Харитон Байконурович Мамбурин
Посадка в лужу. Книга шестая
– И вот, пред вами первый Шпиль! – торжественно провозгласил Эстебан, указывая на торчащий посреди огромной подземной полости черный столб. Триаллис на потолке этой пещеры цвел буйным цветом, выдавая столько света, воздуха и запаха, что дышать хотелось полной грудью… но не кашляя.
Шпили… сколь много в этом слове для жителя подземного оказалось. Черные колонны из подозрительно знакомого смолянистого материала вырастали снизу – по одной на каждую большую полость. Хотя, сказав это, исследователь подземного мира тут же поправился, дополнив сведения – на одном Шпиле могло быть много «этажей», состоящих из подземных полостей, каждая из которых была достаточно большой, чтобы вместить город. Черные колонны излучали тепло… и эфир в таких количествах, что одежда со всех, кроме Умного Ежа и меня, слетела как по волшебству. Некромант в этом путешествии не шибко старался соответствовать нормам живого человека, вовсю олицетворяя собой поговорку про непотеющих немертвых, ну а у меня была встроенная защита от перепадов температур.
Жизнь в таких теплых местах бурлила разнообразием тесной, но очень активной экосистемы. Везде что-то росло, шевелилось, совокуплялось, ело друг друга, а иногда все одновременно. Из боковых проходов в полость со Шпилем доносились звуки, доказывающие, что влияние черного столба, дарующего жизнь, простирается куда дальше, чем только на основную пещеру. Чтобы избежать внимания местной живности, Митсуруги принялась излучать живительную прохладу, от которой все ползающее, прыгающее и стрекочущее тут же рвануло куда подальше.
Чем дальше мы шли, тем чаще попадались пещеры со Шпилями, что сильно удивляло Эстебана. Ученый рвал и метал, утверждая, что отсутствие цивилизации при такой частоте теплых и обустроенных почти всем необходимым пещер – нонсенс, мол, их давно должны были найти и обжить. Через пару дней нашего продвижения по этим жарким и влажным пещерам, природа дала понять, почему тут никто из разумных не живет. Концентрация эфира в воздухе постепенно возросла на порядок, делая атмосферу непригодной для смертных, но воздушные массы сложной анфилады пещер регулярно приходили в движение, «смывая» куда-то накапливающийся излишек. Эдакое «дыхание» матери-планеты.
От такой перемены погоды остро поплохело Лале, Митсуруги и Акахиро – всех троих пришлось не просто оперативно оттаскивать в боковые проходы, подальше от Шпилей, но еще и натуральным образом замуровывать с помощью испанца в стены, дабы снизить эфирное отравление, чем-то напоминающее радиационное. Пришлось даже подраться с семейством гигантских прыгающих слизней, мирно живших ранее в подвернувшейся нам пещере. Дальше архимаг и геомант нас вели, постоянно держа наготове щиты против подобной напасти.
Со стороны мы бы смотрелись дико, особенно в глазах давно вымершего нормального человека – две голые потеющие девушки, двое не менее голых молодых мужчин, за ними двухголовый серый верзила в золотых трусах и обычный мужичок затрапезного вида в арьергарде, беседующий с летающей книжкой. Откровенным плюсом было то, что при наблюдении за Лалой и Митсуруги моя новая дополнительная характеристика «Отрешенность» получала одно очко за другим. Хотя, возможно, это было и из-за жары, жажда мучила куда серьезнее, чем похоть.
– Всё, дальше мы не пойдем, – объявила Ай, вытирая пот со лба и пытаясь унять дрожь, – Кирн, настало твое время…
Разговор проходил в довольно далеком от нужного нам направления ответвлении. Идти от одного Шпиля к другому становилось все сложнее – концентрация эфира росла с каждым пройденным километром. В последних трех полостях, пройденных нами, практически никто не жил, даже вездесущий триаллис не выдерживал такого соседства, из-за чего нам приходилось подсвечивать себе путь.
– Чтобы мы смогли двигаться дальше, Кирну нужно будет отловить для всех, кроме него, по одной зрелой особи акклима, так же известного, как эфирная слизь, – пояснил Гиндос, – Твари розового цвета и размером с барана, пропустить сложно. Хотя… Кирн, для себя тоже поймайте. Лишним не будет.
Поймать огромные оранжевые комки было не просто, а очень просто. Я сперва подумал, что испанец ошибся в названии этих существ, обозначив «слизью», а не «слизнями», но оказалось все верно. Однородные, мягкие, светящиеся слизи ползали по пескам пещер со Шпилями, видимые чуть ли не за километр. Вопреки моим опасениям, просачиваться сквозь опутавшие их цепи тварюшки не собирались, а вполне себе мирно бултыхались у меня за спиной и удивляя малым весом.
На этом познание нового не закончилось. Из пойманных мной слизей, нескольких шлангов с респираторами и Переяславы наш золотой архимаг изобразила нечто похожее на групповой скафандр, где систему регенерации воздуха выполняла дриада! Мы буквальным образом натянули на себя ни в чем не повинных оранжевых существ, чья вина перед японкой была лишь в том, что они умеют игнорировать эфирное давление и перепады температур!
Дальше наша группа двигалась тесной кучкой, центром которой была Переяслава. Дриада, сползшая с меня для самостоятельного передвижения, сейчас напоминала затянутый прозрачной оранжевой резиной двуногий куст, сплошь покрытый мхом и листьями. Как ей удавалось производить достаточное для пяти разумных количество кислорода – я не понимал.
Скалы, песок, мох – всё ушло в прошлое. Часами мы шагали по черному блестящему полу, напоминающему застывший обсидиан. Все вокруг было черным… и это до боли напоминало материал, из которого состояли летающие острова мира. Точнее нижнюю их часть. Не успев додумать эту мысль, я получил устное подтверждение от геоманта, сопровождающееся заинтересованным хмыком Умного Ежа. Любопытствующая Лала взорвалась градом вопросов, но отвечать ей никто не стал – все были слишком заняты пораженным молчанием. Следующей пещеры со Шпилем не было – вместо нее перед нами предстала белая сплошная пелена.
– Беззвучный водопад? – ошеломленный голос геоманта гулко разнесся внутри наших объединенных «скафандров», – Это не вода…
– Эфирный поток, – голос Ай звучал торжественно, – Такие потоки соединяют Срединный Мир с Внешним на полюсах Пана. С Внутренним, как видите, тоже – разве что мест подобных соединений куда больше. Это прямой проход вниз. Туда, куда нам нужно.
– Мы прыгнем туда?! – голос трикстера прозвучал восхищенно-недоверчиво. Я присмотрелся к ее оранжевому «скафандру». Разглядеть не удалось почти ничего, но у меня почему-то сложилось впечатление, что Лала совсем не против удрать куда подальше. Странно, с чего бы? Это же не Дикий Лес, да и уж точно вряд ли что бескрайняя белая колонна ревущего света упирается своим нижним концом в океан.
– Госпожа Митсуруги! – тон Гиндоса был напряжен, резок и официален, – Аккламы долго здесь не выдержат, они перенасыщаются! Видите, как дрожит их поверхность?! Если у вас есть план, как действовать дальше – прошу привести его в исполнение немедленно!
Японка начала действовать раньше, чем испанец договорил. В воздухе зависли и начали раскладываться странные металлические конструкции, блестящие серебром. Через несколько секунд, когда все детали в них встали на свои места, я увидел сквозь оранжевое марево слизи висящие в воздухе магические круги, составленные из металлических деталей. Всего я успел насчитать пять таких плоских штуковин, направленных на нас, как началось веселье.
Ай отдала нам приказ сплотиться вокруг нее, но Лала неожиданно вспомнила, что то ли чайник забыла выключить, то ли утюг… и предприняла попытку побега. Ловить чрезвычайно скользкую, голую, ловкую и целеустремленную женщину в столь экстремальных условиях было занятием ну очень нелегким, даже если учесть то, что Переяслава крепко удерживала часть слизи, которая играла роль скафандра для трикстера. Тем не менее, успех сопутствовал, причем, в основном, мне – благодаря дриаде, я запустил внутрь Лалиной слизи хвост, банально спеленав женщину потуже, и прижал ее дрыгающееся тело к спине.
Магия Митсуруги тем временем набирала обороты – круги вращались, исторгая в мир какую-то черную субстанцию, что смотрелось довольно зловеще даже на фоне буйствующей в нескольких десятках метрах от нас стихии. Японка мерным речитативом зачитывала длинное заклинание. Дрыгающаяся Лала вспомнила, что умеет говорить, и начала:
– Народ, вы что, психи? Вы что, сумасшедшие? Нам – ТУДА?! Это нереально! Отпустите, я не хочу, я пойду отсюда, домой пойду… дома нет, я пойду строить дом, только отпустите, я не хочуууу!!
– Поздно не хотеть, – резонно заметил я, замечая, что к моей спине, точнее, к примотанной и дрыгающейся на ней женщине, старается прижаться мужская часть команды, – Где твой дух авантюризма?!
– В зад гремлину такой авантюризм! – пустилась в резкую критику женщина, – А назад мы как попадём?
– Какой назад? – почти серьезно удивился Умный Ёж, – Лала, милая, вам же было сказано, что это суицидальная миссия. Вот наш первый суицид!
Последнюю шутку трикстер восприняла крайне плохо, попытавшись укусить меня за кончик хвоста, но тут, наконец, Митсуруги завершила своё заклинание. Тьма кинулась на нас… и исчезла. Нечто невидимое приподняло всю нашу компанию над черным оплавленным монолитом, чуть сдавив по бокам.
– Все, готово, – будничным тоном сказала золотой архимаг, – Теперь поехали!
И нами буквально выстрелило в ревущий свет.
Следующий час был одним из наиболее странных во всех моих жизнях. Бытие заключило меня и кучку голых разумных в невидимый и непроницаемый шар, добавило туда несколько сотен литров живой оранжевой слизи и начало играть в бармена, встряхивающего стакан. Заключенные в силовую сферу, мы самым наибанальнейшим образом падали в бездну, наполненную концентрированным эфиром. Бултыхаться в оранжевом бульоне, периодически чем-то кого-то стукая, было довольно весело, но только после того, как я узнал, что у остальных (кроме Лалы) хватило ума надеть набедренные повязки. Вращаясь и тыкаясь во все подряд, я понял, что это мне напоминал этот эфиропад – энергетический слой, отрезающий Срединный Мир от Внешнего. Но там он был невидимым!
Момент, в который нас особо люто взболтало и выкинуло куда-то, где слепящий яркий свет сменялся чернильной тьмой, никто не уловил. Чем бы ни было созданное Ай волшебство, оно прекрасно гасило все внешние импульсы, подаваемые на сферу, но внутренние были нашей личной большой проблемой. Просто в один момент «суп» из тел и слизи перестал взбалтываться, а его разумные составляющие бездумно полезли вверх – туда, где был воздух, а не оранжевая живая тварь, лихорадочно пытающаяся понять, что с ней происходит.
– Кирн! – вынырнувших из движущейся жижи Митсуруги и Гиндоса можно было спокойно укладывать в гроб, оба выглядели несвежими покойниками. Ай выплюнула изо рта комок слизи и повторила, – Кирн! Мы слишком близко к потоку! Я выпущу тебя наружу! Ты должен дотолкать сферу с нами до безопасной зоны!
– Я там коньки двину! – обосновал я свою политику, будучи предварительно правым – волшебный шар остановился в полусотне метров… только уже не от потока, а от колоссального сияющего облака, из которого исходил низкий угрожающий гул, – Меня сожжет!
– Ты тут кого-нибудь еще способного на такое видишь?
– Ладно, выпусти мой хвост, я им попробую!
Как оказалось, выпустить из «сферы отрицания» лишь часть орка нельзя, только всего и сразу. Деваться мне было откровенно некуда, поэтому, врубив защиту в виде «железной рубашки», я вышел наружу.
Спасло меня и нас то, что выходил я из сферы зажмурившись, а также с полной грудью несвежего, но все-таки воздуха, который каким-то чудом успевала производить Переяслава, пока мы падали вниз. Меня ошпарило сразу всего, с ног до головы, во всех местах одновременно! Получив болевой шок, я сразу выкинул из головы все планы по грамотному перетаскиванию сферы, уперся в нее руками и… начал бежать.
Боль. Адская, жгучая, ослепляющая, безумная боль.
Я горел весь. Каждый квадратный сантиметр поверхности тела излучал боль. Наверное, если бы не моя особенность «Стоик», позволяющая сохранять самоконтроль при любых обстоятельствах, то я бы там либо сдох, либо применил бы Зов, чтобы избежать подобной пытки. Обрекая, естественно, весь отряд на точно такой же выбор. Но я бежал. Испытывая жгучую боль, полностью и сразу потеряв зрение, я бежал, толкая перед собой огромный магический шар.
Сколько? Минуту? Час? В одном направлении или как придется? Все эти вопросы остались без ответа – в какой-то момент я просто потерял сознание.
В себя я пришел через двое суток, и то – взбодренный слоновьей дозой выработанных Переяславой стимуляторов. Подключившаяся своими корнями чуть ли не прямо к моему мозгу, дриада транслировала мне приказ погрузиться в целительную медитацию несколько часов подряд, пока ушибленный разум все-таки не понял, что от него хотят, и не совершил требуемое. Дальнейшее излечение стало лишь вопросом времени и удесятеренного количества пищи.
Вся наша компания, за исключением Лалы, обнаружилась в одном из скальных переходов, расположенных недалеко от анфилады со Шпилями, которые присутствовали и во Внутреннем Мире.
История победы импровизации над предусмотрительностью оказалась не лишена интриги. По показаниям свидетелей, наблюдающих за мной из прозрачной сферы с уютным оранжевым супчиком, нагретым градусов до шестидесяти – я, выйдя из этой зоны комфорта, загорелся загадочным белым пламенем, от которого кожа тут же начала осыпаться, затем оскалился и начал со всей дури пихать сферу. В дальнейшем свидетели путались в показаниях, поэтому я предпочел поверить Умному Ежу – тот назвал цифру в шесть с половиной минут. Ровно столько времени я быстро и решительно отпихивал сферу от колоссального облака концентрированного эфира, пока, наконец, у меня не отгорели ступни. Кисти рук отгорели раньше, но Ёж говорил, что меня это особо не смутило, а вот без ступней – всё, потерял сознание. Видимо, пятки – это моё уязвимое место.
Практически сразу после того, как я свалился оземь, отключились и Митсуруги с геомантом – у магов кончилась мана на поддерживание сферы. Оранжевые слизи тут же брызнули во все стороны с максимальной скоростью, а оставшиеся на ногах члены команды ощутили сильнейший дискомфорт от передозировки эфиром. Настолько серьезный, что Лалу сразу срубило в судорожный кашель, а Акахиро смог лишь оттянуть Ай еще на десяток метров. Следующим спасителем выступил Умный Ёж… чересчур экстравагантным способом.
– Кожа гасумского короткозуба! Сто шестьдесят килограммов мышечной и костной ткани горного огра, армированные нитями сунийского мертвоходца. Последний, если вы не знали, является пауком-людоедом золотого ранга, – расхваливал Умный Ёж своё детище, – Все жизненно-важные органы дублированы, когти и зубы выполнены из лучших эйнурских сплавов. Настоящий шедевр некромантии и некропластики, на мой взгляд, а это, поверьте – немало! Единственная сложность, с которой я столкнулся, была связана с хвостом. Увы, его повторить не получилось. Но всё-таки, Кирн, надеюсь, что вы не в обиде, что я назвал эту модель «Джаргак»?
– Да не, нисколько, – пробормотал я, рассматривая тех, кто в конечном итоге… как бы это выразиться? … доспас команду, когда я упал. Серая кожа, два с половиной метра ростом, морда, которую я чаще всего вижу в зеркале. Лишь металлический блеск когтей на руках, да отсутствие волос и хвоста отличали созданных некромантом высших боевых гулей от их прототипа – меня.
Когда дела обернулись паршиво, Умный Ёж достал из инвентаря шестерых этих гулей сотого уровня, влив в них свой нетронутый последними событиями резерв, да и приказал нести нашу компанию куда подальше. Гули и отнесли аж в условно-безопасную зону, где пока еще ничего не росло, но от концентрации энергии лишь щипало глаза. Тут наша команда и расположилась, выхаживая раненых, обожженных, ушибленных… и прогнав Лалу на разведку местности.
Кроме неживых здоровяков, сейчас выполняющих роль охраны, я обнаружил еще одно неожиданное изменение – Митсуруги, одетая в нечто наподобие чрезвычайно легкого черного бикини, теперь была покрыта черной татуировкой от кончиков ногтей на ногах до шеи. Татуировка состояла из тысяч геометрических фигур, а появилась, по словам нашего единственного очевидца после того, как оба мага выдохлись – сфера отрицания впиталась в японку, выдав вот такой вот визуальный эффект.
Остальные члены экспедиции уже пришли в себя, но восторга от этого явно не испытывали. Маги, как и шиноби, были натурами чувствительными, с высоким Восприятием, местная насыщенная атмосфера действовала на них угнетающе – вылечившегося меня поприветствовали скупыми кивками. Если бы не Бенедикт, торжественно объявивший меня «самым самоотверженным орком на километр вокруг», я бы даже обиделся. Приятно, что тебе хоть кто-то симпатизирует. Пусть даже этот «кто-то» твой оживший и трансформированный в книгу труп из прошлой инкарнации.
– Всем привет на этом кладбище! Не ждали?! – из теней вынырнула Лала Всёпропало, с ругательством шарахнулась от неподвижно стоящего гуля, споткнулась о мой хвост и рухнула мне же в объятия. Которые я поспешил сомкнуть.
– Ждали-ждали. Мы же тебя на карте видим, —сообщил безуспешно вырывающейся девушке Умный Ёж.
– Джаргак, я рада видеть тебя здоровым, но давай оставим наши отношения на деловом уровне! – пыхтела Всёпропала, категорически не желая выслушивать мое негодование по поводу своего возмутительного поведения до нашего прыжка вниз. А возможно, и чувствуя нечто иное.
Пришлось отпускать, дав себе зарок как следует помотать безумной девице нервы в более располагающей обстановке. Воображение помогало, рисуя картину вырвавшегося трикстера в процессе спуска вниз, оставляющего за собой прореху, в которую к нам на огонек бы заглянул эфирный концентрат.
– Цивилизация, Козырь. Ты ее нашла? —коротко и сухо спросила мучимая постоянной мигренью Митсуруги.
– Я нашла город, – доставшая кинжал трикстер ответила кратко, занятая черчением на ровном участке пола. Она изобразила три круга, заключенные один в другом. Сначала маленький, затем еще один, в пять раз больше, и, наконец, последний – больше первых двух вместе взятых раза в три. Закончив с художествами, Лала принялась объяснять:
– Все строго на глазок, не обессудьте. Так вот, малый круг – это вам, господа хорошие, та самая жуткая штуковина, где заканчивается эфирный поток. Я особо-то его хорошо не разглядела, орк нас знатно бултыхал, но думаю, что область эфирного тумана занимает приблизительно тридцать-сорок квадратных километров. Вот он, маленький, в центре. Вторая область, которая побольше… мы в ней сейчас. Давайте ее назовём Мертвыми анфиладами? Тут только слизни, пыль, жара и эфир – всё то же самое, что было наверху. А третий круг? Это цивилизация. Те же анфилады, по которым мы шли, но уже застроенные и населенные.
– Страна вокруг эфирного облака? – задумчиво задала вопрос в никуда Митсуруги, сама же на него отвечая, – Имеет смысл. Скорее всего, местные жители научились использовать эфир в сыром виде… или просто количество Шпилей с пещерами здесь играет роль. Много свободного места, которое можно использовать…
– Не забывайте про тепло, госпожа Митсуруги, – вставил свои пять медных монет Эстебан, – Оно в подземном мире ресурс ценный и ограниченный…
Начавшийся диспут был прерван закашлявшейся Лалой. Добившись общего внимания, трикстер озорно ухмыльнулась.
– Дорогие мои, вы меня неверно поняли… – протянула она, топнув босой пяткой по нарисованному ей большому кругу, – Это – не страна. Это город. Многоэтажный и многосекционный мегаполис!
Глава 6 Богатый внутренний мир
– Ну-с, у кого какие впечатления? – развалившийся в кресле Гиндос излучал сложную смесь положительных эмоций. Закинувший ногу на ногу испанец посмотрел на просвет бокал с грибным вином, повертел в руке прозрачный ломтик сырной нарезки, а затем с наслаждением употребил что одно, что второе.
– Я хочу остаться здесь жить! – безапелляционно заявила Лала, не отлипающая уже третий час от кальяна со своеобразной заправкой. Говорить и соображать трикстер могла, но валялась при этом расслабленной куклой с блаженным выражением лица.
Кивки всей команды, кроме японцев… нихонцев, выразили согласие с ее словами.
Внутренний мир был богат, изобилен, разнообразен и устойчив. Двенадцать городов-ульев, образованных вокруг нисходящих эфирных потоков Пана, понятия не имели о такой вещи, как территориальные конфликты, благодаря своей сегментарной природе. Десятки разумных рас проживали в различных секторах этих колыбелей цивилизации, формируя атмосферу и биосферу пещер под свои личные предпочтения. Каждый из ульев был целиком и полностью автономным образованием – ни о каком обмене ресурсов на дальние расстояния тут речи не шло. Пока что.
Войны? Конфликты? Не в настолько фрагментированном обществе, живущем по правилам конституционного парламента. Каждый Сектор был мини-страной, со своей кухней и правилами. Жесткие рамки развития городов-ульев диктовали лишь один способ проявить свою агрессию – вне.
Бессмертные, вечно творящие то, что им в голову взбредет? А вот тут всё было куда интереснее. За неделю нашего пребывания на нижнем уровне человеческого Сектора мы выяснили, что Бессы Внутреннего Мира отличались от всех, что мы знали. На Земле это были пораженные нейровирусом дети возрастом до двенадцати лет. Всех национальностей и рас. Проследить все взаимосвязи мы за столь короткое время не смогли, но факты нагло усмехались нам в лицо – города-ульи жили и развивались самым что ни на есть мирным путем, просто истребив всех амбициозных или агрессивных разумных за последние девяносто лет. Бессы? Ну, в этом случае подземные цивилизации использовали появившийся к их счастью Форум – если бессмертный устраивал смуту, рвался к власти или пытался подмять под себя чересчур большой для одного разумного кусок пирога, то Двенадцать Ульев просто вносили его в свои черные списки, запрещая вход на свою территорию.
Общество, привыкшее выживать в тесноте, привыкло и искоренять обиды. Лишенное обрывочных знаний о другом мире, с бессмертными, не отравленными непомерными амбициями, оно было стабильно более, чем могло бы пригрезиться любому из правителей Срединного Мира.
Другой вопрос – что мало кто из Бессов мог похвастаться даже моим уровнем развития. Сотый для подавляющего большинства был целью на ближайшие двадцать-тридцать лет. Это же касалось и цвета класса – все встреченные тенью-шпионом Лалы бессмертные щеголяли сталью. Передвигаться по городу мы могли только под мощнейшими иллюзиями Митсуруги.
Точнее – не могли, потому что наш золотой архимаг вовсе не желала, чтобы мы куда-то перемещались.
– Это совершенно чуждая нам цивилизация, окружающая единственный возможный путь обратно! – безапелляционным тоном говорила Митсуруги, – Одна ошибка, один неверный жест, один случайный взгляд – и всё. Понимаете? Даже если нас будут носить на руках и целовать куда достанут, то все равно не отпустят. Мы не имеем права рисковать.
Впрочем, логика совершенно не мешала японцам шляться где попало, занимаясь чем-то таинственным. Эти телодвижения Митсуруги окрестила «разведкой», вменив нам в обязанности сидеть ровно и дышать тихо в ожидании, пока они будут готовы. Уют, комфорт и разнообразие блюд в полулегальной гостинице частично компенсировали неудобства от зуда в пятой точке тела. Не у всех, естественно, – что Лала, что Гиндос буквально сходили с ума от исследовательского зуда. Испанца Ай оказалось несложно успокоить, буквально завалив купленными в книжной лавке многотомниками научных трудов по геологии этой части Пана, но вот Козырь чхать хотела на литературу. Если бы не ее теневой клон, сделанный из какого-то случайно попавшегося нам вне города бродяги, то скорее всего, трикстер бы нашла способ сбежать.
Я ее полностью понимал, но сам был скован не только данными мной обязательствами, но также еще и временем – если я не окажусь в Срединном Мире в течение ближайших четырех лет, то специально нанятые господа распакуют специально отправленные мной когда-то кристаллы с записанной на них исповедью. Мое изобретение «мертвой руки» на тот случай, если сгину в каких-либо застенках, так и не успев устроить козью морду Нихону. Обратная сторона монеты была в том, что стоит записям увидеть свет, как Система мне зачтет нарушение нескольких десятков клятв, превратив мой социальный Статус в отхожее место на веки веков. Поэтому… возвращение вместе с Митсуруги для меня было насущной необходимостью.
Бывшая подруга меня расстраивала куда сильнее, чем невозможность прикоснуться к тайнам нового мира. От немного озорной, наивной и покладистой девочки не осталось ничего – Митсуруги была собрана, серьезна и предельно сконцентрирована. Общение? Отношения? Беседы по вечерам за чашкой горячего мохового сбора? Ничего подобного. Такие манеры касались всех и каждого, включая преданно смотрящего на архимага Акахиро Рю. Последний вообще у нее котировался чем-то вроде тумбочки или питомца, замещающего вечно сидящую на мне Переяславу.
– Вы… вы все просто Бессы! Старые, нудные, пресыщенные! – стравливала пар Лала, – А я, благодаря оттискам, нормальна! Я чувствую вкус жизни! Хочу увидеть этот мир, узнать его краски!
– Гм, серийная убийца утверждает, что она нормальна благодаря похищенным ей слепкам души! – заржал Бенедикт, выполняя фигуры высшего пилотажа под верхними светильниками большой залы нашего общего номера. От брошенного трикстером сапога книга легко увернулась, продолжая издевательски хихикать.
Я отхлебнул местного крепленого вина и скривился, решив вернуться к чаю. Без одурманивающего эффекта алкоголь и наркотики для меня теперь не представляли ценности.
– Лала, у нас впереди опасное дело, – попробовал я воззвать к не всегда присутствующему разуму валяющейся по полу женщины, – Ты вполне можешь помереть в процессе, а после будешь чиста и свободна делать что захочешь. Выживешь? Просто дождешься, пока мы отчалим и твори тут, что захочешь.
– Это будет потом! А я хочу сейчас! – продолжала маяться дурью трикстер, стуча лбом о грибную древесину постройки.
Не выдержав этого нытья, я ушел в свою комнату, поразмыслить о том, что мне делать дальше. Переяслава решила остаться в зале, развлекая себя участием в перебранке между книгой и Всёпропалой, а вот мне было не до смеха. Весь план летел коту под хвост из-за непробиваемости Митсуруги. Единственным разумной мерой воздействия на японку я видел физическое устранение Акахиро Рю. Оставшись в компании наемников, без какой-либо моральной поддержки, девушка по идее должна была стать более открытой? Но насколько тогда успешной будет наша миссия? Не захочет ли Митсуруги продержать нас в этом улье еще три с половиной месяца в ожидании, пока Рю воскреснет?
Овчинка явно не стоила выделки.
Размышления прервал стук в дверь.
– Поговорим? – в двери стоял Умный Ёж.
Я пригласил его в комнату, немного напрягшись после того, как некромант начал наводить защитные чары, исключающие подслушивание.
– Речь пойдет о твоей просьбе, Джаргак, – поведал мне некромант, усаживаясь в кресло, – Когда-то я согласился провести для тебя исследования минерала, из которого состоят летающие острова. Можешь радоваться, исследование завершено.
– Здесь и сейчас? – поднял бровь я, – Что-то не вижу здесь ни единого летающего острова.
– Шпили, – ушиб меня новостью Ёж, – А также черный камень, по которому мы шли к эфирному потоку. У меня есть серьезные основания предполагать, что между Внутренним и Срединным миром есть почти сплошная многокилометровая прослойка этого… обсидиана. Более того, скорее всего именно из-за каких-то его свойств, вся эта колоссальная планета обладает силой тяжести, равной земной.
Я икнул и полез за трубкой. Жуткий бессмертный в образе добродушного толстячка дождался, пока я обкурю полученные сведения, и продолжил:
– Я наблюдал, как этот черный материал ведет себя под непрерывным давлением концентрированного эфира, а также прочел выдержки из нескольких купленных Митсуруги книг, что она предоставила Гиндосу, поэтому – вполне уверен в своих следующих выкладках. Так вот, Кирн, знай – этот материал, кстати, называемый тут «таграй хокку», что в переводе с одного из мертвых языков значит «вечный камень», представляет из себя нечто, чрезвычайно похожее на смолу. Инертную, вязкую, чрезвычайно высокой плотности и крепости. Ты задавал вопрос «можно ли разрушить этот материал?». Уверенно тебе отвечаю – нет. Никак.
– Никак? – моя челюсть горестно отвисла, – Точно?
– Точнее не бывает, – некромант грустно покивал, – Это у нас наверху доступ к этому материалу… затруднен, а здесь с «таграй хокку» провели все возможные эксперименты. В основном для того, чтобы попробовать нарастить Шпили, излучающие тепло и эфир, в других пещерах. Кстати, эти самые Шпили и растут из основной… ммм… «корки». Сам понимаешь, тема расширения жизненного пространства в этом мире чрезвычайно болезненна. Так что – никак и ничем. Это окончательный ответ. Материал проводит тепло, эфир, на него определенным образом воздействуют заклинания самых разных школ и источников, но он всегда остается тем же, чем был ранее. Возможно, эта смола потечет, если воздействовать на нее сверхвысокими температурами – от сорока тысяч градусов и выше… но сам понимаешь – это недостижимо.
Сердечно поблагодарив ужасную немертвую тварь, точнее – совершенно жуткого безумного бессмертного, который был этой самой тварью, я в шоке растянулся на кровати, продолжив дымить трубкой. Мои планы, надежды и стремления терпели крах.
Если черный материал неразрушим… я не смогу уронить Нихон в океан.
Мне нужен новый план.
Интерлюдия
Пожилая госпожа расы занахи изволила вкушать свою чашу хаватского настоя в благословенной тишине одной из верхних чайных высокого уровня. Сквозь сухую кожу почтенной женщины проступали зеленоватые вены, нижняя пара рук благочинно лежала на коленях, а традиционные одежды хаерхат были окрашены в глубокий синий цвет, демонстрируя, что уважаемая матрона уже проводила своего мужа в последний путь и теперь вынуждена влачить горькую долю одиночества. Прохожие не удивлялись, увидев старушку занахи в человеческом Секторе – наблюдать таким как она за своими соотечественниками, ведущими полноценную жизнь, было нестерпимо больно. Занахи славились своей вошедшей в притчи моногамностью.
Облик, выбранный Митсуруги, был практически идеален – никто не тронет скорбного разумом четырехрукого гуманоида, не навяжется в компанию и уж тем более не поторопит покинуть насиженное место. В таком облике можно было ходить практически везде, да и странности поведения списывались на раз.