Вячеслав Хватов
Упомянутый господин
Глава 3
Говорят, если долго всматриваться в бездну, сама бездна начинает всматриваться в тебя. Наверное, он слишком долго блуждал в сети в последние дни в поисках ответов. Допрыгался.
– Вот говорила мне мама, не злоупотреблять цифровыми сигаретами, – Немов наконец выключил голограф.
– Qwerty.
– На связи.
– Ты вообще когда-нибудь НЕ работаешь?
– Когда-нибудь да.
– Меня кажется ломанули.
– Кажется?
– В домашнюю сеть влез какой-то тип и даже транслировал на голограф свое изображение. Такой чел в капюшоне с цифрами вместо лица.
– Сейчас посмотрю.
Немов приказал Регине закрыть шторы и пошел делать себе кофе. С Qwerty он познакомился, еще работая в полиции, когда тот проходил свидетелем по делу о мошенничестве в банковской сфере. Как и любого другого хакера Qwerty тоже подозревали в нехорошем, но придраться было не к чему и ему предложили сотрудничать. Парень видимо предпочел не портить себе карму и согласился. Хотя Немов и догадывался, что Qwerty валяет дурака, а не работает на органы, а Qwerty догадывался, что Немов догадывался. Со временем они подружились. Хотя Андрей и предполагал, что возможно компьютерному гению и нужен свой человек в полиции. В любом случае дружить они продолжили и тогда, когда Немов с треском вылетел из органов правопорядка, а потом и работать стали вместе. Qwerty взламывал для него все, что было заперто: электронные замки на дверях, базы данных, автомобили, личные кабинеты и аккаунты, проникал в самые глубокие бездны даркнета и засекреченные места сувнета, подключался к камерам и перехватывал управление дронами, восстанавливал уничтоженные файлы и искал следы преступников в сети, которые те тщательно за собой подчищали. Само собой, всю эту работу детектив своему напарнику щедро оплачивал. Хотя бывало и наоборот. Ведь компьютерные гении в добавок к своим длинным электронным рукам нуждались и в руках из плоти и крови, готовых разбить кому-нибудь лицо, вскрыть фомкой дверь или пролезть в окно с пожарной лестницы. В общем скучать не приходилось. Не успел детектив заскучать и сейчас. Аватар Qwerty возник в линзах, когда чашка с кофе еще не была пуста.
– Следов взлома нет.
– Как это?
– Никто тебя не ломал.
– Не может быть. Я же видел.
– Вот смотри, голограф пишет все трансляции и сохраняет два последние часа. И вот даже на нем ничего нет. Не говоря уже о следах взлома самой сети. Долго объяснять, да ты и не поймешь.
– Ерунда какая-то.
– Уверен, что не заснул на диване?
– Уверен.
– Тогда в следующий раз запиши его сам.
– Точно. Как это я сам не догадался? Выхвачу из кармана какой-нибудь древний телефон и запишу на его камеру.
– У тебя есть Регина… Хотя, знаешь, а ты прав, Регину они могут взять под контроль, да и любой даже самый древний телефон тоже. Тебе надо поставить автономные видеорегистраторы. Дома и в офисе.
– Хм. Хорошо. Так и сделаю.
Хоть и куцый, но план действий успокоил Немова, и он не стал менять традиций: бутерброд, душ и спать.
Утреннее солнце до краев переполнило квартиру, и это не могло не отразиться на настроении Андрея. Витамин D, гормоны радости и все такое. Поэтому, как обычно, устроив дружеский батл с Региной, он позавтракал и позвонил своему помощнику Леше Шмурнову.
– Готов к труду и обороне? – Немов проверил крепления наплечной кобуры, а трость повертел в руках и повесил обратно на вешалку.
– Как всегда на низком старте, – вяло ответил Алексей. Он всегда долго просыпался и утро каждого дня для Шмурнова всегда было трудным. По характеру его помощник был флегматиком, да и внешне ну никак не походил на энергичного, деятельного человека. Все движения Алексея всегда были плавными, походка неторопливая. По жизни одетый во что-нибудь мешковатое, он постоянно горбился, будто стесняясь своего роста. При разговоре все время отводил взгляд, а если и смотрел своими выцветшими глазами, то куда-то сквозь, будто пребывая в этот момент в иных мирах. Его все время надо было подгонять, переспрашивать, поторапливать. Но зато у него была потрясающая интуиция, он всегда улавливал суть проблемы и советовал дельные вещи. Этой долго заводящейся машине надо было просто дать хорошенько разогнаться. Немов был очень доволен, что Алексей с ним сотрудничал. Леша еще и исполнительный, ответственный, а главное, сообразительный.
Немов взял его себе в помощники, когда тот еще учился на юрфаке МГУ. Сейчас тяжело с работой, поэтому Шмурнов все еще работает на него, хотя давно перерос должность простого помощника частного детектива. Андрей сначала сомневался, стоит ли привлекать его к делу главного оппозиционера. Ведь МГУ – все еще рассадник вольнодумства, и Леша в бытность студентом волонтерил в приютах для бездомных животных. А волонтеры – они такие… У людей, готовых бесплатно корячиться за идею, мерзнуть и мокнуть, и наматывать километры, в то время, когда их сверстники либо пьют пиво, продавливая диваны, либо рубят бабло, у этих людей какая-то особенная, непонятная лично Немову психика. Одним словом, от волонтера в собачьем приюте, до волонтера какой-нибудь «России сидящей» – один шаг. Но все-таки за все годы совместной работы Шмурнов ни в чем таком замечен не был, и здравый смысл победил подозрительность.
– Тогда расскажи, что там с этим «Альянсом учителей».
– Нарыть удалось немногое, – Шмурнов зевнул в трубку, – их сейчас постоянно прессуют, поэтому к новым людям они относятся осторожно, постоянно все проверяют, на контакт идут неохотно.
– Так.
– Я съездил, покрутился вокруг их офиса. Это ничего особо не дало, кроме того, что на стенде прочитал про скорый конгресс сельских учителей. Но с Кузьменковым нам это вряд ли поможет. Его же там не будет.
– Погоди. Может быть как-то используем этот конгресс. Сделай мне ксиву участника на всякий, а сам будешь работать под стриммера. У тебя это хорошо с твоим каналом получается.
– Как скажешь.
Когда вытянутый камерой Лешин нос перестал мелькать на экране линз, Немов уже ставил его в крепление на торпеде своей машины. Сегодня он решил порулить сам.
– Как успехи? – засветилось перед глазами.
Этого еще не хватало! Детектив нажал иконку вызова.
– Приветствую, Леонид Арнольдович. Договорились же, отчет в конце каждой недели, если ничего срочного.
– Да это я так, походя. Написал вот чего. Ты, брат напрасно пренебрегаешь мощностями нашей конторы. Парни из управления «К» подогнали для тебя две такие вот крутые приблуды, – на экран выскочили две ссылки, – ознакомься и доложи… Извини, обращайся, если чего непонятно. Но вообще там все просто. Даже я, старпер и полный чайник в этих делах, побаловался.
– Хорошо. Спасибо за подгон, Арнольдыч. Если будут проблемы, постучу.
– Бывай, – экран погас.
Посмотрим, что тут у нас. Немов поставил свой автомобиль на автопилот и прошел по ссылкам. Две узко специализированные программы, хранящиеся на «облаке». А вот и их ключи активации. Очень опасные штуковины. Можно сказать, боевое оружие. Поэтому и обращаются с ними аналогично. Использовал, положи в сейф и распишись. Сложно сказать, можно ли их спиратить, но если можно, то найдут такого пирата быстро, а сидеть он потом будет долго.
Первая приблуда – «Социальный корректор». Программа визуально, через твои смарт-линзы анализирует психическое состояние твоего собеседника, тут же составляет его психологический портрет, и оказывает помощь в общении с ним, подсказывая линию поведения. Она убеждает, мотивирует, вводит в заблуждение, льстит, давит, ободряет, наталкивает на нужные мысли. В общем и плохой, и хороший, и хитрый, и коварный, и остроумный, и свой в доску полицейский в одном лице. Надо будет попробовать ее на соседе. «Потренироваться на кошках».
Вторая штуковина проще – оптический полиграф. С обычными Немов имел дело, так что с этой сразу разберется. Работает, как и «соц.корректор», через смарт-линзы. Тут в мануале пишут, что мгновенно показывает ложь и работает даже с видеорядом.
Да уж. Такая штука простому человеку точно противопоказана. Начнет смотреть новости по телевизору и…
Визг тормозов, и на капот упал незадачливый пешеход. Это автопилот вовремя успел среагировать на заблудившегося в реальностях парня в коричневой замшевой куртке. Тот озирается, кажется, до сиих пор не соображая, где он и кто он. Такое случается, когда кто-то находится на ходу в дополненной реальности, а система предупреждения срабатывает с задержкой. Дешевый или вообще паленый софт, отключенные антивирусы для пользования анонимайзерами или куча программ в тоновом режиме. Вот чувак и не успел переключиться с гавайского пляжа, где он зависал с тремя креолками, на сырую московскую улицу. Эти вирт-дайверы стали просто настоящим бедствием улиц современного города. Ходят как зомби. Пора бы уже правительству принять меры.
Немов посмотрел на меню своей машины, выбрал иконку «автопарковка» и отправился пешком в офис, до которого было уже недалеко.
– Qwerty ты здесь?
– Неуместный вопрос. Я везде.
– Не могу не похвастаться, – детектив сел на кожаный диван, запустил взглядом кофе-машину и скинул хакеру ссылки на «соц.корректор» и «оптический полиграф».
– Хорошие штуки, – отозвался через какое-то время Qwerty, – но, если будешь их использовать, о конфиденциальности забудь. Все, что узнаешь ты, рано ли поздно узнают и хозяева этих программ.
– Почему?
– Слишком много следов оставляют. Так со всеми военными разработками. Украсть, взломать, клонировать их не сложно, для таких, как я, но пользоваться практически нереально.
– Даже ты не сможешь ничего придумать?
– Чтобы ты понял, это как угнать танк. Сначала усыпил или подкупил часового, сел за рычаги и ночью увел его из военной части, но потом ты вряд ли будешь ездить на нем по Кутузовскому проспекту или Арбату, чтобы ограбить банк или припугнуть соседа по даче. Слишком палевно.
– Ясно-понятно. А что-нибудь подобное сейчас достать не реально, как я понимаю?
– Пока нет. Но со временем наверняка появится. Ведь сам интернет тоже начинался, как Военная разработка, а теперь – последнее убежище бунтовщиков и смутьянов. В темной его части.
Когда Вечернее солнце проникло сквозь опущенное жалюзи и раскрасило стену напротив причудливыми оранжевыми полосами, в дверь неожиданно постучали. Здесь вообще мало кто бывал, а те редкие посетители, которым с детективом хотелось поговорить лично, обычно пользовались звонком, а не стучали.
– Входите, – Немов открыл электронный замок через линзы. В дверном проеме возник пожилой мужчина в мятом бежевом плаще и пыльной серой шляпе. Он пару секунд нерешительно топтался на пороге, а потом подошел к столу.
– Присаживайтесь пожалуйста, – Андрей указал на небольшое уютное кресло, стоявшее наискосок от его стола, – я вас слушаю.
– Меня зовут Сергей Сапега. Мне вас рекомендовал… – посетитель замялся, – впрочем, он просил не называть его имя.
– Хорошо, Сергей Викеньтьевич, – Немов прочитал имя гостя на мониторе смарт-линз, – я так понимаю, вы хотите обратиться в наше агентство с какой-то проблемой?
– Да, – оживился Сапега, – у меня пропала внучка. Вот, – он вынул из нагрудного плаща допотопный смартфон с фото молодой симпатичной женщины на экране и принялся тараторить, будто боялся, что его перебьют. – Софья Сапега. Летела со своим молодым человеком с отдыха из Греции в Литву, где она учится. Есть видео, где они садятся в самолет в Афинах, а в Вильнюсе их там уже не было. Самолет нигде не садился, пассажиры, бортпроводницы, никто ничего вспомнить не может. Будто стерли нашу девочку, – лицо Сергея Викеньтьевича побагровело. – Полиция тоже разводит руками.
– Мда, – Немов встал, подошел к окну и, отогнув полоску жалюзи, принялся рассматривать тающие в оранжевом свете небоскребы, – дело конечно интересное, но тот, кто меня вам рекомендовал, наверное, не сказал, что у меня немного другой профиль. Я работаю по таким проблемам, как промышленный шпионаж, махинации в банковской сфере, незаконная торговля имплантами, оружием или оборот наркотиков. У меня в основном корпоративные клиенты. Но у меня есть и связи в полиции и знакомый, занимающийся именно такими делами. Я попробую для вас что-нибудь сделать.
– Но мне рекомендовали вас....
Немов развел руками. В это мгновение он себя ненавидел. Конечно он занимался и розыском людей, и слежкой за неверными женами и черт знает, чем еще, за что насыпают рукоины. Но сейчас он просто не мог разорваться напополам и заниматься еще и этим делом. К тому же, чтобы начать поиски заграницей, нужно особое разрешение императорской службы безопасности. Для основного дела Леонид Арнольдович мог бы ему в этом поспособствовать, а для этого вряд ли. Граждане России, живущие за электронным занавесом сейчас и за граждан-то, не считаются. Если они конечно не родственники чиновников, не из новой знати и не члены императорской семьи.
– Я вам позвоню, – он встал и проводил Сапегу до двери, – ваши контакты уже в моей базе.
– Спасибо, – Сапега по-стариковски сгорбился и вышел.
Сзади на столе ожил монитор. Немов вздохнул, уселся в свое кресло, закурил цифру, закинул на столешницу ноги и рассеяно взглянул на экран.
– Наверное ты себя сейчас ненавидишь, – перед ним возникла все та же дергающаяся фигура в ядовито-зеленых цветах. Только под капюшоном уже не струились цифры, а мерцал электронный «снег». – Я даже уверен, что ненавидишь.
– Ты конечно же сейчас опять будешь нести свою чушь про совесть? – спросил после долгой паузы детектив.
– У каждого человека она есть, – ответил ноунейм, – твоя прячется в цифрах.
– И почему я тебя должен слушать? Назови хоть одну причину.
– Ты можешь не слушать. Все равно потом узнаешь из новостей, что в соседней стране казнены лидеры очередной террористической группировки, потому, что эту девочку и ее друга похитили из самолета, у всех свидетелей стерли память. Их уже нет в живых, но объявят об этом после того, как в сети сначала появятся их признательные показания. Теперь с помощью DeepFake можно изготовить любой ролик с кем угодно, так что переусердствовавшие при задержании опера не помеха покаянию «террористов».
– Если ты такой осведомленный, наверное, знаешь, что я имею ресурсы, чтобы вычислить тебя, мистер Аноним.
– Видеорегистраторы? Не думаю, что они тебе помогут. Их кстати уже доставили к тебе на квартиру. Лучше сразу обращайся к своим друзьям из отдела «К».
– Я уж сам решу, что лучше, – Немов раздраженно ткнул пальцем в сенсор настольного монитора. Он уже успел записать фрагмент их разговора на линзу и просмотреть запись, на которой, сюрприз, незнакомца в капюшоне не зафиксировалось. То есть Аноним влез в его аккаунт, раз что-то сделал, чтобы пленочная камера на линзе не фиксировала его образ на мониторе. Но он ведь мог транслировать себя сразу на смарт-линзу, но предпочел возникнуть на внешнем устройстве. Будто дразнил. Типа «вот какой я – неуловимый»
– Qwerty?
– Нет следов взлома.
– Да что же это такое?
– Я могу только предположить.
– Давай.
– Возможно это программа-резидент. Такой вирус, который в твоем софте был очень давно. Или вообще в самой прошивке. А теперь кто-то его активировал. По крайней мере, выглядит это так. Я ничего инородного не вижу.
– Эм-м… Хочешь сказать, что это сделали, когда внедряли ID?
– Или, когда ты устроился в полицию. Там твой гражданский ID заново перепрошили.
– Ага. И теперь мой бывший начальник, является мне в образе злобного хакера в капюшоне и несет ересь.
– Я тебя умоляю. Все продается и покупается. Тебе ли, проработавшему в полиции пятнадцать лет и не знать? Твой ID могли слить в составе какой-нибудь базы сотрудников. Посмотрим, что покажет видеорегистратор в следующий раз, а дальше будем думать по результатам.
Электронные графити, тэги, ссылки и просто записки, наслаивались друг на друга, переливаясь всеми цветами радуги на стенках вагонов метро. Невооруженным глазом их не видно, как не видно электронные ценники прямо на красных боках яблок или рецепта приготовления разливного пива на его поверхности в кружке. Но на них не обязательно смотреть через смарт-линзы. Можно просто подсветить камерой с фонариком с примитивного смартфона и глаз все увидит, а гаджет все считает и загрузит. Правда в этом вагоне для вакцинированных было больше рекламных электронных стикеров, чем трогательных признаний в любви или утверждений, что эти пацаны с района круче тех пацанов. В соседнем для не привитых, все наоборот. Отказывают в вакцинации обычно асоциальным типам, постоянно участвующим в митингах, протестах, активистам и пишущим в сети всякую экстремистскую ересь про коррупцию. Таким рекламировать что-то нет смысла. У них вечно нет денег, работы, их не принимают в ВУЗы, не допускают в приличные места. Даже в кафе и ресторанах, вакцинированных и не вакцинированных, разделяют по зонам. Поначалу некоторые блоггеры и сетевые журналисты было завели речь о сегрегации и поражении в правах по этому поводу, но в парламенте оперативно приняли поправку к закону о санитарных нормах, а заодно к закону о неуважении к законам, и правозащитники притихли.
Если же включить фильтры, то стенки в вагоне становятся девственно чисты, но так скучно ехать.
Хештэг «#раллидрон».
Загружается цепочка увлекательных роликах с тик-тока о гонках на дронах-шмелях по утренним московским улицам. Вид от первого лица. Голова кружится и адреналин подскакивает, потому что кажется, что летишь сам, и вот-вот врежешься в зеркальную гладь небоскреба. Три станции проехал, тем временем.
«Зацените мой паркур»
На это Андрей даже смотреть не стал. Опять какой-нибудь подросток самовыражается, прыгая на высоте ста метров от земли.
«В двух шагах от вечности.»
Кто-то таким вот образом рекламирует свою книгу. А что? В метро за день спускается не один миллион пассажиров. Сколько из их подсветит эту электронную надпись? Но точно не Немов. Наверняка что-то про религию или философское. А вот рядом кажется того же автора книга «Умри стоя». Наверное, про час пик в метро.
«#счастьеесть»
Немов ткнул и по этому тэгу, и перед глазами возникло лицо человека, поисками которого он был занят последние несколько дней. На мониторе линз началось слайд-шоу из семейных фотографий опального политика, перемежающихся с фото, где он митингует на площадях или находится за решеткой, в ушах заиграл саундтрек группы «Элизиум», и чей-то голос начал зачитывать текст.
Ну прям аудиокнига.
«Ну что же, поговорим о достижении счастья? Часто люди задаются вопросом: «что человеку нужно для счастья?» Если не рассуждать о глобальном, типа мире во всем мире и сотне-другой миллионов в кармане, а спуститься на землю и подумать о коротком таком, приземленном, но твоем.
На самом деле, тюрьма очень способствует ощущению счастья. Кратковременному, но все равно. Нужно просто уметь устроить себе праздник.
Как только меня посадили, я решил, что очень важно что-то праздновать и отмечать. Чтобы дни не сливались в рутину. Решил отмечать воскресенья. Превращал я их в праздник очень просто. Дело в том, что я очень люблю хлеб. Очень. Если б до конца жизни надо было есть одну еду, я бы выбрал хлеб. Плюс хлеб очень важен в тюрьме, без него не наешься.
Так вот, я всю неделю хлеб не трогал, а в воскресенье утром брал буханку, намазывал на кусок хлеба масло, если было, заваривал кофе и имел такой божественный праздничный завтрак, какого и на воле никогда не бывает.
Догадываетесь, к чему клоню?
Двадцать три дня голодовки и еще двадцать три дня очень строгого, консервативного выхода из нее. Ничего не нарушал. Сам себя удивил силой воли. Видимо, вера в свою правоту помогала.
Поэтому, когда я начал из голодовки выходить, я точно знал, что буду делать утром первого же воскресенья. И в ежедневник себе сразу написал: «Очень хороший день. Хлеб, масло, кофе. Первый раз за сорок шесть дней».
План чуть было не сорвался. Хлеб и масло там давали по утрам, но кофе у меня не было. К счастью, ко мне в камеру “заехал” сосед с банкой растворимого.
И вот этот день настал. Обычно в такие моменты чувствуешь легкое разочарование. Реальность немножко скучнее, чем то, что ты долго ждал.
Но не в моем случае. Погода отличная. Я открыл окно – и хрен с ним, что там решетка, заварил кофе, намазал маслом кусок белого хлеба. Сел на нары. Откусил и отпил из кружки.
Говорю вам: если бы существовал прибор, замеряющий счастье, то никакой олигарх, завтракающий на яхте, ни один посетитель мишленовского ресторана не испытал и одной десятой того полного счастья, что было у меня.»
Детектив вышел из метро и, засмотревшись на два столкнувшихся дрона-доставщика, едва не налетел на третий. Время обеда. Один из виновников ДТП лежал на боку, сообщая всем надписью на боку опрокинутой коробки: – «Кухни на районе. Приготовим и доставим за полчаса».
Да, остынут теперь котлетки-то.
Второй трехколесный дрон не упал, но буксовал, зацепившись передней осью за опрокинутый. Немов сжалился над клиентами, ожидавшими борща, расцепил доставщиков и зашагал к метке по навигатору.
Старый четырехэтажный дом из красного кирпича, в котором располагался этот чертов «альянс учителей», затерялся среди таких же в узком московском переулке.
Мероприятие с громким названием «конгресс» должно было проходить в актовом зале на тридцать мест, который неизвестно как уместился в этом древнем особняке в самом центре Москвы.
– Добро пожаловать на конференцию, – возникло в линзе, – Если вы участник, скажите «участник» или нажмите «один». Если вы журналист, скажите «пресса» или нажмите «два»…
– Qwerty?
– Тут я. Посмотри на камеру. Вон она левее стенда.
Детектив задержал взгляд на объективе, чтобы Qwerty подключился и проник в местную систему, а потом окинул взглядом холл.
Да уж. Бедненько. Это не фойе «мега-холла» на корпоративной конференции «газтрона», где Немову довелось побывать лет пять тому назад по служебным делам. Там и стенды были не просто щиты с фото на стенах, как здесь, а сконструированные в дополненной реальности, завязанной на персональные инфо-дроны, повсюду летающие за тобой.
– Ты пока авторизуйся, – вернул его голос Qwerty, прозвучавший в пленочном наушнике, – а я покопаюсь в досье местных персонажей. Есть кое-что интересное.
Немов активировал примитивный эмулятор личности, состоящий из набора: QR-кода, сетчатки глаза, черт лица и отпечатка пальца. Такую систему идентификации научилась обманывать даже школота, регистрирующаяся в соц.сетях. Достаточно просмотреть минутный рекламный ролик в даркнете и качнуть бесплатный эмулятор. В таких местах как этот «альянс учителей» подобные системы авторизации ставили «для галочки». Чтобы было что предъявить социальному инспектору. Поэтому такое и прокатывало.
Вот посмотри, – в пределах бокового зрения замигал значок входящего сообщения от Qwerty. Детектив открыл файл
Трендафилов Демьян Валерьевич. Тридцать семь лет. Заместитель председателя московского отделения «альянса учителей». Интересная личность. По профессии историк. В молодости был активистом национал-сталинистского движения, потом работал в структурах партии власти, но вылетел за связи со своими бывшими соратниками. Лет семь жил отшельником в селе на Урале и преподавал историю в сельской школе, потом вернулся в Москву и активно включился в протестное движение. Вступил в этот профсоюз и начал продвигаться вверх. Холост. Детей нет. По характеру эмоционален, склонен к истерикам, трусоват. Дополнительные черты характера: тщеславие, развитая эмпатия и восприимчивость к лести, словоохотливость. Любит роковых женщин. Склонен к подчинению ими. Вспыльчив, но быстро отходит. Мечтательность, грандиозные планы, депрессия после их провалов. Упорство в отстаивании своих принципов и одновременно быстрая их трансформация. Часто в переписке с ключевыми персонажами из оппозиции. В «альянсе» курирует сектор по работе со студентами – будущими учителями. Сейчас среди докладчиков на конференции. Тема доклада – «Активация гражданского самосознания в условиях ограниченных коммуникаций». Ну то есть, что делать в глубинке активному члену профсоюза, когда рядом нет соратников, зато у местных «органов» ты на виду.
– Да. Действительно интересная личность. И про Кузьменкова у него можно разузнать, да и через самого попробовать выйти на оппозиционеров.
– Ну тебе виднее. Я пошел кодить. Если что стучи.
Немов выпил кофе в буфете, поболтал с милой старушкой о том, что сейчас никто и не знает, что такое шпаргалки, и пошел в зал, где первый час развлекался тем, что оценивал через оптический полиграф степень волнения того или иного докладчика и процент его искренности. Во второй панели он уже через «социальный корректор» изучал психологическое состояние Трендафилова и сравнивал его с досье.
Демьян, кстати поднял интересную тему. Ему, как историку, все труднее заинтересовать учеников периодом Великой войны.
– Любой психолог знает, предмета интереса не должно быть слишком много, и он не должен навязываться, – рассуждал Трендафилов. – А что мы имеем сегодня? Выросло целое поколение, которому тема Великой победы сначала надоела, потому что она звучит из каждого утюга. Потом эта тема молодежь начала раздражать. А когда Великой победой начали прикрывать свои дела наши жулики и воры, возникло резкое неприятие этой темы. Возникает вопрос: «они там, наверху, что дураки? Не понимают, что творят?» Ответ один. Понимают, но игра стоит свеч. Пока полудохлая кляча патриотизма везет, с нее не слезут. Потом что-нибудь еще придумают. Тут часто говорят, вот мол уйдет поколение, рожденное в СССР и все изменится. Оковы тяжкие падут. Я вас уверяю, будет что-то новое, для нового поколения. На смену политике «осажденной крепости» и культу победы придет… сюрприз-сюрприз… вполне возможно придет культ высокотехнологичного и демократичного запада.
В третьей панели, при ответах на вопросы из зала и из интернета, все участники далеко не всегда выбирали те варианты, что Немову предлагал все тот же «соц. корректор».
После третьей панели наступил обед и детектив незаметно оказался за одним столиком с зам. председателя.
– Не помешаю?
– Нет. Садитесь конечно.
Немов поставил поднос и положил рядом с ним смартфон. Он и на метро сюда приехал специально и смартфон с собой взял, чтобы авторизоваться через него. Все по «легенде», ибо откуда у нищего сельского учителя деньги на смарт-линзы и такси?
– Спасибо вам, за то, что просветили в своем докладе насчет голосовых чатов.
Соц.корректор: «удовольствие» + 68%.
– Мы там у себя привыкли давно уже, что всякие имперботы и прочие провокаторы пишут в обычных чатах и комментариях всякое, после чего по утрам двери ломает нацгвардия. Вот и залипаем теперь в этих «комнатах» в телеграме. А оно вон как оказывается.
Соц.корректор: «уровень тревожности» + 35%
– Телеграм и остальное «клабхаусное» не опаснее вот этой нашей с вами беседы, на самом деле, – Трендафилов подцепил вилкой кусок котлеты и отправил его в рот, – просто в наше время везде нужно быть осторожным
Соц.корректор: «уровень тревожности» +55%
– Думаете голосовые чаты пишут, а нас сейчас нет? – продолжил Демьян, хлебнув чая. – Конечно на том конце и сейчас не человек, а программа, как и в случае с чатами, поэтому и здесь тоже важно просто не говорить запрещенные слова.
– Там, вы говорили, есть скрипт для чатов, – детектив разломил печенье надвое, – а здесь как?
Соц.корректор: «восприятие лести» +22%, «покровительственный тон» +40%
– Для речевого контроля существуют разные проги. Даже для вашего ископаемого, – Демьян кивнул на смартфон, – есть мобильное приложение, фильтрующее первые слога таких слов по лингвоанализу произносимой фразы. С сигналом на смарт-линзах это правда гораздо удобнее, но и ваш гаджет будет пищать, наверное.
– Как сказал бы наш Император: «держи язык за зубами и своя рубашка будет ближе к телу», – ухмыльнулся детектив.
Соц.корректор: «веселье» +74%, «доверие» +55%
– Да, дед любит поговорочками сыпать.
Соц.корректор: 1. Подыграть – 58% успеха: «император курильщика». 2. Пожалиться – 22% успеха: «вы тут в Москве до них дотянуться можете, а у нас в деревне сплошная «черная сотня» 3. Поменять тему – 12% успеха: «наверное, сложно совмещать такой пост с основной профессией учителя?» 4. Продолжить тему – 8% успеха: «Еще можно на бумажках записочки писать или на ухо шептать».
Что же ты делаешь, социальный корректор? За «императора» мне же прилетит. Конференция считается общественным местом. Неуважение к власти и все такое.
– Еще можно на бумажках записочки писать или на ухо шептать.
Соц.корректор: «одобрение» +90%, «доверие» +43%
– Вы прирожденный конспиратор. Сейчас я убегаю, а если есть желание, можем еще поболтать завтра за обедом, – Трендафилов раскланялся, взял поднос и отправился вон из кафе.
Капли дождя рисовали причудливую картину на лобовом стекле такси, а ослепляющая уличная реклама тут же раскрашивала ее яркими красками. И жить всей этой красоте всего лишь несколько секунд до очередного взмаха дворниками. Впрочем, нет. В беспилотном такси дворники отключены.
Весь день на конференции Немов боролся со сном. Взбодрился парой рюмок, но сейчас его снова почти сморило, когда в пленочном наушнике заиграл «Элизиум».
– Ну и как это называется?
В центре монитора смарт-линз начал расти стикер в виде раскаленного красного кулака.
– Э-э-э....
– Сегодня был второй и последний день моей выставки.
– Прости доча, но.....
– Ничего не хочу слушать. Ты обещал! – в наушнике щелкнуло.
Отключилась.
Вся в мамочку. А вот и она.
– Ты так и будешь игнорить нашу дочь, только потому, что я не смогла выдержать твои пьянки, твою ночную работу и ушла?
– Не преувеличивай, – Немов вылез из такси и, поправив широкополую шляпу, пошел к дому.
– Ты всегда был черствым и равнодушным человеком. Не знаю где была моя голова, когда я начала встречаться с тобой. Тем более, когда решила завести семью.
– Перестань. Уже поздно. Завтра поговорим, – детектив после конференции немного посидел в своем любимом баре, и теперь ему очень хотелось спать, глаза слипались. Поэтому Андрею тяжело было набирать длинный текст в линзах, а звонить бывшей уж тем более не хотелось.
– О боже! Опять завтра!
Лифт бесшумно подбросил его на двадцать пятый этаж. Там возле мусоропровода вновь ошивался Толик, но Немов быстро проскочил в свою секцию и посмотрев на входной блок своих апартаментов, сначала заметил мигающий красный значок ключа на краю линзы, а уж потом и слегка приоткрытую дверь, из-за которой струился теплый домашний свет.