Игнатий Потапенко
Самолюбие

Полная версия

– Я просто задумался, вот и всё.

Но Смуров уже не верил этой задумчивости.

"Он болен, он не спит ночей, в его жизни совершается какая-то драма", – объяснил себе Смуров.

Как только кончилась лекция, Колтухин как-то нервно поднялся, протянул ему руку и сказал:

– Прощай!

Он поспешно вышел во двор.

Смуров простился, но вышел вслед за ним. Он отстал от него шагов на пятьдесят и старался идти по улице, негромко ступая, чтоб не обратить на себя его внимания.

Вечер наступил вполне. Горели фонари. Колтухин шёл быстро, но как-то неровно, Иногда он вдруг останавливался, стоял несколько секунд, брался за голову и потом ещё быстрее шёл дальше. Раза два Смурову показалось, что ноги его двигались нетвёрдо, как у человека не совсем трезвого. Всё это тревожило Смурова, и он начинал думать, что Колтухин, может быть, сходит с ума.

Но с чего? Если бы это случилось раньше, когда его обстоятельства были действительно ужасны, он ещё не так дивился бы. Но почему же именно теперь, когда он устроился и дела его пошли лучше? Может быть, он получил какое-нибудь известие из дому и узнал, что там свершилось новое несчастье? Уж если человеку не везёт, так не везёт во всём.

Но куда он идёт? Уже прошло больше получаса с тех пор, как они вышли из университета, а он всё идёт и идёт. Вот уже и Сухаревка, затем Красные ворота, а там пошли всё узенькие улицы да переулки, маленькие, грязные дома, длинные деревянные заборы. Куда он идёт? Здесь не может жить кто бы то ни было хотя бы и самый бедный чиновник.

А вот совсем пустая улица; фонари на ней редки и тусклы, не видно ни души. Смуров стал бояться, что, благодаря безлюдью, Колтухин обратит внимание на его шаги, и ещё больше отстал, держась всё-таки от него настолько близко, чтоб не потерять из вида.

Но вот пошли какие-то полуразрушенные постройки, в которых, кажется, никто не жил, и около одной Колтухин остановился и потом, повернув направо, вдруг исчез. Смуров с тревожно бьющимся сердцем прибавил шагу. Он дошёл до того места, где скрылся Колтухин, и увидел перед собой широкий вход во двор.

Там было темно. Он не заметил никакого движения. Тихо ступая. он вошёл во двор, дошёл до средины и, сделав сильное напряжение, разглядел какой-то предмет и чуть не натолкнулся на торчавшую кверху оглоблю водовозной бочки. Он ощупал самую бочку, она оказалась влажной.

"Значит, – подумал он, – кто-то сегодня возил в ней воду, а следовательно здесь живут".

Это соображение заставило его ещё раз хорошенько оглядеться. Зрение его уже свыклось с темнотой. Он стал замечать кое-что такое, чего не заметил с первого взгляда.

У самых ворот стоял маленький флигелёк, старый, покосившийся на бок. В нём была дверь и два небольших оконца такого типа, какие бывают в деревенских избах. Окна были закрыты ставнями, и сквозь щель одного из них вдруг проскользнула тоненькая струйка света.

"Да, здесь живут", – сказал себе Смуров.

Но тут у него явилось какое-то смутное ощущение страха. Бог знает, куда он попал. Может быть, это какой-нибудь разбойничий притон. Москву он знал плохо. Ему были хорошо известны места, примыкавшие к Моховой, но здесь он был в первый раз. Однако, ведь сюда вошёл Колтухин. Было бы чудовищно допустить мысль, что у него есть что-нибудь общее с разбойничьим притоном.

А разве вообще всё это не чудовищно? Это странное поведение товарища, то обстоятельство, что он забрёл сюда, на глухую улицу, а раньше говорил о каком-то уроке и чиновнике… Смуров не знал, на что ему решиться. Ведь могло статься, что Колтухин и не вошёл сюда; быть может, ему это только показалось. Расстояние могло обмануть его. Если же допустить, что он по каким-нибудь соображениям не хотел, чтобы знали о его резиденции, то что выйдет из того, если товарищ вдруг появится в этом флигеле? Может быть, это только оскорбит Колтухина, если его вдруг найдут в какой-нибудь унизительной обстановке и, может быть, таким образом грубо раскроют его тайну?

"Нет, – подумал Смуров, – так нельзя. Может быть, в конце концов, и необходимо разыскать его и спасти от какой-нибудь роковой трагедии, но это надо сделать осторожно".

И он решил не стучаться в дверь и не заходить во флигель.