И. Сказитель
Войга. Хроники
Только после этого дела твориться страшные начали, вот и пришлось местным вспомнить про утопленницу, да и не добрым словом ее помянуть. Лишь после третьего трупа поняли сельчане, что обратилась былая невеста в духа мстительного, что всех мужчин подле реки за рукав хватает и в воду тянет топить, не в силах глазом своим покойным истинное лицо своего душегуба признать. Иначе три смерти объяснить, по их мнению, никак было нельзя… Уж больно странно, что за один месяц сразу трое погибли, да и где? В роднике, что ребенку по пояс?
Митяй встряхнул своей кудрявой головой, пытаясь отогнать воспоминания о словах болтливого старика. Вспомнил он, как еще мать говорила, что не было такого, и дед Хотен просто выдумал все, чтобы детвору потешить. Точно, за это-то он и будет сейчас держаться: брешит старик, право, брешит!
Немного помявшись еще с минуту, Митяй все же опустился вниз и зачерпнул ведром воды. Посмотрев на содержимое, мальчик понял, что за пол ведра ему дома спасибо не скажут, а заходить глубже в ледяную воду ему совсем не хотелось. Да и ночи уже не те стали, холодно больно в мокрых штанах до дома идти, путь то не совсем близкий, минут десять ходу будет, а то и больше. Развернулся в правую сторону и в соседних кустах отрыл черпак, местными припрятанный. Запустил он его вглубь, а затем в ведро, а потом еще и еще раз. Он даже злиться начал, что долго процесс сей идет, не очень хотелось ему здесь в одиночестве задерживаться.
С этой мыслью опустил он вновь черпак в воду, да только не потонул он в ней на этот раз. «Камень?», – успокаивая самого себя подумал Митяй и отвел черпак в сторону…
Под водой на него смотрело два голубых глаза. Мальчик замер в исступлении, но быстро перевел взгляд в сторону и приметил лунный след на водной поверхности чуть поодаль от этого места.
– Померещилось, – он попытался сказать это как можно более убедительно, и кажется, у него получилось.
Не глядя Митяй опустил черпак чуть в стороне от былой преграды, но провести им не получилось, вновь он во что-то уперся. Пытаясь сохранять спокойствие, мальчик посмотрел вниз, пробуя прогнать мираж перед своими глазами. Он, стиснув зубы пытался разглядеть в этих глазах отблеск от лунного сияния, он даже пытался представить, что ее нос – это торчащий камень, а губы – лоскуток от бабского платья. Но нет. Из-под воды на Митяя, не моргая и не двигаясь, смотрело лицо молодой девицы.
«Али помер кто?», – почему-то эта мысль сейчас не казалась ему такой ужасной, она явно была куда лучше, чем встреча с не упокоенной душой, тем более той, что всем мужчинам желает смерти.
Сложно уверить себя в чем-то, если и подпитать это нечем. Лицо ее параллельно его лица лежало, а тела у головы сей было не видать, да и поместиться ему здесь негде, берег все-таки. «Может, ей голову отрубили?», – подумал Митяй, уже не зная, кого больше ему бояться, головы этой или того, кто сотворить такое с ней мог.
Внезапно девушка под водой моргнула. Митяй подскочил на месте.
– Показалось! – быстро промолвил он, слово приказывая себе не паниковать.
А она… улыбнулась.
Он отскочил назад, теряя равновесие. Митяй ногами разгребал мелкую гальку, отталкиваясь от нее так быстро, что было мочи. Нет, не могло ему такое привидится. Мерещится лишь то, что растворяется перед глазами, представая в чем-то нормальном. Но это точно не мираж!
Он продолжал отползать назад, пристально наблюдая за родником, который с виду выглядел как обычно. Как обычно?
– Померещилось, – выдохнул мальчик, прекращая свой обезумевший побег.
Хлюп, хлюп.
За спиной?
Он напрягся и попытался отыскать тень врага на земле. Но ничего не увидел. Он знал, что нужно обернуться. Все его тело сейчас напряглось, он чувствовал каждую свою мышцу, обратившуюся в камень. Но прежде, чем он отвел взгляд за свою спину, он устремил его вперед.
Хлюп, хлюп.
Она стояла в одной лишь белой рубашке. Ее длинные волосы ниспадали вниз, прикрывая часть ее лица. Того самого лица, что он только что видел в воде. Вода стекала по ее телу, разбиваясь о водную поверхность, и каждым своим падением отмеряя биение сердца мальчонки.
Хлюп, хлюп, хлюп… Хлюп.
Резко она бросилась вперед, прямо на него. Он подскочил на ноги и спотыкаясь побежал прочь от нападавшей. Нет, это была не та невеста, что привязана к роднику. Это чудовище неслось за ним по всей чаще! Он слышал ее шаги, слышал, как ее тело ломало встречные ветки. Сомнений быть не могло, это не дух. У этой твари есть плоть! И эта плоть сейчас не сулит для него ничего хорошего!
Митяй, который уже так привык скрывать свой страх, запирая его внутри, не мог даже выдавить из себя крик. Но честно пытался это сделать, пытался позвать на помощь. Хоть как-то возвестить о своей беде. Но нет, горло словно пережало в ужасе. Какой звук? Ему сейчас и дышать было тяжело.
Он выбежал из зарослей и оказался в паре метрах от соседского дома. Туда! Срочно постучать! Там живет кузнец. Он сильный. Он поможет.
Митяй бросился к двери. Он колотил в нее изо всех сил. Но никто не открывал… Неужто спят, пока он тут помирает? Со злостью он пнул ногою дверь, и она слегка отворилась, упершись во что-то. Он обернулся, чудовище уже было совсем близко. Она шла прямо на него и широко улыбалась. Нет, ему срочно нужно попасть в дом!
Он налег всем своим весом и ему удалось-таки приоткрыть проход, достаточный, чтобы просочиться внутрь. Впервые в жизни он был благодарен своей худобе. Попав в сени, он захлопнул за собой дверь и, выхватив с пола засов, плотно заперся изнутри.
Всхлип, прерывистое дыхание. Нет, не это он жаждал сейчас услышать.
Митяй медленно начал разворачиваться навстречу этим звукам. И вдруг, зацепил ту самую преграду, что мешала ему отворить эту проклятую дверь. Внизу лежало окровавленное тело кузнеца. Из дальнего угла горницы на него смотрела его молодая жена, сидевшая на полу и прижимавшая к груди их годовалого ребенка. Чуть поодаль от нее стояла еще одна девушка, одетая в такую же рубашку, что была и на том чудовище, от которого он убегал. Она посмотрела на него из-за своего плеча, ее глаза не по-человечески горели голубым свечением. Она широко улыбалась, оголяя свои угловатые зубы. А жена кузнеца все сильнее и сильнее прижимала к своей груди молчаливого ребенка.
Девушка протянула к ней руку, и та содрогнулась. Она пыталась отползти, моля:
– Нет, нет! Прошу! Не надо!
Чудовище резко сжало пальцы в кулак, а молодая супруга прогнулась назад, выпуская из рук бездыханное тело своего чада. Она кричала, громко кричала. Ее крик возвестил Митяю трепещущее осознание – бежать некуда.
Бежать было не просто некуда, бежать было бесполезно. Хладные руки его душегубки уже проникли сквозь дверь и сомкнулись на его шее.
