими плащ-палатками. Нам с Сашкой велят лезть в автобус и располагаться на его мягких сиденьях. Рекс не хочет залезать с нами. И нам очень странно, что никто из взрослых даже не обращает внимания на это. Рекс устраивается вместе с отцом, на его куртке. Иногда кобель высовывает голову из-под плащ-палатки и охраняет.
Когда мы с Сашкой лезем в автобус, нам кажется, что внутри сильно пахнет бензином. Резкий запах бьёт в нос. Но спать очень хочется, и мы, удобно устроившись на мягких сиденьях, мгновенно засыпаем…
Нас спасает шофёр дядя Миша, который лезет в автобус за каким-то инструментом. Он и видит, что на полу разлился бензин. Почти целая канистра. И пары вокруг летают. А мы лежим бледные и как мёртвые, и почти не дышим. Дядя Миша орёт и всех поднимает. Нас выволакивают на воздух и начинают откачивать. У кого-то отыскивается молоко, и нас им отпаивают. А перед этим делают искусственное дыхание. Нам с Сашкой везёт, что среди рыбаков есть военный врач. Все сильно ругают дядю Мишу, что он не досмотрел за канистрой. А по-моему ругать его не за что; ведь он нас спас.
Когда мы приходим в себя, то у нас ещё долго болит голова. И хочется спать. Но спать нам не дают, а всё время поят крепким чаем, потому что молоко кончилось. И поэтому мы с Сашкой часто, шатаясь, ходим в ближние кустики. Врач говорит, что это хорошо. И что надо и дальше пить чай и ходить в кусты. И мы пьем и ходим в кусты всю ночь, до самого утра.
В десантной лодке. Утром мы становимся совершенно здоровыми, только сильно хочется спать. Все радуются нашему выздоровлению, и на радостях, чтобы мы совсем продышались и поправились, берут с собой на рыбалку. На десантной лодке! Рекс долго бегает по берегу и подвывает, чтобы взяли. Но брать собаку в резиновую лодку нельзя, потому что он может легко проткнуть дно или борт своими крепкими когтищами.
Нам с Сашкой выдают специальные морские резиновые головные уборы. Они называются «зюйдвестки», и мы тут же натягиваем их на головы. «Зюйдвестки» защищают моряков от ветра и брызг. Рыбаки подплывают к каменной банке и сбрасывают на неё «кошки». Это такие кривые якоря с когтями. Их бросают с кормы и с носа. Они страшно цепкие, как настоящие кошачьи когти, поэтому мгновенно зацепляются за камни. Рыбаки, которые «кошки» сбрасывают, докладывают отцу, что «якоря забрали». И мы снова не можем понять, кто же смог забрать на дне наши якоря, пока отец не объясняет, что морское слово «забрать» и означает «зацепиться» за грунт.
Глубина над банкой небольшая, и мы с Сашкой можем ловить своими короткими удочками. Другие рыбаки ловят длинными. А ещё иногда забрасывают короткие с большими катушками и толстыми лесками, на концах которых привязаны металлические приманки-блесны. Эти удочки называются спиннингами. Блесны, когда их забрасывают и начинают подтягивать, играют в воде как настоящие живые рыбки. Блесны маленькие, белые, красные и жёлтые. На них клюют окуни разных размеров. Иногда, между окунями, спиннингисты выволакивают приличных судаков. Самых маленьких окуней рыбаки отпускают обратно в воду, приговаривая:
– Не вырос! Подрасти еще! Встретимся попозже!
Нам с Сашкой очень нравятся спиннинги, и мы договариваемся, как только вернёмся домой, сразу же начать их делать.
На длинные удочки с поплавками ловится много рыбы. Особенно много крупной плотвы, густеры, окуней и подлещиков. Мы с Сашкой выуживаем по большому окуню и очень радуемся. Дядя Петя вылавливает самую крупную плотву весом около килограмма. А отец – леща, но не такого большого, как у меня. Когда в лодке рыбаки тихо обсуждают мою вчерашнюю добычу, то отец говорит, что самые крупные лещи обычно ловятся на червей-выползков. Только не на тех тоненьких розовых червячков, которых мы с Сашкой набрали после дождя на асфальте, а на огромных, которые выползают ночью из земли и греются при лунном свете. Они такие большие, что даже страшно тащить их из земли. При этом они сильно сопротивляются и норовят залезть обратно в свои норки. И надо их искать с фонариком. Сашка шепчет мне, что он уже не раз видел, как его отец дядя Петя, светя ночью фонарём в саду, собирал выползков на грядках. И мы решаем как-нибудь ночью пособирать этих червей в саду у Сашки. Перед следующей рыбалкой.
Когда мы возвращаемся в автобусе обратно в город, отец просит меня не говорить маме и бабушке о нашем ночном отравлении. И дядя Петя просит Сашку. И мы, конечно, обещаем. Мы понимаем, что если проговоримся, то нас больше никогда на рыбалку не возьмут. А нам уже снова туда хочется. Потому, что мы стали настоящими рыбаками. И Рекс стал настоящим рыбаком.
День рождения бабушек. В следующий выходной, к нашему огорчению, на рыбалку не едем, потому что у моей бабули день рождения. И у бабули Сашки тоже день рождения. Мама называет это очень интересным совпадением. А отец уточняет:
– не только интересное, но и значимое, поэтому надо его хорошенько отметить.
И обе наши семьи решают отмечать день рождения бабуль в доме у Сашки. Мы с ним очень радуемся, потому что хотим ночью половить выползков.
Сашкина семья всегда, к дню рождения своей бабули, покупает на городском рынке «кабанчика» и делает из него вкусные колбасы. «Кабанчик» – это не дикий кабан, а совсем наоборот. Это такая домашняя свинья. Когда делают колбасы, то сначала мелко-мелко рубят мясо и сало, промывают кишки, потом как-то начиняют этим мясом чистые кишки. И, конечно же, варят. Так получаются мясные колбасы. А еще делают толстые кровяные, которые мы с Сашкой очень любим и часто воруем из кладовки, отрезая по кусочку. И нас постоянно выгоняют из дома, чтобы мы не слопали всю колбасу. Но мы всё равно ухитряемся пролезать, потому что всё время хотим есть. Мы растём. К тому же колбасы делаются только раз в году, и нам надо успеть наесться на целый год вперед.
Вечером в субботу все усаживаются за большой стол у Сашкиных родителей. Собралось очень много людей. Два отца, две мамы, две только что родившиеся бабули, мой брат, две Сашкиных сестры и нас двое. Получается одиннадцать человек. А еще Рекс лежит под столом, ожидая, когда ему дадут вкусные объедки. Он двенадцатый.
Семья Дедовых во дворе дома: дядя Петя, Таня, Сашка, Рита, тётя Кира. 1951 год
На столе стоит столько всякой еды, что глаза разбегаются. Жареное мясо, рыба, пойманная нашими отцами и нами в прошлый раз, несколько сортов колбас, варёная и жареная картошка, лук, редиска, огурцы, помидоры и варёные яйца, внутри которых находятся жареные грибы. Все овощи из Сашкиного сада, а яйца от кур, которых выращивает тётя Кира, Сашкина мама.
– Всё своё! – радуется она.
А ещё стоят тарелки с хлебом и большие блюда с пирогами. Пироги! Их очень любят печь наши бабули и делают это здорово! Огромные круглые ватрушки с творогом, с картошкой, с зелёным луком и яйцами. Но самые вкусные – маленькие пирожки с малиной, вишнями, клубникой и яблоками. У этих пирожков такая особенность: когда их ешь, они сразу начинают таять во рту и быстро кончаются. Тающих пирожков на столе целая гора, потому что бабушки знают, как мы все эти пирожки любим.
Ещё на столе стоят всякие бутылки с разноцветными наклейками и графинчики. В них напитки для взрослых. Вино и водка. Мы с Сашкой переглядываемся, потому что нет наших напитков. И мы немного огорчаемся, что нам нечем будет запивать всю эту вкуснятину. Но тут бабули и мамы вносят сразу несколько кувшинов с самодельным питьём – сладкой ягодной водой. И мы с Сашкой успокаиваемся.
Ждать приходится недолго, потому что все хотят поскорее сесть за стол и наесться. И поздравить бабуль с их рождением. После первого тоста, который говорит хозяин дома дядя Петя, все так набрасываются на еду, как будто сто лет не ели. И мы с Сашкой тоже набрасываемся. А Рекс слышит наше жевание и глотание, и начинает тихонько скулить. Нам становится его жалко. Сашка быстренько ворует с общей тарелки кусок жареного мяса и бросает ему под стол. И мы слышим, как челюсти Рекса начинают работать, а скулёж прекращается. Потом уже я ворую кусок и тоже бросаю под стол, но неудачно, потому что мясо падает на голую ногу Сашкиной старшей сестре Ритке. Ритка в это время любезничает с Олегом, пытаясь с ним заговаривать; она на следующий год заканчивает школу и становится совсем взрослой. Мама говорит, что она – «на выданье». И мы не понимаем, как это. То ли ей должны были что-то выдать, то ли это она должна была кому-то. И вот, когда Ритка пытается Олега разговорить, кусок мяса попадает ей по ноге. И Ритка начинает визжать не своим голосом. Когда все проясняется, Рекса из-под стола изгоняют в сад, а нам с Сашкой делают последнее предупреждение, но пока за столом оставляют. Ритка пересаживается от нас подальше, и пир продолжается.
Дедовы: дядя Петя, тётя Кира, Сашка, бабушка Женя, Рита и Таня.
Декабрь1955 года
Выползки. Когда все наедаются до отвала мясом, рыбой и колбасой, дядя Петя вносит самовар, и начинается чаепитие с пирогами. После чая Олег и Сашкины сестры исчезают погулять, а нам с Сашкой велят умываться и укладываться спать на веранде, где уже приготовлена на полу постель. Вот и прекрасно! Веранда выходит дверью прямо в сад, и эта дверь в летнее тёплое время никогда на замок не закрывается. Через раскрытую дверь из сада на веранду часто проникают куры и цыплята и оставляют на полу и подоконниках помёт. От этого на веранде запах, но все к этому давно привыкли и не замечают. И мы с Сашкой тоже привыкли и не замечаем. И Рекс привык к курам, после когда-то полученной трёпки, и делает вид, как будто их вообще не существует. Фонарик у Сашки давно приготовлен, большие банки для червей тоже. Мы тихо-тихо лежим и ждём, когда родители угомонятся и тоже разойдутся спать. Мои родители и бабуля очень любят оставаться на ночь в доме у Сашки, потому что дружат с его родителями и бабулей. Это настоящая дружба. И мы с Сашкой тоже настоящие друзья. Всё равно как родные братья.
Наконец в доме всё затихает. Мы ещё лежим немножко, для верности, и вылезаем из-под одеяла. Быстренько одеваемся и, взяв фонарь и банки, тихо открываем дверь в сад. И тут чуть не орем с испугу. На ступеньках спит какой-то зверюга, который тут же на нас набрасывается и начинает облизывать. Это всеми забытый и голодный Рекс. Пока я удерживаю пытающегося бурно радоваться кобеля, Сашка проникает обратно в дом и выносит Рексу миску с едой. Потом мы укладываем его спать на нашу постель, а сами зажигаем фонарь и отправляемся на ночную охоту за выползками. Фонарь керосиновый, я не умею его разжигать, а Сашка умеет, и я быстренько у него выучиваюсь. Сашка подворачивает фитиль так, чтобы свет стал не очень ярким, и закрывает стекло. В саду темно, даже луны нет, и мы немного побаиваемся, пока идём к грядкам. И ещё мы начинаем сомневаться, выползут ли черви, ведь им надо греться при лунном свете, а луны-то и нет. Только звёзды. Но когда подходим, перестаём бояться, потому что на грядках лежат выползки! Огромные! Они греются при слабом звёздном свете и слегка поблескивают. Это их скользкая слизь блестит. Надо начинать их хватать, но мы всё обсуждаем, кто будет первым. Сашка предлагает мне, как гостю, а я объясняю Сашке, что грядки-то его, поэтому должен хватать первым он. Наконец мы договариваемся хватать одновременно. Чтобы никому обидно не было. Сашка ставит фонарь на грядку, мы выбираем червей размером поменьше, и схватываем. Черви сопротивляются так, что мы этих первых червей из пальцев выпускаем. И они удирают в свои норки. От шума шевелятся и удирают другие черви, загоравшие рядом. Мы затихаем. Когда черви снова спокойно вытягиваются на грядке, мы смелеем и уже увереннее хватаем выползков и сажаем в банки. Половив у первой грядки, мы переходим к другой, потом к следующей. Так мы долго ловим, но потом понимаем, что уже хватит, прячем банки на веранде и бухаемся спать, очень довольные днём рождения бабуль.
Наутро возникает большой переполох, и нам опять достаётся по первое число. Дело в том, что рано утром тётя Кира идёт через веранду в сад кормить кур, и обнаруживает нас втроём в одной постели. Крепко спящих, с ног до головы измазанных землёй с грядок. Втроём – это значит Сашка, я и Рекс. Простыни тоже вымазаны землёй. Мы с Сашкой спим поперёк постели, а грязный Рекс – на подушках. Банки мы ночью плотно не закрыли, поэтому огромные черви расползлись по всей веранде. Утром куры проникли через неплотно закрытую дверь и с насаждением клевали выползков, старающихся удрать от них во все щели, и даже к нам в постель. От этого куриного клевания на простынях тоже виднеется помёт и раздавленные выползки. А в саду все грядки истоптаны нашими ночными ногами. И превратились – как сообщает расстроенная тетя Кира – «чёрт те во что»! Нас спасают наши отцы, которые сразу всё понимают. Они даже довольны, как мы смело научились хватать длинных выползков. К тому же ночью.
Черви не все повыползли из банок. Тех, что там остались, нам с Сашкой вполне хватит для следующей рыбалки на Куршском заливе. И мы надеемся, что опять удачно порыбачим с десантной лодки и с причала.
Едем на канал. Но в следующий раз мы едем не на залив, а на канал. Отец объясняет, что под Кёнигсбергом вообще много каналов, прорытых когда-то давно, ещё в прусские старые времена. Одни соединяют залив и реку, другие – реку и море. Мы едем на такой, который соединяет реку с морем. Перед отъездом отец говорит, что удочек брать не надо, потому что мы будем ловить угрей. На закидушки-донки. И что там очень пригодятся выползки, которых мы с Сашкой насобирали.
Поездка на канал начинается очень интересно, потому что мы едем не на автобусе, а на машине дяди Пети. У них в семье старенькая «эмка», которую Сашкин отец всё время чинит. Он чинит её всегда, когда не на службе, или не на рыбалке, или не на охоте. «эмка» выкрашена в разные цвета. Местами чёрной краской, местами – серой, а вмятины почему-то закрашены жёлтой. Вмятин и царапин множество, да и мотор часто барахлит, но дядя Петя всё равно очень доволен машиной, и всё время предлагает прокатиться. В Сашкиной семье никто не хочет кататься, потому что уже не раз застревал где-нибудь из-за поломки. Только мы с Сашкой любим «эмку» и всегда катаемся с удовольствием, но одних нас дядя Петя катает редко. Рекс тоже любит «эмку» и с радостью в неё запрыгивает.
В эту поездку вперёд садятся дядя Петя и отец. За рулём, конечно, дядя Петя. На заднем сиденье устраиваемся мы с Сашкой и Рекс. А в багажнике лежат вещи и сверток с удочками-донками. Место у правого окна разыграно «на морского». Таким способом решать бесконечные споры нас недавно научили отцы. «На морского» – это значит, когда на счет «Три!» все участвующие в споре выбрасывают сколько-то пальцев. Потом пальцы пересчитывают и начинают определять победившего, начиная счёт с того, кто выкинул меньше всего пальцев. В этот раз выиграл Сашка, он и усаживается у правого окна. Но я всё равно сажусь к нему так близко, что мы торчим из окна почти одинаково. Место у левого окна давно отвоёвано Рексом, поэтому ни у кого из нас даже в голову не приходит отправить кобеля в середину. Рекс смешно высовывает голову и ловит прохладный воздух раскрытой пастью. При этом у него сильно удлиняется шея, розовый язык тоже удлиняется и болтается из стороны в сторону. С языка летит слюна. Иногда встречный ветер так задувает в его раскрытую пасть, что в зубах начинает сильно гудеть. Рекс пугается и на несколько секунд прячет голову внутрь. А потом снова высовывает.
Так мы едем долго. Дорога очень красивая, с полями и перелесками. Она асфальтовая, и засажена по обочинам деревьями. Отец говорит, что это липы. Стволы деревьев выкрашены белой краской-известкой. Чтобы край дороги был заметен в темноте. Немецкая известка уже прилично стёрлась от дождей. И скоро придется сверху мазать советской известкой. Часто встречаются глубокие воронки от бомб и снарядов, которые дядя Петя осторожно объезжает. Почти все хутора и городки лежат в развалинах. На полях и обочинах виднеются ржавеющие танки, пушки и всякие металлические штуки. Больше всего фашистских танков, с чёрными крестами на броне. Несколько раз мы замечаем в поле надписи «Мины!». В каком-то городке отец показывает на небольшое серое здание и объясняет, что это – «вилла Эдит». И что из ее подвала прорыт подземный потайной ход прямо в центр Калининграда. И нам с Сашкой тут же хочется выскочить из машины и поискать этот подземный ход. Но отец говорит, что этот ход завален, и пока его не могут найти и откопать.
Ночная рыбалка. Подъезжаем к каналу уже в сумерках. Быстренько выскакиваем и снаряжаем донки. И забрасываем. Мы с Сашкой никогда не видели донок, и не умеем их забрасывать, поэтому пока только смотрим.
Донка-закидушка состоит из короткой и крепкой бамбуковой или просто деревянной палки, к которой крепится очень длинная толстая леска с тяжелым свинцовым грузом на конце в форме плоской лепёшки, отлитой в ложке для супа. Выше груза привязывается несколько поводков с большими крючками, на которые и насаживаются выползки. Перед забросом леска укладывается на чистом месте аккуратными кольцами, потом берётся за эту леску выше поводков, и, сильно раскрутив груз с поводками, забрасывается подальше в канал. После, подтянув снасть, леска прикрепляется к концу удилища, уже воткнутого в землю. И подвешивается колокольчик, чтобы в темноте услышать поклёвку рыбы.
Отец и дядя Петя забрасывают много донок вдоль берега. Нам они тоже выделяют по одной донке. Все донки расставляются недалеко от машины, поэтому мы возвращаемся к ней и принимаемся распаковывать вещи. Чтобы устроиться на ночь и поужинать. Нам с Сашкой очень хочется есть, но ещё больше – поймать угря. Однако отцы объясняют, что угри – это ночные хищники и будут клевать позже, когда выйдут на охоту. К тому же звон колокольчика мы всё равно услышим, и тогда подбежим. Угорь хорошо заглатывает наживку, поэтому сходов мало. Так они объясняют. И мы всё понимаем, потому что уже давно стали настоящими рыбаками. Ещё с прошлого раза. Раньше мы уже видели угрей, которых привозили с рыбалки. Это длинные тёмные рыбины, похожие на больших змей, с маленькой злой головкой. И очень вкусные. Особенно копчёные. Дядя Петя сам коптит их в саду, в большой самодельной коптильне. Самая вкусная часть в угре – это слой жира под его кожей.
Пока ужинаем у маленького костерка и неторопливо пьем чай, совсем темнеет, и мы идем к донкам. Оказывается, что на одной из дяди Петиных донок уже брала какая-то рыбина, но потащила приманку к берегу, поэтому леска ослабла, и колокольчик не зазвенел. Дядя Петя решает не вытаскивать донку, он просто подтягивает леску и снова прикрепляет колокольчик.
Мы садимся у своих донок и ждём. Спать совсем не хочется. Восходит луна, и становится светло. Да и глаза уже привыкли. Чистые, без деревьев и больших кустов, берега канала полого спускаются почти к самой воде. Они поросли невысокой травой с проплешинами. У воды небольшой обрывчик со старыми деревянными сваями, стоящими в мелкой воде. Сваи сильно повреждены червяками-древоточцами. Некоторые совсем трухлявые. Рядом со сваями в лунном свете виднеются всякие водные растения. Мы сидим рядом на обрывчике, сбоку пристроился тёплый Рекс. Неподалеку тихими голосами разговаривают отцы и чему-то смеются. Хорошо и спокойно…
В ночной темноте резко звенит колокольчик на донке отца. Мы сломя голову мчимся к нему и успеваем всё увидеть. Отец специально не спешит, чтобы показать нам, как надо действовать. Угорь – сильная рыба и сопротивляется до конца. Даже тогда, когда уже совсем вытащен на берег. Он извивается кольцами, как змея, и мы с Сашкой немного боимся хватать его. Угорь большой. Его вес на безмене получается чуть больше килограмма.
Как только отец насаживает рыбину на кукан и отправляет в воду, звенит колокольчик у дяди Пети. И он тоже вылавливает большую рыбину, но не угря. Это судак. У него темная спина и на спине острые колючки в плавнике. Ничего, и судак нам пригодится. Судака тоже сажают на тот же кукан. Кукан – это такая крепкая верёвка, на которую нанизывают сквозь жабры пойманную рыбу, и опускают в воду, чтобы рыба не испортилась. А один конец кукана привязывают к ветке или еще к чему-нибудь на берегу, чтобы рыбы на кукане не вырвались на волю.
Дело пошло. То один колокольчик звякает, то другой. Дядя Петя и отец с большим трудом успевают перебегать от донки к донке. Мы тоже мотаемся вместе с ними и смотрим, что же в этот раз на крючке. Ловится хорошо. К середине ночи поймалось уже много угрей и судаков. Даже мы с Сашкой вытаскиваем по небольшому угрю. Наши угри не черные, а какого-то зеленовато-серого оттенка. Но мы все равно очень рады, потому что впервые поймали этих интересных рыб.
Так мы ловим всю ночь, а утром ложимся спать, и спим у костра до обеда. После обеда мы вытаскиваем тяжеленный кукан с пойманной рыбой, перекладываем рыбу крапивой, чтобы не завоняла в дороге, и едем домой.
Эта ночная рыбалка нам с Сашкой тоже очень понравилась, и мы упрашиваем отцов всегда брать нас с собой. И за Рекса просим, потому что он вёл себя в этот раз очень хорошо, в воду не прыгал, а всё время нас охранял.
Спиннинг из ветки. В один прекрасный день мы с Сашкой решаем заняться изготовлением спиннингов. Коротких и крепких бамбуковых удилищ у нас нет, поэтому придумываем вырезать их из веток деревьев. На территории училища много деревьев: молодых, посаженных во время воскресников по озеленению, и старых, оставшихся ещё от немцев. Самые большие деревья – это дубы, клёны и каштаны. Вооружившись перочинными ножичками, мы лезем на дерево и с огромным трудом срезаем по дубовой ветке. Но эти ветки какие-то корявые, кривые, а древесина такая крепкая, что наши не очень острые лезвия совсем тупятся, к тому же Сашка сильно обрезает палец. И льётся кровь, которую Сашка непрерывно сосет из пальца. И мы начинаем спорить, можно ли всю кровь высосать. А потом и у меня нож соскальзывает с ветки и случайно втыкается в ногу. И тоже идёт кровь. Мы знаем, что надо найти подорожник, облизать языком и приложить листок к ране. Когда находим, смазываем слюной и прикладываем, то видим, что кровь уже и так почти не идёт. Но мы всё равно прикладываем и маленько ждём.
Потом лезем на каштан и срезаем ветки с него. И опять неудача. Самыми лучшими оказываются ветки с клёна. Они длинные и ровные, и легко режутся. И с них очень просто сдирается кора.
Когда мы изготавливаем по удилищу, то задумываемся, из чего бы сделать катушки. И долго не можем придумать. Наконец Сашка додумывается, что у нас же есть детские конструкторы, подаренные в прошлом году на наши дни рождения. Сейчас-то они заброшены, потому что мы в них уже наигрались как следует, да и некоторые детали запропали куда-то. А тогда, когда нам их только подарили, мы очень любили в них играть, и всё время собирали всякие металлические игрушки: танки, тракторы, домики, тачки и всякое другое. Среди не пропавших деталей сохранилось несколько больших колёс, из которых мы и начинаем делать катушки. Сначала мы свинчиваем по паре одинаковых колёс вместе. Получается катушка. Мы радуемся и на край приделываем ручки для вращения этих катушек. Тоже из винтиков с гайками. В середину катушек вставляем длинные гвозди, которые проходят насквозь через катушки, а потом вбиваем гвозди в ручки удилищ. Но не совсем туго, а так, чтобы колёса-катушки вращались. Из мягкой медной проволоки сгибаем кольца и привязываем крепкими нитками к удилищам. Через кольца пропускаем лески, концы которых крепим к катушкам. И наматываем лески на катушки. И у нас все получается!
Мы без конца то сматываем лески с катушек, то наматываем снова, но потом опять задумываемся, из чего бы нам сделать блесны. Задумываемся не надолго, а на маленько, потому что сразу придумываем сделать их из консервных банок. Роемся на свалке и выбираем самую новую и сверкающую банку. Выкрадываем у бабули ножницы и начинаем резать. И снова обрезаемся об острые края банки. Но не сильно, поэтому кровь сама перестаёт идти. Без подорожника. Блесенки получаются не очень ровные, но нам кажется, что все окуни сразу побегут за ними и будут на них охотиться. Крючки-тройнички у нас припрятаны заранее, и маленькие заводные колечки тоже, поэтому, пробив гвоздем дырки в блесенках, мы быстро оснащаем их крючками.
Наконец-то всё готово, и мы весело бежим пробовать спиннинги в бассейне и в речке. Но там оказывается, что при забросе катушки не крутятся, леска с них не хочет сбегать, и блесна не летит. И мы тут же вспоминаем, что не приделали грузики. Их надо было прикрепить повыше блесен. Свинца в наших запасах всегда хватает; мы находим тонкий, плоский и мягкий кусок, отрезаем теми же бабушкиными ножницами нужные размеры, и накручиваем свинец на лески. Потом бьём молотком и получаются приличные грузила. Бабушкины ножницы совсем тупятся, и мы их выбрасываем за забор, потому что боимся. И решаем вообще не сознаваться, что брали.
Оснащённые грузиками лески летят не очень далеко, но всё-таки летят, блесенки плывут в глубине воды и поблескивают, приманивая рыбу. Мы очень рады и с нетерпением ждем ближайшей рыбалки. С гордостью развешиваем спиннинги над кроватями и, просыпаясь утром, сразу же смотрим на них, мечтая о будущих, пойманных на наши прекрасные спиннинги, рыбах.
Люблинское озеро. В следующее воскресенье мы с нашими семьями – Дедовых и Филипповых – едем на озеро Люблинское. В полных составах. С мамами, бабулями и сёстрами. Только Олег не едет. Он на штурманской практике после первого курса учебы, и идёт сейчас по Балтийскому морю на эсминце. Стоит где-нибудь на мостике, смотрит в бинокль на берега, знаки и маяки, потом – на компас, и прокладывает кораблю путь. Так говорит отец, объясняя переживающей за Олега маме. Да мама не особенно и переживает, совсем мало, потому что она настоящая военно-морская жена, и прошла с отцом «огонь, и воду, и медные трубы». Мы с Сашкой не понимаем, в какие такие медные трубы влезала мама, и где они находятся, но спросить стесняемся – вдруг взрослые будут опять смеяться? Спрашиваем мы слишком часто, и от этого всем надоедаем…
На рыбалке на Люблинском озере. Лето 1950 года
Озеро Люблинское расположено совсем рядом с городом, поэтому поездка туда недолгая. Озеро довольно большое, извилистое, с мелкими заливами, глубоко вдающимися в лесистые берега. Над водой свешиваются всякие кусты и деревья. В основном ивы. Мы с Сашкой любим залезать на ивы, на те, которые стволами потолще, и ловить прямо с них. Так наши забросы получаются подальше.
Озеро густо заросло подводной растительностью, поэтому много рыбы. Есть щуки, окуни, плотва, лещи, а в заливах можно поймать толстых линей. А ещё по дну ползают раки. Они тоже иногда схватывают крючок с червяком, и, когда мы вытаскиваем их из воды, забавно висят на крючке, вцепившись клешнёй. Не хотят отпускать добычу. Иногда даже удаётся дотащить рака до берега. Клюет рак так: чуть притопит поплавок, и всё. И так может быть долго. В это время он изучает червяка, как будто обнюхивает. И вертит его в клешнях, как в руках. Мы это видели не один раз в прозрачной воде озера. А вообще раков мы ловим не удочками, а специальными сетками-рачницами, с проволочными обручами. На дно такой рачницы привязывается обжаренная на костре лягушка, и рачница забрасывается в воду. Через некоторое время выволакивается, и в ней всегда сидит несколько раков. А ещё взрослые, купаясь в озере, ловят раков в их норах. Но это трудно, и мы с Сашкой пока боимся. Раков варят в большом ведре, и они становятся красными и очень вкусными. Особенно клешни и хвосты, которые почему-то называются «раковыми шейками». Какие же это шейки, если это точно хвосты?!
