Григорий Шехтман
Парадоксы и причуды. Публицистика и полемика
Следуя своей клятве, гайдамаки ни в одном доме ничего из имущества не тронули, а лишь шарили в поисках прятавшихся евреев по чердакам, сараям и погребам, забрасывая их на всякий случай гранатами. Погромщики отказывались от денег: «Нет, мы пришли взять только жизни», «Мы пришли только убивать». Стреляли редко, лишь по убегающим. Они убивали и беременных женщин, и спящих младенцев. Среди жертв затем нашли двухмесячного ребенка, на отрубленной руке которого нашли несколько сабельных ран. У многих были выколоты глаза. Сотни женщин были изнасилованы на глазах у своих мужей и родных.
Эта жестокая и преднамеренная резня продолжалась почти четыре часа, в течение которых было истреблено свыше 1600 человек (по другим данным – около 4000). Рассвирепевшие гайдамаки (как тут не вспомнить приведенные выше вурдалацкие строки Великого Кобзаря!) намеревались выполнить свою клятву до конца и уничтожить всё еврейское население Проскурова, составлявшее в нем 50%. Но внезапно вмешался городской прокурор Таранович, который не знал о сговоре Семесенко с городским комендантом Киверчуком. Помощник Петлюры полковник Шаповал, с которым связался Таранович по телефону, приказал Семесенко немедленно приостановить погром. Примечательно, что по данному сигналу резня тут же была приостановлена. Эта деталь ставит под сомнение утверждение о том, что «кровавую вакханалию учинила разложившаяся часть», якобы уже не выполнявшая приказов Петлюры (Савченко, 2004).
Гайдамаки, приостановив погром, организованно собрались в заранее условленное место, построились в колонны и с музыкой и песнями (как же украинцам без них!) отправились на вокзал в свои вагоны. Видимо, ощущали они себя вполне комфортно, как после выполненного важного военного задания. Среди палачей особо отметился врач Скорник, который собственноручно убивал и пытал несчастные жертвы, попадавшие в его руки. Врач-бандит цинично хвастался тем, что собственноручно убил девушку поразительной красоты, на которую не поднялась рука ни одного гайдамака…
Жертвой гайдамаков стал пытавшийся их образумить священник Климентий Кучаровский. Перед тем, как они его зарубили, этот праведник успел спрятать нескольких еврейских детей от расправы. Один из казацких сотников не позволил своим людям резать безоружных, и его вместе с его сотней выслали за город. По «ошибке» пьяных погромщиков пострадало и несколько христианских жилищ.
Эта же Запорожская казачья бригада имени Петлюры 17 февраля организовала погром в Фильштине, где было убито около 500 евреев и 120 тяжело ранено (треть населения Фильштины). Убийства совершались с нарочито подчеркнутой жестокостью. Женщин и детей поднимали на штыки. На детских трупах имелось большое количество штыковых ран. Город был сожжен; спаслись немногие, бежавшие в леса.
Проскуровский погром вызвал возмущение во многих странах. Еврейская диаспора в Австрии, Франции, Италии и Соединенных Штатах требовала справедливого возмездия. Все европейские банки, кроме германских, заморозили счета УНР. Ранее закупленные для армии Петлюры товары перестали пропускать через австрийскую границу, а во Франции на них наложили арест. Еврейская община в США обратилась к президенту Вильсону с требованием разорвать дипломатические отношения с УНР.
Петлюра распорядился отдать Семесенко под следствие, но погромщику вскоре удалось бежать из тюрьмы. Лишь через год его удалось снова поймать, и он якобы тут же был расстрелян (по некоторым данным расстрел был лишь имитирован).
Утверждения о полнейшей непричастности Петлюры к зверствам гайдамаков опровергают различные факты. Известен, к примеру, эпизод на станции Бердянка, захваченной гайдамацким отрядом во главе с самим Головным атаманом. Гайдамаки бросились в местечко и под угрозой расстрела всего еврейского населения потребовали выдачи им определенного количества оружия. Никакого оружия у населения не имелось, и чтобы это подтвердить, они во главе с раввином облачились в молитвенные одеяния и стали клясться, призывая бога в свидетели, что оружия у них-таки нет. На свирепых гайдамаков эта молитва никакого воздействия не возымела, и они отступились лишь тогда, когда получили с обреченных значительную сумму денег. Петлюра всё это время находился неподалеку, предаваясь отдыху в салон-вагоне, и палец о палец не ударил, чтобы прекратить издевательства своих гайдамаков.
На обвинения его в предательстве украинских интересов Симон Петлюра остро реагировал и пытался оправдаться. Интересно его мнение на этот счет, которое он с обидой излагал в одном из своих писем:
«Только нечестный демагог может позволить себе говорить о том, что „Петлюра продал Галичину, Волынь и так далее“. Петлюра, по правде говоря, несет на себе ответственность за исторические „грехи“ и недостатки украинской неорганизованности, малокультурности… Путь украинской державы пролегает через Киев, а не через Львов. Только тогда, когда украинская государственность закрепится на холмах Днепра и у Черного моря, только тогда можно думать, как о реальности, о собирании украинских земель, захваченных соседями».
В некотором смысле антиподом Симону Петлюре стал Нестор Махно, участник гражданской войны и одна из самых видных ее фигур.
Молодость будущего «Батьки Махно» очень напоминала молодость других героев гражданской войны: участие в экспроприациях, покушения и т. п. В 1910 году за подобные «подвиги» он был приговорен к смертной казни через повешение, но затем ее заменили бессрочной каторгой. В каторжном отделении Бутырской тюрьмы в Москве малограмотный, но усердный, Махно приобщился к знаниям и политике, прибившись к анархистам. После Февральской революции он вышел на свободу и вернулся на Украину в Гуляй-Поле, откуда был родом. Там его, признанного борца с режимом, избрали председателем местного крестьянского союза. Махно объявил себя комиссаром Гуляйпольского района и главой Комитета по спасению революции. Конец его революционным преобразованиям, горячо поддержанным народными массами, положило вторжение в Екатеринослав австро-германских войск при поддержке войск Центральной Рады. Созданный им небольшой отряд вскоре был расформирован после безуспешного дебюта, завершившегося бегством с поля боя. Добравшись до Москвы, Махно встретился там с лидерами российских анархистов и был принят руководителями советского правительства – Лениным, Свердловым и Троцким. На Ленина он произвел большое впечатление в качестве потенциально надежного борца за народное дело. При участии Махно в июне 1918 года Московской конференцией анархистов была выработана тактика борьбы против гетманщины и австро-германских войск на Украине. По возвращении на Украину он организовал партизанский отряд, который вскоре перерос в многотысячную повстанческую армию, способную решать серьезные задачи. Беззаветно любившие соратники наделили его, руководителя этой армии, званием «Батько», и далее в историю Нестор Махно уже вошел под именем «Батько Махно». Своей столицей он объявил Гуляй-поле.
Большевики очень ценили Махно, но в попытках присоединения его воинства к Красной Армии не преуспели и в итоге стали называть махновцев Революционной Повстанческой армией Украины.
Нестор Махно был кавалером ордена Красного Знамени (некоторыми исследователями этот факт оспаривается). Награду свою он получил за победы против деникинцев, наступавших на Москву в феврале 1919 года. Начало разгрома войск Врангеля положили махновцы, форсировавшие для этого Сиваш. Незаурядные полководческие способности и смелость Махно получили должное признание у союзников и противников (Деникин его полководческие таланты отметил в своих воспоминаниях). Легендарная пулеметная тачанка введена в боевую практику именно благодаря «Батьке».
Нестор Махно был подлинным патриотом Украины, без всяких скидок. Горячий поборник всяческих свобод, он выступал за отказ от большевистской диктатуры, заявляя следующее:
«Если товарищи большевики идут из Великороссии на Украину помочь нам в тяжелой борьбе с контрреволюцией, мы должны сказать им: „Добро пожаловать, дорогие друзья!“ Если же они идут сюда с целью монополизировать Украину, мы скажем им: „Руки прочь!“».
В конце 1920 года большевики, взяв от Махно всё, что им было от него нужно, порвали с ним. Началось неравное противостояние, закончившееся летом 1921 года разгромом махновцев. Сам Махно с остатками своего отряда бежал в Румынию, затем он жил в Польше, а в 1923 году переехал в Париж. Перед покушением на Симона Петлюру состоялась его встреча с Ш. Шварцбардом, его идейным соратником. Махно пытался отговорить Шварцбурда от покушения, но безуспешно.
Нестору Махно, в отличие от его современника и земляка Симона Петлюры, удалось убедительно опровергнуть сколько-нибудь значимые обвинения в его адрес в антисемитизме. Более того, в его армии эффективно сражалось много евреев, причем не только медиков (доктором Абрамом Лосем были созданы санитарные отряды и госпиталь). Махновскую артиллерию возглавлял Абрам Шнейдер. Обороняя во время наступления деникинцев свою «столицу» Гуляй-поле, воины одного из еврейских подразделений сражались до конца и все погибли. Заместителем председателя махновского военно-революциолнного совета был еврей Коган, а разведкой руководил Лев Зиньковский (легендарный «Лёва Задов»). Елена Келлер возглавляла махновский Культпросветотдел, пытавшийся в махновскую вольницу вдохнуть соответствующий идейный дух.
Махно не на словах, как это большей частью делал Петлюра, а на деле пресекал любые проявления антисемитизма. Когда на одной из станций Махно увидел плакат «Бей жидов, спасай революцию, да здравствует батько Махно!», то приказал найти автора плаката, который сразу же, в назидание другим, был расстрелян. В еврейских земледельческих колониях Махно организовывал и вооружал отряды самообороны (впрочем, так же поступал и Петлюра).
Среди значительной части махновцев, представленной такой же украинской крестьянской голытьбой, что и у воинства Петлюры, имелось безотносительно к идеологии прямо-таки наследственное и традиционное для Украины желание убивать и грабить еврейское население. Усилий Нестора Махно, подлинного идейного борца с антисемитизмом, далеко не всегда хватало, чтобы остановить мутный вал катившейся на евреев погромной волны. Справедливости ради, следует отметить, что значительная вина в этом лежала и на самих евреях, далеко не все из которых остались верны махновскому анархизму.
Галерея знаковых личностей, отметившихся в борьбе за украинскую независимость и возрождение нации, была бы не полной без Степана Бандеры.
Степан Бандера с ранних лет готовил себя к борьбе. Его работа над собой доходила до самоистязания, а поступки поражали последующих его биографов и почитателей. К примеру, волю свою он пытался укрепить тем, что на спор со сверстниками одной рукой душил котов, прослыв тем самым у нашего современника, писателя Олеся Бузины, «душителем котов» (он ему даже посвятил очерк под таким названием). Свою волю Бандера тренировал не только этим: истязал себя цепью и загонял себе под ногти иголки, а над своей кроватью вешал кольцо колбасы, но при этом не ел несколько дней.
Уроженец одного из сел Галиции (сейчас – Ивано-Франковская область), С. Бандера наибольшей популярностью пользуется в Западной Украине, где по данным опроса более 75% населения его личность оценивают положительно. Всего по результатам опроса, проведенного социологической группой «Рейтинг» в апреле 2014 года, 31% украинцев к Степану Бандере относятся положительно, 48% – негативно, а остальные не смогли оценить к нему своего отношения. Жители Южной и Восточной Украины, а также Польши и России относятся к нему, в основном, негативно, обвиняя его при этом во множестве «измов»: фашизме, терроризме, радикальном национализме (нацизме), геноциде еврейского и польского населения, коллаборационизме.
Понятие «бандеровцы» стало нарицательным и применяется в настоящее время ко всем украинским националистам. Последние против этого и не возражают, а такой неонацист, как Олег Тягнибок, руководитель партии «Свобода» (ранее «Социал-Националистической» партии Украины), свою принадлежность к бандеровцам подчеркивает с гордостью.
Что касается слова «нацист», то украинские националисты его не любят. Впрочем, так же его не любили немецкие «настоящие» национал-социалисты, оставляя его для «примазавшихся» к партии карьеристов. Впрочем, лучше об этом прочесть в книге «высокопоставленного» члена этой партии Фридриха Кристиана цу Шаумбург-Липпе (Гюнтер, 2013):
«…Путь оказался свободен для всех тех, которые хотели теперь как можно скорее присоединиться к партии, чтобы заработать каким-нибудь способом на внешнем успехе этого государства и народа. Этих людей настоящие национал-социалисты пренебрежительно называли „наци“, „нацистами“. С ними и благодаря им партия становилась все более бюрократической».
Парадокс, однако, в том, что, возмущаясь против слова «нацист» в их адрес, нынешние бандеровцы не перестают вести себя так же, как и их предтечи, истошно призывая вешать «москаляк» и «коммуняк» и восхваляя при этом преступников, возведенных их единомышленниками в ранг Героев Украины.
Продолжу, однако, вести речь об одном из таких «героев» – Степане Бандере. Кавычки здесь потому, что в Героях Украины он продержался недолго. Это звание президент Украины Виктор Ющенко под аплодисменты зала присвоил посмертно Бандере 20 января 2010 года незадолго до окончания своего президентского срока. Формулировка была такой: «За несокрушимость духа в отстаивании национальной идеи, проявленные героизм и самопожертвование в борьбе за независимое Украинское государство».
По мнению Ющенко, этого события долгие годы «ждали миллионы». Остальные «миллионы» отметили ошибочность поступка Ющенко и явно были огорчены этим событием. 17 февраля 2010 года депутаты Европарламента официально выразили сожаление в связи с присвоением Бандере звания Героя Украины и призвали новоизбранного президента Виктора Януковича пересмотреть действия Ющенко. Янукович пообещал это сделать ко Дню Победы. В России и Польше присвоение Бандере звания Героя Украины было воспринято резко негативно. Внук Степана Бандеры, которому Ющенко вручал сию посмертную награду (он так же Бандера и зовут его Степан) удивился реакции польской стороны и в одном из своих интервью заявил: «Я хотел бы напомнить полякам, что это они создали Степана Бандеру». А пресловутая Ирина Фарион, переметнувшаяся некогда из компартии к Олегу Тягнибоку, заметила: «Польская оценка не может быть объективной хотя бы потому, что мы пребывали в состоянии войны с Польшей с XIV по XX век».
Центр Симона Визенталя с отвращением воспринял весть о «позорном» награждении Бандеры, которого обвинил в сотрудничестве с нацистами». Ряд украинских деятелей культуры осудили награждение Бандеры высоким званием и обратили внимание на то, что он не мог быть им награжден уже потому, что не являлся гражданином Украины (по закону Героем Украины может стать только украинский гражданин).
2 апреля 2010 года Донецкий окружной административный суд признал указ Ющенко о присвоении Бандере звания Героя Украины незаконным. Решение суда вызвало как поддержку, так и протесты в украинском обществе. Примечательно, что свое возмущение по поводу отмены указа Ющенко выразил также бывший президент Украины Леонид Кравчук (в 1989—1990 годах он заведовал идеологическим отделом и был секретарем ЦК КПУ), а пресловутая Юлия Тимошенко обвинила действующие власти в «репрессиях настоящих героев Украины». Апелляции на решение Донецого окружного суда не возымели действия, и спустя год Высший административный суд Украины окончательно оставил в силе постановление Донецкого окружного суда, отклонив все кассационные жалобы бандеровцев и их единомышленников.
У Романа Шухевича, главнокомандующего УПА, «подвигов» перед народом Украины не меньше, чем у Степена Бандеры. Однако «иконой» украинского национализма он, подобно Бандере, не стал. У них много общего, оба придерживались мнения о том, что их власть, если она настанет, должна быть «страшной». Оба видели в «москалях», «жидах» и «ляхах» одних лишь врагов Украины, которых они призывали уничтожать. Шухевич, правда, видел в качестве врагов массу своих же украинцев и своей любовью их не баловал. Об этом свидетельствует ряд его высказываний. Приведу некоторые.
Весной 1944 года на сборах ОУН (организации Украинских Националистов) он заявил:
«Про украинские массы говорить поздно. Мы их плохо воспитали, мало били и вешали. Теперь надо думать про то, как сохранить организацию и захватить власть».
А вот что писал Роман Шухевич, нынешний Герой Украины, в своей рабочей переписке:
«ОУН должна действовать так, чтобы все, кто признал советскую власть, были уничтожены. Не запугивать, а физически уничтожать. Не нужно бояться, что люди проклянут нас за жестокость. Пусть из 40 миллионов украинского народа останется половина – ничего страшного в этом нет».
Система комплектования УПА, которой командовал Р. Шухевич, была своеобразной. Если лица, выделенные для службы в УПА и вызванные на сборный пункт, туда не являлись, им назначалось наказание в виде 50 ударов шомполом. Дезертиров из УПА избивали шомполами и отправляли в концентрационные лагеря, а более злостных уничтожали – как правило, душили веревочной петлей, экономя тем самым патроны.
Крестьян за провинности бандеровцы также наказывали шомпольными ударами. Утверждение о том, что УПА опиралось исключительно на народную поддержку, является мифом националистов. К примеру, один из жителей был приговорен к 115 ударам шомполов, после чего он сбежал из села. Этот старик в отчаянии вопрошал (Смыслов, 2014):
«Где бы найти власть и попросить, чтобы 115 шомпольных ударов разложить на свою семью? Пусть немного дадут жене, дочке, сыну, ну и мне 50, но всех я не выдержу».
30 июня 1941 года бандеровцы устроили предварительно согласованный с абвером фарс провозглашения самостоятельного государства. На площади Рынок (чем не Майдан?) был объявлен Акт об образовании марионеточного правительства – «Украинского краевого правления» во главе с украинским нацистом Ярославом Стецько. В этом Акте провозглашалось, что «украинское государство будет тесно сотрудничать с национал-социалистической Великой Германией под руководством Адольфа Гитлера». Верный Бандере Я. Стецько повторял, как клятву, его слова:
«Политику мы будем проводить без всяких сантиментов. Мы уничтожим всех без исключения, кто станет на нашем пути. Наша власть будет политической и военной диктатурой ОУН, для врагов страшной и неумолимой».
Акт о независимости Украины многократно оглашался по львовскому радио в течение трех дней. На одиннадцатый день последовала реакция немецких оккупационных властей: было публично заявлено о категорической враждебности действий руководства ОУН. Авантюра Бандеры и Стецько, рассчитанная на поддержку оккупационных властей и крышевавшего их абвера, с треском провалилась, поскольку нацистов меньше всего заботил вопрос об обеспечении независимости Украины. Не помогла даже их просьба вместо разгона самозванного «украинского» правительства создать во Львове так называемую «Украинскую национальную раду», которая не будет иметь никаких собственных полномочий, будет беспрекословно выполнять все приказы и указания губернатора Галиции и всесторонне способствовать установлению «нового порядка» в Украине. Гитлер не стал слушать бандеровцев и распорядился «разогнать эту банду», и его приказ тут же выполнили. 12 июля 1941 года Бандеру и Стецько арестовали и вскоре водворили их в концлагерь Заксенхауз в здание Целенбау для проштрафившихся гитлеровских сановников, обособлено от обреченных на смерть узников лагеря. «Поняв службу», они по каналам нацистских спецслужб стали слать своему наместнику во Львове Николаю Лебедю письменные приказы: «Жодного пострiлу по нiмцях, наш ворог – Москва».
Со временем стало ясно, что Бандера и Стецько были посажены для того, чтобы они обрели имидж стойких борцов – мучеников нацизма – и таким образом завоевать симпатии соотечественников. Статус узника концлагеря не помешал Стецько при помощи нацистских спецслужб встретиться в 1943 году в Кракове с Н. Лебедем.
Примечательна была дальнейшая судьба «узника концлагеря» Бандеры сразу после «освобождения». В конце 1944 года его пригласил на беседу сам рейхсфюрер СС Гимлер и сказал ему так:
«Необходимость вашего вынужденного пребывания под мнимым арестом, вызванная обстоятельствами, временем и интересами дела, отпала».
Степана Бандеру направили в распоряжение абверкоманды-202 в г. Краков, где он лично инструктировал агентуру, направляемую для связи в штаб УПА с целью проведения диверсионной работы в тылу Красной Армии.
Украинская поэтесса Елена Телига, убежденная националистка, стала одним и символом украинского возрождения. Ее трагическая судьба отчетливо отобразила заблуждение украинских политиков, постоянно ищущих поддержки за рубежом в странах, абсолютно чуждых к судьбе их страны. Более того, модель для подражания выбиралась ими крайне сомнительная и ущербная.
Телига, к примеру, с восхищением воспринимала фашистские движения в Европе. В 1937 году, выступая перед Украинской Студенческой общиной в Варшаве, она выражает свое восхищение фашистскими движениями в Европе:
«Любить свое дело превыше всего, смотреть на него как на саму жизнь, отдаваться ему с радостью – эту большую правду хорошо поняли нации, которые растут и крепнут на наших глазах, – Италия и Германия. „Сила через радость“ – так называется одна из прорывных юношеских организаций новой Германии. И собственно „радостная сила“ источником бьет от нее, оставляет не затёртое впечатление на чужака».
В октябре 1941 года Телига нелегально приехала из Польши в Киев и организовала там «Союз украинских писателей», выпускала еженедельник «Литавры» и сотрудничала с газетой «Украинское слово». Как ни парадоксально, но в статьях этих изданий мало внимания уделялось украинской культуре, но неизменно прославлялись успехи и политика «победоносной Германии». К примеру, одна из типичных публикаций в «Украинском слове» носила название: «Самый большой враг народа – жид» (3.10.1941). В другой статье перед украинской интеллигенцией ставилась задача – «восстановить разрушенную жидо-большевиками украинскую национальную культуру». В своих статьях Телига выражала надежду на то, что крушение большевизма поможет возрождению украинской культуры.
Телига вместе с другими ее единомышленниками вела себя независимо и игнорировала постановления немецкой власти, нацеленные на жесткое пресечение попыток украинских националистов даже намекать о создании собственного государства. В феврале 1942 года ее и еще несколько десятков украинских националистов забрали в гестапо и вскоре расстреляли в Бабьем Яру. Примечательно, что в здании, где располагалось нацистское гестапо, в настоящее время находится Служба Безопасности Украины (СБУ), в застенках которой томятся узники из различных районов Украины, обвиненные в «сепаратизме».