Хью Хауи
Укрытие. Книга 2. Смена

8

2110 год

УКРЫТИЕ 1

Раскрытая книга Правил лежала перед ним на столе, выгибаясь прочно сшитыми страницами. Трой еще раз изучил предстоящую процедуру – его первый официальный акт в должности руководителя операции «Пятьдесят», – и она вызвала у него ассоциацию с церемонией разрезания ленточки: пышным спектаклем, в котором человек с ножницами приписывает себе результат упорного труда других.

Он пришел к выводу, что Правила – скорее книга рецептов, чем руководство к действию. Написавшие ее психологи учли всё, каждую причуду человеческой природы. И, подобно самой психологии или любой науке, связанной с природой человека, части книги, производящие впечатление бессмысленных, обычно служили какой-то более глубокой конечной цели.

Этот вывод заставил Троя задуматься, какова же его цель. И насколько необходима его должность. Он учился совсем другой работе – руководить одним укрытием, а не всеми сразу. В должности же его повысили буквально в последнюю минуту, и от этого у него возникло ощущение случайности происшедшего, как будто на его месте мог оказаться кто угодно.

Конечно, даже если его должность по большей части номинальная, она, возможно, имеет какое-то символическое предназначение. Может быть, он должен не столько руководить, сколько поддерживать у остальных иллюзию, что ими руководят.

Трой вернулся на два абзаца назад, потому что взгляд прошелся по словам, не уловив смысла ни одного. Все в этой новой жизни заставляло его отвлекаться и слишком много думать. Все было идеально организовано – все эти уровни, задачи и описания работ, – но для чего? Для формирования чувства максимальной апатии?

Если он поднимет голову, то увидит напротив через коридор Виктора, сидящего за столом в кабинете психологической службы. Нетрудно будет подойти к нему и спросить. Ведь именно психологи в большей степени, чем любой архитектор, создавали это место. И он может поинтересоваться, как они это сделали, как им удалось заставить каждого ощущать внутри такую пустоту.

Какую-то роль играло отделение женщин и детей – в этом Трой был уверен. Женщинам и детям Первого укрытия подарили долгий сон, а мужчин оставили для работы по сменам. Это исключило страсти и эмоции, предотвратило вероятность конфликтов мужчин из-за женщин.

И появилась рутина, отупляющая рутина. То была кастрация мыслей и эмоций, однообразная работа конторского служащего, который с нетерпением поглядывает на часы, отмечает конец рабочего дня, смотрит телевизор, пока его не свалит сон, по утрам трижды бьет по будильнику и повторяет все сначала. А отсутствие выходных эту рутину лишь усугубляло. Свободных дней не было. Ты работаешь шесть месяцев подряд, а потом тебя выключают на десятилетия.

Из-за этого Трой стал завидовать обитателям всех остальных укрытий, где в коридорах наверняка звенит детский смех и слышны голоса женщин. Завидовать тем страстям и счастью, которых нет в этом, центральном. Здесь он видел лишь ступор, десятки общих залов, где на панельных телевизорах крутят одни и те же фильмы и в удобных креслах сидят люди, уставившись в экраны неморгающими глазами. Здесь никто не был окончательно проснувшимся. И реально живым. Наверное, так оно и планировалось.

Взглянув на часы на экране компьютера, Трой увидел, что ему пора идти. Позади еще один день. И еще на день приблизился конец его смены. Он закрыл книгу, запер ее в столе и направился по коридору в комнату связи.

Когда он вошел, двое связистов в оранжевых комбинезонах оторвались от радиостанций и повернули к нему нахмуренные и озабоченные лица. Трой глубоко вдохнул и внутренне подтянулся. Здесь офис. Это работа. И он тут начальник. Хочется ему или нет, но он должен обеспечить порядок. Он здесь для того, чтобы перерезать ленточку.

Сол, один из главных связистов, снял гарнитуру и поднялся, чтобы поприветствовать Троя. Тот был едва знаком с Солом: они жили в одном крыле для начальства и время от времени пересекались в спортзале. Когда они пожимали руки, широкое и симпатичное лицо Сола пробудило у Троя какие-то глубокие воспоминания, но он уже научился игнорировать эти намеки. Может быть, он видел этого человека на ориентации, еще до того, как их погрузили в долгий сон.

Сол представил ему другого связиста, который помахал Трою, не снимая гарнитуры. Его имя немедленно забылось. Не важно. Для Троя достали с полки дополнительную гарнитуру. Трой взял ее и надел на шею, чтобы наушники не закрывали уши и он мог слышать тех, кто рядом с ним. Сол отыскал серебристый штекер на конце провода и провел пальцем по панели с полусотней нумерованных гнезд. Вид комнаты напомнил Трою старинные фотографии телефонистов тех лет, когда их еще не заменили компьютеры и автоматизированные голоса.

Мысленный образ прошедших дней смешался с нервозностью и приступами дрожи, вызванными таблетками, и Трой внезапно ощутил, что его тянет захихикать. Смех едва не вырвался, но он все же сумел его сдержать. Будет паршиво, если руководитель всего проекта забьется в истерике перед процедурой оценки пригодности будущего главы укрытия.

– …и вам нужно лишь задать ряд вопросов, – говорил ему Сол.

Он протянул Трою пластиковую карточку. Тот был уверен, что она ему не понадобится, но все равно взял. Он почти весь день запоминал эту процедуру. Кроме того, он не сомневался, что совершенно не имеет значения, какие именно слова он произнесет. С задачей оценки пригодности кандидата гораздо лучше справлялись компьютеры, потому что все нужные датчики были встроены в гарнитуру в удаленном укрытии.

– Хорошо. А вот и вызов. – Сол показал на панель, усеянную мигающими индикаторами. – Я вас соединяю.

Пока связист работал, Трой надел наушники. Он услышал несколько коротких сигналов, потом щелчок. На другом конце линии кто-то тяжело дышал в микрофон. Трой напомнил себе, что тот молодой человек наверняка нервничает гораздо сильнее, чем он. В конце концов, ему предстоит отвечать на вопросы, а Трою – всего лишь задавать их.

В его голове внезапно стало пусто, и он уставился на карточку в руке, благодарный, что она у него есть.

– Имя? – спросил он.

– Маркус Дент, сэр.

В молодом голосе ощущалась спокойная уверенность человека исполненного гордости. Трой вспомнил, как сам однажды испытывал такое чувство, очень давно. А потом подумал о мире, где родился Маркус Дент, и о Наследии, о котором тот будет знать только из книг.

– Расскажи о своем обучении, – прочитал Трой с карточки.

Он старался говорить ровно, низким командным голосом, хотя за него это делали компьютеры. Сол показал ему кольцо из большого и указательного пальцев, дав знать, что принимает хорошие данные от датчиков в гарнитуре парня. Трой ненадолго задумался: а нет ли аналогичных датчиков в его гарнитуре? И не может ли кто-то в этой комнате – или любой другой комнате – оценить, насколько он нервничает?

– Сэр, я был «тенью» у шерифа Уиллиса, до того как меня перевели в службу безопасности АйТи год назад. Я изучал Правила шесть недель. Я чувствую себя готовым, сэр.

«Тенью». Трой и забыл, что проходящие стажировку назывались так. А ведь он собирался прихватить на разговор самую свежую карточку-словарь.

– Какова твоя главная обязанность перед… укрытием?

Трой едва не сказал «перед комплексом».

– Обеспечивать соблюдение Правил, сэр.

– И что ты должен защищать превыше всего?

Он продолжал говорить ровным голосом. Датчики снимали наилучшие показания, когда на испытуемого не влияли чрезмерные эмоции.

– Жизнь и Наследие, – продекламировал Маркус.

Трою вдруг стало трудно разобрать следующий вопрос: на глазах неожиданно выступили слезы. Руки задрожали, и он опустил трясущуюся карточку, пока этого никто не заметил.

– И что требуется для защиты того, что нам так дорого?

Голос прозвучал словно чужой. Трой стиснул зубы, чтобы они не стучали. С ним что-то не в порядке. И очень сильно не в порядке.

– Требуются жертвы, – с непоколебимой уверенностью ответил Маркус.

Трой быстро заморгал, чтобы зрение прояснилось. Сол поднял руку, давая знать, что он может продолжать, а данные поступают. Теперь им требовались «базовые уровни», чтобы биометрия могла оценить искренность парня при ответах на первые вопросы^[9].

– Скажи, Маркус, у тебя есть девушка?

Он сам не знал, почему этот вопрос первым пришел ему в голову. Возможно, причиной стала зависть: ведь в других укрытиях не замораживают женщин, там вообще никого не замораживают. Но в комнате связи никто такому вопросу не удивился. Похоже, им было все равно.

– О да, сэр. – (Трой услышал, как изменилось дыхание парня, и даже представил, как тот расслабляется.) – Мы подали заявление на брак. Осталось лишь дождаться разрешения.

– Что ж, не думаю, что тебе осталось ждать очень долго. Как ее зовут?

– Мелани, сэр. Она работает здесь же, в АйТи.

– Прекрасно.

Трой вытер глаза. Приступы дрожи прошли. Сол описал пальцем круг над головой: можно закругляться. Данных собрано достаточно.

– Маркус Дент, – произнес он, – добро пожаловать в операцию «Пятьдесят» мирового порядка.

– Спасибо, сэр. – Голос парня повысился на октаву.

Наступило молчание, потом Трой услышал, как парень глубоко вдохнул и выдохнул.

– Сэр, можно задать вопрос?

Трой посмотрел на связистов. Те лишь пожали плечами. Он подумал о роли, которую молодой человек только что взял на себя. Трою было хорошо знакомо ощущение после повышения в должности и осознания новой ответственности: смесь страха, нетерпения и смущения.

– Конечно, сынок. Один вопрос.

Трой решил, что раз он здесь начальник, то может установить парочку собственных правил.

Маркус кашлянул. Трой представил, как этот стажер и глава его укрытия сидят сейчас в далекой комнате и учитель смотрит на ученика.

– Моя прабабушка умерла несколько лет назад, – сказал Маркус. – И она иногда кое-что упоминала о прежнем мире. Не о чем-то запретном… просто из-за старческого слабоумия. Врачи говорили, что ее память оказалась устойчивой к действию лекарств.

Трою это не понравилось: третье поколение выживших собирает факты о прошлом. Пусть даже Маркус только что получил допуск к подобной информации, но другие-то его не получали.

– И что у тебя за вопрос?

– О Наследии, сэр. Я кое-что из него почитал – разумеется, не пренебрегая изучением Правил и Пакта, – и я должен кое-что знать.

Снова глубокий выдох.

– В Наследии все правда?

Трой задумался. Он представил огромную коллекцию книг, содержащих всю мировую историю – тщательно отредактированную историю. Мысленно увидел кожаные корешки и позолоченные обрезы страниц, множество рядов книг, которые им показывали во время ориентации.

Он кивнул и обнаружил, что ему снова нужно вытереть глаза.

– Да, – сухо и ровно ответил он Маркусу. – Это правда.

В комнате кто-то шмыгнул. Трой знал, что церемония длилась уже достаточное время.

– Все в нем абсолютная правда.

Он не стал добавлять, что в Наследии записана не вся правда. Многое было опущено. И он подозревал, что есть еще и много такого, что не известно никому из них. Что удалено и из книг, и из мозгов.

Ему хотелось сказать, что Наследие есть разрешенная правда, передаваемая из поколения в поколение. А ложь – это то, чем они занимаются здесь, в Первом укрытии. В этом сумасшедшем доме, где на его обитателей с затуманенными лекарствами мозгами каким-то образом возложена ответственность за выживание человечества.

9

2049 год

Округ Фултон, штат Джорджия

Фронтальный погрузчик утробно зарычал, взбираясь по склону холма и выпуская из выхлопной трубы гейзер сажи. Добравшись до вершины, он вывалил из зубастого ковша порцию грунта, и Дональд увидел, что погрузчик не столько поднимается на холм, сколько насыпает его.

Холмы свежевыкопанного грунта рождались, подобно этому, по всей строительной площадке. Между ними, через временные просветы, сновали нагруженные грузовики, увозя грунт и камни, добытые из гигантских ям. Дональд знал из топографических планов, что эти просветы впоследствии будут завалены и останутся лишь неглубокие складки в тех местах, где холмы соприкасаются.

Стоя на одной из таких растущих куч земли, Дональд наблюдал за танцем тяжелых машин, пока Мик Уэбб разговаривал с подрядчиком по поводу задержек. Оба конгрессмена в белых рубашках и с болтающимися галстуками смотрелись здесь совершенно неуместно. Тут была территория мужчин в защитных касках, с обветренными лицами, мозолистыми руками и узловатыми костяшками пальцев. Они с Миком давно сняли пиджаки, а из-за влажной жары в Джорджии на рубашках у них расползались пятна пота, но считалось, что конгрессмены – во всяком случае, номинально – руководят всем этим невиданным столпотворением.

Очередной погрузчик вывалил кучу земли, пока Дональд разглядывал Атланту. За просветом между растущими холмами и над верхушками деревьев, все еще безлистных после зимы, поднимались шпили из стекла и бетона, принадлежащие старому южному городу. Целый участок малонаселенного округа Фултон был расчищен. На одном из краев этого участка, где машинам только предстояло вгрызться в почву, все еще виднелись остатки поля для гольфа. Еще дальше, возле главной автостоянки, располагалась складская зона размером с несколько футбольных полей, заставленная тысячами транспортировочных контейнеров со строительными материалами. На взгляд Дональда, их завезли больше, чем требовалось. Но он быстро сообразил, что это особенность правительственных проектов, при которых общественные ожидания столь же высоки, как и лимиты затрат. Все делалось с избытком – или не делалось вообще. Планы, которые ему приказали начертить, буквально кричали о размерах заложенного в них безумия, а ведь его здание даже не являлось необходимым элементом всего комплекса. Оно было предусмотрено лишь на случай худшего варианта развития событий.

Между Дональдом и площадкой с контейнерами расположился постоянно растущий городок трейлеров. Несколько из них служило офисами, но большинство было жилыми. Там тысячи мужчин и женщин, работающих на строительстве, могли снять каски, закончить рабочий день и насладиться заслуженным отдыхом.

Над многими трейлерами развевались флаги: рабочие бригады были столь же многонациональными, как и в Олимпийской деревне. Отработанные топливные стержни с атомных электростанций всего мира однажды будут захоронены под землей округа Фултон. Это означало, что мир сделал ставку на успех проекта. Возникший в результате логистический кошмар, похоже, совершенно не заботил политиканов. Они с Миком обнаружили, что многие задержки в начале строительства были вызваны языковым барьером, когда соседние бригады сперва не могли общаться друг с другом, а потом и вовсе оставили эти попытки. Каждая просто работала по своему набору планов и чертежей, уткнувшись в них носами и игнорируя остальных.

За этим временным городком из хлипких домиков находилась огромная автостоянка, откуда они с Миком и пришли на стройку. Дональд разглядел на ней их взятую напрокат машину – единственный тихий электромобиль. Небольшой и серебристый, он словно съежился в окружении ревущих грузовиков и погрузчиков. И вид этого автомобильчика, малыша среди гигантов, точно соответствовал ощущениям Дональда – как на этом небольшом холме на стройплощадке, так и на Капитолийском холме в Вашингтоне.

– Отстаем на два месяца.

Мик шлепнул его по руке блокнотом:

– Эй, ты меня слышишь? Мы уже отстаем от графика на два месяца, а грунт вскрыли всего шесть месяцев назад. Как такое вообще возможно?

Дональд пожал плечами. Они оставили за спиной нахмуренного прораба и спускались по склону холма к автостоянке.

– Может, это из-за того, что их выбранные чиновники притворяются, будто делают работу, принадлежащую частному сектору? – предположил он.

Мик рассмеялся и сжал его плечо:

– Господи, Донни, ты заговорил, как чертов республиканец!

– Да? Что ж, а у меня такое ощущение, что мы ввязались в нечто такое, что выше нашего понимания.

Он махнул в сторону впадины, которую они огибали, – глубокую чашу котлована. Несколько бетономешалок заливали бетон в широкую скважину в ее центре. Еще несколько стояли за ними в очереди, нетерпеливо вращая смесителями.

– Ты хоть понимаешь, – сказал Дональд, – что в одной из этих ям будет построено здание, спроектировать которое позволили мне? Разве тебя это не пугает? Эти огромные затраты? Это множество людей? Меня так точно чертовски пугает.

Палец Мика больно ткнул Дональда в шею.

– Да ты успокойся. И не грузи меня всей этой философией.

– А я серьезно. Миллиарды долларов налогоплательщиков будут зарыты в землю в форме, которую придумал я. Прежде это казалось такой… абстракцией.

– Господи, да все это началось не из-за тебя или твоих чертежей. – Он шлепнул Дональда блокнотом, затем показал им же в сторону площадки с контейнерами, оттуда сквозь завесу пыли им махал высокий человек в ковбойской шляпе. – Кстати, – осведомился Мик, когда они направились в сторону от автостоянки, – какова вероятность того, что кто-то вообще когда-нибудь воспользуется твоим маленьким укрытием? Вопрос в энергетической независимости. И прекращении добычи угля. Знаешь, у меня такое впечатление, что мы тут дружно строим большой красивый дом, а ты забился в угол и переживаешь, потому что не знаешь, куда лучше повесить огнетушитель…

– Маленькое укрытие? – Дональд прикрыл пиджаком рот, спасаясь от налетевшего облака пыли. – А ты хотя бы знаешь, сколько в нем будет подземных этажей? Если поставить его на грунт, это окажется самое высокое здание в мире.

– Ненадолго, – рассмеялся Мик. – Если его проектировал ты.

Мужчина в ковбойской шляпе был уже близко. Он широко улыбнулся, подходя к ним по утрамбованной земле, и Дональд наконец-то узнал его, вспомнив, что видел его по телевизору: Чарльз Родс, губернатор Оклахомы.

– Вы парни сенатора Айсмана?

Родс улыбнулся. В комплекте к настоящему протяжному южному говору прилагались настоящая шляпа, настоящие сапоги и настоящая пряжка ремня. Губернатор уперся руками в широкие бедра, держа в одной из них блокнот с зажимом.

Мик кивнул:

– Да, сэр. Я конгрессмен Уэбб. А это конгрессмен Кини.

Они по очереди пожали Родсу руки.

– Губернатор, – произнес Дональд.

– Доставил вам груз. – Родс показал блокнотом на соответствующую площадку. – Почти сотня контейнеров. Надо было подвозить постепенно, раз в неделю. Необходимо, чтобы кто-то из вас здесь расписался.

Мик взял у него блокнот. Дональд тем временем решил спросить кое-что о сенаторе Турмане, полагая, что его старый сослуживец может это знать.

– Почему некоторые называют его Айсман? – поинтересовался он.

Мик просматривал накладные на груз. Ветер переворачивал за него страницы.

– Я слышал, как его за глаза так называют, – пояснил Дональд, – но не осмеливался спросить почему.

Мик, ухмыляясь, оторвался от бумаг:

– Потому что на войне он был хладнокровным убийцей, правильно?

Дональд поморщился. Губернатор рассмеялся.

– Верно, – ответил он. – Но не поэтому.

Губернатор посмотрел на них по очереди. Мик передал блокнот Дональду и постучал по странице, относящейся к аварийному укрытию. Дональд стал читать список материалов.

– Вы слышали про его антикриогенный законопроект, парни? – спросил Родс, протягивая Дональду ручку. Похоже, он ожидал, что тот просто подпишет накладную, не особо в нее вчитываясь.

Мик покачал головой и прищурился на южном солнце.

– Антикриогенный? – переспросил он.

– Да. Ах черт, наверное, это было еще до того, как вы родились. Сенатор Айсман составил документ, положивший конец этой дурости с заморозками. Сделал для богачей незаконным получение преимуществ путем превращения в кубики льда. Законопроект попал в Верховный суд, который узаконил его пятью голосами против четырех, и внезапно десятки тысяч сосулек, имевшие денег больше, чем здравого смысла, оказались разморожены и должным образом похоронены. Это были люди, решившие заморозить себя, в надежде, что врачи в будущем разработают какую-нибудь медицинскую процедуру для извлечения их богатых голов из их богатых задниц!

Губернатор рассмеялся собственной шутке, и Мик к нему присоединился. Взгляд Дональда привлекла строка из накладной. Он развернул блокнот и показал ее губернатору:

– Тут значатся две тысячи катушек оптоволоконного кабеля. А я совершенно уверен, что для моих планов требуется всего сорок.

– Дай-ка взглянуть.

Родс взял блокнот и извлек из кармана еще одну ручку. Он трижды нажал на ее кончик, затем вычеркнул указанное в накладной количество и написал сбоку новое число.

– Погодите, а на цене это отразится?

– Цена останется прежней. Просто подпиши внизу.

– Но…

– Сынок, именно поэтому гвозди и молотки обходятся Пентагону на вес золота. Это правительственная бухгалтерия. Подпиши, пожалуйста.

– Но это же в пятьдесят раз больше кабеля, чем нам нужно! – возмутился Дональд, но все же подписал. Затем передал блокнот Мику, и тот расписался за остальные материалы.

– Ну вот и отлично. – Родс взял блокнот и коснулся полей шляпы. – Не сомневаюсь, что этому кабелю где-нибудь найдут применение.

– А знаете, я вспомнил тот законопроект, – сказал Мик. – Из юридической школы. Против него еще подавали судебные иски. Я правильно помню, что группа семей выдвинула против федерального правительства обвинение в убийстве?

Губернатор улыбнулся:

– Верно, но у них ничего не вышло. Трудно доказать, что ты убил людей, которые уже объявлены мертвыми. Ну и еще там были замешаны неудачные деловые инвестиции Турмана. Хотя для него они оказались спасательным кругом.

Родс сунул большой палец за пояс и выпятил грудь.

– Как оказалось, он вложил целое состояние в одну из этих криокомпаний, прежде чем копнул глубже и задумался над… этическими последствиями. Может, старина Айсман и лишился кучи своих денег, но в результате это спасло его задницу в Вашингтоне. Создало ему репутацию вроде как святого, коли уж он так пострадал и столько потерял. Правда, оборона у него была бы крепче, если бы он отключил вместе с остальными ледышками и свою дорогую мамочку.

Мик и губернатор рассмеялись. Дональд не понял, что тут смешного.

– Ну ладно, ребята, берегите себя. Хороший штат Оклахома пригонит вам недельки через две следующий груз.

– Это хорошо, – согласился Мик, пожимая ручищу губернатора.

Дональд тоже пожал ему руку, и они с Миком направились к своей арендованной машине. Над их головами в южном ярко-синем небе ниточками белой пряжи тянулись следы многочисленных самолетов, вылетающих из международного аэропорта Атланты. А когда доносящееся со стройки рычание стало тише, они услышали, как за высокой сетчатой оградой скандируют лозунги демонстранты, протестующие против складирования ядерных отходов. Конгрессмены прошли через охраняемые ворота на автостоянку.

– Слушай, ты не против, если я высажу тебя в аэропорту чуть раньше? – спросил Дональд. – Я бы не отказался опередить пробки в пригородах и доехать до Саванны еще засветло.

– Не возражаю, – ухмыльнулся Мик. – Тебя сегодня вечером ждет горячая встреча. Конечно езжай. Забудь про меня и хорошо проведи время с женой.

– Спасибо.

Мик достал ключи от машины.

– Но знаешь, я, вообще-то, надеялся, что ты пригласишь меня поехать с тобой. Я мог бы поужинать с вами, бросить у вас вещички, а потом прошвырнуться по барам, как в старые времена.

– Исключено, – отрезал Дональд.

Мик положил руку сзади на шею Дональда и сжал пальцы.

– Ну ладно. В любом случае счастливой вам годовщины.

Дональд поморщился, когда друг ущипнул его за шею.

– Спасибо. Обязательно передам Элен твое пожелание.