Дорога из Освенцима – Хезер Моррис

У меня не вызывает сомнений искренность автора этой книги. Больше скажу: после ее «Татуировщика из Освенцима» я не ждала ничего хорошего, и все же она смогла меня кое-чем удивить. В «Дороге из Освенцима» Хезер Моррис избавилась от ванили, что так бесила в ее первом творении, стала писать собраннее и… несколько жестче. Должно быть, она обратила внимание на ругательные отзывы и провела работу над ошибками. К сожалению, тут ее снова подвело чувство меры. В «Татуировщике…» она пыталась максимально все смягчить, чтобы несчастный читатель не отхватил сердечный приступ. В «Дороге…» же, что продолжает первую книгу, она до того увлеклась описаниями жестокости, что превратила повествование в какое-то перечисление «ужастей», лишенное осмысления. В искусстве 70-х годов существовал жанр Nazi-exploitation. Для тех, кто в бункере, объясняю: «Nazi-exploitation – кинематографический поджанр категории эксплуатационное кино. Половые извращения в Nazi-exploitation фильмах тесно связаны с идеологией нацизма: сексуальный садизм и мазохизм тесно смыкается с циничным и физиологическим унижением жертвы в рамках и по канонам нацистского поведения… Фильмы Nazi-exploitation также эксплуатируют сексуальный миф о Третьем рейхе, на базе которого строится множество сюжетов Nazi-exploitation: изображаются совершенно не соответствующие действительности сексуальные отношения начальника лагеря/надзирателя и заключённого/узницы еврейской национальности, описывается невозможное в Германии (но вполне возможное на Восточном фронте) в действительности официальное использование еврейских девушек в борделях для нацистов, рассказываются не в полной мере соответствующие действительности истории о деятельности общества „Лебенсборн“ и проч. (Википедия)». Главным фильмом этой категории можно считать «Ильзу, волчицу СС» с Дайан Торн в главной роли. Потом она же сыграет в «замечательном» продолжении «Ильза, тигрица из Сибири» – фильм, сами понимаете, о ГУЛАГе. «Дорога из Освенцима», хотя и является книгой, относится именно к этому своеобразному жанру. Вдвойне обидно, что Хезер Моррис опять взяла правдивую историю: ее героиня Сесилия (Силка) Кляйн – реальный человек, еврейка, пережившая Освенцим и за «содействие» нацистам угодившая после освобождения в Воркутинский лагерь на десять лет. Рассказывай о г-же Кляйн не Хезер Моррис, полагаю, вышла бы страшнейшая книга и – очень неоднозначная. Книга же Моррис абсолютно лишена полутонов; она пряма, как палка, все у нее ясно с первых минут, легко понять, кто тут хороший, а кто – отвратительная мразь. Реальная Силка Кляйн, должно быть, была любопытным человеком. Ее близкие стали жертвами Холокоста. Сама она (за свою красоту, как утверждает автор) стала любимицей одного немецкого офицера и, вступив с ним в связь (по своей воле или нет), получила «хорошую» должность: так, она отвечала за блок 25, в котором, как я поняла, находились те, кого должны были отправить в ближайшие часы в газовую камеру. Выжившие в Освенциме вспоминали ее по-разному: кому-то она могла помочь, на другого же могла накричать, даже ударить. За участие в преступлениях нацистов, после процедуры фильтрации, ее приговорили к сроку в ГУЛАГе. Она должна была сесть на 15 лет, но в итоге отбыла срок в 10 лет. Книга Хезер Моррис о ней избегает, к сожалению, сложности. Писательнице были неинтересны проблемы нравственности и личных мук. Ее произведение удивительно бесстрастно. В нем нет тонких и точных мыслей. Могла ли Силка Кляйн отказаться от работы в блоке 25? Должна ли она чувствовать себя соучастницей преступления? Она хорошо жила в сравнении с другими, ее отлично кормили – виновата ли она перед теми, кто погиб в Освенциме? Ее конформизм в лагере смерти был расчетливым («плевать на всех, умри ты сегодня, а я завтра») или невольным («я ничего не могу исправить, жалко всех, но я попытаюсь выжить»)? Попробуй книга ответить на эти вопросы – и вышло бы не хуже, чем в прекрасном «Чтеце». Но в «Дороге…» Силка Кляйн – это персонаж исключительно положительный, а, значит, лишенный сложности. Главная задача книги – показать, как страдала молодая женщина, и оттого нужно показывать много-много-много жести, чтобы читатель ни на минуту не усомнился, что Силка Кляйн – это сильнейший человек и героиня.И вот тут-то, пожелав описать жестокость, Хезер Моррис споткнулась. Что насчет страданий главной героини в Освенциме? В сравнении с другими Силка Кляйн находилась в привилегированном положении. Это не может вызвать сочувствие. И поэтому автор с отвратительной настойчивостью начинает рассказывать, как главную героиню насиловал кто-то из старших эсэсовских офицеров. Описывается это с какой-то неуместной извращенной сексуальностью, что просто не знаешь, как на это реагировать. Зацикленность на больной сексуальности показывает себя и при описании жизни в ГУЛАГе. Так-то Силка Кляйн и в ГУЛАГе особенно не страдает – она снова пристраивается на «тепленькое» место, становится сестрой в больнице, хорошо кушает и пользуется уважением. Когда другие осужденные работают на шахте и теряют здоровье, она хорошо себя чувствует в уюте. Но в ГУЛАГе же тоже нужно страдать. И поэтому автор настойчиво выписывает жуткие сцены сексуального насилия: так, местные заключенные, из русских, устраивают массовые изнасилования в женском бараке; всех женщин в бараке просто валят на койки и… И так постоянно, чуть ли не каждый вечер. Спрашивается, куда смотрит охрана – тут же здоровых женщин бьют и насилуют, а это, между прочим, рабочая скотина! Они, эти женщины, потом работать не смогут, план по добыче в шахтах провалят! Но руководству Воркутинского лагеря плевать на абсолютнейший бардак у них. Сами, дескать, разберутся, эти заключенные.Эта нарочитость в описании насилия («посмотрите, как она мучилась!»), лишь бы отвлечь тебя от мыслей о личном выборе главной героини, действительно заставляет думать об «эксплуатации» жанра. Это самый примитивный способ вызвать сострадание к жертве. Проблема в том, что такое нагромождение насилия без попыток его осмыслить и прочувствовать не является нормальным. И уж тем более не является нормальной привязка секса к лагерным событиям – ибо нельзя отнести мучения в лагере исключительно к сексуальному насилию. Как Nazi-exploitation, «Дорога…» слишком много внимания уделяет вопросам пола, нереализованной сексуальности, зависимым отношениям «сильный – слабый, начальник – узник». Даже финал книги тесно связан с сексуальностью – так, Силка уезжает из лагеря с мужчиной, с которым у нее любовь и влечение, и в этом не было бы ничего плохого, если бы всю книгу главную героиню не заботила проблема ее поруганной женственности. После «Татуировщика…» новая книга Хезер Моррис – это, конечно, шаг вперед. Но хотелось бы получить от нее нечто большее, чем нагромождение жестких половых моментов в обертке лагерной прозы.

Не могу сказать, что эта книга вызвала у меня восторг. Чисто по ощущениям «Татуировщик из Освенцима» понравился больше. Все-таки я остаюсь приверженцем отечественной литературы про войну, написанной фронтовиками. В процессе чтения было ощущения поверхностности повествования, при этом не скажу что книга плоха, просто лично мне нравится читать более серьезную литературу типа Бориса Васильева или Юрия Бондарева. Не все книги, написанные про войну априори хорошие. Опять же это только мое ощущение, кому-то больше подходит одно, кому-то другое. Не буду пересказывать содержание, если захотите прочитать, то начните с первой книги автора – «Татуировщик из Освенцима», эта книга является логическим продолжением.

Даже не стану полемизировать относительного того факта, что данная книга стоит на 7-ой сроке рейтинга LiveLib лучших зарубежных романов про войну. Ну, ладно.

Ожидала трепетного продолжения об одной из героинь Татуировщика из Освенцима , но получила весьма проходную книгу даже и не совсем про войну, а про лагерные будни на Севере России.

Итак, нам рассказывается про жизнь молодой еврейки по имени Силка, которая в Освенциме была «наложницей» старших офицеров СС, за что ее довольно предсказуемо обвинили после войны и посадили на 16 лет в лагерь под Воркутой, где она также пыталась выжить и, в итоге, не дала себя сломить. И… все! Особо сюжета в книге кот наплакал (видимо, кот был очень веселый, потому что повествование тянется так медленно, словно черепашка на песке), просто идет повествование про лагерные будни Силки и ее знакомых. Конец.

Обычно я не такой жу требовательный человек в плане сюжета, могу вполне себе спокойно следить за мерными философстованиями героев, но здесь было скучно даже мне. «Силка пошла туда, Силка вернулась назад», и так по кругу + еще описания ужасного быта в лагере (ну, и снова – я так и ожидала, это не курорт на Лазурном берегу).

Ни один персонаж, кроме самой Силки, так и не был раскрыт до конца, а потому сопереживать кому-то проблематично. «Светлым», как бы странно и парадоксально это не звучало, могу назвать только флешбеки главной героини, где идут ее воспоминания об Освенциме – там хоть появляются накал и интрига.

Можно меня упрекнуть в том, что это была реальная история героини, а жизнь наша не так уж богата обычно на голливудский экшн и др., но как раз в Приложении Херез Моррис и признается, что почти вся история Силки после Освенцима – это плод авторской фантазии. В таком случае – неужели нельзя было придумать что-то поживее и трогательнее?

Особо подчеркну нереальность всего происходящего, в особенности, диалогов героев: я понимаю, что возможны недоработки переводчика, но персонажи поголовно говорят на таком странном высокопарном наречии, что даже смех берет. Минутами казалось, что читала фанфик, настолько стиль был странноватым. И всегда персонажи чувствуют обязанность вставлять отчество в обращении друг к другу, даже когда говорят друзья (видимо, автор так до конца и не поняла фишку странных русских имен, а потому решила вставлять загадочные «Донатовна» и «Глебович» в диалоги почаще; ну, спасибо хоть за то, что не было тыканья на каждой странице загадочного шипящего слова «товарищщщ», которое так любят иностранцы в фильме и книгах про СССР).

Мне кажется, если уж привлекает тема советских лагерей, то разумнее взять в руки хотя бы того же Солженицына (да, у многих к нему спорное отношение, однако человек был хотя бы оцевидцем того, что он описывал, да и лагерь у него в том же Одном дне Ивана Денисовича вырисовывается гораздо более реалистично).

Так что вердикт – книга не зацепила, старалась пролистать как можно быстрее. И да, «Татуировщик из Освенцима» у автора вышел гораздо более целостным, чем эта скучноватая книга про дикую неизведанную страну Тартарию.

P.S. Зато из положительного в романе присутствует то, что русские, как бы ни было это удивительно для книг иностранного автора про войну, представлены прям героями и симпатичными людьми в своей массе. Многие положительные герои русские, и автор не считает их полудикими (а вот СССР, видимо, все же считает), за что отдельное спасибо!