Гвендолен Артерберк
Классные ворота
Пока Хоис Абрамович просвещал девочку, капсула долетела до входа в магистральный тоннель и прошла входной шлюз. В тоннелях поддерживалось пониженное давление, что позволяло значительно увеличить скорость перемещения. До Москвы было около ста километров, но они проделали этот путь чуть больше чем за полчаса. Пройдя выходной шлюз, капсула замедлила ход.
Перед ними над дорогой располагался огромный сверкающий транспарант: «Добро пожаловать в город-музей Москву». После этого транспаранта вместо обычного дорожного экопокрытия начиналась разбитая грунтовая дорога. Капсулу начало потряхивать. Слева от дороги было засеянное колосящееся поле, справа виднелась деревня. Косые домишки, серые хозяйственные постройки. В середине деревни возвышалось двухэтажное каменное строение, по-видимому, усадьба помещика. Навстречу капсуле по дороге с трудом двигалась телега, запряжённая тяжело ступающей лошадкой. Колёса увязали в колее, животное понуро двигалось, тяжело дыша. Сидящий на телеге крестьянин не пытался ускорить движение кнутом, который он бездумно вертел в руках. Поравнявшись с капсулой, он взглянул на неё без всякого интереса и снова перевел взгляд куда-то вдаль.
– Кто это? – спросила Роза.
– Обычный крепостной крестьянин на обычной телеге. Мы сейчас в середине XIX века, крепостное право ещё не отменили. В это время Москва была гораздо меньше, чем сейчас. Вокруг города были деревни, люди занимались сельским хозяйством. Когда будете проходить историю, вам обязательно устроят экскурсию в такую деревню. Сегодня в деревню мы заехать не сможем, иначе больше ничего не успеем посмотреть…
– А куда он едет?
– Не знаю, Розочка, видишь, телега пустая – наверное, в амбар или ещё куда-то по хозяйству. Куда барин его послал, туда и едет.
– А кто такой балин?
– Барин – это хозяин крестьянина. Что барин скажет, то крестьянин и должен делать. Иначе его накажут. Плетьми высекут, например.
– Как это – плетьми?
Хоис Абрамович уже был не очень рад, что начал развивать эту непростую тему, поэтому он постарался свернуть разговор в другое русло.
– Будешь историю изучать – узнаешь. Смотри, впереди что-то происходит?
Дорога тем временем изменилась. Вместо грунтовки появился асфальт, по краям дороги потянулись длинные серые производственные здания. Навстречу им понеслись грузовики цвета хаки, их фары были почти полностью заклеены так, что оставался только узкий луч света. Регулировщик в военной форме на перекрёстке остановил их, показав на стационарный пост. На посту молоденький лейтенант с двумя квадратами на петлице разъяснил им правила передвижения по этой территории.
– Товарищи, сейчас осень 1941 года, передвигаться надо с осторожностью. Необходимо соблюдать затемнение световых приборов вашего транспортного средства. У вас есть пропуск в город?
Хоис Абрамович не успел ответить, как зазвонил полевой телефон. Лейтенант снял трубку, что-то выслушал, коротко сказал: «Есть, товарищ майор» и снова обратился к Хоису Абрамовичу:
– Товарищ, звонили из штаба, предписано выдать вам разовый пропуск на сегодня. Сержант Смирнов, выдайте товарищам документ, – обратился он к писарю, сидевшему за канцелярским столом.
Смирнов сноровисто вынул бланк из тумбочки стола и, брызгая чернилами, вписал что-то в графы документа. Заверив своё творение печатью, он передал пропуск Хоису Абрамовичу.
Выйдя из здания поста, дедушка с внучкой направились было к своей капсуле, как вдруг раздался низкий воющий звук. Ничего не понимая, Роза попыталась определить источник звука, но тут к ним подбежал красноармеец в замызганной форме и потянул их с собой.
– Товарищи, налёт! Не стойте на дороге, убьют!
Хоис Абрамович подхватил внучку на руки, и они побежали за солдатом, который привёл их в накрытый ветками и маскировочной сеткой блиндаж около дороги. Не успели они войти в него, как над ними пролетели три винтовых самолёта с крестами на крыльях. Рядом с ними чиркнула по камням пулемётная очередь, и Хоис Абрамович понял, что спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Сперва протолкнув Розу внутрь, он сам спустился в убежище, где уже сидели несколько солдат. Их суровые лица были в копоти, они негромко переговаривались. Снаружи раздалось несколько взрывов, и наконец всё стихло. Резко прозвучал сигнал отбоя – налёт закончился. Хоис Абрамович и Роза выбрались из блиндажа. Первое, что бросилось им в глаза, – дымящаяся воронка на том месте, где стояла их капсула. Сзади к ним подошёл давешний лейтенант и произнёс:
