Игорь Анатольевич Верещенский
Лаборатория странных тел

– С прошлого года.

– Ничего себе!

– Всё очередь не дойдёт. Много захоронений последнее время…

– Тут ты прав, Василий Палыч. И, кажется, я даже догадываюсь, кто к этому руку приложил!

Альбер Карлович уже не реагировал. По лицу его волдырями и судорогами бродила злоба. Главврач как будто смягчился:

– Ладно вам, прекращайте дуться. Видите же сами, что виноваты.

– Я не понимаю, почему из всех присутствующих именно ко мне вы относитесь с таким пристрастием.

– Потому что именно ваша работа вызывает больше всего нареканий, и это по-моему очевидно.

– Это как посмотреть, – буркнул зам и метнул очередную порцию молний в присутствующих.

Анжелика Юрьевна в такие моменты обычно закатывала глаза и с презрением отворачивалась, но она реагировала хотя бы как-то, а вот воздействовать телепатически на Василия Павловича было совершенно невозможно: он как сидел с самым непосредственным видом, так и остался, лишь, может быть, простые брови его чуть приподнялись, выражая на этот раз усмешку. Альберт Карлович ненавидел эти брови так же, как и бороду Гюстава Грантовича. Ему хотелось взять их с краю и отодрать раз и на всегда, вместе с дермой, чтоб уж наверняка. Медсестра Марина имела особенность огрызаться на его замечания. Формально его подчинённая, она ни в грош не ставила своего руководителя и выполняла его поручения, как ему казалось, из великого снисхождения. Заместитель кипятился, как переполненный чайник, жаловался Анжелике Юрьевне, но та опять томно закатывала глаза и для вида делала Марине замечание, в силу которого не верила сама. Так продолжалось изо дня в день, и нервная система каждого, в том числе и Гюстава Грантовича, неумолимо истончалась. Он вынужден был отвлекаться от научной работы и постоянно контролировать деятельность персонала, хотя по идее эта функция возлагалась на заместителя. И это уже порядком ему надоело. Он даже планёрки стал делать не каждый день.

– Давайте закончим этот балаган. У нас ещё двое. Анжелика Юрьевна, кратко и ёмко. Начнём с Людмилы Александровой. Как идёт процесс?

– Пока не очень. Болезнь не отступает, хотя видоизменения начались. Отёчность и проблемы с оттоком лимфы не устранены, но положительная динамика есть, правда очень медленная.

– Сегодня посмотрю её сам. Запланируйте на час дня.

– Проблема ещё в том, что организм дал неожиданную реакцию. Температура на днях поднималась до сорока одного, плюс тошнота и рвота. И кости…

– Что кости?

– Странная реакция со стороны костной системы. Мы… не исследовали заблаговременно метаболизм костной ткани, тогда на какие-либо проблемы в этой области ничто не указывало; теперь же у неё серьёзно обострился остеопороз. Кости разрушаются буквально на глазах…

– Вытаскивайте! Её надо вытащить! Это будет доказательством того, что наша методика может применяться и в лечебных целях!

– Вытащить – это одно, но если элэфантиаз так и останется? Это ведь будет ещё хуже, чем было, – пессимистично заметил Альберт Карлович.

– И что вы предлагаете? Усыпить и её тоже? Категория третья, должны справиться! Если бы я в своё время ликвидировал каждый образец, процесс превращения которого хоть чуть-чуть отклонялся от идеального, нормальных гибридов, пожалуй, не осталось бы вовсе. Вы – врач, и ваше дело – лечить, а не устранять больных. Попрошу усилить за ней контроль. Во время осмотра полностью предоставьте мне её программу. Ну, а что орёл наш?

Опять молчание. Альберт Карлович, сделав вывод, что любое его изречение воспринимается в штыки, решил вообще больше ничего не говорить, а заведующей медчастью надоело за всех отдуваться. Василий Павлович немного разрядил обстановку:

– Похоже, трындец орлу.

– Анжелика Юрьевна, поясните.

– Со вчерашнего дня без сознания. Иногда судороги. Утром температура была тридцать девять и семь. Тяжёлая общая интоксикация.

– Прогноз?

– На мой взгляд – неутешительный. На основную часть применяемых препаратов у него жуткая аллергия, вплоть до остановки сердца. Мы… честно говоря, в затруднении. При первичном исследовании никакой аллергии не обнаружилось.

– Такое бывает – при изменении ДНК возникают новые болезни, ранее отсутствующие. Когда началась аллергия?

– На третьей стадии. До этого всё нормально шло. Анализы птицы тоже в норме.

– Геном на данной стадии проверяли?

– Да, изменён. Как вы и сказали, наверное это и вызвало такую реакцию. И продолжает меняться.

– С геномом не угадаешь. Это – русская рулетка, только ждать теперь.

– Если честно, Гюстав Грантович, – вздохнула заведующая, сняв очки и аккуратно убрав их в футляр, – я бы дала девяносто процентов, что он не выкарабкается.

Главврач задумчиво помолчал.

– А крылья-то как?

– Около метра костных образований, оперение проклёвывается. Но сейчас рост приостановился.

– Только ждать, – заключил Гюстав Грантович, несильно хлопнув ладонью по столу, что обычно означало конец совещания. – Раз на препараты аллергия, давайте ему больше чистой воды и травяных отваров. Может, сам выкарабкается.

– На всякий случай его поместили в одну палату с Александровой. Та пока в сознании, мало ли, если совсем плохо ему будет, чтобы позвала.

– Хорошо. За этими двумя установите особый контроль. Теперь новость: на следующей неделе должен поступить новый клиент: женщина, 45 лет, хочет губы как у коровы.

По кабинету прокатился смешок, больше напомнивший хрюкание.

– Василий Павлович, предоставьте нам корову, пожалуйста. Думаю, с этим больших трудностей возникнуть не должно. Двух дней хватит?

– Вполне. В ближайшем посёлке их полно.

– Отлично. Смотрите только, чтобы рьяные сельчане не очень её искали. Чтобы потом не искали их.

– Будет сделано!

– Тогда, если вопросов нет, то всё.

Раздались звуки отодвигаемых стульев. Уже вставая, Василий Павлович как бы невзначай заметил:

– И чего только людям в голову не взбредёт!

– Что делать? Желание клиента – закон, – отозвался главврач. – Это ещё ничего. Помните, когда… э, в прошлом, вроде бы, году – от нас ушёл мужчина с достоинством, как у коня?

Все хихикнули, а Альберт Карлович язвительно проговорил:

– Не завидую я той женщине, что отважится его на себе испробовать.

Медсестра Марина после его слов сделалась красная, как помидор.

Выйдя из кабинета, все разошлись по своим рабочим местам.

– Не знала я, что вы имеете привычку завидовать женщинам, – огрызнулась Марина в адрес заместителя и быстро зашагала вперёд всех, поскольку идти им было в одну сторону. Альберт Карлович самодовольно хмыкнул и оставил это замечание без ответа.