Хосе А. Бонилла
Цветы Персефоны
Подарок от дяди Андреса
Когда Алекс вошел в дом, одинокое эхо шагов раздалось в ушах, его опять охватило ноющее чувство тревоги, не отступавшее уже несколько месяцев. Он понимал, почему мамы нет. Она с головой ушла в работу в рекламной компании. Она очень успешный работник – два года назад она получила одну из самых престижных европейских премий в своей отрасли. И теперь пытается спрятаться от проблем, придумывая яркие лозунги. Но все же ему было крайне тяжело не слышать привычный голос отца, приветствующий его из кабинета, видеть пустые безжизненные комнаты… Мало того, он влез еще в неприятности с Волком и его стервятниками.
Он пошел на кухню и сделал себе бутерброд. В животе уже давно урчало. Прикончив его за пару укусов, он приступил к домашнему заданию: пара эссе, работа, которую завуч дал в качестве наказания, и дюжина упражнений по аналитической химии на тему молей и молекул. На время он забыл о своих проблемах. Когда закончил, солнце уже опускалось за горизонт над крышами домов, силуэты на фоне оранжевых тонов, которые почему-то задели его, принесли беспокойство и тревогу. Этот ком в горле, душевная травма, которая тяготила его, никак не исчезает, и больше всего его пугал вопрос, исчезнет ли вообще. По словам доктора Мора, психолога, к которому ходила мама, это произойдет, когда разум осознает истинное положение вещей. Доктор был слишком оптимистичен. Алекс знал, что его отец никогда не вернется. Он погиб в результате трагической случайности. Означает ли это, что он принял ситуацию? Нет, он не мог с ней смириться, считая произошедшее несправедливым. И, кроме того, как он мог расслабиться, избежать мучений, охвативших его, когда таинственные кошмары преследовали его и внезапные повороты провидения, казалось, закидывали сеть, в которой он был главной добычей, снова и снова возвращая в те же самые мучительные мысли.
– О чем думаешь, Немо? – спросил он свою оранжевую рыбку-попугая. Но та просто смотрела на него из аквариума на письменном столе ничего не выражающими глазами, открывая и закрывая рот. – Ты прав, я слишком волнуюсь. Чего мне точно следует опасаться, так это Романа и его сообщников. Это реальная опасность… очень реальная.
Звонок в дверь не на шутку перепугал его. Он посмотрел на часы. Кто бы это мог быть в такой час?
Верно говорят, что беда никогда не приходит одна. Юный Алекс и представить себе не мог, что его беды придут по почте.
Когда он открыл дверь, на пороге стоял решительный, бандитского вида почтальон, который протянул посылку размером с коробку из-под обуви и с натянутой улыбкой попросил расписаться.
– Это для меня? – спросил Алекс, чувствуя себя немного глупо.
– Мммм… ну… Вы Александр Коста? – ответил молодой человек, не переставая жевать жвачку и глядя на него как на идиота.
– Да, это я, – кивнул он.
– Тогда точно для вас. – Он снова протянул коробку, ожидая, что ее сразу же примут. – Распишитесь за доставку, пожалуйста. У меня не так много времени, – сказал он, лопнув пузырь жвачки так ловко, что та не прилипла к губам.
– Ээээ… Да, конечно.
Алекс сунул коробку под мышку. Его любопытство усилилось после того, как он обнаружил на ней британский почтовый штемпель. Он что-то нацарапал на электронном планшете, и почтальон с ворчанием исчез, раздраженный отсутствием чаевых, о которых не подумал Алекс, несведущий в таких вопросах. Вскоре он услышал, как мотоцикл почтальона с грохотом пронесся по улице и затерялся в паутине улиц.
Мальчик попытался вспомнить, когда получал посылку не с Amazon или из магазинов электроники, в которых делала покупки его мать, и пришел к печальному выводу, что даже не может вспомнить, когда в последний раз держал в руках настоящее письмо. Даже счета приходили на электронную почту. Как говорил его отец, не большой фанат компьютерных технологий, электронная почта превратила почтальонов в вымирающий вид.
С коробкой под мышкой он пошел в свою комнату и сел за письменный стол, подняв гибкую лампу так, что луч света освещал посылку.
Она была аккуратно завернута в коричневую бумагу. Все углы были заклеены скотчем, будто человек, отправивший ее, специально постарался, чтобы никто, кроме получателя, не смог добраться до ее секретного содержимого.
Почерк, которым были написаны его имя и адрес, казался энергичным, и Алекс, нахмурившись, подумал, что видит в нем знакомые элементы. Рядом с адресом на ряде марок была проколота метка сотрудника Королевской почты. Коробка была не слишком тяжелой, что показалось Алексу, мягко говоря, необычным. Мама заказала посылку на его имя? Алекс, еще более заинтригованный, перевернул ее. Там был только почтовый штемпель, который указывал, что она пришла из Лондона, обратного адреса не было. Кто-то хотел отправить ему посылку, но не хотел раскрывать, откуда именно. Мальчик сгорал от нетерпения посмотреть, что внутри. С большой осторожностью он аккуратно сорвал скотч. В руках оказалась прямоугольная коробка из переработанного жесткого картона без каких-либо надписей на внешней стороне.
На лбу Алекса выступили капельки холодного пота. На первый взгляд ничего особенного, но у мальчика появилось неприятное ощущение, которое, казалось, предвещало, словно злобный оракул, безрадостное будущее.
Сам не понимая причин этого напряжения, Алекс, наконец, открыл посылку.
Несколько раз разочарованно моргнул. Он ожидал чего угодно, но не кучи шариков пенопласта. Пожалуй, это самый неожиданный подарок. После нескольких секунд колебаний он решил, что где-то среди этих синтетических шариков таится что-то более интересное. Он погрузил руки в коробку и, вместе с прилипшими к пальцам кусочками пенопласта, достал два предмета. Один – небольшая деревянная шкатулка, очень простая и строгая, закрытая замысловатой металлической застежкой; другой – сложенный пополам лист бумаги.
За окном ветер раздувал темные тучи, разбивая их эффектными вспышками молний. Алекс поставил деревянную шкатулку на стол и развернул лист. Сердце норовило выскочить из груди. Письмо. Написанное от руки, возможно, ручкой или карандашом. Мальчик осмотрел лицевую и оборотную стороны, удивленно покачал головой и, пожав плечами, начал читать:
«Дорогой племянник,
Хотя даже не знаю, достоин ли я называться твоим дядей. К сожалению, жизнь иногда не оставляет выбора, поэтому она одарила тебя таким дядей, как я. Дядей, которого никогда не было рядом, который был не более чем смутным воспоминанием о дальнем родственнике, о котором ты, я уверен, почти ничего не слышал. Надеюсь, на каком-нибудь семейном празднике кто-нибудь вспомнит бродягу дядю Андреса. К моему сожалению, я не пользовался большим уважением в собственной семье, хотя среди коллег мое имя связано с большим научным авторитетом. Только этим я и могу похвастаться.
Однако, дорогой племянник, хотя тебе, возможно, будет трудно в это поверить, за последние несколько недель я осознал, что моим самым большим недостатком была гордость. И теперь поздно пытаться что-либо исправить, мне все равно не удастся искупить вину. Но это только вершина айсберга. Мой брат – твой отец – умер, а из-за того, что я был в экспедиции в Ливии, не смог присутствовать на его похоронах. Что может быть хуже? Есть ли что-то хуже, чем не проводить самого дорогого и любимого человека в его последнее путешествие? Тем не менее должен признать, что, если бы мне удалось выбраться из пустыни, мне бы не хватило сил и смелости встретиться с другими членами семьи. Вполне вероятно, что к тому времени, когда ты будешь читать это письмо, я тоже буду мертв. Даже не знаю, как объяснить причину такого моего страха. Надеюсь, что когда-нибудь ты поймешь, что ни реальность, ни люди не таковы, какими нам кажутся. Понимаю, что если бы я знал, что именно преследует и угрожает нам, я бы никогда не сказал тебе об этом. Раскрытие секретов проклятия обычно не приносит ничего хорошего. Бедный племянник, ты, должно быть, не понимаешь, что решил открыть тебе этот несчастный, сумасшедший, одинокий человек. Даже если бы я знал, что именно нам угрожает, то все равно ни за что не рассказал бы тебе. На твоем месте я бы уже смял этот кусок бумаги и выбросил в мусорное ведро, но если ты дочитал до этого момента, то подожди еще немного.
Наверняка тебе интересно, почему после почти десятилетнего отсутствия я связываюсь с тобой и присылаю этот подарок. Причина крайне проста, хотя и крайне непонятна. В тот единственный раз, когда мне посчастливилось увидеть тебя, ты был совсем малышом, не больше месяца от роду, но я чувствовал, что однажды наши пути пересекутся.
Я любил твоего отца. На самом деле могу с уверенностью сказать, что он был единственным человеком, которого я когда-либо искренне любил. Я слишком поздно понял, что человек не может в одиночку бороться со всеми невзгодами, которые жизнь расставляет на его пути. И теперь у меня остался только ты, тот розовощекий малыш, а теперь наверняка уже подросток-бунтарь, который пытается разобраться во взрослой жизни.
Что ж, шкатулка, которую ты держишь в руках, значит гораздо больше, чем может показаться на первый взгляд. Конечно же, не физически, но содержательно. Я бы охотно рассказал тебе, как я ее нашел и что последовало за этой моей находкой, но, ради моей привязанности к тебе, думаю, что чем меньше ты будешь знать, тем в большей безопасности будешь находиться.
Времени мало. Это мое наследие. Прими его с осознанием того, что это часть мировой истории… или даже больше. Как я уже сказал, меньше знаешь – крепче спишь.
Кстати, не думаю, что твоей матери будет интересно узнать, что ты получил это письмо. Она всегда думала, что я не в себе. Она не ошиблась. Скажи ей, что она хорошая женщина, но ей необходимо осознать, в чем на самом деле истинная суть нашего жалкого существования. Пусть жизнь будет к тебе благосклонна.
Твой дядя Андрес».
Несколько минут Алекс стоял неподвижно, обдумывая это признание, не понимая, что оно значит и какова его цель. Он провел языком по губам, которые внезапно пересохли и потрескались, как ком сухой земли. В комнате стояла такая тишина, что он отчетливо слышал собственное учащенное сердцебиение.
Это наспех нацарапанное письмо придало его еще десять минут назад ничем не примечательному существованию новый импульс. Дядя Андрес? Тот самый знаменитый археолог? Он слышал, как отец иногда говорил о нем, всегда с некоторой меланхолией и грустью. На самом деле, если бы не это письмо, он так бы и думал, что дядя уже давно мертв. Но, видимо, он вполне жив и даже может писать письма с душераздирающими признаниями. Однако это письмо – не просто исповедь, оно упоминало некие тайны и смертельные опасности. Из-за чего он так взволнован? Он в опасности? Жив ли он еще? В письме не было ни номера телефона, ни какой-либо другой подсказки, которая позволила бы Алексу узнать, жив ли его дядя Андрес. Почему после столь длительной добровольной разлуки с семьей он присылает теперь этот загадочный подарок?
Подарок. Деревянную шкатулку. Алекс подошел поближе, чтобы рассмотреть в мельчайших подробностях каждую деталь грубо сделанной и явно очень старой шкатулки. Молния за окном очередной вспышкой расколола небо, за ней последовал раскат грома, который с жадностью и треском разогнал тишину. Черноватые тучи заволокли горизонт, предвещая сильную бурю.
Пальцы мальчика задрожали, когда он коснулся темного рассохшегося куска дерева со злобными колючими зазубринами Что может быть спрятано внутри? Противоречивые чувства охватили его. Он хотел открыть шкатулку, очень хотел, но боялся ее содержимого. Это напомнило ему слова отца: «Желание – единственное оружие, способное победить страх».
– Это хорошо или плохо? – с любопытством спросил Алекс, на что отец ответил глубоким взглядом своих пепельного цвета глаз и застывшей на губах улыбкой.
– Хотел бы я знать ответ, Алекс, но, боюсь, никогда не узнаешь наверняка, пока желание не исполнится. Тогда ты поймешь, стоило ли оно того. Мужество выбора – это то, что делает человека героем или ничтожеством. Не все желания несут благо, со временем ты поймешь. Есть те, кому удалось исполнить все желания, другие, наоборот, стали глубоко печальны из-за того, что получили только одно из множества. Большинство всю жизнь несчастны, потому что не достигли того, к чему стремились их сердца. И речь совсем не о жадности. Несмотря на все трудности, которые встретятся на твоем пути, борись за свои мечты, за свои желания. Нет ничего печальнее, чем прийти к концу жизни, зная, что мог бы сделать больше и получить то, что хотел.
Сейчас он почувствовал, что желание пересиливает страх перед письмом, и, задержав дыхание, поднял крышку шкатулки. Раскат грома, еще более сильный, чем предыдущий, пронесся по комнате, сотрясая все вокруг. Густые капли начали с силой биться об оконное стекло, словно собирались ворваться в комнату и разделить с ним этот момент.
Алекса охватило острое чувство разочарования. Желание – жизнь, но его достижение – зачастую смерть. Смерть ожиданий, созданных воображением, которое обычно на несколько шагов опережает разум. С Алексом произошло нечто подобное, хотя он и понятия не имел, что его ждет внутри этой старой шкатулки.
Подул сильный ветер, и ветка, сорвавшаяся с соседнего дерева, ударила в окно, цепляясь за внешнюю раму, а через несколько секунд исчезла в водяном вихре.
Алекс нахмурился. Меньше всего он ожидал, что дядя Андрес пришлет ему ожерелье. Для мальчишки это явно плохой подарок. Оно показалось ему немного уродливым, особенно если учесть, что раньше ему не попадались подобные украшения.
На тонкой нити медно-золотого цвета висели кусочки металла неправильной формы, в которые были вставлены части хоть и потертых и тусклых, но, должно быть, драгоценных камней. Больше всего Алексу понравились три хрустальных шара из кварца, которые будто спасали общий вид украшения. Два были одинаковыми и обрамляли третий, более крупный шарик, образуя тело ожерелья. Внутрь кто-то умудрился вставить три цветка, по одному в каждый шар, соответствующий размеру его хрустальной сферы. Это были прекрасные цветы с мельчайшими белоснежными лепестками вокруг полированной хрустальной сердцевины. Они напомнили Алексу восхитительные кусочки янтаря, которые он часто видел в Музее естественной истории, капли смолы, внутри которых застыли какие-то мертвые насекомые. Смола сохраняла их для вечности.
Под светом лампы, которую Алекс поставил на стол, кварц искрился голубоватым светом, поразившим мальчика. Возможно, первое впечатление было ошибочным. В конце концов, ожерелье уже казалось не таким ужасным. Напротив, несмотря на некоторые потертости, Алекс заметил, что оно, в целом, хорошо сохранилось. Итак, если этот предмет представлял собой археологическую реликвию, имеющую историческую ценность, – а по-видимому, так и было, – почему дядя решил отправить его посылкой, а не отдать в ближайший музей? Алекс решительно ничего не понимал.
Дождь за окном превратился в плотную завесу воды. Мальчик поморщился от легких покалываний, которые он почувствовал на кончиках пальцев, дотронувшись до ожерелья. «Ты придумываешь», – подумал он и вздохнул. Оставалось самое сложное: решить, что ему с этим делать? В письме дядя намекнул, что он должен хранить его как сокровище, но у Алекса не сложилось впечатления, что ожерелье имеет какую-то большую ценность, чем та, которую ему дает возраст. Возможно, дядя Андрес все-таки сошел с ума.
В дверь снова постучали.
Может быть, Ян поможет ему решить, как быть с подарком. Он оставил ожерелье в деревянной шкатулке и пошел к входной двери, напевая песенку группы Coldplay, пока спускался по лестнице.
Алекс наверняка изменил бы свое мнение о загадочной драгоценности, если бы задержался и увидел голубоватое свечение лепестков цветов, которые оставались в кристаллах бус, когда их ласкал лучик солнца, пробившийся сквозь пепельные облака, накрывшие город. Но он не дождался, а когда вернулся в комнату с Яном, ожерелье погасло и мирно лежало на столе.
Кварцевые цветы
– Давай еще раз. – Ян сидел на кровати друга и смотрел на него, пытаясь разобраться в каскаде информации, которую Алекс только что на него выплеснул. – Тебе пришла посылка от дяди, о котором ты почти ничего не знал. Считая, что ему угрожает смерть, он отправляет тебе очень старое ожерелье, скорее всего, найденное в ходе археологических раскопок, и просит тебя хранить его как сокровище в знак раскаяния за то, что он очень эгоистично относился к родственникам при жизни. Правильно?
– Нууууу… вроде того, – сказал Алекс. Ян обладал полезной способностью усваивать и кратко излагать самые сложные ситуации в нескольких предложениях.
– Выпей аспирин и ложись спать. Утро вечера мудренее, – очень серьезно сказал он.
– Что ты имеешь в виду? – Алекс не понял своего друга.
– Знаешь, мне это немного напомнило фильм ужасов 80-х с тем парнем в полосатом джемпере…
– Фредди Крюгер?
– Точно! Я уже не знаю, где реальность, а где кошмарный сон.
– Это ты мне говоришь? – Алекс очень расстроился. Отношение друга раздражало его. Ян считает, что он лжет? Ну, если разобраться, его нельзя винить. Алекс и сам бы усомнился в таком объяснении, если бы оказался в подобной ситуации.
Ян вскочил с кровати и подошел к столу, где лежало письмо и шкатулка с ожерельем.
– Можно посмотреть? – спросил он необычно застенчиво. Алекс кивнул. Лицо Яна, худощавое, скуластое, с немного кривым носом и тонкими губами, озарилось необычным светом. – Красивая штуковина.
Цветы внутри хрустального шара привлекли его внимание и показались очень знакомыми.
– Сначала мне так не показалась, но теперь, когда ты сказал…
– Это нарциссы.
– Что? – Алекс подался вперед в кресле.
– Цветы в бусах. Это нарциссы. Любимые цветы моей мамы. Она любит сорт «Вудленд Стар». У них оранжево-желтая сердцевина, а вокруг белоснежные лепестки, – задумчиво нахмурился он. – Они очень маленькие. Это карликовый вид. Похожи на «Сэтин пинк», только у тех сердцевина абрикосового цвета.
– Я и не знал, что ты увлекаешься ботаникой.
На самом деле Алекс не представлял, что его друг может интересоваться чем-то, что нравится его матери, учитывая ее проблемы. Она уже несколько месяцев лечилась от алкогольной зависимости. И, судя по поведению членов его семьи, реабилитация шла успешно.
– Ты меня удивляешь, – искренне сказал он.
– А, пустяки. – Семя гордости проросло в Яне и теплой волной поднялось к его лицу, нарумянив щеки. – Никогда нельзя знать человека полностью, – подмигнул он. – Я не совсем понимаю, как, черт возьми, цветы попали внутрь? Как будто стекло проглотило их.
– Да, здесь абсолютно все кажется мне очень странным. А что насчет письма?
– Твой дядя – археолог. Наверняка он не раз получал солнечный удар во время экспедиций, – сказал он с сарказмом. В его глазах показался проблеск интеллекта. – У тебя есть его номер телефона?
Алекс покачал головой.
Комнату осветила вспышка молнии, освещая самые затененные уголки и щели.
– Боюсь, у меня нет возможности проверить, жив ли он еще. – Алекс пожал плечами. – Не думаю, что он хотел, чтобы мы его искали.
– Ты беспокоишься о человеке, которого не было на похоронах твоего отца? Его брата? – Ян выглядел оскорбленным.
– Такое письмо – это письмо потерявшего надежду и напуганного человека. И да, пусть его и долго не было, но он все еще мой дядя, и я волнуюсь.
Ян неохотно положил ожерелье обратно в шкатулку и лег на кровать, вытянувшись во весь рост.
– Что ты будешь делать? – спросил он.
– Не знаю.
– А с ожерельем?
– Не знаю.
– Расскажешь маме? – не унимался Ян, жаля, как злобная оса.
– Не знаю. – Алекс не мог ответить на вопросы друга. Он не знал, что делать и как себя вести в этой ситуации.
– Можно я расскажу Анне? Про ожерелье и письмо?
– Думаю, что лучше держать это в секрете. Вряд ли она…
– Погоди, у меня появилась потрясающая идея. Почему бы тебе не подарить его Анне?
– Ты с ума сошел! – воспротивился Алекс.
– Чувак, это не так уж безумно. Я ведь знаю, что ты ей нравишься… – произнес он с некоторой иронией.
Алекс будто почувствовал толчок в спину и тут же вскочил со стула. Его глаза засияли, а сердце учащенно забилось в груди.
– Это она тебе сказала? – Он подошел к другу и схватил его за плечи, тряся сильнее, чем рассчитывал.
– Эй, эй, полегче, чувак, ты меня сломаешь. Я не знал, что ты в отчаянии, – сочувственно улыбнулся Ян.
Алекс понял, что нервы подвели его и заставили раскрыть секрет, который он так усердно хранил несколько месяцев. Он равнодушно откашлялся, пытаясь уклониться от хитрого взгляда друга, и переместился в кресло, силясь выловить остатки самообладания, которые в нем еще оставались.
– Прости, чувак… Я спалился, да?
– Спалился? О нет. Разве что чуть-чуть. – Ян наклонил голову, сдерживая смех. – Признайся, чувак, ты влюблен в Анну с… детского сада по меньшей мере. Наверняка быть для нее просто другом ранит тебя сильнее, чем нож мясника.
– Кто тебе сказал? – спросил Алекс, собравшись и демонстрируя спокойствие всем своим видом.
– Ну, как обычно, – Ян почесал голову, – подруга ее подруги сказала, что она говорила что-то такое другу кузины…
– Ах, это. Ну да, стопроцентно надежный источник… – проворчал Алекс, опускаясь в кресло и погружаясь в себя.
– Эй, это лучше, чем ничего… К тому же нет дыма без… – Он оставил предложение незаконченным. – Серьезно, почему бы тебе не спросить ее, чувствует ли она то же самое, что и ты? Мне кажется, ты теряешь драгоценное время.
– Возможно, ты прав, но я не могу найти в себе мужества для такого разговора с Анной. Она мне как сестра! Черт возьми, если я буду так думать, тогда точно все пропало.
– Ну… – скривился Ян. – Жаль говорить тебе, но с таким… оптимистичным настроем ты точно ничего не добьешься. Знаешь, сладости я люблю больше, чем играть в LoL[26]. Подумай об этом. Не торопись, но мне кажется, что ты должен действовать, иначе, в конце концов, когда ты меньше всего будешь ожидать, кто-то украдет ее сердце, и тогда ты поймешь, что ошибался, но будет слишком поздно. Ты просто упустишь свой шанс.
Алекс несколько раз моргнул и озадаченно посмотрел на друга. А тот все еще лежал на кровати, возился с уголком подушки, не обращая на него внимания.
– Ян? Ты точно Ян? Тебя, случайно, не подменили инопланетяне? Потому что я тебя не узнаю.
– Ха… ха… ха, – ответил он с сарказмом. – Ты просто еще не знаешь, с кем имеешь дело, – заявил Ян, бросая в него подушку. Алекс, улыбнувшись, поймал ее на лету.
– И все-таки, что с ожерельем?
– Я бы подарил его Анне, – настаивал Ян, продолжая дразнить Алекса.
– Не начинай, – укорил Алекс. – Хотя, если честно, наверное, идея подарить не такая уж и глупая. Мне все равно нечего с ним делать, а вот у мамы через три дня день рождения. Я думал купить ей какую-нибудь безделушку. Но что может быть лучше этого? – Он снова взял в руки старинную драгоценность, и мальчику показалось, что она стала еще красивее, что медный цвет нити стал ярче, а золото украшений – светлее. Даже нарциссы, заключенные в хрустальную сферу, казались более пышными. Алекс на мгновение замешкался. Ян открыл ему совершенно новое восприятие ожерелья, наделил другим, гораздо более интересным, смыслом.
– Уверен? В письме сказано… дай-ка взглянуть… – Ян очень осторожно взял лист бумаги. – Твоя мать и дядя не очень хорошо ладили.
– Ей не обязательно знать, откуда оно взялось, – пожал плечами Алекс. – Скажу, что нашел его в антикварном магазине.
– Не знаю, сработает ли это, чувак. Оно выглядит очень дорогим, а ты, как я погляжу, не тянешь на миллионера из песни Розалии[27].
Слова Яна заставили его задуматься. Почему человек, опасающийся за свою жизнь, посылает ожерелье своему единственному племяннику? Почему не часы? Или книгу? Что-то подсказывало ему, что за всем этим кроется какая-то тайна, которую он пока не в силах разгадать.
– Подумай, Алекс. Не спеши. Идея с подарком – просто неудачная шутка…
– Нет, нет, возможно, ты прав. Может быть, мой дядя просто чудак, слетевший с катушек. Нормальный бы так не поступил, да ведь? – Он посмотрел на друга в ожидании подтверждения своих слов. Но все, что он увидел, это робкий кивок в знак согласия. – А если я и не прав, то, что с того? Мама все равно бережно сохранит его, – убежденно сказал он, – и оно останется в семье. Спасибо, Ян, – Алекс обнял друга за плечи. – Ты подал мне отличную идею, которая решит все мои проблемы. Ты сегодня блистаешь. Кстати, хочешь газировки? Я так хочу пить, что выпил бы море.
Наблюдая за тем, как Алекс убирает ожерелье, Ян испытал странное ощущение, что он всего лишь винтик в цепи событий, которые выходят из-под контроля, ускользая сквозь пальцы, как вода, и будто костлявый ледяной палец погладил его по голове, отчего волосы встали дыбом.
На улице лил дождь, и робкая луна, бледная как череп, наконец спряталась в монструозных тучах, окунув мир в туманную темноту.