Ханна Хауэлл
Дама моего сердца
– Значит, они так и падают к его ногам? – насмешливо спросил он, и Эвери захотелось его ударить.
– Да. Сам увидишь.
– Единственное, что я хочу увидеть, так это твоего брата вместе с моей сестрой на коленях перед священником. Он обязан заплатить за свой проступок.
– А я тебе говорю, что мой брат никогда не стал бы оскорблять женщину! Ему это просто ни к чему. И если бы он спал с твоей сестрой, он не стал бы этого отрицать. Как-то он переспал с невестой Дугласа и честно ему в этом признался. Хотел, чтобы тот знал, на ком собирается жениться. Но Дуглас и так уже раздумал брать ее в жены, узнав о том, что эта девица прикончила троих его родственников. Впрочем, это не важно. Просто я хочу, чтобы ты понял: мой брат – очень порядочный человек.
Из того, что рассказала ему Эвери, Камерон сделал вывод, что Пейтон Мюррей не отличается здравым умом и рассудком. Как можно было признаваться Дугласу в том, что он спал с его невестой? Дугласы не прощают обид. Вероятно, Эвери далеко не все ему рассказала. Что ж, потом он из нее вытянет детали. А сейчас он должен докончить то, что задумал: разозлить Эвери так, чтобы она молча отодвинулась от него на самый краешек кровати.
– Неужели? А я из твоего рассказа понял, что твой брат способен на опрометчивые поступки. Если ты хочешь убедить меня в том, что он святой, не стоило рассказывать, что он спит с чужими невестами.
Эвери пришлось признать, что он прав. Но Камерону она об этом не скажет, пусть он ее хоть на куски разрежет.
– Я хочу убедить тебя не в том, что Пейтон святой, а в том, что он предпочитает держаться от девственниц подальше. Думаю, твои родственники вряд ли держали в секрете, что ищут мужа для твоей сестры, а Пейтон всегда тщательно избегает подобных девиц.
– Значит, он не женится на ней?
Говоря это, Камерон разделся, оставив лишь набедренную повязку, и Эвери внезапно обнаружила, что ей трудно говорить, равно как и делать вид, что она абсолютно равнодушна к его стройному, загорелому телу. Усилием воли она заставила себя сосредоточиться на разговоре о Пейтоне.
– Когда-нибудь он женится, но не сейчас, не из-под палки и не на той девушке, которую не хочет видеть своей женой.
– Если он не собирался жениться на моей сестре, незачем было с ней спать.
Высказавшись, Камерон связал их запястья и улегся на кровать, а Эвери вдруг захотелось избить его до полусмерти. Она пыталась оправдать действия Камерона, но в то же время ее не покидала уверенность, что сестра его обманула, вот только как заставить его в это поверить?
Да и стоит ли пытаться? Камерон уверен, что сестра его не способна на обман, так же как и Эвери никогда бы не поверила, что Пейтон может совершить бесчестный поступок. И спорить с Камероном по этому поводу – все равно что биться головой о каменную стену. Но Эвери не собиралась сдаваться. Она должна защитить Пейтона. Может быть, в конце концов ей удастся заронить в душу Камерона сомнение, заставить задуматься над тем, можно ли безоговорочно верить сестре? И может быть, он наконец поймет, что она лжет?
– Когда ты в последний раз видел свою сестру? – спросила она.
Камерон задумался.
– До того, как я приехал во Францию, то есть больше двух лет назад.
– А я видела Пейтона всего несколько месяцев назад.
– И что?
– А то, что я знаю своего брата лучше, чем ты свою сестру.
– Ни одна девушка не станет заявлять, что ее лишили невинности, если это не так! – закричал Камерон, злясь на то, что в словах Эвери есть своя логика. Он и в самом деле не может утверждать, что хорошо знает свою сестру.
Эвери презрительно фыркнула:
– Станет, если посчитает, что это поможет ей получить желаемое.
Камерон и сам придерживался того же мнения, поэтому спорить не стал.
– Значит, по-твоему, твой братец настолько замечательный человек, что моя сестра вознамерилась его заполучить?
– Он молодой, сильный, красивый, владеет многими землями и богат.
«Мимо такого и в самом деле ни одна девица не пройдет», – сердито подумал Камерон. Похоже, задуманный им план не срабатывает. В словах Эвери есть резон, а ему нечем крыть и остается только злиться. Кроме того, Камерон в любом случае не собирался отказываться от своего плана.
– Значит, он будет моей сестре отличным мужем, даже если он и развратник.
– Тупоголовая скотина! – не выдержала Эвери.
– Не стоит оскорблять человека, от которого зависишь, детка.
– Неужели ты не можешь оставить моего брата в покое хотя бы в благодарность за то, что я спасла твою ничтожную жизнь?
– На это не надейся. Моя сестра мне дороже. А вот с тобой я решил поступить по-другому. Я не буду лишать тебя невинности и покрывать твое имя позором.
– А ты мог это сделать? – Эвери даже задохнулась от негодования.
– Были у меня такие мысли. Ведь твой брат очернил имя моей сестры. Но теперь я передумал.
– Какое благородство! – фыркнула она.
Эвери повернулась к нему спиной. До сих пор она не слишком задумывалась над тем, как именно Камерон собирается ее использовать, помимо того, что лишит ее невинности. Ей было больно сознавать, что он мог бы придать ее позор широкой огласке, она приказала себе не глупить. Камерон считал, что его сестра опозорена. Ему наверняка сказали, что этот ее позор ни для кого не является секретом. Естественно, он решил, что Пейтон тоже должен испытать боль, узнав, что его сестра подверглась такому же унижению. В какой-то момент Эвери даже пожалела, что он изменил свой план. Интересно было бы узнать, как долго он будет держать ее на расстоянии. Но потом она приказала себе не быть идиоткой. Такие вещи лучше не знать.
Неожиданно Эвери пришла в голову интересная мысль: поскольку Камерон не станет рассказывать об их отношениях ее родным, может быть, стоит самой сообщить им об этом? Причем подчеркнуть, что это не Камерон надругался над ней, а она сама, добровольно, ему отдалась. Стоит ли пойти на такой шаг, чтобы попытаться завоевать его сердце?
– Спи спокойно, Эвери, – прошептал Камерон.
– А тебе пусть всю ночь снятся кошмары, – буркнула Эвери и вздохнула, когда Камерон рассмеялся.
Она закрыла глаза, но сон не шел к ней. Что ее ждет впереди, она не знала и пока не узнает, даже если будет бодрствовать всю ночь. Ей предстоит принять нелегкое решение, и Эвери уговаривала себя как следует отдохнуть, чтобы подумать об этом на свежую голову.
Глава 7
Эвери была объята яростным огнем желания. Теплые губы и крупные сильные руки, ласкающие ее, заставляли трепетать от наслаждения. Обняв распростертого на ней мужчину, Эвери задохнулась от восторга, когда он начал ласкать ее груди. Она нетерпеливо выгнулась ему навстречу и услышала его тихий стон.
Этот хрипловатый зов страсти пробился сквозь ее затуманенное сознание, и она очнулась. Камерон искусно соблазнял ее, и она не сопротивлялась. Наоборот, ей хотелось, чтобы эта блаженная пытка не кончалась никогда. Но, призвав на помощь всю силу воли, Эвери заставила себя отстраниться. Нельзя терять голову, если она не хочет остаться потом с разбитым сердцем. Схватив Камерона за руки, Эвери почувствовала одновременно и радость, и обиду оттого, что он сразу перестал ее ласкать.
– Ты подлый, мерзкий распутник, Камерон Макалпин! – нетвердым и все еще хриплым голосом вскричала она.
– Мне уйти? – спросил он.
– Да.
– Но почему? Ясно же, что ты меня хочешь. – Он коснулся пальцами ее затвердевших сосков, и Эвери содрогнулась.
– Самодовольный негодяй! А ну-ка убирайся!
Секунду помешкав, Камерон откатился в сторону. Быстро развязав связывающую их руки веревку, он встал с кровати. Камерон сознавал, что если прямо сейчас не отойдет от Эвери как можно дальше, то потеряет контроль над своими чувствами. Соблазнять ее сонную, конечно, непорядочно. Как же низко он пал! И не хотел пасть еще ниже, чтобы добиться желаемого. Однако невозможно забыть, как радостно и щедро отвечала Эвери на его ласки и каких трудов ей стоило сказать «нет». Пусть поступил не слишком честно, но он знал, что при первом удобном случае снова так поступит.
Вид стоявшего рядом с кроватью голого Камерона не способствовал обретению спокойствия, и Эвери вздохнула с облегчением, когда он начал одеваться. Несколько раз глубоко вздохнув, она попыталась хотя бы сделать вид, что абсолютно к нему равнодушна. На самом же деле тело ее было объято огнем. Несколько долгих минут прошло в томительном молчании, и, когда Камерон так же молча направился к выходу из палатки, Эвери не выдержала.
– Ты что, злишься на меня? – насмешливо бросила она ему вслед.
– Нет, – ответил Камерон, обернувшись. – Просто хочу уйти, чтобы не овладеть тобой, наплевав на твое «нет».
Эвери села в постели. В его темных глазах вспыхнул огонь, и она поняла, что он бы предпочел видеть ее лежащей на спине. Приятно сознавать, что он ее хочет, но Эвери была согласна с тем, что в данный момент его решение уйти от нее было единственно верным. Но она не могла оставить его самодовольное высказывание без ответа.
– И снова услышишь «нет»!
– Неужели? Что ж, если губы твои и произнесут это слово, то твое тело скажет «да». Как было всего несколько минут назад.
– Оно лишь бессознательно отозвалось на твои искусные ласки, и то лишь потому, что ты застал меня врасплох, когда я спала, – насмешливо проговорила Эвери и сразу пожалела о том, что позволила себе насмехаться над Камероном: подскочив к кровати, он схватил ее в объятия и запечатлел на ее губах такой страстный поцелуй, что она чуть не потеряла сознание.
Камерон злился, что пошел у нее на поводу и так бурно отреагировал на ее насмешку. Он уже начал успокаиваться, а теперь страсть взыграла в нем с новой силой. Но не мог же он согласиться с ее утверждением, что она якобы бессознательно отозвалась на его ласку! Он хотел доказать ей, что только он способен вызвать в ней бурю желания. «Тщеславие, – усмехнулся про себя Камерон. – Простое тщеславие. И все-таки последнее слово должно остаться за мной».
– Ты меня хочешь, детка, – сказал он, прикрепляя к поясу меч. – Скоро ты и сама поймешь, что отказываться от удовольствия, которое мы могли бы получить, просто неразумно.
Пока Эвери готовилась дать ему достойный ответ, Камерон уже откинул полог палатки. Выходя, он столкнулся с юным Дональдом, который пришел помочь ему одеться, и неожиданно смутился. Увидев, что Камерон закрыл за собой вход в палатку, Эвери с облегчением вздохнула. Слава богу! Теперь она наконец-то успокоится.
Она умылась и оделась в старое, штопаное-перештопаное платье, размышляя над тем, как ей вести себя дальше. Ее бесило, что у Камерона хватает наглости заявлять, будто она его страстно желает. Хотя это чистая правда. Она и в самом деле воспылала к этому негодяю бешеной страстью, причем с первого же взгляда. Мало того, она готова сдаться на его милость, но лишь при одном условии: если убедится, что он испытывает к ней не одно лишь желание, а более глубокие чувства. Впрочем, Эвери знала, что существуют мужчины, которым требуется сначала получить от женщины все, что она способна им дать, а уж потом они начинают разбираться в своих чувствах. И Камерон, наверное, один из них.
Можно, конечно, сделать так, что Камерон никогда ее не забудет. Для этого достаточно просто не удовлетворить его страсть. Но, к сожалению, даже в этом случае он не будет долго о ней помнить. Пара ночей в объятиях опытных куртизанок – и память о невинной девочке по имени Эвери, не подарившей ему свои ласки, испарится без следа. А она хочет, чтобы при воспоминании о ней дрожь пробегала по его телу, дыхание учащалось, сердце колотилось в груди как бешеное и он до конца своих дней не мог забыть ее нежные ласки, ее страстные объятия. И чтобы ни одна женщина, с которой сведет его судьба, не смогла вытеснить Эвери из его сердца. Чтобы он страдал не от неудовлетворенного желания, а от того, что не может и никогда не сможет найти ей достойную замену.
Единственная проблема заключалась в том, чтобы предоставить Камерону то, что он жаждет получить, но при этом сделать так, чтобы он не чувствовал себя победителем. Следовательно, нужно самой его соблазнить. Если она проявит инициативу, его это поразит в самое сердце. Да, план, несомненно, хорош. Главное – дать Камерону понять, что он сам ринулся в расставленные сети.
Выйдя из палатки, Эвери сразу увидела Джиллиану. Она вместе с другими женщинами готовила еду. Эвери поспешила к ним и тоже взялась за дело. Помимо приготовления пищи, она должна еще ухаживать за ранеными. В этом Эвери помогали четыре женщины. Три из них – Джоан, Мэри и Тереза – были удивительно похожи друг на друга: невысокого роста, пухленькие, темноволосые и кареглазые. Четвертая, Энни, жена Раналда – одного из самых старых солдат Камерона, – сильно от них отличалась. Она была высокого роста, черноволосая, полногрудая, искренняя и любила покомандовать. Впрочем, Джоан, Мэри и Терезе нужна была твердая рука. Женщины были милы, исполнительны, но не более того. Ухаживая за Питером, Эвери услышала, как женщины возбужденно заспорили на жуткой смеси французского, гэльского и искаженного английского о том, кто из них лучше печет овсяные лепешки. Эвери и Энни переглянулись. Джиллиана попыталась утихомирить спорщиц, и ухмылка Эвери стала еще шире.
– Интересно, как они понимают друг друга? – удивилась Эвери, качая головой.
В ясных серых глазах Энни вспыхнули задорные искорки.
– Это только когда они злятся, кажется, что они шипят, словно рассерженные гусыни. На самом деле француженки очень быстро выучили английский язык. А малышка Тереза даже немного говорит по-гэльски. Эти две француженки вовсе не глупы. Они прекрасно понимают, что чем больше они будут знать, тем более прочное положение займут в Кейнморе, вот и стараются изо всех сил.
Убедившись, что Питер спит, Эвери повернулась к Энни:
– Ты хорошо знаешь сестру Камерона?
– Да нет, не очень. Ведь я всего лишь жена воина, имеющего невысокое звание.
– И все-таки какая она?
– Я не должна плохо говорить о сестре лэрда. – Энни вздохнула и покачала головой. – Но мы обязаны тебе и малышке Джилл своей жизнью. Поскольку наш лэрд, судя по всему, не собирается даровать вам обеим свободу, будет только справедливо рассказать тебе о том, что ожидает вас в Кейнморе. – Энни встала и помогла Эвери подняться. – Пойдем нальем себе немного вина, сядем в тенечке и поболтаем.
Эвери не заставила себя долго упрашивать. Удобно устроившись под большим деревом, она спросила:
– Ты думаешь, если я буду больше знать о сестре Камерона, это изменит мое положение?
– Может, и не изменит, – пожала плечами Энни, – однако поможет понять. А ты вправе знать кое-что о девице, чья ложь втянула тебя в такую беду. – Энни поморщилась. – Я бы не стала называть родную сестру лэрда лгуньей, хотя многие из наших людей считают, что она либо такая и есть, либо ошиблась в своих обвинениях. – Эвери сердито нахмурилась. – Девочка всю жизнь росла без матери, которая умерла вскоре после ее рождения. Старый лэрд скончался, когда она была еще ребенком. Есть у нее тетушка, но если ты назовешь этих трех стрекочущих без умолку трещоток глуповатыми, то тетю Агнес ты и вовсе сочтешь непроходимой дурой. Она милая, добрая, но ужасно доверчивая. Ее любой обведет вокруг пальца. Сэр Йен, кузен лэрда, хороший человек, но ничего не смыслит в воспитании детей. Наш лэрд старался изо всех сил, пытаясь достойно воспитать сестру, но тогда он и сам был еще мальчишкой.
– Так, значит, Камерон был сестре и отцом, и братом и теперь испытывает вину из-за того, что не сумел вырастить ее скромной девушкой?
– Совершенно верно. Кэтрин на редкость испорченная девица. Она необыкновенно хороша собой, во всяком случае, была перед нашим отъездом. Ей не было еще и шестнадцати, а она уже успела вскружить голову не одному парню. Когда она что-то хочет, непременно получает желаемое. Ее тетя и лэрд не могут ей ни в чем отказать.
– И теперь она захотела получить моего брата, – вздохнула Эвери и сделала глоток вина. – Чтобы быть испорченной, сначала надо стать богатой. Я думала, что Камерон нанялся в наемники…
– Из-за бедности? Нет. Просто ему захотелось сменить обстановку и поразмяться. Говорят, он разочаровался в любви… А вскоре дал обет безбрачия.
Эвери удивленно захлопала ресницами, и внезапно ей припомнились слова, услышанные в тот день, когда ее похитили.
– А когда он дал этот обет?
– Почти три года назад. И насколько я знаю, еще ни разу ему не изменил.
Эвери пришла в смятение. Может быть, Камерон возжелал ее лишь по той причине, что долго не был с женщиной? Чувствуя, что это не так, она не находила себе места. Энни потрепала ее по руке, и Эвери вздрогнула от неожиданности.
– Не думай, что именно по этой причине наш лэрд воспылал к тебе нежными чувствами.
– Не поняла…
– До сих пор он оставался равнодушен ко всем девицам, а их немало вешалось ему на шею. Но стоило ему увидеть тебя, как его словно подменили. Не забывай, что он мужчина и потому пытается себя убедить, что возжелал тебя лишь по причине долгого воздержания, хотя вряд ли в это верит. Но что бы он себе ни внушал, как бы себя ни уговаривал, он хочет тебя потому, что ты – это ты. И все-таки я не думаю, что он изменит свое решение воспользоваться тобой, чтобы заполучить твоего брата в мужья Кэтрин, во всяком случае, пока не убедится, что она лгунья.
– Так, значит, вы тоже считаете, что она лгунья… А Джиллиана мне говорила, будто вы все хотите, чтобы мой брат дорого заплатил за свой проступок.
– Сначала мы считали его виновным, но теперь многие из нас уже не так в этом уверены. Чем больше мы думаем обо всей этой истории, тем больше убеждаемся в том, что нашему лэрду известна не вся правда, вернее, он не знает всего, что произошло на самом деле. – Энни ласково улыбнулась. – А теперь, узнав тебя и малышку Джиллиану, мы и вовсе пришли в выводу, что твой брат не смог бы совершить бесчестный поступок, а если бы и совершил, ты не стала бы так упорно его защищать. Но важно не то, что считаем мы, а то, что считает наш лэрд. А он, видно, не способен смотреть трезво на вещи, когда речь идет о Кэтрин.
– Теперь я понимаю… – Эвери захотелось узнать, почему Камерон дал обет безбрачия. – Он потерпел разочарование в любви? Обычно из-за этого не дают обет безбрачия.
– Дело тут не в любви. Думаю, он и не был влюблен. Но в последнее время все девицы, с которыми он знакомился, его предавали. Мы считаем, он просто увлекался не теми, кем следовало бы.
– А, знаю какими. Светлые волосы, голубенькие глазки, огромные груди. Из тех, что кокетливо улыбаются, хлопают ресницами и ходят, вихляя бедрами. Которые ахают и охают по поводу и без повода и ловко используют все средства, чтобы дать мужчине почувствовать, что они без него пропадут. – Энни расхохоталась, и Эвери, улыбнувшись, продолжила: – Из тех, что считают, будто хорошенького личика и шаловливых ручек достаточно для того, чтобы захомутать любого мужчину, и они ждут слишком многого в обмен на свои скудные таланты. Не хотелось бы мне думать, что Камерон способен потерять голову из-за таких вот пустоголовых красоток, которые сначала заманивают его в свои сети, а потом бросают.
– Все мужчины такие. По крайней мере до тех пор, пока не влюбятся по-настоящему. Но и влюбившись, они все равно не пропустят ни одну красотку. Порядочный мужчина хранит верность одной женщине, но это не означает, что он остается равнодушным к большим голубым глазкам, золотистым кудряшкам и пышной груди.
– Значит, они идиоты. – Эвери вздохнула, встала и машинально отряхнула юбку. – За работу!
– Так ты собираешься подчиниться нашему лэрду? – спросила Энни, вставая.
– Подчиниться? Звучит очень похоже на «сдаться». Девушки из рода Мюррей не сдаются. Или делают это крайне редко. – Эвери задумчиво улыбнулась и подмигнула Энни. – Нет, я буду действовать по-другому.
– Мне кажется, ты уже многого добилась.
– Да, но теперь настало время для последнего удара. Он привык к отказам и оскорблениям, и я решила сбить его с толку. Я буду действовать лаской. – И, весело смеясь, она отошла от Энни.
Всю оставшуюся часть дня Эвери удавалось избегать Камерона. Сделать это оказалось совсем не сложно. Он был занят проверкой постов и заградительных сооружений вокруг лагеря, возведенных на случай нападения неприятеля. Сама Эвери большую часть времени занималась ранеными, в частности юным Питером, который поправлялся с удивительной и радующей всех быстротой.
Мало-помалу Эвери обнаружила, что люди Камерона не одобряют его поведение. Они считали, что Эвери и Джиллиану следует отпустить на свободу в награду за то, что они спасли им жизнь. Эвери поняла, что, если они с Джиллианой вновь попытаются бежать, мало кто из людей Камерона бросится за ними в погоню. Проблема заключалась в другом – она больше не хотела убегать.
И это нежелание сильно ее беспокоило, потому что Эвери казалось, что тем самым она предает Пейтона. Конечно, Пейтон не станет винить ее за то, что она поступила по велению сердца, однако Эвери подозревала, что сама будет себя винить, особенно если ей не удастся завоевать сердце Камерона. Если она победит, все проблемы будут решены: Камерон не отпустит ее от себя и не станет использовать против брата. Возникал вопрос: имеет ли она право так рисковать, ведь в случае поражения расплачиваться будет именно Пейтон?
– Что теперь тебя беспокоит? – спросила Джиллиана, усаживаясь рядом с кузиной у палатки Камерона. – Я надеялась поужинать в более веселой компании.
– Просто я пришла к выводу, что сейчас, когда мы с легкостью могли бы сбежать, мне не хочется этого делать, – грустно произнесла Эвери. – А потом, это нечестно по отношению к Пейтону. Он не хочет брать в жены Кэтрин, эту эгоистку и лгунью, а если я останусь, его заставят на ней жениться.
– Но ведь ты в этом не виновата.
– Если я не сделаю все, чтобы Камерон отказался от своего замысла, я буду считать себя виноватой.
– Ну разве что самую малость. Ты же любишь этого идиота, и у тебя есть шанс заставить его тебя полюбить. Пейтон поймет, почему ты осталась с Камероном. И кроме того, мы же пытались бежать, и даже дважды.
– Ну, первую попытку можно не считать.
– А знаешь, ты тут занимаешься самобичеванием, а одного не учла, – тихо произнесла Джиллиана и впилась зубами в кусок сочной оленины.
– Это чего же? – удивилась Эвери.
– Того, что мы с тобой всего лишь две слабые девушки. Да, наш побег мог бы закончиться успехом, как было в последний раз. Но подумай вот о чем. Если бы нам удалось сбежать от Камерона, мы должны были бы без охраны добираться до какого-нибудь французского порта и упрашивать капитана, чтобы он взял нас на корабль, следующий в Шотландию, а потом ехать через всю Шотландию в Донкойл. Вряд ли Пейтон захотел бы, чтобы мы предприняли такое рискованное путешествие только ради того, чтобы предотвратить его женитьбу на Кэтрин. И подумай, как бы он казнил себя, если бы по дороге с нами что-то случилось.
Логика в словах Джиллианы была железная. Эвери нечего было возразить. У нее мелькнула мысль, не соглашается ли она с кузиной так охотно лишь потому, что это позволит ей поступить так, как ей хочется. Но она тут же сама себе возразила. Джиллиана права. Не стоит им рисковать своими жизнями лишь для того, чтобы спасти Пейтона от нежеланной женитьбы. Пейтон и сам бы ни за что им этого не позволил. Женятся один раз и на всю жизнь, что верно, то верно, но ведь это все равно лучше, чем подвергать свою жизнь смертельной опасности. Если с ней и кузиной что-то случится, Пейтон никогда себе этого не простит. И к тому же он наверняка считает, что сможет разобраться с Кэтрин самостоятельно и помощники ему не нужны.
– Ты права, – наконец отреагировала Эвери и принялась за еду.
Джиллиана тихонько рассмеялась.
– Ну надо же, ты со мной согласилась! Просто поразительно! Нужно будет где-нибудь это отметить.
– Ах ты дерзкая девчонка!
– Скажи, ты уверена, что любишь сэра Камерона?
– Да, хотя временами мне хочется стукнуть его по голове чем-нибудь тяжелым. – Эвери покосилась на Джиллиану, и они расхохотались. – Так что я бы не сказала, что влюблена в него по уши. И я не думаю, что все закончится хорошо только потому, что я его люблю.
– Все будет хорошо, вот увидишь.
– Да, любовь приносит огромную радость. Хочется все на свете сделать для любимого человека. Но это вовсе не означает, что ты получишь что-то взамен. Если человек не влюблен в тебя, он вряд ли поймет, какой замечательный дар ему вручается. Сомневаюсь даже, что он вообще заметит, что кто-то по нему вздыхает.
– Мужчины бывают такими глупыми, – покачала головой Джиллиана. – Я очень хочу, чтобы ты была счастлива.
– Я буду счастлива, – уверенно заявила Эвери. – Если мне даже не удастся завоевать сердце Камерона, я буду счастлива уже тем, что, пусть и недолго, но он был со мной. А когда утихнет боль расставания, а она непременно утихнет, у меня останутся самые сладкие воспоминания.
Глядя на приближавшегося к ним Камерона, лицо которого было мрачным, Джиллиана пробормотала:
– Слово «сладкий» абсолютно не подходит этому человеку, даже если мы говорим о воспоминаниях о нем.
И кузины опять рассмеялись. Камерон стал чернее тучи и вперил в них подозрительный взгляд, а Эвери громко расхохоталась. Ей нравилось, что такой большой, сильный мужчина побаивается их с Джиллианой. Ну, если не их самих, то их способности весьма часто лишать его покоя.
Она поцеловала кузину в щеку и, когда та ушла, повернулась к Камерону с сияющей улыбкой. На лице его отразились недоумение и растерянность, которые он не сумел скрыть. Это только начало, злорадно подумала Эвери. Скоро у бедняги Камерона вообще голова пойдет кругом, если, конечно, она не даст ему одержать верх в игре, которую затеяла. Сегодня они станут любовниками, однако инициатива будет исходить от нее. И если после сегодняшней ночи Камерон решит, что одержал победу, ему придется очень постараться, чтобы убедить себя в этом.
