bannerbannerbanner
Сервер и дракон

Ханну Райаниеми
Сервер и дракон

Полная версия

Тюхе осторожно взяла большой камень из стены дома – все равно дома больше не было. Медленно шагнула к существу. Оно внезапно собралось в куб и словно бы о чем-то задумалось. Тюхе двинулась вправо. Муравей вздрогнул при приближении ее тени. Она дернулась влево и изо всех сил швырнула камень вниз.

Она промахнулась. Толчок сбил ее с ног, коленями она сильно ударилась о холодный реголит. Камень отскочил. На этот раз она не удержалась от слез, но все же поднялась и бросила камень вслед существу. Оно карабкалось вверх по склону кратера, прочь.

Тюхе подняла камень и последовала за ним. Крутой подъем она миновала всего несколькими решительными прыжками, под одобрительные крики Лунных людей. Она почти догнала его у края кратера, но, мельком увидев то, что лежало за его пределами, она замерла и упала на живот.

Яркое пятно солнечного света освещало широкую высокогорную равнину. Она кишела муравьями, сотнями муравьев. Прямоугольный ковер муравьев занимал середину равнины, они каким-то образом объединились в толстый металлический лист. Время от времени ковер волнообразно колыхался, как блестящая амеба. Другие твари ползали рядами, прочесывая окрестности.

Тот, за кем шла Тюхе, на ровном участке набрал скорость и покатился, подпрыгивая, как скелет мяча. Из своего укрытия она заметила, что он присоединился к центральной массе. Муравейник немедленно изменился. Выгнулся вверх, приняв форму полой чаши, другие муравьи у его подножия сложились в опорную конструкцию и стали поднимать чашу вверх. Посередине у нее вырос острый шип, и вся конструкция повернулась к небу.

«Передатчик», – поняла Тюхе.

Он был нацелен прямо в Великую неправильность.

Тюхе сглотнула, повернулась и соскользнула обратно. Почти обрадовалась, увидев граг, который терпеливо ждал ее у Тайной двери.

Мозг не казался сердитым, но Мозг вообще никогда не сердился.

«Началась процедура эвакуации, – говорилось в сообщении. – Это место скомпрометировано».

Тюхе тяжело дышала: база располагалась в лавовой трубке посередине южного склона горы, и подъем всегда был труднее спуска. На этот раз граг без труда поспевал за ней.

Это было молчаливое путешествие: она пыталась рассказать Мозгу о муравьях, но ИИ сохранял полное радиомолчание, пока они не оказались внутри базы.

– Что ты имеешь в виду под эвакуацией? – требовательно спросила Тюхе.

Она сняла шлем скафандра и вдохнула уютный дрожжевой запах жилого модуля. Ее маленький дом был построен из старого китайского, которые валялись здесь, когда прибыл Мозг. Аккуратные белые цилиндры лежали кучей у главного входа в лавовую трубку. Она всегда думала, что они похожи на клыки в пасти большой змеи.

Основная трубка была частично герметизирована, имела более шестидесяти метров в диаметре и уходила глубоко в гору. Она разделялась на множество рукавов, которые ото и граги укрепили колоннами из реголитового бетона. Она много раз пыталась там играть, но предпочитала Другую Луну. Ото засевали стены бактериями, которые какали кальцием и алюминием и жутко воняли.

Теперь здесь началась суета. Граги зажгли яркий свет и ползали, разбирая оборудование и заправляя криогенные резервуары. На стенах крошечные, мягкие, похожие на морских звезд ото пожирали бактерии.

Мозг не терял времени зря.

«Мы уходим, Тюхе, – сказал Мозг, – собирайся. Обнаруженный тобой зонд знает, что мы здесь. Мы уходим в другое место. Более безопасное. Не волнуйся. У нас подготовлены альтернативные локации. Все будет хорошо».

Тюхе закусила губу. Это была ее вина. Жаль, что у Мозга не было нормального лица. Только собственный модуль в самой холодной и негерметичной части трубы, где его квантовые процессоры могли работать без помех, но он состоял из лазеров, линз, связанных ионов и клеток мозга крысы, увеличенных для подключения к схемам. Ну и как он мог понять, что такое дом Нефритового зайца? Это было несправедливо.

«Но сначала, перед уходом, тебе нужно принять лекарство».

Уход. Она попыталась осмыслить эту идею. Они всегда жили здесь, береглись от космических акул из Великой неправильности. И Тайная дверь была здесь. Если они уйдут, как она найдет дорогу к Другой Луне? И что будет делать без нее Лунный народ?

И она так и не отдала рубин Волшебнику.

Гнев и усталость взяли свое.

– Никуда я не пойду! – закричала она и убежала в спальню. – И не буду принимать глупое лекарство! – Дверная мембрана стянулась у нее за спиной.

Тюхе сняла скафандр, швырнула его в угол и прижалась к Мишке, лежавшему в ее постели. Его лохматый мех под щекой казался теплым, а биение искусственного сердца успокаивало. Она смутно помнила, что мама как-то заставляла его двигаться – на расстоянии, и он гладил ее лапой по волосам, и на круглом экране-лице проявлялись ее черты. Это было очень давно, и она была уверена, что тогда Мишка был крупнее. Но он все еще оставался мягким.

Внезапно он зашевелился. Сердце дернулось от надежды и боли. Но это был всего лишь Мозг.

– Уходи, – сказала она.

«Тюхе, это важно, – настаивал Мозг. – Ты помнишь, что обещала?»

Она покачала головой. В глазах стояли горячие слезы. «Я не буду плакать, я же не Чанъэ», – думала она.

«А теперь?»

Морда медведя исчезла, сменившись мужчиной и женщиной. Мужчина был лыс, его темная кожа блестела, а бледное лицо черноволосой женщины походило на птичье.

«Мама еще красивее Чанъэ», – подумала Тюхе.

– Привет, Тюхе, – сказали они хором и засмеялись.

– Мы Карим и София, – продолжила женщина, – твои мамочка и папочка. Мы надеемся, что ты в порядке. – Она коснулась экрана быстро и легко, как будто слегка подпрыгнула на реголите.

– Но если Мозг показывает тебе этот ролик, – сказал отец Тюхе, – это значит, что случилось что-то плохое и нужно делать то, что говорит Мозг.

– Не сердись на Мозг, – попросила мама. – Он не такой, как мы, он просто планирует и думает. Выполняет то, что ему сказали. А мы сказали ему обеспечить твою безопасность.

– Понимаешь, в Великой неправильности люди вроде нас не могут быть в безопасности, – продолжил папа. – Людей вроде нас с мамой и тебя боялись. Они назвали нас Серыми в честь человека, который нас придумал, и они нам завидовали, потому что мы жили дольше, чем они, и у нас было больше времени, чтобы понять, как все устроено. Людям становится проще, когда они придумывают глупые имена. Мы что, серые?

Тюхе покачала головой. Вот Волшебник был серым – но это потому, что он вечно искал рубины в темноте и никогда не видел солнца.

– Мы пришли сюда, чтобы построить Правильное место, только для нас двоих. – Папа сжал плечи мамы, как Мишка сжимал плечи Тюхе. – Здесь родилась ты. Ты не представляешь, как мы были счастливы.

Мама стала серьезной.

– Но мы знали, что люди из Неправильности могут прийти за нами. И нам пришлось спрятать тебя, чтобы ты была в безопасности, чтобы они не смогли тебя разрезать и посмотреть, как ты устроена. Они сделают все, чтобы заполучить тебя.

Страх сжал желудок Тюхе в маленький холодный комок. Как это – разрезать?

– Это было очень тяжелое решение, милая Тюхе, потому что мы любим тебя. Очень сложно не иметь возможности к тебе прикоснуться. Но мы хотим, чтобы ты выросла большой и сильной, и тогда мы найдем тебя, и мы все вместе будем жить в Правильном месте. Но ты должна принимать лекарство. Ты обещаешь? И еще обещай делать то, что говорит Мозг.

– Обещаю, – буркнула Тюхе.

– До свидания, Тюхе, – сказали родители. – Скоро увидимся.

И они исчезли, и лицо Мишки снова стало пустым и светло-бурым.

«Нам нужно уходить в ближайшее время, – снова сказал Мозг, и Тюхе показалось, что его голос стал мягче. – Пожалуйста, будь готова. Тебе нужно принять лекарство».

Тюхе вздохнула и кивнула. Это было несправедливо. Но она обещала.

Мозг отправил Тюхе – точнее, вывел на одно из окон комнаты – список вещей, которые можно взять с собой. Список был короткий. Она посмотрела на фигурки из фаббера, на камень, похожий на мальчика, и на плавающие повсюду электронные листы с любимыми сказками. Она не могла взять даже Мишку. Ей вдруг стало так же одиноко, как на вершине горы, откуда она смотрела на Великую неправильность.

И тут она заметила рубин, лежащий на кровати. «Если я уйду и заберу его с собой, Волшебник меня никогда не найдет». Она подумала о Волшебнике и его пантере, которые вечно скитались от кратера к кратеру. Это было нечестно.

«Даже если я сдержу обещание, мне придется отдать рубин. И попрощаться».

Тюхе села на кровать и глубоко задумалась.

Мозг вездесущ, но он не мог видеть всего. Его сделали на основе скана человеческого мозга, мозга какого-то бедняги, который давным-давно умер. В ее комнате нет камер. Он занят эвакуацией: ему нужно программировать и перепрограммировать граги. Она повертела сенсорный браслет на запястье, который контролировал ее жизненные показатели и местонахождение. А вот это было сложно, но с этим все равно нужно что-то сделать. Времени оставалось мало: Мозг готовил для нее лекарство.

В отчаянии она обняла Мишку. Он был теплый, а сильно его сжав, она ощутила биение пульса.

Тюхе села. Она вспомнила рассказы и уловки Нефритового зайца, вспомнила смоляное чучелко, которое он сделал, чтобы обмануть врага. Выдвинула из Мишкиной головы программируемый экран, объединила со своим сенсором. Нашла старые логи данных, добавила к ним немного шума. Скормила все это медведю, следя, как его пульс, дыхание и другие искусственные признаки жизни становятся такими же, как ее собственные.

Затем она глубоко вздохнула, как можно быстрее стянула браслет и надела его на Мишку.

«Тюхе? Что-то не так?» – спросил Мозг.

Сердце Тюхе подпрыгнуло. Мысли заметались.

– Все хорошо. Наверное… просто немножко сенсор задела. Я собираю вещи.

Она старалась говорить как хорошая девочка, которая всегда держит обещания.

«Лекарство скоро будет готово», – сказал Мозг и исчез.

 

С колотящимся сердцем Тюхе начала натягивать скафандр.

Иногда она играла в лавовой трубке в одну игру: выясняла, как далеко можно залезать, пока ее не заметят граги. Играла она и сейчас. Держалась пониже, избегая камер, пряталась за каменными выступами, ящиками и криогенными резервуарами, пока не оказалась в той части трубки, где жили только ото.

Мозг обычно не контролировал их напрямую, а еще у них не было глаз. Тем не менее сердце у нее колотилось, как будто в грудь били метеориты. Она проползла через полугерметичную мембрану. В этом рукаве ото слишком глубоко закопались в поисках кальция, и крыша обрушилась. В тускло-зеленом свечении, исходившем от ее скафандра, она осторожно поднималась по трубке. Вот. Она забралась на груду щебня. Ото один раз сказали ей, что там есть дыра. Она надеялась, что дыра окажется достаточно большой.

Внезапно камень под ногой откатился в сторону, она больно ударилась коленом. Скафандр зашипел при внезапном ударе. Не обращая внимания на боль, она провела пальцами по камням, отслеживая очень слабое дуновение воздуха – без скафандра она бы и вовсе его не почувствовала. Потом под пальцами оказалась реголитовая пыль вместо скалы. Она была плотно спрессована, и ей пришлось долго тыкать ее алюминиевым прутиком, пока она не подалась. Пыль и щебень посыпались ливнем, на мгновение она испугалась, что куча под ногами развалится. И тут она увидела бархатно-черное небо.

Она расширила отверстие, сжалась как можно сильнее и поползла наружу.

Тюхе оказалась на склоне холма. Внезапно открывшееся серо-коричневое огромное пространство вызвало примерно такое же ощущение, как избыток сахара. Ноги и руки затряслись, и ей пришлось присесть на реголит. Потом она встряхнулась: у нее была назначена встреча. Она проверила рубин, встала и побежала вниз заячьими скачками.

Тайная дверь ничуть не изменилась. Тюхе нервно покосилась на край кратера, но муравьев не было видно. Она закусила губу и долго смотрела на Старика и Тролля.

«Что случилось?» – спросил Старик.

– Мне нужно уходить.

«Не волнуйся. Мы никуда не денемся до твоего возвращения».

– Возможно, я никогда не вернусь. – Тюхе немного задыхалась.

«Никогда – это очень долго, – возразил Старик. – Даже я не видел никакого никогда. Мы будем здесь. Береги себя, Тюхе».

Тюхе пробралась на Другую Луну и нашла там Волшебника.

Он был очень высок и худ, даже выше Старика, и отбрасывал длинную, похожую на палец, тень. Лицо казалось очень грустным, борода растрепалась. Рядом лежала его летающая пантера, черная, с глазами как крошечные рубины.

– Привет, Тюхе, – сказал Волшебник голосом, похожим на грохот песчаного червя.

Тюхе сглотнула и вынула рубин.

– Я сделала его для тебя.

А если ему не понравится?

Но Волшебник медленно протянул обе руки в белых перчатках, взял рубин – глаза у Волшебника горели – и долго смотрел на него с благоговением.

– Это очень, очень любезно с твоей стороны, – прошептал он. Осторожно снял высокий цилиндр и положил рубин в него. Тюхе впервые увидела, как Волшебник улыбается. И все-таки он оставался грустным.

– Я не хотела уходить, пока не отдам его тебе, – сказала она.

– Ты очень встревожила Мозг. Он будет волноваться.

– Он это заслужил. Но я обещала, что пойду с ним.

Волшебник еще раз полюбовался рубином и надел цилиндр.

– Обычно я не вмешиваюсь в дела людей, но тебе я должен желание.

Тюхе глубоко вздохнула.

– Я больше не хочу жить с грагами, ото и Мозгом. Я хочу в Правильное место к маме и папе.

Волшебник грустно посмотрел на нее:

– Извини, Тюхе, но этого я сделать не могу. Моя магия недостаточно сильна.

– Но они обещали…

– Тюхе, я знаю, что ты ничего не помнишь. Лунный народ помнит все за тебя. Космические акулы нашли твоих родителей, довольно давно. Они мертвы. Прости…

Тюхе закрыла глаза. Картина в окне, куполообразный кратер. Две яркие линии, извивающиеся над горизонтом, как акулы. Затем вспышка…

– С тех пор ты живешь с Мозгом. Ты ничего не помнишь, потому что он дает тебе специальное лекарство. Оно помогает тебе не грустить слишком сильно и выполнять завет родителей. Но мы помним. И мы всегда говорим тебе правду.

И вдруг они все оказались там, все Лунные люди вылезли из своих домов: Чанъэ со своими детьми, Нефритовый заяц и Дровосек. Все серьезно смотрели на нее и кивали. Тюхе не смогла смотреть на них в ответ. Она закрыла шлем руками, повернулась, вылезла в Тайную дверь и побежала прочь от Другой Луны. Она бежала не заячьим бегом, а неуклюже и рвано, рыдая на ходу, пока не наткнулась на валун и не покатилась вниз. Долго лежала, свернувшись калачиком, на холодном реголите.

Когда она открыла глаза, вокруг были муравьи.

Муравьи стояли полукругом, вытянувшись в шипастые пирамиды, и слегка раскачивались, как будто искали что-то. Потом они заговорили. Сначала это был просто шум, шипение в шлеме, но через секунду оно превратилось в голос.

– …Привет, – голос был женский и нежный, как у Чанъэ, но ниже и как будто старше, – я Алиса. Ты ударилась?

Тюхе застыла. Она никогда не разговаривала ни с кем, кроме Мозга и Лунных людей. Язык не подчинялся.

– Просто скажи, все ли у тебя в порядке. Никто не причинит тебе вреда. У тебя что-нибудь болит?

– Нет, – выдохнула Тюхе.

– Не бойся. Мы отвезем тебя домой.

На экране шлема вспыхнуло видео: она увидела космический корабль, состоящий из скопления ног и сверкающего золотого шара. Потом появился кружочек, указывающий на пятнышко света в небе.

– Видишь? Мы уже летим.

– Я не хочу в Великую неправильность, – выдохнула она. – Не хочу, чтобы вы меня разрезали.

Пауза.

– Зачем нам тебя резать? Не бойся.

– Потому что люди Неправильности не любят таких, как я.

Еще одна пауза.

– Милая, я не знаю, что тебе говорили, но кое-что изменилось. Твои родители бежали с Земли больше века назад. Мы уже не надеялись тебя найти, но продолжали искать. Я очень рада, что мы тебя нашли. Ты очень долго была на Луне одна.

Тюхе медленно поднялась. Она никогда не была одна. Голова у нее кружилась. «Они сделают все, чтобы заполучить тебя».

Она отступила на несколько шагов.

– Если я пойду с тобой, – тихо спросила она, – я увижу Карима и Софию?

Снова пауза, на этот раз более продолжительная.

– Конечно, – наконец сказала женщина-муравей Алиса, – они ждут тебя прямо здесь.

Ложь.

Тюхе начала отступать. Муравьи смыкали кольцо вокруг нее.

«Я быстрее, – думала она. – Им меня не поймать».

– Куда ты?

Тюхе выключила радио, одним прыжком выскочила из круга муравьев и побежала.

Она никогда в жизни так не бегала, даже наперегонки с Нефритовым зайцем через кратер Шеклтон. Когда легкие и ноги стали гореть, ей пришлось остановиться. Она бежала куда глаза глядят и оказалась выше по склону, близко к холодным пальцам.

«Я не хочу возвращаться на базу. Мозг тоже не говорит правды. – В глазах плясали черные точки. – Им меня не поймать».

Она оглянулась на кратер, где была Тайная дверь. Муравьи двигались. Они снова собрались в металлический лист. Потом он начал сворачиваться и превратился в огромную трубку. Она удлинялась, изгибалась и вдруг заскользила вперед металлической змеей, гораздо быстрее, чем бегала Тюхе. Муравьиные пирамиды сверкали у нее в пасти, как зубы. Она приближалась все быстрее и быстрее, обтекая валуны и кратеры, как будто ничего не весила, а за ней столбом вилась пыль. Тюхе огляделась в поисках укрытия, но она оказалась на открытой местности, только провал шахты темнел на западе.

И тут она вспомнила один урок Нефритового зайца. «Если кто-то хочет тебя съесть, обязательно есть кто-нибудь побольше, кто хочет съесть уже его». Муравьиная змея уже была всего в сотне метров, волнами перекатывалась по реголиту, похожая на блестящий металлический хлыст.

Она показала змее язык, случайно дотянувшись им до сладкой внутренней стенки шлема. И помчалась к краю черного кратера.

Сделав несколько прыжков, она оказалась над кратером. Ей показалось, что она ныряет в ледяную воду. Скафандр застонал, она почувствовала, как застывают его сочленения. Но она шла вниз, почти ослепнув от контраста между кромешной тьмой и ярким солнцем наверху. Она чувствовала вибрацию в подошвах, на шлем сыпались мелкие камешки, и она знала, что муравьиная змея уже прямо над ней.

Фары песчаного червя почти ослепили ее. Сейчас. Она подскочила как можно выше, чувствуя себя невесомой, потянулась к служебной лестнице, которая, как она знала, находилась наверху огромной машины. Схватилась за нее, больно ударилась о жесткий бок червя, почувствовала, как он трясется под ней. А потом червь заскрежетал и задрожал, вгрызшись в муравьиную змею и перевалившись через нее.

Осколки раскаленного металла полетели в воздух, один упал на руку Тюхе. Скафандр вскипел, отбрасывая его. Песчаный червь выполнил аварийную остановку, и Тюхе чуть с него не свалилась. Он начал выпускать маленькие ремонтные граги, и Тюхе стало стыдно. Она долго сидела неподвижно, пока ее дыхание не выровнялось, а жалобы скафандра на холод не стали слишком громкими.

Тогда она спрыгнула на землю и начала подъем обратно к Тайной двери. Там еще оставалось несколько муравьев, но Тюхе не обращала на них внимания. Они бесцельно катались в разные стороны, и их не хватало, чтобы построить передатчик. Она посмотрела наверх. Корабль из Великой неправильности пока оставался далекой звездой. У нее было время.

С трудом, чувствуя боль в покрытом синяками теле, она пролезла в Тайную дверь последний раз.

Лунные люди все еще ждали ее. Тюхе посмотрела каждому прямо в глаза. Уперла руки в бедра.

– У меня есть желание, – объявила она, – я собираюсь уйти. Я собираюсь заставить Мозг меня послушаться. Я собираюсь построить Правильное место сама, для себя. Я больше не хочу ничего забывать. Поэтому я хочу, чтобы вы все пошли со мной. – Она посмотрела на Волшебника: – Ты можешь это сделать?

Улыбаясь, человек в цилиндре кивнул, раскинул руки в белых перчатках и взмахнул плащом с ярко-красной – рубиновой – подкладкой.

Тюхе моргнула. Другая Луна исчезла. Она огляделась. Она стояла по другую сторону от Старика и Тролля, которые стали обычными камнями. А все Лунные люди жили теперь внутри нее. «Наверное, теперь я стану тяжелее, раз во мне столько людей», – подумала она. Но на самом деле она чувствовала себя пустой и легкой.

Сначала неуверенно, потом все спокойнее она принялась подниматься на гору Малаперт к базе. Она шла не заячьей походкой, не пантеровой, не шелковым шагом Лунной девы. Это была ее собственная, Тюхе, походка. Впервые в жизни.

Скафандр с привидениями

Лунный скафандр вернулся к Хейзел в тот вечер, когда Пита похоронили в море.

Похороны весь вечер крутили по телевизору. Предполагалось, что она будет зашивать старую одежду для церковной благотворительной ярмарки в Коко-Виллидж, но вместо этого она сидела перед экраном, налив себе на два пальца бурбона из подаренной на свадьбу бутылки – той самой, которую Тайрон никак не хотел открывать.

По телевизору показывали Пита, живого. Он походил на большеголового снеговика на фоне контрастного черно-белого пейзажа и двигался как в замедленной съемке. Потом показали его в форме, с широкой самодовольной улыбкой, машущего толпе. И наконец гроб, соскальзывающий с палубы серого военного корабля под пронзительные звуки трубы. Она отвернулась, когда стали показывать его семью. Все в черном, похожие рядом с аккуратными рядами морских пехотинцев на безалаберную стаю ворон.

Она сказала себе, что глаза жжет от долгого смотрения в экран. Потом она закрыла их и стала слушать голоса, позволяя им вернуть ее назад во времени, утащить прочь, сделать невесомой.

Разбудил ее стук в дверь. Она встала, втиснула больные ноги в тапки и выключила телевизор, где теперь показывали какой-то фильм. Наверное, выжившая из ума бедняжка Мэйбл, которая опять забыла, сколько времени, и решила зайти в гости к соседке. Хейзел надела очки и открыла дверь.

На фоне туманной флоридской ночи высился огромный астронавт, в желтом свете фонаря казавшийся ослепительно-белым. Термальный микрометеороидный костюм выцвел от возраста и покрылся пятнами лунной пыли. Щиток шлема посверкивал золотом, отражая темное морщинистое лицо Хейзел и облако растрепанных седых волос.

Это был скафандр Пита. IPC «Аполлон» A7LB. Она сразу его узнала, хотя нашивка с именем отсутствовала. Красные командирские ленты на коленях и локтях. Она прошивала все семнадцать слоев сотнями ярдов нитей, и у нее не было ни единого инструмента, который помогал бы направлять стрекот швейной машинки по имени «Биг Мо», только собственные пальцы. От скафандра пахло латексом, полиэстером, бесконечными часами, проведенными в Делавэре в 1967 году. От скафандра пахло им.

 

Астронавт поднял руку в тяжелой перчатке и протянул к ней – медленно, как будто на Луне. «Он что, пришел за мной? – подумала она. – Как и обещал? Господи, пусть именно Пит отведет меня домой». Сердце загрохотало, как Биг Мо, и она изо всех сил вцепилась в мягкую потертую резину перчатки.

Астронавт потерял равновесие, замахал руками и упал на спину с таким звуком, как будто рассыпалась пирамида резиновых сапог. Лежа на спине, он раскачивался на громоздком блоке жизнеобеспечения, как черепаха, бормотал что-то невнятное из-под шлема и нелепо размахивал неуклюжими перчатками.

Хейзел заморгала. Осторожно опустилась на колени рядом с астронавтом, как будто он был раненым животным. Пальцы сами вспомнили нужные движения, нашли защелки и застежки шлема. Он расстегнулся со щелчком.

Это был не Пит. Под шлемом оказался молодой чернокожий в синей шерстяной шапочке, круглолицый, весь мокрый. Лицо казалось пепельным, под глазами пролегли темные круги.

– Пожалуйста, – скрипуче сказал он, – помогите мне выбраться из этой штуки. Она заколдована.

Хейзел усадила парня на диван. Он сумел стащить перчатки, но термальный костюм и ботинки остались на нем. Хейзел налила ему бурбона, но парень просто смотрел на стакан, тяжело дыша. Он сильно потел. Ночь выдалась теплая, особенно для человека в скафандре. Скафандр сидел на нем плохо, как кожица на слишком пухлой сосиске. При каждом движении неопреновые заплатки и герметичные застежки скрипели. Хейзел вздрогнула, подумав, что стало с полиэстеровой подкладкой. Они с мистером Шепардом, миссис Пилкингтон и Джейн Батчин очень старались, но скафандр не был рассчитан на сорок лет жизни.

Вдруг Хейзел озарило.

– А я знаю, кто ты, – медленно сказала она, – тот молодой человек из Чикаго, который финансирует новый космический челнок, который строят в Космическом центре. Тот, который взлетает на воздушном шаре, а потом отстреливается. Ты заработал деньги в интернете. Бернард как-тебя-там.

– Бернард Нельсон, мэм, – парень как будто защищался, – челнок «Эксцельсиор». Вы смотрели мой TEDtalk?

– Не то чтобы. Ладно, Бернард. И зачем ты явился к старухе посреди ночи, напялив настоящий космический скафандр, который должен быть выставлен в Смитсоновском институте на всеобщее обозрение? И в каком смысле заколдован?

Его лицо исказилось – примерно так же выглядел Тайрон всякий раз, когда начинал жалеть о сказанном.

– У меня… диагноз. Я хожу во сне. Я заблудился. Это ничего не значит. И этот скафандр – просто реплика, мэм, такой можно купить в сувенирном магазине Космического центра. Это реконструкция. Пожалуйста, позвольте мне воспользоваться вашим телефоном, и я немедленно уйду. Извините, что вас побеспокоил.

Он совсем не умел врать, у него получалось даже хуже, чем у Джейн Батчин, которая всегда краснела, когда пыталась протащить английские булавки в мастерскую во время работы над силовым сильфоном A7LB. Однажды миссис Пилкинсон конфисковала у Джейн все булавки и ткнула ее в задницу на глазах у всех, чтобы показать, что иголки могут наделать со скафандрами. Джейн визжала как свинья.

– Диагноз, ага, конечно. Это скафандр Пита Тернбулла, и ты об этом прекрасно знаешь. И зачем, ради всего святого, ты его надел?

Бернард долго смотрел на нее. Хейзел почти видела, как у него в мозгу крутятся шестеренки.

– Давай, юноша, заканчивай! – рявкнула она. Тем же отработанным тоном она говорила с инженерами НАСА, он походил одновременно на сексуальный шепот и на треск хлыста. Это всегда сбивало их с толку.

Бернард одним глотком опустошил стакан, закашлялся и закрыл лицо руками.

– Вы правы. Он краденый. Я его купил. Знал, что это неправильно, – он то ли вздохнул, то ли всхлипнул, – но я обожаю старые космические вещи. У меня есть шлем Гагарина и одна из перчаток Шепарда с «Меркурия». Когда ее надеваешь, как будто чувствуешь прикосновение его пальцев. И запах пота. Чувствуешь себя астронавтом, хотя бы ненадолго. А это моя главная мечта.

Хейзел вспомнила рекламу в журналах пятидесятых годов. Мужчины и женщины в серебристой броне и обтекаемых шлемах гуляли по Луне и смотрели на ракеты в небе. Она тоже хотела стать одной из них.

– Давай дальше, – строго сказала она.

Бернард вытер нос.

– Один знакомый чувак с черного рынка рассказал, что за полмиллиона можно купить настоящий лунный скафандр. Они перевозили пару штук из Смитсоновского института на базу Даллеса, а в пути может случиться что угодно… за достойную цену. НАСА не хватится его минимум несколько недель. Наверное, они до сих пор ничего не знают. Они потеряли лунные камни, оригинальную пленку с Армстронгом и кучу всего еще. Я подумал, что у меня скафандру будет лучше, чем у них.

Хейзел как-то сходила на выставку скафандров в Смитсоновском институте. Ей нравилась мысль, что там выставлено дело ее рук. Скафандры там держали в специальных витринах с контролируемой влажностью и температурой, чтобы латексная подкладка не рассыпалась на кусочки. Женщина с английским акцентом называла скафандры по имени и желала им спокойной ночи, выключая свет. Казалось, что она очень любит свою работу.

– Ага, – сказала Хейзел, – и что же случилось?

– Я ложусь спать – и всегда просыпаюсь в нем.

Хейзел ничего не ответила.

– Первый раз был хуже всех. На следующий день после того, как мне его привезли. Я спокойно спал и вдруг проснулся в скафандре, на угнанном мотоцикле, на скорости сто двадцать миль в час. Я не представлял, как так получилось, не знал, что я делаю. Вы когда-нибудь пробовали управлять мотоциклом в скафандре?

– На испытаниях Пит играл в нем в футбол. И он бы с удовольствием покатался бы в нем на своем мопеде, если бы мог утащить его из центра. Больше мопеда он любил только женщин. Ну и полеты, конечно.

Бернард ее не слушал. У него дрожали руки.

– Я утопил его в болоте в заповеднике Мерритт. Чуть не сбил фламинго. У меня, кажется, был сердечный приступ. Слава богу, на мне было УСМ.

– Устройство для сбора мочи.

Хейзел улыбнулась при этом воспоминании. Ребята очень беспокоились о размерах. Они не утихали, пока миссис Пилкингтон не поменяла бирки «маленький», «средний» и «большой» на «большой», «очень большой» и «огромный».

– А откуда вы знаете? – удивился Бернард.

– Ну, я зарабатывала на жизнь шитьем скафандров.

– Вы работали на IPC в Делавэре, мэм? – Он распахнул глаза: – Над A7LB?

В его голосе появилось уважение.

– Да, хотя сначала я шила пояса, бюстгальтеры и подгузники. Скафандр – это примерно то же самое, только для взрослого человека. Ладно, неважно. А во второй раз что случилось?

Бернард покраснел.

– Кажется, в деле была замешана женщина, – решила Хейзел.

– Как вы поняли?

– Я хорошо знаю этот скафандр.

– Проснувшись, я оказался в стрип-клубе в Коко-Виллидж. В скафандре.

– «Чи-Чи».

Это был любимый клуб Пита.

– Ну, девчонкам понравилось. Они решили, что у меня мальчишник перед свадьбой. Вот только помаду оттирать было сложно.

– Звучит неплохо.

– Ну… я не люблю девушек на самом деле. – Бернард вздохнул.

– Ой.

– После этого я решил, что у меня опухоль мозга. Но исследования ничего не показали. Я подумал, что это могут быть галлюциногенные химикаты, возникающие при распаде материалов. И опять нет. Вчера я запер эту чертову хреновину в титановом сейфе и проглотил ключ. И вот я перед вами. – Бернард закрыл глаза. – Должно существовать рациональное объяснение, но я не могу его придумать. Вы, наверное, считаете, что я сошел с ума.

– Вовсе нет, – сказала Хейзел, – просто я оскорблена.

– Оскорблены? Но почему?

– Потому что Пит пришел ко мне в третью очередь. Ой, прекрати делать удивленный вид. Отрицай сколько хочешь, но ты сам сказал, что в скафандре привидение. Ты как мой последний муж, Тайрон. Он был стоматолог. Хороший был человек, но не мог обойтись без объяснений для всего на свете. Вот тебе одно. Этот скафандр состоит из четырех тысяч деталей, и мы подгоняли каждую из них не меньше тридцати раз, чтобы скафандр сидел на Пите как перчатка. И куда он еще мог направиться, когда тело перестало его слушаться?

– Я его не верну, – сказал Бернард. – Я заплатил за него полмиллиона баксов. И я выясню, что с ним не так. Привидение, колдовство или что. – Он потер глаза. – Мэм, если вопрос в деньгах, я уверен, что мы что-нибудь придумаем. Жить на пенсию непросто…

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16 
Рейтинг@Mail.ru