Хайди Райс
Желать лишь ее

Полная версия

Carrying the Sheikh's Baby

© 2018 by Heidi Rice

«Желать лишь ее»

© «Центрполиграф», 2019

© Перевод и издание на русском языке, «Центрполиграф», 2019

Глава 1

«Доктор Смит, зайдите ко мне в кабинет как можно скорее, вас ожидает важный гость, которого нельзя заставлять ждать», – гласило короткое сообщение от профессора Арчибальда Вольмсли, начальника Кэтрин Смит. Оседлав свой велосипед, Кэтрин сломя голову помчалась к нему. Притормозив перед зданием из красного кирпича, построенного еще в викторианскую эпоху – в нем располагались офисы факультетов Кембриджа, – Кэтрин спрыгнула с услужливого железного коня и поставила его на велосипедную стоянку. Обойдя здание, она заметила черный лимузин с затемненными стеклами и трепещущими на ветру флагами, припаркованный у главного входа, несмотря на запрет парковать там любые транспортные средства. Сердце ее тревожно забилось. Слишком знакомыми были флаги на машине. Конечно, они не открывали имени гостя – но было ясно, что это кто-то из посольства Нарабии в Лондоне. Поднимаясь по лестнице, Кэтрин терялась в догадках, чувствуя, как волнение и паника охватывают ее, мешая дышать, стесняя грудную клетку.

Гость из посольства мог принести как хорошие, так и плохие новости. Вольмсли, ставший деканом после смерти отца Кэтрин, наверное, убьет ее, узнав, что она посмела обратиться за финансированием своего исследования истории страны, не поставив его в известность. Но если ей не откажут, тогда даже декан не сможет ничего сделать. Сердце Кэтрин затрепетало – может быть, ей даже позволят отправиться в Нарабию. Правитель страны, Тарик Али Навари Хан, умер два месяца назад, и на трон взошел его сын Зейн. В свое время имя его не раз появлялось на страницах желтой прессы: Зейн Хан был наполовину американец, и родился он в браке правителя Нарабии с юной звездой Голливуда Зельдой Мэйхью, так что папарацци было над чем порезвиться. Потом, после того, как отец отсудил его у матери, о нем перестали говорить. Однако в прессе проскочило несколько статей о том, как молодой шейх планировал вывести Нарабию на мировую арену. Именно эти слухи и заставили Кэтрин подать заявку на финансирование: она надеялась, что новый режим в стране снимет завесу тайны с ее истории. Но… что, если она ошиблась, и визит гостя из посольства принесет плохие новости? Вдруг дипломат приехал пожаловаться на нее? Вольмсли не упустит случая, чтобы ее уволить.

Кэтрин поспешно пробежала по коридору к кабинету декана; ощутив знакомый запах лимонной натирки для мебели и старого дерева, она несколько успокоилась. Однако, поднимаясь по лестнице к бывшему кабинету отца, почувствовала прилив тоски. С самого детства она помнила этот коридор и лестницу, как и отцовский кабинет, – но Генри Смит уже целых два года лежал в могиле, а новый декан отчаянно хотел избавиться от Кэтрин, потому что она напоминала ему о предшественнике, который неизменно затмевал его, не давая осуществить свои амбиции на протяжении целых пятнадцати лет.

Повернув, Кэтрин увидела двух мужчин внушительного вида, одетых в черные костюмы. Они стояли по обеим сторонам двери, ведущей в кабинет Вольмсли. Сердце ее забилось где-то в горле: с чего бы посольству Нарабии отправлять с гостем охрану? Так, может, беспокоиться стоит вовсе не о том, что скажет Вольмсли? Кэтрин поправила прическу, решительно завязав непокорные локоны на затылке. Резинка для волос щелкнула, и в тишине коридора это прозвучало весьма отчетливо. Оба охранника повернулись к девушке, глядя на нее так, точно она была преступником, а не двадцатичетырехлетним профессором, специализирующимся на изучении Среднего Востока. Казалось, стоит ей просто чихнуть – и ее пригвоздят к земле.

– Прошу прощения, – произнесла она робко, стараясь говорить спокойно. – Я доктор Кэтрин Смит. Меня ожидает профессор Вольмсли.

Один из мужчин кивнул и повернулся, чтобы открыть дверь.

– Она пришла, – объявил он, произнеся слова с сильным восточным акцентом.

Кэт вошла – и тут же поймала на себе негодующий взгляд Вольмсли.

– Доктор Смит, ну наконец-то. Где вы бродили? – резко спросил тот, не упуская случая уколоть подчиненную.

Дверь захлопнулась, и Кэтрин подпрыгнула от неожиданности. Ее все сильнее захлестывала тревога. Почему декан нервно перебирает бумажки на столе? Никогда прежде ей не доводилось видеть его столь взвинченным.

– Прошу прощения, профессор, – ответила Кэт, тщетно стараясь прочесть выражение лица Вольмсли: оно было в тени, потому что окно, сквозь которое струился тусклый зимний свет, находилось за спиной декана. – Я была в библиотеке и получила ваше сообщение около пяти минут назад.

– У нас почетный гость, который хотел бы с вами встретиться, – произнес он. – Вам не стоило заставлять его ждать.

Вольмсли протянул руку, и Кэт повернулась. В кожаном кресле сидел посетитель – его лицо также укрывала тень, но даже сидя он излучал силу и мощь. Широкие плечи, левая нога небрежно закинута на правую, и загорелая рука сжимает щиколотку – поза расслабленная и в то же время смелая. Дорогие часы на запястье поблескивают в солнечном свете.

Вот он наклонился чуть вперед, выдвигаясь из тени, и Кэтрин едва не задохнулась от изумления – определенно, на фотографиях шейх Зейн Али Навари Хан выглядел не так лестно, как в жизни. Высокие скулы, орлиный нос и короткие темные волосы, на фоне которых ярко выделяются голубые – почти синие – глаза точно такого же оттенка, каким славилась его мать. По-видимому, он унаследовал от родителей только лучшее: стройность и аристократические черты отца и красоту матери. Если бы не шрам на подбородке и маленькая вмятинка на переносице, лицо его было бы безупречным.

– Здравствуйте, доктор Смит, – произнес он низким голосом, слегка растягивая слова, как часто делают на Западном побережье Америки.

Поднявшись с кресла, он подошел к Кэтрин – и она внезапно ощутила себя дичью, на которую охотится грациозный хищник.

– Меня зовут Зейн Хан, – продолжал молодой человек, остановившись в полуметре от Кэт.

– Я знаю, кто вы, ваше величество, – произнесла она, едва дыша.

– Я не пользуюсь титулом за пределами Нарабии, – поправил ее Зейн.

Кровь бросилась в лицо Кэтрин – но в этот момент собеседник улыбнулся, и на щеке его образовалась ямочка. Она не могла поверить своим глазам: похоже, представший перед ней молодой шейх не только прекрасен, но еще и обаятелен.

– Простите, ваше… то есть Зейн, – поспешно поправила себя Кэт, не переставая дивиться на поворот событий: неужели она назвала правителя Нарабии просто по имени? Тут же осознав свою ошибку, она спохватилась: – О, простите, простите. Мистер Хан.

Она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, и ощутила аромат цитрусового мыла с пряной древесной ноткой туалетной воды. Попятившись, Кэтрин натолкнулась на стол Вольмсли. Зейн не сделал ни шагу по направлению к ней, но взгляд его словно раздевал ее, задерживаясь на участках, не прикрытых одеждой.

– Вы приехали, чтобы поговорить о моей просьбе финансировать исследование? – спросила она, чувствуя себя в полной растерянности. Неужели такой вопрос правитель Нарабии не мог решить, поручив его кому-то из своих подданных?

– Нет, доктор Смит, – отозвался Зейн. – Я здесь, чтобы предложить вам работу.

Наблюдая за тем, как глаза Кэтрин Смит расширились от изумления, Зейн с трудом удержался от смеха. По всей видимости, такого предложения она не ожидала. Что ж, один – один. Надо признать, что и он немало удивился, встретив девушку. Единственной причиной, по которой он приехал лично, было то, что у него уже была назначена встреча в Кембридже с компанией, пообещавшей обеспечить Нарабию доступом в Интернет с быстрым соединением. И конечно, получив от своей команды извещение о том, что кто-то в одном из колледжей занялся изучением страны без предварительного соглашения, Зейн немало рассердился. Ему прислали файл с информацией о даме, что запросила финансирование проекта, но он не стал утруждать себя чтением. Однако отчего-то решил, что она намного старше его и малопривлекательна. Что же он увидел в действительности? Девчонку, вряд ли намного старше выпускницы школы, с глазами цвета карамели. Она была одета просто и несколько по-мальчишески: узкие джинсы, свободный бесформенный свитер почти до колен, высокие ботинки. Непокорные ее волосы каштанового оттенка едва удерживала резинка, и это лишь добавляло ей, юной и свежей, привлекательности. Но глаза… большие и слегка раскосые, светло-карие, они были удивительно хороши, и в них можно было прочесть всю ее.

– Какую работу? – спросила Кэтрин, и ее прямолинейность поразила Зейна. Он взглянул на Вольмсли и произнес: – Оставьте нас.

Академик кивнул и, шаркая ногами, направился к выходу. Если он и протестовал в душе, то не подал вида, зная, что финансирование факультета сейчас в руках Кэтрин.

Зейн перевел взгляд на Кэт и увидел, что глаза ее еще больше расширились, а над воротом свитера быстро-быстро забилась жилка.

– Мне нужен человек, готовый написать подробно о моем народе, истории моей страны и ее культуре, обрисовать наши традиции, чтобы представить Нарабию на мировой арене. Я так понял, вы достаточно знаете обо всем этом.

Его пиар-команда предложила представить миру культуру страны с помощью агиографии – жизнеописания святых. Зейн начал выводить Нарабию из тени тайны, отброшенной долгими веками, пять лет назад, когда отца сразил удар, от которого он долго умирал все последние годы, превратившись из жесткого диктатора в некое подобие себя прежнего. За это время Зейну удалось вывести на более-менее приемлемый уровень нефтяную промышленность и начать серию проектов по благоустройству инфраструктуры – страна в конце концов обрела электричество, воду и даже доступ к Интернету, включая труднодоступные районы. Но все еще нужно было сделать немало. Особенно Зейн не мог позволить сейчас, чтобы поползли слухи о непростых отношениях его родителей, пороча имя отца. Из этого можно было бы раздуть сенсацию. Эта женщина могла докопаться до правды о том, как и почему он приехал в Нарабию, и тогда вместо книги, в которой Зейн планировал представить свою страну в новом образе и подчеркнуть ее приспосабливаемость к новым условиям, получился бы скандал. Однако запретить ей проводить исследования тоже не было выходом. Зейн всегда решал сложные проблемы без лишних интриг. Отец не доверял никому, и этот урок пришлось крепко усвоить и сыну.

– Вы хотите, чтобы я написала книгу о вашем королевстве? – изумленно спросила Кэтрин. Интересно, подумал Зейн, что ее так удивило.

– Да, и это означает, что вы будете сопровождать меня в Нарабию. У вас три месяца для завершения проекта, но, как я понимаю, вы изучаете мою страну уже год?

Кэтрин облизнула пухлые губы – Зейн заметил, что на них не было помады, – и они тускло заблестели в сером дневном свете. Прилив возбуждения удивил его. Зейн привык иметь дело с женщинами, уделяющими своей внешности куда больше внимания, нежели эта девочка.

– Простите… я не могу принять ваше предложение.

Зейн отвел глаза от ее губ, сердясь, что позволил себе отвлечься, – но особенно его разозлил отказ.

– Уверяю вас, ваш труд будет оплачен по достоинству.

– Я не сомневаюсь, – отозвалась Кэтрин, хотя Зейн заподозрил, что вряд ли она догадывается об истинной сумме возможного вознаграждения – определенно, с ее зарплатой она не заработает таких денег даже за десять лет, не говоря уже о трех месяцах. – Но за это время я не смогу написать ничего определенного. Пока что я занималась лишь поверхностным изучением вашей страны. И никогда еще мне не доводилось создавать такой большой труд. Вы уверены, что не хотели бы пригласить для этого журналиста?

Зейн был уверен: ни одному журналисту не позволил бы он копаться в своем прошлом. Именно потому он и решил обратиться к ученому. Но смелый отказ Кэт взбудоражил его, и теперь в нем горело желание. Однако Зейн был исполнен решимости не обращать внимания на это обстоятельство – он никогда не позволял себе интрижки с персоналом, не говоря уже о том, что девчонка выглядела лет на восемнадцать.

– Сколько вам лет, доктор Смит? – спросил Зейн внезапно.

Кэтрин заметно напряглась – должно быть, вопрос ее задел. Наверное, часто приходится видеть людей, сомневающихся в ее способностях, – что неудивительно, ведь даже для студентки она выглядит слишком молодо.

– Двадцать четыре.

Зейн удовлетворенно кивнул – молода и, вероятно, замкнута, если ухитрилась так быстро получить две докторские степени.

– Значит, вы только начинаете строить карьеру, а это возможность для вас создать себе имя за пределами… – Зейн обвел глазами потрепанные учебники в кожаных переплетах, пыльные фолианты – мертвая история, по его представлению, – мира академических достижений. Вы хотели получить официальную аккредитацию для исследования Нарабии. Так это единственный способ ее заслужить.

Зейн сделал паузу, давая Кэтрин возможность понять истинный смысл слов: отныне возможность заниматься исследованием Нарабии зависит лишь от ее согласия на его предложение. Кэт довольно быстро это осознала, и на лице ее появилось некое подобие тревоги.

– Я могу продолжить свое исследование и… без аккредитации, – произнесла она, и меж раскрытыми губами ее блеснули зубы – Зейн снова ощутил толчок чуть пониже пояса. Однако по этой едва заметной паузе в речи Кэтрин он понял, что она блефует.

– Да, но в этом случае вы не будете больше сотрудником Кембриджа, – произнес Зейн, чувствуя, что теряет терпение. Девочка строит из себя героиню – что ж, у него нет времени играть в ее игры. – И я позабочусь о том, чтобы у вас не было доступа к материалам, необходимым для продолжения изучения моей страны.

Брови Кэтрин резко взлетели, а на щеках появился румянец.

– Вы… вы угрожаете мне, мистер Хан?

Зейн подошел ближе, сунув руки в карманы.

– Напротив, я предлагаю вам шанс перевести ваш труд в другое русло, сделать его официальным. Нарабия – интересная и красивая страна, и она вот-вот расправит крылья и вылетит на международную арену, чтобы показать свой потенциал. Как можно описать историю и культуру страны, которую вы ни разу не видели?

Зейн Хан говорил так убежденно, что Кэтрин показалось, его пронзительно-голубые глаза видят ее насквозь, не оставляя места для сомнений. Это очень настораживало. «Он считает меня трусихой», – пронеслось в мозгу. Мысль эта задела Кэт за живое, ведь она потратила не один год, стараясь избавиться от такой оценки своего поведения. Но насколько Зейн сейчас не прав?

С момента прибытия в Кембридж Кэтрин только и делала, что училась, потому что учеба дарила ей ощущение безопасности. Однако после смерти отца ей не раз хотелось расправить крылья, перестать бояться собственных желаний, зовущих ее в неведомую даль. Всякий раз при этом ей вспоминались слова матери: «Не будь такой скучной, дорогая. Папа не узнает, если ты ему не скажешь. Кто ты – серая мышка или кошка Кэти?» Кэт вспоминала солнечную улыбку матери, ее шоколадного оттенка глаза, в которых так легко было прочитать страсть, граничащую порой с безрассудством, и воспоминания эти задевали потаенную струнку ее души, вызывая странное чувство вины. «Не стоит думать сейчас об этом. Мама здесь ни при чем, все зависит от тебя», – молча говорила себе Кэтрин.

Она заставила себя поднять голову и посмотреть в голубые глаза Зейна – всякий раз, встречаясь с ним взглядом, Кэтрин думала о тайнах его прошлого, которых, она подозревала, было немало. Да, этот мужчина действует на нее обезоруживающе, но почему это должно мешать ее профессиональному росту? Конечно, всего пять минут, проведенных с ним, буквально вскружили ее голову – но это, должно быть, лишь оттого, что она никогда прежде не позволяла себе пойти на поводу у страсти. Уверенность в себе не дается человеку с рождения – чтобы ее обрести, нужно заглянуть в глаза своим страхам. «Все, что тебе нужно, – поверить в себя, Кэт. Тогда все получится» – так говорил ей некогда отец в тот день, когда Кэтрин пошла в первый класс, потом, когда она начала учиться в средней школе, колледже, университете – и, наконец, в аспирантуре. Слова запомнились ей на всю жизнь.

Кэтрин ощутила, как ее подогревает волнение при одной мысли о поездке. Давно пора выйти из зоны комфорта, ей уже двадцать четыре, а у нее до сих пор не было парня, – подумав об этом, девушка вспыхнула. Наверное, потому она так и реагирует на встречу с таким мужчиной, как Зейн Хан.

Перспектива была более чем соблазнительной и с профессиональной точки зрения. Изучая артефакты, разглядывая фотографии, Кэт была поражена удивительно разнообразным ландшафтом страны и ее богатым культурным наследием – но она также знала, что все это лишь малая толика. Она и сама понимала, что ради полноценного исследования необходимо увидеть страну своими глазами. Сейчас ей предоставлялся такой шанс. Что же до Зейна Хана – все время, проведенное с ним, будет посвящено лишь работе.

– У меня будет полный доступ к архивам? – спросила Кэт.

– Разумеется, – без тени сомнения отозвался Зейн.

Что ж, подумала Кэтрин, ей будут открыты все данные о богатом культурном наследии страны, о становлении монархии и всех трудностях, встретившихся на этом пути. Конечно, Зейн Хан и его жизнь должны стать ядром исследования.

– Мне бы хотелось провести интервью с вами, – произнесла Кэт, придя к этой мысли и не давая себе времени на то, чтобы испугаться.

Реакция Зейна была странной: в глазах его мелькнул неодобрительный огонек, и он заметно напрягся.

– Зачем? – спросил он.

– Ну, вы же правитель страны, – пояснила Кэт, удивляясь тому, что ей приходится объяснять очевидные вещи. – И потом, вы выросли на Западе, а значит, у вас уникальный взгляд на мир, включающий влияние обеих культур.

– Думаю, я найду время для этого разговора, – произнес Зейн, но голос его по-прежнему звучал холодно и отстраненно. – Так мы договорились?

Кэтрин сделала глубокий вдох – точно готовясь к прыжку с обрыва в воду. В конце концов, такая возможность предоставляется далеко не всегда…

– Хорошо. Договорились, – согласилась она, чувствуя прилив волнения, что было даже сильнее страха.

Кэтрин протянула руку, и Зейн пожал ее – рукопожатие не было ничем иным, кроме как деловым соглашением, но Кэт ощутила, как по телу ее побежали мурашки.

– Сколько времени вам потребуется, чтобы упаковать вещи? – спросил он.

– Думаю, я смогу прилететь через неделю или около того, – отозвалась девушка, думая о том, что надо бы поменять расписание занятий, законсервировать на время квартиру и психологически подготовиться к предстоящей поездке.

– Нет, меня это не устраивает, – внезапно ответил Зейн, и в голосе его прозвучало раздражение.

– Прошу прощения? – удивленно переспросила Кэт.

– Через час мне составят контракт. Пятьсот тысяч фунтов будет достаточным вознаграждением?

– О… это очень щедро с вашей стороны.

– Отлично, тогда мы вылетаем сегодня вечером.

Потрясенная, Кэтрин не могла найти слов. Она попыталась было запротестовать, однако Зейн поднял руку.

– Никаких возражений. Мы заключили сделку.

Вынув телефон из кармана брюк, Зейн прошел мимо Кэтрин и открыл дверь – два его охранника и Вольмсли тут же засуетились. Что ж, одно хорошо: по-видимому, не одна она теряет дар речи в его присутствии.

– Доктор Смит сегодня вечером улетит на моем частном самолете, – объявил Зейн.

Вольмсли буквально раскрыл рот от изумления, и, не будь Кэт так шокирована, она не упустила бы возможности посмеяться.

– За вами через четыре часа прибудет машина, чтобы отвезти в аэропорт, – продолжал Хан, оглядываясь на девушку.

– Слишком мало времени, – едва сумела вымолвить Кэтрин, снова ощущая себя дичью перед грозным хищником. На что она только что подписалась?

– Все необходимое вам предоставят, – отрезал Зейн, поднося к уху трубку и отворачиваясь. Он пошел по коридору, оба охранника поспешили следом.

Кэт лишь безмолвно следила за высокой фигурой глазами, не в силах даже вздохнуть. Она была в таком смятении, что ощущала себя физически плохо. Итак, ей не дали шанса набраться смелости для прыжка с обрыва. Ее просто столкнули.

Глава 2

Спустя четыре с половиной часа Кэтрин была в аэропорту, в частном аэровокзале, так и не придя в себя после встречи с правителем Нарабии. Огни ангара отражались на полированной поверхности личного самолета Зейна, выкрашенного в золотой и зеленый цвета государственного флага страны. Водитель, что доставил Кэт, вытащил из багажника ее рюкзак – пришлось пробежаться по знакомым, чтобы занять пару вещей, включая сумку, – и повел свою пассажирку к трапу. В дверном проеме показался мужчина, одетый в традиционное платье, голова его была укрыта национальным покрывалом. Встретив шофера, он взял у него сумку Кэт и пригласил гостью войти. Он представился как Абдулла, личный помощник шейха. Девушку провели через салон – повсюду виднелись роскошные кожаные кресла, полированные столики, мягкие ковры – в спальню, располагающуюся в хвосте самолета.

– Как только мы взлетим, вам подадут ужин, – произнес Абдулла на безупречном английском языке, ставя сумку в одно из кресел. Кэт с трудом подавила вздох, глядя на потрепанный рюкзак, контрастирующий с кожаной обивкой цвета сливочного масла. – Для вас приготовили подобающий гардероб на время пребывания в стране.

Взгляд мужчины скользнул по одежде Кэт – внезапно она вспыхнула, вспомнив, что так и не сумела переодеться и стоит перед помощником шейха в потрепанных сапогах, джинсах и свитере из магазина секонд-хенд. В тоне собеседника Кэтрин не уловила обличающих ноток, однако все равно слова его заставили ее устыдиться своего внешнего вида. Чувство это лишь усилилось, когда Абдулла открыл встроенный гардероб, где висели традиционные восточные костюмы.

– Его превосходительство, его божественное величество просил вас одеться подобающим образом и при возникновении вопросов обращаться ко мне или другим членам персонала.

Кэт молча кивнула, чувствуя, как в ней нарастает раздражение. Видимо, его превосходительство привык раздавать приказы и видеть, как им повинуются без лишних вопросов. Но как ей исследовать страну, будучи связанной по рукам и ногам?

– Мистер Хан сейчас на борту? – спросила она. Брови Абдуллы слегка приподнялись.

– Его превосходительство шейх Нарабии управляет самолетом. Он попросил меня оказывать вам всяческое содействие.

Кэт слегка расслабилась, поняв, что не увидит Зейна Хана до конца полета. Но чувство разочарования осталось. Почему она так боится? Ее ожидает приключение – приключение, о котором она однажды расскажет своим внукам. Да, все несколько неожиданно, события разворачиваются более стремительно, нежели она ожидала, но разве это так плохо? Будучи ребенком и подростком, Кэтрин старательно искореняла в себе тягу к импульсивным поступкам – и вот ей не оставили выбора, кроме как поддаться. Так ли это ужасно?

Как бы то ни было, будущее по-прежнему выглядит пугающим и неопределенным. И все усложняет тот факт, что в присутствии Зейна Хана она не в состоянии мыслить последовательно. А его намерение диктовать ей каждый следующий шаг совершенно не способствует продуктивной работе. Ее ожидает кропотливый труд – а значит, нужно набраться смелости и заявить о своем праве на самостоятельность.

– Мы приземлимся в Нарабии завтра в восемь утра, – произнес Абдулла с непроницаемым выражением лица. – Его превосходительство побеседует с вами по приземлении, прежде чем мы отправимся во дворец шейха.

Сердце Кэтрин забилось так быстро, что она ощутила его трепет где-то в горле. Дворец шейха был построен более пятисот лет назад, и его роскошь, поговаривали, затмевает Тадж-Махал. Однако не существовало ни одной его фотографии – лишь несколько карандашных набросков, сделанных британским путешественником в начале двадцатого века. Получается, она станет первым чужестранцем, увидевшим это чудо архитектуры.

– Спасибо, для меня будет честью увидеть дворец, – произнесла Кэт, с трудом сдерживая торжествующую улыбку. Абдулла вышел.

Послышалось ровное гудение двигателей, и Кэтрин, пристегивая ремень безопасности, на миг представила длинные пальцы Зейна на пульте управления. Самолет помчался по взлетной полосе и взмыл в небо; Кэт была настолько ошеломлена впечатлениями и игрой своего воображения, что едва могла дышать. Вот огни Кембриджа исчезли за завесой облаков. Между странами была разница в три часа, и это означало, что у Кэтрин ровно девять часов, чтобы выработать тактику поведения с шейхом на следующей встрече. Что ж, неплохо было бы начать с попытки успокоиться.

После ужина, состоящего из трех блюд – деликатесы Нарабии сочетали в себе африканские кулинарные традиции и особенности кухни Среднего Востока, – Кэт устроилась на роскошной кровати, чтобы поспать часа четыре. Спустя некоторое время она проснулась и выглянула в иллюминатор – внизу отчетливо виднелось бескрайнее полотно пустыни. Когда до посадки остался час, она направилась в душ и наконец вытащила небогатый набор косметики. Макияж Кэт делала редко, но решила, что нанести малую толику теней и блеска для губ вовсе не помешает для поднятия бодрости духа. Куда более сложным оказался процесс одевания. Длинное одеяние было сшито из тончайшего черного шелка с поразительно красивой вышивкой на рукавах и подоле. Спереди оно застегивалось до самой шеи – к нему прилагался шарф. Однако Кэтрин была в замешательстве, не зная, что надеть под него. Как носят этот костюм – как платье или как верхнюю одежду? В пустыне, должно быть, неимоверно жарко. Но в гардеробе нет ничего, кроме похожих одеяний и нижнего белья. Кэтрин погладила пальцами прозрачные кружева и вспыхнула при одной мысли о том, что будет стоять перед Зейном Ханом в этих кружевных лоскутах и тонком шелковом платье. Разумеется, он не увидит, что под черной одеждой, но она-то будет знать, что практически обнажена.

В конце концов Кэт выбрала практичный, плотный хлопковый лиф и такие же трусики, а под черное одеяние решила надеть летний длинный сарафан. Конечно, он был сшит для английского лета, а вовсе не для весны в пустыне, и материал был гораздо плотнее, чем невесомый шелк, – и все же дополнительный слой одежды помогал чувствовать себя увереннее. С трудом застегнув застежки на груди, Кэтрин собрала влажные волосы в хвост, накинула сверху причудливо вышитый шарф и завязала концы на затылке. Сев в кресло и пристегнувшись, она начала вглядываться в ландшафт – проскочив скалистую местность, самолет приземлился. На территории аэропорта не было никого – они оказались единственным воздушным судном перед зданием огромного блестящего ангара. Кэт ощущала, как желудок ее тревожно сжимается внутри.

К тому моменту, как пришел Абдулла, она успела дважды нанести и смыть макияж – не переставая думать, стоит ли ей самостоятельно направляться к выходу. Вдруг про нее попросту забыли?

– Его превосходительство ожидает вас, – наконец объявил Абдулла, беря рюкзак Кэтрин.

Украдкой вытерев влажные ладони о шелк, Кэтрин направилась к выходу. Внимание ее привлекла группа мужчин – все они были одеты в традиционные восточные одеяния, – стоящих у двери. Один из них возвышался над остальными. Точно почувствовав на себе взгляд, Зейн Хан обернулся, заставив Кэт снова затрепетать. Поистине, ей не доводилось видеть никого более величественного, чем шейх Нарабии в полном традиционном костюме. Она окинула глазами высокую фигуру, не упуская ни мельчайшей детали его наряда. Кожаные сапоги до колен, подчеркивающие внушительные мускулы, сверкали в лучах беспощадного солнца, льющихся сквозь открытую дверь. Черные свободные брюки не скрывали стройных бедер, а шелковый голубой пояс оттенял цвет глаз шейха. Длинный плащ ниспадал до колен, но ворот черной туники была распахнут, открывая полоску темных волос на груди. Голову и плечи укрывал платок, который держал золотой обруч с драгоценными камнями. На боках поблескивали сабли, висящие на кожаных ремнях через плечо – они придавали правителю особенно экзотический вид. Неудивительно, что его называют так почтительно. В нем естественным образом сочетаются величие, мужественность и чувство собственного достоинства. Кэт ощутила, как пронзительный взгляд ярких голубых глаз словно видит ее насквозь – как хорошо, что она решила надеть побольше вещей. Даже сейчас она чувствует себя полураздетой, а что бы было, предстань она перед шейхом в тонком шелке, накинутом поверх кружевного белья?

– Доктор Смит, – произнес Зейн низким властным голосом и, вытянув руку, поманил Кэтрин. – Я вижу, вы нашли гардероб.

Кэт была в полном смятении – ее инстинкты то подсказывали наперебой, что нужно бежать, то командовали отдаться во власть этого удивительного мужчины. Сделав глубокий вдох, она подошла ближе и вложила дрожащие пальчики в протянутую руку шейха. Он положил ее руку себе на изгиб локтя и произнес:

– Давайте сядем в машину, еще несколько минут, и здесь будет невыносимо жарко.

Кэт покорно кивнула, и они спустились по трапу. Жара и впрямь была невероятной, хотя рассвело совсем недавно. Солнце уже палило так, что над посадочной полосой и линией горизонта плясало горячее марево. Кэтрин чувствовала себя точно в броне – и все же ткань лишь добавляла неудобств, нежели спасала. Сквозь нее она ощущала жар тела своего спутника и его твердые мускулы. Очень скоро кожа ее покрылась испариной, а сердце забилось так часто и громко, что удары его можно было услышать – по крайней мере, для Кэт они звучали как канонада.

Проходя сквозь строй слуг и охраны – все они почтительно опустились на одно колено, а на их лицах застыло выражение восхищения, – Кэт старалась выглядеть как можно более бесстрастно: что с того, что Зейна Хана почитают в Нарабии? Для нее он обычный мужчина. По пути Зейн представил ее двум своим приближенным, сказав, что они возглавляют правительственную верхушку. Наконец они подошли к четырем машинам, припаркованным у коридора встречающих – один из охранников поспешно открыл заднюю дверцу длинного сверкающего автомобиля, украшенного правительственными флагами. Зейн протянул руку, давая Кэт понять, что пропускает ее вперед. Она принялась садиться, но запуталась в длинном подоле и неловко упала на сиденье, встав на четвереньки. Пытаясь высвободить колени, неистово задвигала ногами, но все усилия увенчались лишь тем, что сандалии соскользнули с ног. Кэт едва не умерла от стыда, подумав, что стоит на четвереньках перед шейхом, повернувшись к нему совсем не лицом, а той частью тела, на которой обычно сидит. Сзади послышался хрипловатый смешок, а затем сильные пальцы сомкнулись на ее лодыжке, заставив Кэт вздрогнуть.