Igazerith
Цена жизни
Небо разразилось гулом, какой стоит при шторме в самые страшные, для моряков, дни. На голову опустилась тёмная тень, затмевая яркий свет Квептры. Уши, заложившие нарастающим вокруг шумом множества непонятных голов, не давали разуму сосредоточиться на какой-то отдельной мысли. Голова, потерявшая смысл происходящего, сама поднялась посмотреть, что происходит. Душа тут же застыла от ужаса. Красные, налитые злостью и жестокостью, глаза проходили сквозь сознание. Никогда раньше не приходилось чувствовать этот взгляд, хоть и сейчас он не был направлен в собственную сторону. Тяжёлая слюна собралась на языке, со скрипом падая в глотку, дополняя чашу страха, собравшуюся в сердце.
На колоссальных, по своей величине, стенах, в горделивой позе, передающей всё старание природы создать нечто великолепное, расположился дракон. Все четыре конечности существа были заняты сохранением комфортного положения для тела на верхушке огромного металлического ободка, обтянувшего город. Крылья, уже выполнившие свою функцию, мирно сложились за спиной, слегка выглядывая из-за могучих плеч. Чёрный металл, окруживший столицу, так же и оккупировал тело дракона, сильно выделяясь среди белых чешуек. Закрученные рога росли прямо там, где начиналась пышная, отдающая морской волной, сизая грива. Грудь, и без того украшенная чёрным нагрудником с выгравированными на нём завитушками, совсем как на воротах, давала глазу ещё один повод заострить внимание на ней. Огромное белое полотно незавязанным шарфом свисало по обе стороны плеч дракона. Косой крест, отметивший центр круга нарисовался на обоих концах ткани. Герб Железного города.
– Привёл мясо на продажу, а к нему ещё целую телегу жратвы, – кинул наверх здоровяк свой гремящий голос.
Бурлящие красками заката, глаза провели по головам собравшихся под стеной людей. Горстка работорговцев с весьма удачным, по нынешним меркам, уловом стояла ближе всех к воротам. Их окружало огромное количество обездоленных голов, пришедших к этим стенам за помощью, которой на всех явно не хватит. Немытые, изнеможённые, полные грусти и досады, люди растянулись вдоль дороги чуть ли не до самого леса. Если бы король Реннан имел власти хоть на грамм, он бы уже, так или иначе, разобрался с этой проблемой. Но его слово уже давно перестало иметь вес, всё теперь решает это «правительство». – И что же я здесь до сих пор делаю? – вопрос, мысленно заданный самому себе показался дракону более укоризненным, чем планировалось изначально.
– Разве я похож на какого-то проходимца, Карантин? – с лёгким весельем в голосе крикнул здоровяк, – Ты меня и моих парней что, в первый раз видишь? Открывай давай уже.
Пробиться сквозь толпу с оружием и грозным видом для них труда не составило. Как и всегда. Короткая отмашка хвостом подала знак гарнизонной страже открыть ворота.
– Заходит только повозка, – загромыхал драконий голос в воздухе, пресекая любые мысли остального люда забежать внутрь.
Десятки, может, сотни людей расползлись по самодельным жилищам, растянувшимся вдоль дороги. В глазах каждого стояла печаль и страх. За свою долгую жизнь пленный возница нагляделся на подобные зрелища сполна. Ему хватило и одного мгновения понять, что произошло с этими людьми. Собственная судьба, на данный момент, была не лучше. Истошный крик пассажира заставил резко повернуть голову.
– Господин Сигрил! – обратился к дракону Зирамир, – Нас силой схватили эти бандиты, помогите нам, прошу вас! – как можно быстрее, выдавил Зирамир.
Уши окружил смех работорговцев. Здоровяк чуть ли не плевался от собственного хохота, походящего на гул латунной трубы. Карантин Сигрил лишь на мгновение удостоил своим взглядом Зирамира, после чего принялся дальше наблюдать за происходящим под стенами.
Треугольные крыши домов моментально кинулись в глаза, сразу напомнив, как выглядит город за стенами. По левую руку, где-то вдалеке, взвился дым, помечая расположение кузнечных мастерских, по правую руку, совсем рядом, буквально за следующим домом, как запомнил Зирамир, находилось стойло ездовых животных, однако, повозка туда не повернула, а поехала прямо. Длинная дорога, ничем не отличающаяся от правительственного тракта, вытянулась до так называемого Кольцевого Раздела – огромной торговой площади, нарисовавшей круг на городской карте своими лавками, постами и зданиями, в центре которого находилось одна из пяти правительственных крепостей. Сюда стекались все дороги и значительная часть денег. Аккуратно выложенная плитка вела на Кузнечную улицу, Цепной рынок, речной порт, Железный магистрат. В остальные районы шли ответвления от этих основных городских дорог.
Подкатив к Кольцевому Разделу, уши зашумели жужжанием толпы. Кто-то пытался сторговать пару монет на покупку корзины яблок, ставя в аргумент мятые бока некоторых плодов, другой испытывал терпение привратника борделя, утверждая, что никакой он не бродяга, а пахнет от него не тухлятиной, а новомодным парфюмом, ещё кто-то спорил о месте изготовления вина, пытаясь уличить торговца в продаже менее качественного товара, чем он сам заявляет. Свернули на Цепной рынок.
Широкая площадь с множеством торговых рядов, представляющих собой невысокие подиумы с находящимися на них предметами торговли – рабами. Запах здесь, на удивление, был далёк от того, что можно было бы назвать «вонь». Сама площадь была куда чище, чем Кольцевой Раздел, и гораздо спокойнее. Никакого шума, никаких споров о цене и прочего, что можно было наблюдать несколько минут назад, не было. Среди покупателей так же нельзя было встретить какого-нибудь грязного бродягу, выдающего гнутый железный прут за нечто ценное. Все посетители Цепного рынка выглядели куда более опрятно и цивилизованно, нежели на Кольцевом Разделе.
Жёсткая рука ухватилась под мышкой и небрежно потащила вниз, чуть ли не роняя коленями на землю. Зирамир в последний момент успел правильно поставить ступню, помогая второй ноге аккуратно встать на землю, избегая вывиха.
Низенькие ступеньки, предательски обманывая разум, заставили несколько раз споткнуться, чем вызвали негодование работорговца и парочку увесистых подзатыльников, заставивших уши гудеть. Такая красивая, искусно выполненная дверь, которую глаза видели впервые, отворилась, открыв проход в небольшом арочном здании.
– Laqarto, Финч, – проронил здоровяк, сидящему за широким угловым столом, невысокому человеку, затаскивая Зирамира внутрь.
– Новая партия, как вовремя, – в голосе Финча слышалось лёгкое воодушевление, – Это… всё? – увидев только двоих, мужчина перешёл на менее радостный тон.
– Людей, желающих ехать в столицу, становится всё меньше, особенно, когда границы войны подошли так близко, – пожал плечами здоровяк.
– А что беженцы?
– Они научились не заходить слишком далеко в лес, – слабая насмешка проскочила в гремящем голосе.
– Вот ведь… остальные примерно то же самое и говорят, – задумчиво произнёс Финч, – Ладно, я с этим разберусь, можешь идти.
Квептра сегодня светила ярче обычно, прямо-таки лезла в глаза, нагло, без разрешения. Лаперон Авьер не стал закрываться рукой от ослепительных лучей звезды, даже не опустил голову пониже, он не любил вмешиваться в дела природы – так картина происходящего выглядела более естественно и завораживающе. Лаперон просто восхищался естественностью в любых её проявлениях, вдохновляясь на соединение своих мыслей с искусством посредством кистей и красок. Время от времени Авьер открывал для себя муз в совершенно неожиданных для самого себя женщинах, но раз так произошло – значит, это естественно, и это главное. Нынешняя муза уже порядком приелась и потускнела в глаза творца, однако, мужчине сразу пришла, поразившая своей гениальностью своего же обладателя, идея. В сравнении с чем-то менее прекрасным, его муза должна тут же расцвести и заиграть новыми красками, потому как она дала явно меньше, чем могла бы. И это «что-то» должно быть похожим на неё, как-то напоминать, но в то же время быть настолько отвратительным и отторгающим, что один взгляд, одна мысль о музе, должна тут же опьянить разум вдохновением.
– Сколько вы хотите, чтобы я отдал за «это», – пренебрежительный тон повернул голову Зирамира на своего покупателя и будущего хозяина.
Жёсткие русые волосы падали с плеч на грудь. Густая пышная борода спрятала подбородок и шею, коснулась ключиц. Голубые глаза, сияющие азартом, холодили душу одним своим взглядом. Мужчина, обгоняющий Зирамира в росте на целую голову, обхватил запястье толкователя языков и потянул за собой, дав понять, что тот теперь принадлежит ему.
Зирамир послушно плёлся за своим новоиспечённым хозяином, не понимая или отказываясь понимать, что происходит вокруг него. Дверь перед его ногами распахнулась, будто сама по себе. Внутри повис запах какой-то свежести, словно к носу поднесли какой-нибудь фрукт, неведомый ранее.
– Видишь, какой порядок царствует в моём жилище? – Лаперон легонько обхватил голову Зирамира за макушку, самостоятельно проведя глазами своего раба по зданию, – Таким я и должен видеть его каждый день, понятно? Да, помимо тебя и меня в этом доме есть ещё дво… хотя, уже один, человек, точнее женщина. Можешь… нет, я хочу, чтобы ты говорил с ней, когда не будешь занят исполнением других желаний моей воли.
Ноги застыли на месте, отказываясь двигаться. Спина намокла и похолодела, содрогая тело резкой волной. Сердце сбилось, стуча в собственном хаотичном ритме. Несправедливость. В одно мгновение пришлось потерять всё и стать несвободным, чьей-то собственностью. И из-за чего? Какому-то стареющему глупцу не хватило мозгов или духу поехать прямиком из Друбны в столицу… хотя, Зирамир же ехал из Таратоса… тогда, надо было не садиться в эту повозку, нужно было договориться подвезти до Железного города кого-то ещё, а не этого деревенщину. Злость давила на сознание, насылая всё новые и новые проклятия в адрес горе-возницы. Беспомощность не позволяла сделать и шаг, забирая последние силы на уныние. Отчаяние.
Лаперон ушёл в комнату справа, где находилась его творческая мастерская, оттуда, сквозь дверной проём, вылились оранжевые краски согревающих лучей Квептры. Прямо перед Зирамиром выросла спальня, в которой свет бурлил красными оттенками, за счёт соответствующего цвета стекла за полупрозрачными розовыми шторками. С порога можно было разглядеть лишь бархатные подушки, раскиданные по полированным доскам пола. Закрытая дверь, что находилась слева, скрыла от глаз происходящее внутри последней комнаты.
Зирамир, только что отошедший от состояния замершей скульптуры, аккуратно толкнул дверь слева, нарисовав для себя картину комнаты. Одна часть помещения была уставлена различными бытовыми инструментами и принадлежностями, будто здесь была кладовка. Остальное пространство занимала солома, разбросанная по полу, на которой расстелились явно несвежие куски шкуры и ткани, имитируя какое-никакое спальное место. Сквозь солому пробивался контур люка, ведущий, по всей видимости, в погреб. В самом углу, свернувшись калачиком на обрывке шкуры давно убитого животного, лежала девушка с абсолютно белыми волосами. Из одежды на ней был только кожаный рабский ошейник, не тугой, но и не настолько свободный, чтобы его можно было снять. Услышав скрип двери, девушка лениво повернула голову через плечо в сторону дверного проёма, сонными зелёными глазами уставившись на Зирамира.
