полная версия
Григорий Веский
Монах
И хоть не знаешь толком брода,
Ты ж не бесчувственный чурбан?!
Того ли требует природа?
Ну что стоишь как истукан?
Вниманья женщина желает,
Монеты звонкой иногда;
Не бойся Страшного суда,
Пусть он тебя не занимает.
Забрось, скорей, своё ученье,
Забудь, что Бог предначертал;
К чему духовное мученье?
Ужель ещё ты не устал?!
О, есть на свете жизнь другая…
Твоя проходит стороной:
Она как рана ножевая,
Как разговор… с глухонемой.
Ход рассужденья моего
Понятен каждому, бесспорно;
Я не краснею за него,
Берусь за дело я проворно.
На обещания пустые
Не трачу время никогда!
Пути мне ведомы простые,
Их нахожу я без труда.
Одних я направляю в бой,
Другим глаза открою шире;
Я им понятия о мире
Толкую с ясной головой!
И ты, не сразу, – постепенно,
Поймёшь, что истина одна,
Себя почувствуешь блаженно,
На то ведь я и… Сатана!
* * *
О, никогда, мой друг, не поздно
Азы науки познавать!
Глядеть не стоит одиозно…
Когда-то нужно начинать?!
На жертву я пойти готов
Во имя дружбы, а не славы;
Избавлю душу от оков;
Я воздержусь от резких слов,
Над злом не требуя расправы.
Тебя в обиде не оставлю,
Ведь в людях лучшее ищу;
Я подвиг твой в веках прославлю…
Охотно позже навещу».
* * *
Монах в лице переменился,
От страха выпучил глаза,
В четвёртый раз перекрестился;
Ему, казалось, образа
Черты живые обретали,
Они как будто осуждали.
Нечистой силе повезло:
То бросит в жар его, то в холод…
В поту несчастного чело;
Он был неопытен, – ведь молод.
И даже шорохи ночные
(Игра невинная мышей),
Порой, натужный скрип дверей —
Всё слышал будто бы… впервые.
Замечу, кстати, с этих пор
Ему не слал бы я упрёков;
Меня избавьте от намёков…
Итак, продолжу разговор.
* * *
Теперь и в келье жутко стало,
Тепло не радовало дня;
Судьбу неистово браня,
Всё чаще выглядел устало.
Он заключал в свои объятья
Любовь, надежду и мечту…
В душе заполнить пустоту
Желал минутой сладострастья
И утешал себя в рыданье,
Пришлось не раз слезу ронять…
Нередко мысли о венчанье
Им стали уж овладевать.
Зашёл он слишком далеко,
Не понимая суть последствий;
Я назову причину бедствий —
Мне сделать это нелегко.
Не раз во время покаянья,
Старался боль в груди сдержать;
В минуты полного отчаянья
В нём кровь текла как будто… вспять!
Грешил, вины не сознавая,
И на глазах, увы, худел,
Псалмы всё реже повторяя…
И плохо спал и хуже ел.
Открыв знакомую страницу,
Он понял – сердцу всё равно;
Что видел он? – свою темницу,
Где жить до смерти суждено.
* * *
Немало знал и я людей,
Живущих мерками двойными,
Хочу назвать их крепостными,
Попутал словно их злодей —
Он для неправедных путей.
* * *
А дева, чувства не скрывая,
Светилась радугой земной;
Улыбкой доброй поражая,
Влекла как эхо за собой.
Ей только крыльев не хватало,
В ней всё божественно цвело…
Итак, его очаровала.
Стыдливость томная бросала
Тень любопытства на чело.
И вот спешит он к ней навстречу,
Но странность в нём подчас уже
(Я без иронии замечу)
Свой след оставила в душе.
В тупик наивность завела,
Окрепла в нём она с годами;
Да, с ним в гармонии жила,
А ведь она смешит местами.
Страсть разум под себя подмяла
Мужчину, пробуждая в нём,
Приятно тело возбуждала,
Стояла часто на своём.
В подобных случаях совет
Необходим, без промедленья!
Уже достаточно примет,
На них пролить желаю свет;
Мне дорога свобода мненья!
* * *
К нему она, в ночи являясь,
Час приближая роковой,
Ласкала нежною рукой…
Он, в женских прелестях купаясь,
Священный долг не помнил свой.
Во время отдыха, смиренно,
Переступал, страшась, порог,
Все мысли путались мгновенно —
Сосредоточиться не мог.
Он будто пулею сражённый,
Валился грузно на постель;
Понять не трудно – искушённый
Не разводил бы канитель.
* * *
Её он будто бы ваятель,
(Как цвет невинности мила!);
Неугомонный воздыхатель
Не находил себе угла.
Пора, пожалуй, мне представить
Уже по имени его;
Оно способно позабавить
Меня не только одного.
То имя было обиходным,
Скажу уверенно – народным,
Оно старинных, знать, корней,
Звучало просто – Тимофей!
Так в четырёх стенах блуждая,
Держа молитвенник в руках,
Уже бессовестно зевая,
Глаза от скуки закрывая,
Всё чаще думал о грехах.
* * *
Понятно, Бога тут заело,
К нему явился он во сне
И молвил так: «Возьмись за дело!
Мне всё порядком надоело;
Ты с Сатаною – наравне!
Я вижу страшное начало,
Ведь то безумия налёт…
Тебе хлопот недоставало?
Иуда ты из Кариот!»
* * *
Похоже, сила убежденья
Пришла на помощь в самый раз,
Да вот молитвенного бденья
Хватало… только лишь на час.
Он снова к Богу с завереньем:
«Терзаюсь тем, что сотворил,
Терзаюсь даже наслажденьем
Да тем, что клятву преступил!
Не сплю давно уже ночами,
Меня преследует обман,
Чужими брежу я словами,
Я ослеплён её дарами…
Сними с очей моих туман!
Дай срок, прошу тебя, мой Боже,
Мне раны сердца залечить!
Так будь же, будь со мной построже…
Доколе слёзы должен лить?!
Доколе в келье сиротою
Себя я буду ощущать
И измываться над собою,
И в мыслях дальше согрешать?»
* * *
Господь узрел: его сомненье,
Всепоглощающую страсть,
Её губительную власть,
Не то, что прежде поведенье.
* * *
Часы настали испытаний;
Кому неведомы они?
Мрачнее, тягостнее дни…
Ошибки ищут оправданий.
Освободиться нелегко
От заблуждений своенравных;
Тут надо мыслить широко,
Вникая в беды глубоко,
Живя законом… благонравных!
Восторги прежние вдали
(Я говорю о божьем слове);
Его надежды отцвели,
Вдруг оказался на мели,
Но для соблазнов – наготове!
Он испускал ночами стоны;
Его терзали душу сны,
Где враг несёт в бою уроны,
Где у гробов стенают жены,
Где шаг не сделать без вины!
Не укротить ему страстей,
На шее будто он с петлёю;
Он от любви сгорал своей
С невероятной быстротою.
Переживания его
Не удержать, пожалуй, втайне,
Бог озабочен ими крайне,
Но положенье таково.
Даю вам кельи описанье
Своё, используя старанье;
Настало время. А теперь,
Приотворю тихонько дверь.
* * *
Там простотою всё дышало:
Из двух досок в углу кровать,
На ней льняное одеяло
И рядом столик, чтоб писать.
У изголовья крест, икона
Да обгорелая свеча;
Земля ждала его поклона.
Судьбу нелёгкую влача,
Он слушал Духа наставленья
(Урок принёс покой ему),
Хвала смиренному уму!
Готово всё для примиренья.
Слова победу одержали,
Сопротивленье подавив,
Ещё сильнее убеждали,
При этом так предупредив:
«Порой опасно заблужденье;
Ты, для Всевышнего – слуга!
За независимое мненье
(В том вижу вероотступленье)
Не пощадит и он врага!
