Хэн Лян
Известные горы и великие реки. Избранные произведения пейзажной прозы
© ООО «Международная издательская компания «Шанс», перевод, оформление, 2020
© ООО «Издательство «Восток-Бук», 2020
© ООО «Издательство Китайского народного университета», 2020
Предисловие
И вечности мало, чтобы налюбоваться природой, и слов не хватит, чтобы ее описать.
Матушка-природа преподнесла человечеству два подарка. Один – материальный. Это воздух, вода, зерно, фрукты и овощи, то есть условия, благодаря которым поддерживается наша жизнь. Другой подарок – духовный. К нему относятся великолепные пейзажи, светлые горы, бурные реки – та окружающая среда, от которой мы получаем эстетическое наслаждение. С древних времен человек неизменно стремился завладеть первым подарком. Он озаботился созданием бесчисленных материальных благ: от добычи огня до электрификации и получения атомной энергии. В то же время он испытывал потребность в духовном совершенствовании. Так появилось искусство. Тысячелетиями человек любовался красотой деревьев, камней, ветвей бамбука и цветков орхидей. Люди восхищались природой еще до появления письменности – в первобытные времена они делали серьги и ожерелья из цветных камней и ракушек. Нам и сейчас не хватит слов и красок, чтобы передать их истинное величие. День за днем, из поколения в поколение мы любуемся природой и наслаждаемся ее дарами. Так появились пейзажная проза и живопись. Среди них можно вспомнить множество великолепных картин, сочинение «Размышления маленького камня» Лю Цзунъюаня[1] и «Поднимаясь в гору Тай-шань» Яо Ная[2]. Потребление материальных и духовных благ – это сходные и параллельные процессы. Именно они способствуют бесконечному развитию предметной и непредметной форм культуры, поддерживают человеческое существование.
В Юньнани я обратил внимание на гладкий, словно зеркало, камень. На его белом фоне красовался черный рисунок: кошка тянулась лапой за порхающей бабочкой. Линии были невероятно четкими, а изображение – реалистичным, будто сделанным руками человека. На самом деле это нетрудно объяснить. Представьте: глубоко под землей круглые сутки без конца вращается магма. Сколько капель внутри нее, сколько потоков, сколько различных частиц. В процессе вращения они объединяются и вместе выбрасываются на поверхность земли, смешиваясь со всем многообразием горных пород. Воздух и вода раз за разом гранят и полируют их, рисунок на камне меняется, появляются новые узоры. Как много можно написать об одном камешке! А ведь есть еще реки, деревья, туман, радуга, горные вершины, пустыни, леса и снежные равнины. Все это разнообразие бесконечно изменяется и напоминает огромный симфонический оркестр. Соло одного инструмента достаточно, чтобы очаровать человека. Что же будет, если их объединить, сколько шедевров тогда получится? Один ученый сказал, что если кошку посадить за пишущую машинку и дать ей достаточно времени, то однажды она может написать шекспировскую драму[3]. Из полученных бесчисленных комбинаций выбирается лучший вариант. Величие природы складывается из неисчерпаемого количества разных метаморфоз, всевозможных изменений, которые не прекращаются ни на минуту. На это у нее в запасе вечность. Человеку не хватит ни жизни, ни всех своих знаний и возможностей, чтобы достигнуть подобного мастерства. Человечество – всего лишь малыш в объятиях природы. Именно поэтому Су Ши в поэме «Красная скала» сокрушается о краткости нашей жизни и невольно завидует неиссякаемой реке Янцзы: «Опечален я: жизнь – это миг! / Полон зависти я: бесконечно теченье Чанцзян!»[4]
Люди не только потребляют неисчерпаемые дары матушки-природы, но и исследуют ее. Их интересует то, каким образом она постоянно творит все сущее и красоту. Изучение природы помогает им создавать материальные и духовные ценности – например, конструкция самолета повторяет строение птицы, а Эйфелева башня по форме походит на ногу человека. В творчестве человек стремится подражать природе. Лю Хайсу[5] десятки раз взбирался на гору Хуаншань, чтобы сделать наброски самой изумительной и величественной вершины. Благодаря этому он понял, каким будет парк Сучжоу, искусственные ландшафты которого во многом копируют естественные. Мы привыкли называть лучшие вещи «натуральными», «божественными», «безупречными». В природе всегда есть что-то скрытое и недоступное нам. Тот, кто подражает природе, пытается нащупать ее пульс и воспроизвести ее живость. Он похож на озорного пастушка, внезапно распахнувшего дверь в грот с сокровищами Венеры. Его стихи, тексты, статьи, рисунки, музыка, скульптуры или сооружения блистают новизной и несут в себе дух созидания. Такие произведения могут открывать новые вершины. Примером тому служит творчество Ли Бо[6], Су Ши, Синь Цицзи[7]. Власти представляли этих поэтов политическим кругам и рекомендовали к продвижению по службе, но они посвящали долгие годы странствиям, терпели бури и невзгоды. В конце концов в их творчестве появлялась энергия, способная сломать систему. Ван Вэй[8] и Тао Юаньмин[9] жили в уединении в горах, созерцали сосны и хризантемы – в результате в их произведениях воцарился дух безмятежности. Матушка-природа всегда наделяет душой искусство тех, кто ближе к ней и стремится слиться с ней воедино.
Конечно, далеко не каждый хочет быть художником. Большинство отправляется на природу за душевным успокоением и эстетическим наслаждением, на которые она столь щедра. Природа создает человека так же, как художник – картину. Он может написать ее в холодных или теплых тонах, в одном или в нескольких цветах, но в любом случае вся палитра изначально хранится в его душе. Если он недоволен результатом, то у него есть возможность все исправить. Человек соткан из противоречий. Он может быть интровертом или экстравертом, веселым или грустным, ответственным или распущенным, успешным или терпящим поражение. Его мечты сменяются подобно восходу и закату солнца. Хорошо, что он не застывшая картина. Георг Гегель в своем огромном труде «Феноменология духа» раскрыл диалектическую связь между субъектом и объектом. Когда мы чувствуем какую-то неудовлетворенность, то можем окунуться в природный поток. Так теленок на склоне горы наслаждается дуновением ветра, подбегает к роднику и делает несколько глотков воды, а затем снова ложится на камни. Сколько раз мы сами восстанавливали силы на природе, сколько раз она нас лечила, меняла и наполняла духом! Сила горы Тайшань может сделать из трусов героев, красота склонов Уишань – покорить чиновников и даже евнухов. Величие Янцзы невольно вдохновляет на геройские поступки, танцующие на ветру тополь и ива – на счастливую жизнь. Император Тай-цзун[10] говорил, что в жизни есть три «зеркала». При помощи медного зеркала можно увидеть, во что ты одет и насколько ты богат; при помощи древности (истории) можно увидеть, что придет на смену нынешним событиям (и понять причины превратностей судьбы); а учась на примере других людей, можно узнать причины своих удач и неудач. Он не упомянул еще одно «зеркало» – это природа, благодаря которой можно познать собственные тело и душу.
В последние несколько лет тема гармонии человека и природы не просто оказалась в центре внимания государственной политики, а обрела глобальные масштабы. Экологическое равновесие, защита окружающей среды, охрана природного наследия постепенно стали важнейшими принципами существования человечества. Туризм превратился в самую крупную отрасль многих государств, а также в неотъемлемую часть жизни современного общества. За долгие годы работы журналистом я постоянно имел дело с природой и глубоко прочувствовал это дарованное небом счастье, свет небесного Творца. Каждый раз, когда я взбирался на гору, смотрел на разнообразие лесных красок и бурление волн, я мечтал оказаться камешком и остаться там навсегда. При виде неудержимых и стремительных приливов и отливов мне хотелось обратиться пеной, которую уносит вода. Только в такие моменты я понимал, почему Ду Му остановил повозку и любовался на клены[11], а Лу Ю мечтал побывать у каждого дерева сливы[12]. Они желали притронуться к природе в потоке вечной суеты. Я не в силах стать камнем и волной, но могу подобрать один камешек или поймать волну и таким образом слиться с природой. Мне хочется передать долю этого чувства тому, кто любит природу так же горячо, как и я. Больше всего я боюсь, что не понимаю ее истинной сути. В голове моей очень много мыслей; наброскам счета нет, а готовых произведений мало. Иногда я прихожу в одно и то же место несколько раз, но не осмеливаюсь написать ни слова. Из года в год я исправляю очередную статью, но не решаюсь ее выпустить, поэтому произведений у меня не так много. С 1980-х годов и до настоящего времени я пишу о природе. Так получился этот сборник. Я до сих пор не уверен, удалось ли мне нащупать пульс природы. Прошу дорогих читателей исправлять меня, если я где-то был неправ.
На вершинах высоких гор
Гора Тайшань – место, где человек может обратиться к Небу
Когда-то я бродил по горе Хуашань, но не написал о ней ни слова. Вдохновляясь ее красотой, я искренне жалел о том, что не художник. Сейчас я брожу по Тайшань и чувствую то же самое. Между камнями и деревьями встречаются памятники времен Цинь и Хань[13]. Теперь мне также жаль, что я не историк. Ах, у каждой прославленной горы есть своя душа, свое сердце! Можно ли описать это словами?
Еду по канатной дороге вверх к Наньтяньмэнь – «Южным небесным воротам». «Небесные ворота» между двух гор – это стратегически важное ущелье Тяньмэнь Хуцзюй. Над ним вдруг появляется лестница из камня, которая принадлежит башне городской стены. Под арочными воротами проносятся вниз каменные ступеньки извилистых горных троп – всего восемнадцать дорожек. Изначально каждая из них была частью пути, который на сорок ли[14] протянулся в гору. Под «Небесными воротами» он напоминает веревочную лестницу, подбитую горным ветром. Кажется, что его продувает среди зеленых деревьев над водопадом. На барельефе башни городской стены высечено: «Врата открывают небесную высь, шаг за шагом вверх к памятникам старины. Высокая лестница на десять тысяч этажей возвышается над изумительными горными вершинами». У ворот я оглядываюсь, но безбрежная пелена облаков скрыла от меня весь мир. Дальше начинается Тяньцзе – «Небесная дорога» в окрестностях вершины Дай (старое название горы Тайшань. – Примеч. пер.). Кто придумал такое название? Широкая дорога из голубовато-серого камня пролегла среди облаков и тумана. Справа от нее – невидимая бездна. Там зеленые сосны, большие и маленькие, и белые облака, что сбиваются в кучу. Слева на гору опирается дворец. Вижу загнутые углы его крыш, резные балки и расписные стропила… На самом деле это обычное кафе или магазин. Выйдя из тумана, путник может здесь передохнуть и совершить покупки. Таких заведений везде полно, но здесь «небесный» торговый квартал больше напоминает дом небожителей.
Я постепенно поднимаюсь. Тайшань на своих огромных плечах возносит меня на вершину. Лучший вид отсюда открывается на восход над морем и другими горами; встретить его можно только в ясную погоду. Чувствую камни поблизости, далекие облака. Стою на вершине скалы Шэшэнья. Ее площадь достигает ста с лишним квадратных метров. Вокруг – каменные барьеры. Глыбу венчает огромный – выше трех метров – камень, возле которого большими иероглифами выведена надпись «Чжаньлутай»[15]. По легенде, когда-то Конфуций любовался отсюда холмом Цюйфу. Держась за перила, смотрю вдаль. Ничего не различить сквозь туманную мглу. Напротив, словно огромные герои, возвышаются прекрасные и величественные вершины, которые непринужденно выделяются на общем фоне. Всюду скалы причудливых форм, склоны гор, пелена облаков и цветочные поляны. Одежда не спасает от пронизывающего ветра, мало кто здесь устоит под его порывами. Небо внезапно хмурится, и воздушная масса ударяется в середину склона. Ее порыв отражается в ущелье и поглощается трещинами в камнях. Неслышно капает дождь, омывая поверхность валунов, и они делаются еще чище и темнее. Раньше я не раз наблюдал с берега за приливом: огромные волны бьются о каменистый берег, постепенно дробя его. Теперь я смотрю на ревущее, словно желающее утопить весь мир туманное озеро из клокочущих облаков. Оно достигает камня перед вершиной горы Дай, отступает и уходит прочь. Неудивительно, что народ почитает Тайшань как главную среди пяти священных вершин Китая. Часто перед домами люди помещают камень с этой горы – талисман, который символизирует ее непоколебимость. Сейчас я действительно чувствую силу Тайшань, стоящей между небом и землей. Я вновь оглядываюсь и смотрю на крепкие сосны – символ долгой жизни. Они поднимаются из трещин в камнях, но сейчас кажутся маленькими, словно мох. Смотрю на буддийские монастыри и даосские храмы на краю скалы: дома божественной силы выглядят отсюда красно-желтыми кубиками. Впрочем, когда-то на этой каменной глыбе стоял Конфуций с мыслями о том, что мир мал. Другие наблюдали здесь за морем облаков, подставляли лицо навстречу ветру и дождю и уходили в бесконечное небо. Все сущее имеет божественное начало, но перед горой Тайшань любое явление становится ничтожно маленьким.
На вершине горы Дай действительно хорошо вести диалог с небом. Многие люди хотели избавиться от притяжения этой грешной земли и взмыть в небо. Они отправлялись на побережье Восточно-Китайского моря, в провинцию Шаньдун, на равнину, чтобы подняться на гору Тайшань. Широкая и ровная, она вовсе не похожа на обычные горные пики. Самая высокая точка называется Юйхуандин («Вершина нефритового императора»). В южной части Тайшань расположена обширная смотровая площадка. На юго-востоке стоит скала Жигуаньфэн («Вершина наблюдения за солнцем»), неподалеку от нее виден камень Таньхай («Ищущий [на дне] моря»). Здесь есть и терраса для задумчивых прогулок; и беседка, в которой можно насладиться полнолунием; и множество огромных каменных плит, чтобы оставить на них памятную надпись. Небо словно постелило красную дорожку к главному входу, дабы люди могли поведать о своих заветных желаниях.
За границей я бывал в нескольких храмах. Там, смотря вверх на огромный мрачный купол, в окошко которого проникают лучи солнца, внезапно понимаешь человеческую ничтожность и то, что Бог – повсюду. Пусть он невидим для глаз, но его рука крепко держит твою душу. Выходишь из храма и чувствуешь: только в этой созданной человеком тайной комнате у тебя и была встреча с Богом. По-другому на вершине горы Дай. Здесь можно действительно ощутить, что ты
«Там, где слились воедино
Тучи с озерным простором,
Где предрассветная дымка
Тает над сонной волной, —
Тысячи парусных лодок
В танце закружатся скоро»,
и услышать, как
«Ласково и с участьем
Небо меня спросило,
Путь свой куда направляю
В этой земной стороне»[16].
Тут разговор с Творцом ведешь не в тайной комнате, а у входа в небесный дворец. Поклонение и связь с Богом те же самые, но энергия, атмосфера и результат абсолютно другие. В храмах – унизительный шепот в страхе, на вершине – искреннее и смелое выражение сердечных мыслей. Мало того, их можно не только произнести, но и записать, ведь Творец приготовил для тебя хорошую «бумагу» – гигантскую и прочную каменную поверхность.
Здесь нет практически ни одного чистого камня. На больших отвесных скалах начертано множество текстов, на маленьких камнях – по одному-двум иероглифам. Свистит ветер, по струнке стоит каменный лес, повсюду росчерки чжуаньшу и лишу[17]. Тысячи лет самые разные люди, задыхаясь и обливаясь потом, взбираются сюда. Они оставляют здесь надписи и стихи, изливают душу Небу в потоках горного воздуха, высказывают свои желания. В это место прибывали ведомые верой в святые горы Дай императоры в длинных ритуальных облачениях и высоких головных уборах. Боясь повредить хотя бы одну травинку, они приказывали заворачивать колеса повозок в камыш. Существовал даже указ «ограничить количество людей, посещающих гору», чтобы «сохранить чистоту обители бессмертных». Императоры правили по воле Неба, поэтому хотели приблизиться к нему и попросить благословения на спокойную и мирную жизнь в государстве. На вершине Юйхуандин с 725 года сохранилась самая большая выгравированная на камне надпись – «Цзи Тайшань мин» («Надпись на камне горы Тайшань»). Ее высота составляет 13,2 метра, ширина – 5,3 метра. Содержание «Цзи Тайшань мин» насчитывает 1008 иероглифов, а текст гласит: «Одно лишь Небо устанавливает господство императора среди людей. Только император занимает трон, исполняя веления Неба, как сын его, поколения сменяют друг друга, никто не останется навечно…» Со времен великих предков восхвалялись заслуги и добродетель правящей танской династии дома Ли. С одной стороны, нужно было разнести славу о доброте императора, чтобы успокоить народ, с другой – он должен был попросить благословения у Неба. Подобный авторитет императора перед народом и раболепное отношение к Небу достаточно сложны для понимания. Когда нужно было защищать Поднебесную, правители исправно поднимались на гору. Согласно легенде, У-ди[18] делал это семь раз, Цяньлун[19] – десять. В Китае много горных цепей, но только на Тайшань императоры проводили церемонии поклонения Небу и Земле. Помимо них, сюда приходил практически каждый, кто радел о судьбе государства. Поэты закаляли здесь свой дух твердостью горы и страстью ветра. Ли Бо прокричал отсюда: «На Тяньмэнь дует невероятно свежий ветер». Ду Фу размышлял о том, что непременно нужно подняться на вершину Тайшань и увидеть, «Как горы другие / Малы по сравнению с нею»[20]. Патриоты приходили, чтобы поведать свои стремления зеленым соснам, закатам солнца, кружащимся снежинкам. На одном камне выгравировано: «Перед глазами небо и земля, на сердце тяжкий груз. На пике вершины, обнажив меч, пою безумную песню». Посещали это место и полководцы. Сюй Сянцянь[21] написал на камне: «Поднявшись на гору, увидишь самый величественный пейзаж в мире». Чэнь И[22] оставил другую надпись: «Гора Тайшань возвышается над всеми остальными горами». Множество разных фраз встречается здесь, например: «Главная среди пяти священных пиков», «Высочайший пик», «Подняться на вершину и достигнуть высшей точки», «Она держит небо и солнце», «Поднять голову вверх, чтобы рассмотреть небо, опустить голову вниз, чтобы рассмотреть землю» и другие. Среди этих слов есть надпись из двух иероглифов: «И правда!» Она таит в себе глубокий смысл и заставляет задуматься – вокруг и правда очень красиво. У какого китайца нет в сердце образа Тайшань, ее величия? С горной вершины открывается панорама, от которой теряешь дар речи.
Выгравированные надписи на горе Тайшань
Мне кажется, поход в горы недооценивают. Люди издавна используют этот способ, чтобы воспитать волю и дух. Широкая душа и великие стремления действительно побуждают обычного человека проникнуться чувством полета и получить благословение Неба и Земли. Древние императоры, поднимаясь на Тайшань, преодолевая этот трудный путь, не только хотели поблагодарить Небо за полученную ими власть – они желали прочувствовать все величие местного духа, обрести справедливость в восприятии мира. Это было необходимо для честного правления народом и обеспечения порядка в государстве. Патриоты, гуманисты, полководцы и поэты бывали на Тайшань. На вершине, где ветер гуляет со снегом, складывались их жизненные истории, крепли чувства и стремления. Здесь они расширяли свой кругозор, ковали мечи, сочиняли музыку и пели песни. На камнях у подножья горы они высекали зародившиеся у них новые идеи, а вернувшись в общество, добивались успеха в своем деле.
Закончив осматривать вершину, я медленно спустился в горную долину. Горы, изумрудные сосны и кипарисы с обеих сторон заслоняли небо. Только что на моих глазах Тайшань возвышалась над облаками, а сейчас она вновь заключила меня в свои нежные объятия. Родниковая вода следовала за мной вдоль гор, весело спотыкаясь и падая то водопадом, то ручейком, переливалась через каменные плиты, ласково журча, а над ней поднимался пар. Повсюду по обочинам дороги стояли камни причудливой формы. Изящные надписи дополняли чудесный пейзаж. Древняя горная природа богата тысячелетними деревьями, самые известные и большие среди них – это Сосна, приветствующая гостей, и Сосна пятого ранга. Ветви первой вытянуты так, словно она и правда встречает людей. Под второй император Цинь Шихуанди[23] однажды укрывался от дождя во время похода в горы. Перед храмом Доуму[24] растет софора Волун («Спящий дракон») эпохи Хань. Одна ее ветвь достигает в длину нескольких десятков метров. Кажется, что от софоры осталась лишь кора, но вот уже новые ветви радостно тянутся вверх над камнями, ее ровесниками. Если бы дух Тайшань поднялся и рассказал нам все, что ему довелось пережить, мы бы осознали какая древняя цивилизация таится за спокойным и прекрасным ландшафтом. На этой горной дороге, где культура сочетается с прекрасными видами, я выбрал конечный пункт путешествия – ущелье Цзиншиюй.
Цзиншиюй (буквально «Ущелье с выгравированным на камне священным писанием») получило свое название не просто так. Основная дорога ведет в гору, но вниз от нее отступает маленькая тропа, по бокам которой в беспорядке валяются обломки горных пород. Вокруг стоят ничем не стесненные горные деревья. Рядом со старой беседкой журчит ручей, чуть выше располагается большая каменная платформа размером в один му[25]. Самое удивительное здесь – отрывок священного текста на плоской плите. Это одна из законченных частей «Алмазной сутры». Ее 1067 иероглифов сохранились несмотря на время и выветривание. Я внимательно осмотрел местность вдоль каменной равнины. Тут было сезонное русло реки; вода омывала его долгие годы, на дне образовался огромный камень. Надпись выгравировали примерно в эпоху Северной Ци[26]. Древние монахи таким необычным способом представляли свою веру. В разных уголках своей родины я часто удивляюсь силе буддийской веры, тому, как ее последователи выражают свои идеалы. Они вырезали статуи Будды в горах Юньгана и Дуньхуана, в Лэшани создали статую сидящего Будды, а в ущелье района Да-цзу – целую группу буддийских скульптур. Здесь же они выгравировали каноны учения. Над теми пещерами трудились несколько сотен лет, и работа завершилась только спустя десятки поколений. Что насчет надписи в ущелье Цзиншиюй? Ее иероглифы имеют классическое начертание. Площадь каждого из них достигает половины квадратного метра, глубина – трех фэней[27]. Думаю, их создание заняло не больше пары веков. Под палящим солнцем вряд ли вырежешь на этой твердой гранитной плите хотя бы два-три иероглифа за день. Китайские книги писали на бамбуковых дощечках, на шелке и бумаге; сегодня же я увидел настоящую каменную книгу. Я тихо прогуливался по ней и больше всего на свете боялся помять страницу, которая пережила бури и грозы многих столетий. Я посмотрел вниз. Что-то похожее чувствуешь, когда находишь балку древнего здания, или оружие старинного театра военных действий, или бронзовые изделия. Я медленно сел на колени и нежно погладил плиту. Расслабившись, прилег на каменную страницу и, глубоко задумавшись, стал любоваться небом. Вокруг была горная долина с ее соснами и кипарисами, над головой – белые облака в небесной голубизне. Рядом журчал родник; в воде отражалась надпись «Нежный поток». Я ощущал бесконечное удовлетворение. Обычно люди поднимаются на Тайшань, чтобы на ее вершине встретить восход солнца. Пожалуй, мало кто, добравшись до каменной книги, может позволить себе немного вздремнуть на ней в глубоком ущелье этого отдаленного тихого места. Стоит прилечь здесь, как в голову приходит изречение Александра Герцена: «Книга – это духовное завещание одного поколения другому…».
Гора Тайшань – огромная книга, которую наши предки завещали своим потомкам. Творец создал ее, величественный и прекрасный горный массив, словно специально рассыпал валуны среди раздолья трав и деревьев. Из поколения в поколение люди оставляли на этих камнях свои мысли, дошедшие до сегодняшнего дня. Подобный союз человека с природой приводит к появлению шедевров. Неудивительно, что гора Тай-шань – символ нации. Сколько человеческих идеалов, чувств и размышлений она хранит! Может, некоторые из них устарели и не очень актуальны, но они настолько искренние и правдивые. Эти камни и деревья внесли особый вклад в развитие китайской цивилизации. Все, кто покорил гору Тайшань, испытывали здесь озарение, которое становилось ключевым для их дела. Осмелится ли кто возразить этому?
Небо вскоре потемнело. Я поспешно спустился к подножью Тайшань, где стоит храм Даймяо. Его построили среди старых деревьев в том же стиле, что и пекинский дворец Гугун, только ниже на три кирпича. Внутри есть тронный зал, стелы с надписями, скульптуры, фрески. Все они рассказывают нам историю Тайшань. Император, по-видимому, очень уважал святые горы Дай – храм, подобный Гугуну, могли возвести здесь лишь по высочайшему указу. Высится ли где-то еще гора с такой же постройкой? Святилища строят для поклонения божествам, которых всегда создает человек. Боги Тайшань – это наши предки, приходившие к горе со своей верой. Спустя несколько тысяч лет мы видим результат их деятельности. Дух горы непохож на богиню Гуаньинь[28], на божество земли в монастыре у въезда в деревню или на бога очага над кухонным котлом. Это дух культуры в сердце нации, душа народа, живущего в изобилии между Небом и Землей десятки веков. На башне городской стены храма Даймяо я смотрел на гору Тайшань в лучах заходящего солнца и безмолвно выражал ей свое почтение.
Январь 1990 года
