Григорий Шаргородский
Заблудшая душа. Трилогия в одном томе
Я заглянул в большие и умные, хоть и хитрые глаза:
– Ну что, будем дружить?
В ответ в лошадином взгляде почудилось нечто похожее на «посмотрим».
Ну а теперь последний штрих. Рывок – и я, едва воспользовавшись стременами, оказываюсь в седле. Тело пирата явно не имело необходимых рефлексов, но мои собственные навыки и привычка Омара удерживать равновесие в любых условиях сделали свое дело. Жесткий захват поводьев и уверенная посадка расставили приоритеты в наших с конем отношениях. Черныш для виду «пошалил», но все же это не дикий мустанг, а объезженная лошадь, поэтому мы «договорились».
Закончив «экспресс-объездку», я повернулся к остальным. Джайме от удивления даже немного растерял враждебность.
– Капитан Омар, вам приходилось путешествовать верхом?
– Капитан Арат, это долгая история, а времени у нас очень мало. – Я постарался улыбнуться максимально доброжелательно.
Джайме согласно кивнул и махнул рукой. Всадники быстро заняли свои места в колонне спереди и сзади кареты – и наконец-то мы тронулись в путь.
На гравийной дорожке взмахами белого платка нас провожала плачущая баронесса Имма – Лара все же была умной девочкой, хоть и упрямой.
Первая половина дневного перехода ничем особым не ознаменовалась. Мы с Джайме ехали в авангарде и не обременяли друг друга разговорами – как-никак враги. Поэтому я просто рассматривал окрестности. Пребывание в городе не давало особых знаний о «приютившем» меня мире – удалось только понять, что рисунок созвездий здесь совершенно другой и луна намного больше. Повторюсь, никаких «рисунков» на луне не было – просто серебристый диск с небольшими «оспинками» кратеров.
Исследование проплывающего мимо пейзажа не привело ни к каким великим открытиям. Похожие на обычные тополя деревья вдоль мощенной камнем дороги и такие же знакомые квадраты полей с копошащимися на них селянами. Если сравнивать с Землей, то все это напоминало Европу конца восемнадцатого века или, по крайней мере, то, как ее представляли художники и историки. В центре больших участков земли находились небольшие поместья – этакие мексиканские фазенды. Княжество всем своим видом словно говорило о том, что здесь умеют ценить и лелеять землю, несмотря на морское прошлое.
Все изменилось, когда наш караван достиг границы с империей. Княжество Сатар не было таким уж большим, и для того чтобы проехать его из конца в конец, хватало одного дня. А так как мы пересекали его в самом узком месте и на хорошей скорости, то к имперскому тракту выехали сразу после того, как солнце перевалило зенит, и потратили на это часов пять.
Впечатление от перехода границы было своеобразным. Казалось, будто какой-то волшебник содрал с реальности картинку цивилизованного мира и мы попали в мрачную сказку. Лесные массивы сменялись плохо возделанными либо совершенно запущенными полями. Контраст с княжеством был огромен. Скорее всего, сказывалось обилие земли в империи и то, что сейчас мы в глубокой имперской… провинции.
На удивительно качественно построенном тракте мы провели еще около часа, и капитан, опасливо косясь на меня в ожидании подколок, отдал приказ остановиться на дневной отдых. Я конечно же не возражал – и мне, и Чернышу нужна передышка. Все-таки непривычное к седлу тело немного «помялось», да и я не был большим спецом в долгих конных походах – езду по ипподромному кругу скачками не назовешь.
Выбор места для дневки был не случаен – рядом с мощенной серым камнем дорогой в лесу была вырублена полянка с обустроенным бивуаком. Здесь имелись и коновязи из привязанных к деревьям жердей, и столы со скамейками из пеньков и грубо обтесанных брусьев, и каркасы под навесы, которые оставалось лишь накрыть попонами или тентом, получив в итоге надежное убежище от дождя. Я уже не говорю о таких мелочах, как обложенные камнем кострища. Всадники, включая меня, ослабили подпруги лошадям и повесили им на головы торбы с зерном.
Двое гвардейцев очень быстро разожгли небольшой костерок и вскипятили на нем какой-то напиток, который, разлив по большим жестяным кружкам, раздали остальным, демонстративно игнорируя мою персону.
Не больно-то хотелось. Хотя было немного обидно.
Мне ничего не оставалось, как быстро перекусить соленым сухарем, запив его водой из фляжки. Сухарями пришлось поделиться с Чернышом: хитрая животина, увидев лакомство, тут же прекратила хрустеть зерном и воззрилась на меня левым глазом, полным праведного негодования и обиды.
«Пообедав», я решил не мозолить глаза остальным и отошел дальше в лес. Словно по заказу, там обнаружилась небольшая полянка, а по пути я нашел в прошлогодней листве кривоватую палку необходимых размеров. Пришлось довольствоваться тем, что есть, – ведь никто не удосужился оставить мне клинок Эдгара. Кстати, о чем-то подобном пират догадывался, поэтому фамильное оружие «забыл» на своем корабле.
Так, теперь посмотрим, что может это тело. Но для начала я решил попробовать тот прием, который едва не провалил в катакомбах под Сатаром. Небольшая палочка заменила шило, я встал прямо, а затем быстро развернулся, словно выворачиваясь из чужих рук, и завершил все это выпадом в сторону воображаемого противника. Получилось плохо. Попробовал дать волю телу – получилось еще хуже, но сама суть осталась: похоже, этот прием отобразился в памяти моей души. Звучит дико, но факт остается фактом.
Интересно: то, что мы называем душой, дублирует память тела или обладает своим собственным «архивом»?
Моя первая догадка подтвердилась уже через минуту – отпущенное на свободу, конечно в переносном смысле, тело выдало классическую «ката», или, как говорили в этом мире, боевой «танец» кронайских моряков. Затем я попробовал повторить все это, уже жестко управляя телом, и результат получился смехотворным. Третья попытка сочетала в себе и поверхностный контроль, и свободу рефлексов. Кое-что начало получаться – я задавал цель, а тело проводило вдолбленные в него с детства фехтовальные связки. «Волна» мягко разогнала корявый «клинок» до свиста, переводя его в защитную «сеть». Затем атакующая «чайка», сразу же оборонительный «утес», подкрепленный «рифом», и моментально контратака в «прибое». Заканчивая «танец», я понял, что уже не один.
– Как-то странно у вас получается, капитан. Вроде неплохо, но в то же время коряво.
– Это последствия неудачного падения головой на палубу. Вот, приходится восстанавливать форму.
– Не хотите учебный поединок? – предложил Джайме, и только после этих слов я увидел в его руках две аккуратно обструганные палки, по размерам подходившие для имитации морских шпаг.
В предложении капитана не было ничего пренебрежительного – боевым оружием тренируются только в книгах и фильмах. Даже такие безбашенные самоубийцы, как самураи, использовали бамбуковые боккены. Возможно, французские мушкетеры и русские гусары поступали по-другому, но мне не очень-то верится – глупо рисковать в обычной тренировке, тем более жизнью своего товарища.
Капитан товарищем мне не был и явно хотел «отходить» меня палкой по всем дозволенным местам.
– Что ж, капитан, давайте попробуем.
Он не стал приглашать меня на основную поляну, но легче от этого не стало – через две минуты появились все гвардейцы, кроме одного, а через пять явился и последний в сопровождении Лары.
Вначале я путался в руках и ногах, жутко мешая рефлексам пиратского тела, но затем втянулся. Всем известно – ничто так не способствует учебному процессу, как пара лишних синяков. Не буду говорить, что это педагогично и что следует вернуть древний опыт порки в школах, но с эффективностью этого метода поспорить трудно.
Втянуться-то я втянулся, но это не значило, что начал побеждать. Под конец, с трудом пробив защиту соперника с помощью не очень-то изящного «краба», удалось провести «чайку» и достать капитана.
– Думаю, этого достаточно, – стараясь не показать сбившегося дыхания, сказал я.
– Действительно, нам пора в дорогу. Лошади уже отдохнули. – Капитана не смущало, что последнее слово осталось за мной. Весь бой наглядно показал, кто сильнее.
Ближе к вечеру лес стал реже, и показались большие вырубки. Только некоторые из них несли следы сельскохозяйственной деятельности, а остальные разрабатывались как источник древесины. Чаще встречались деревни и хутора. Мрачные мужики, выглядывающие из низеньких бревенчатых изб, мало походили на добропорядочных крестьян. Это наверняка были лесорубы – во все времена очень ушлые ребята. В сезон они рубили своими топорами деревья, а в остальное время проезжих купцов.
До большой, в полторы сотни дворов, деревни мы добрались еще задолго до заката, но так как дальше с жильем было совсем плохо, решили заночевать здесь. Посреди деревни возвышалось единственное двухэтажное здание с большим двором и длинной коновязью прямо у крыльца. Постоялый двор зазывал посетителей нехитрой рекламой – потускневшей от времени деревянной доской с изображением глиняной кружки и жареной птицы. Кружку венчала сероватая пена, а в птичку была воткнута вилка.
– Хорошо уже то, что они знают о существовании столовых приборов. Клопов никто не намалевал, поэтому можно надеяться на спокойный сон, – попытался я пошутить, но аудитория попалась неблагодарная, и лишь полные губы Лары тронула тень улыбки.
И то хлеб.
И на постоялом дворе, и в находящейся на первом этаже таверне народу не было. Скучающий хозяин так обрадовался гостям, что буквально стелился перед нами, а опознав княгиню, едва не умер от счастья, хотя она и не была его правительницей. Радость предприимчивого мужика была вполне объяснима: в летний период по этому тракту почти никто не ездил. Из центра империи в северные провинции все путешествовали другой дорогой, а эту использовали в основном купцы из княжества и прибрежных районов империи, и то лишь в период, когда зимние шторма делали невозможными морские перевозки. По этой же причине меню оказалось довольно скудным. Хозяин таверны обещал приготовить что-нибудь «благородное» в кратчайшие сроки, но княгиня решила не ждать и удалилась в свою комнату. Капитан отобрал четырех гвардейцев, которые должны были посменно охранять «покои» Лары, а остальным позволил выпить по кружке пива. Да и сам не отказался. Несмотря на косые взгляды, я подсел к ним за стол, заказав себе пива и жареного мяса.
Отбивную принесли так себе, но по крайней мере она была горячей и сытной. А вот пиво оказалось превосходным. Попросив себе копченой камбалы на закуску, я присосался ко второй кружке.
Сатарцы решили играть в молчанку, и я поддержал эту забаву. Первым не выдержал капитан Арат:
– Капитан Омар, зачем вам все это нужно? Неужели ваш отец не понимает, на что идет?
– Джайме, давай на ты, мы ведь не на совете капитанов.
– Давай, – неожиданно согласился сатарец, видно решив влезть ко мне в доверие и разговорить. – Так какого кракена вы все это затеяли?
– Не знаю, меня сдернули с корабля сразу после похода. Отец приказал сопровождать вас по тракту, а остальное вы и сами знаете, – ответил я, причем совершенно не лукавя.
– Ты хоть понимаешь, что это война?
– Да, понимаю, но обсуждать приказы царя, тем более отца, я не могу.
На некоторое время над столом повисла тягостная тишина. Гвардейцы, понимая неловкость момента, допили свое пиво и разошлись по комнатам, а мы с капитаном продолжали молчать.
Неожиданно я задумался совсем о другом – мне предстояла ночевка в чужом теле. А что будет делать скованная душа, пока моя спит? И вообще – что делает душа, когда мозг отключается? Урген ничего такого не говорил, да и, скорей всего, ничего не знал. Земные ученые по этому поводу своего мнения не имели, потому что вообще не верили в существования души.
– Ладно, Эдгар, давай делать каждый свою работу, а там посмотрим. Но не держи зла, если я тебя заколю, – незлобиво, но жестко сказал Джайме.
– Да какое там зло, – отмахнулся я, с грустью понимая, что капитан вряд ли выберется из этой передряги живым. Слишком уж закрученной получалась интрига.
Джайме молча встал и ушел в свою комнату, расположенную рядом с комнатой княгини.
Я еще некоторое время рассматривал местную таверну. Помещение постепенно начало наполняться местным контингентом: десятка полтора крестьян, несколько лесорубов и купец с парой приказчиков. Охранников я не увидел – это могло означать, что с разбойниками здесь негусто или же купец был жадиной. Память пирата в этом вопросе не помощница – его удел исключительно морской грабеж.
Во многих книгах говорилось, что средневековые кабаки – великолепное место для получения информации, и действительно через час и две кружки пива я узнал, что разбойников в эту пору почти нет – они ушли в центральные районы страны, к более оживленным трактам. Также поселяне много говорили о том, что в империи простому человеку живется не очень хорошо и было бы неплохо как-то перебраться в княжество, но там чужаков не принимают. Похоже, здесь была та же беда, что и в провинциях больших империй моего мира: удаленность от центра превращала помещиков в персон а-ля и царь, и бог, и воинский начальник. Они творили на своей земле все, что взбредет в их изнывающий от скуки мозг. А вот в княжестве правительница следила за всеми дворянами и, если было нужно, быстро приводила их в чувство. Вплоть до применения виселицы.
Немного послушав о плохих урожаях и ценах на пеньку, о распутных соседках и их тупых мужьях, а также тихие шепотки о странном пирате, в одиночестве потягивающем пивко, я решил, что пора и честь знать. Поэтому покинул эту теплую компанию и поднялся на второй этаж по слегка поскрипывающей лестнице.
Лестница выходила на этаж в середине коридора. Вторую справа от нее дверь охраняли двое гвардейцев, тут же одаривших меня хмурыми взглядами, в которых явно читалось предупреждение не подходить близко. К счастью, мне было в другую сторону.
Небольшой коридор освещали какие-то плошки, так что было темно, и свою крайнюю слева комнату я нашел с трудом.
Обстановка «гостиничного номера» поражала своей простотой – низенький топчан с травяным матрасом и небольшой столик с незажженной свечой в глиняной плошке. Весь интерьер здания немного удручал, особенно после сверкающей белизны столицы Сатара. Это было странное чувство, но, похоже, я уже начал скучать по Золотому Городу.
Впрочем, не такие уж мы баре – мне не оставалось ничего другого, как зажечь свечу от каганца в коридоре и завалиться на противно скрипнувший топчан.
Ну что ж, сейчас мы и узнаем, насколько все плохо.
Уставший за день мозг начал постепенно отключаться, отяжелевшие веки поползли вниз – и тут в груди разлился нестерпимый холод. Душа пирата рванула из своих пут, но, получив уже опробованный мною ментальный удар, отлетела обратно.
И что, теперь мне не спать всю неделю?
Устроившись так, чтобы телу было не очень удобно, я постарался удержать себя на границе дремы. Как ни странно, это удалось, и душа пирата своими постоянными атаками мне в этом даже помогала, не давая провалиться в глубокий сон. Будь он хитрее – все могло бы закончиться намного хуже. Для меня.
Не скажу, что я выспался: тело жутко ломило от неудобного положения, – но сонливости как таковой не было и мозг работал четко. В последнее время я начал склоняться к мысли, что душа – это что-то наподобие программы для мозга-компьютера, но со своим собственным, каким-то призрачным жестким диском.
Благодаря ночному «бдению» я встал раньше всех и, растолкав позевывающего трактирщика, получил на завтрак яичницу с беконом и чашку травяного чая. Конечно, это не ресторанные изыски из «Хрустального Сердца», но тоже очень даже неплохо.
Через полчаса появились хмурые, слегка помятые гвардейцы и капитан, а Лара изволила снизойти до нас только еще через час, когда я уже думал поторопить Джайме.
Княгиня сначала хотела отказаться от завтрака, но капитан заставил ее съесть булочку с маслом и запить это чашкой курибы, которую сам же и приготовил на кухне.
Он еще и кофе готовит?! А мне?
Заметив, что и гвардейцы, и капитан обошлись травяным чаем, я не стал «капризничать», хотя очень хотелось: сказывалась многолетняя привычка пить кофе по утрам.
В путь мы пустились вместе с солнцем, поднявшимся над голыми холмами с правой стороны от дороги. С левой стороны над нами нависла громада леса. Отдохнувший и подкрепившийся зерном с десертным сухариком Черныш бодро нес меня к новым приключениям, которые я воспринимал не иначе как неприятности. И совершенно обоснованно.
Через час езды на нас напали. Все произошло неожиданно и совершенно дико – за спиной послышался странный шум, я повернулся и увидел, как на землю падает гвардеец с арбалетным болтом в груди. В следующую секунду дала о себе знать выучка сатарских бойцов – я тупил значительно дольше. Гвардейцы моментально соскользнули со своих скакунов и рванули в сторону леса, прикрывшись щитами: одной кольчужки против арбалетов было маловато.
Еще через минуту стало понятно, что нас переиграли. Рванув Черныша за уздечку, я поскакал в сторону кареты, возле которой уже начинался бой. До контратаки гвардейцев в лес разномастно одетые и вооруженные чем попало бандиты прятались справа от дороги, накрывшись кусками дерна и травы.
Я направил Черныша на одного из разбойников, умный конь по своей инициативе не только толкнул его грудью, но и укусил. Соскользнув с седла, я выдернул шпагу из ножен мертвого гвардейца и резким выпадом отправил укушенного бандита на тот свет.
Мне удалось пристроиться возле правого переднего колеса кареты. Сразу стало ясно, что не все так плохо, – капитан и трое гвардейцев остались на месте, поэтому нам нужно было дождаться возвращения атаковавшей лес троицы.
Десятка два голодранцев, вооруженных всяким металлоломом – от утыканной гвоздями дубины до кухонного ножа, – обхватили карету полукольцом и попеременно пытались атаковать ощетинившихся клинками гвардейцев. Эти танцы могли продолжаться до бесконечности – гвардейцы боялись оставить карету, а бандиты не рисковали нападать на профессиональных вояк слишком активно.
Интересно, почему у гвардейцев нет арбалетов?
Так как мне не удалось разжиться щитом, пришлось играть активно – в обороне без дополнительной защиты было туго. Быстрая атака сквозь ряды мешающих друг другу бандитов – и, проткнув бородатого мужика с довольно ржавой саблей, я получил оперативное пространство. Теперь нападавшим пришлось играть на два фронта. Хотя какой там фронт – двух бандитов, вооруженных топором и коротким мечом, мне хватило выше крыши.
Отступив на два шага и проткнув на обратном ходе меченосца импровизированным «прибоем», я начал тупо бегать от здорового мужика с топором на длинном древке.
В этот момент через лавочку кучера перепрыгнул вернувшийся из леса гвардеец, а еще один обежал карету сзади. Капитан с помощниками тут же ринулись в атаку. Пятеро бандитов легли сразу, а мой «преследователь» зазевался от удивления и тут же получил от меня укол шпагой в гортань. Неаккуратно вышло – я «провалился» в ударе, а из раны ударила тугая струя крови, изрядно запачкав мне рукав рубашки и даже немного лицо. Как и в случае с мошенником, это убийство не вызвало во мне особых эмоций.
Пока я с горем пополам вытирал кровь, бой закончился. Из толпы бандитов в два-три десятка голов в живых остались человек пять, да и те скрылись в лесу. Единственный потенциальный «язык» немного побулькал пробитыми легкими, а затем и вовсе затих.
И что это, собственно говоря, было? Как такая кучка плохо вооруженных бомжей могла рискнуть напасть на сильный конвой?
С подобным вопросом ко мне обратился капитан.
– Вопрос не ко мне. Это ваши, сухопутные разбойники.
– Ну конечно, – язвительно сощурился капитан, – и это случайность, что они оказались здесь не в сезон и именно тогда, когда мы едем на переговоры?!
– Повторяю: вопрос не ко мне!
– Хватит! – поставила точку в нашем споре выглянувшая из кареты Лара. – Если он и виноват, то все равно не признается, а нам нужно что-то решать.
Да уж, действительно решать было нужно: из девяти гвардейцев уцелели только двое – трое погибли от арбалетных болтов, и еще четверо получили раны разной тяжести. Возник вопрос об отступлении, и поднял его, естественно, капитан. Но Лара решила по-другому.
Через полчаса раненые отправились обратно в карете, а княгиня легким перышком взлетела в седло. Теперь на ней был традиционный наряд кронайцев, только в женской интерпретации. И что самое удивительное, на переодевание капризная дворянка потратила не больше десяти минут – остальное ушло на уход за ранеными. Кстати, шпагу мне оставили, что не могло не радовать.
– Ваша светлость, мы сильно рискуем, – попытался еще раз образумить взбалмошную правительницу капитан, но по ее упрямо сжатым губам стало понятно, что Кровавый Морж прав – девочке захотелось приключений плюс врожденное упрямство.
Дальше мы отправились вшестером – один из раненых наотрез отказался покидать отряд, мотивируя это тем, что рубленая рана на правом бицепсе – «всего лишь простая царапина».
Следующие два часа мы ехали молча. Капитан окончательно обозлился на меня, полагая, что нападение лесных разбойников – это подлая уловка пиратов. Честно говоря, я подозревал, что он прав, и эта догадка подтвердилась, когда к полудню мы достигли очередного «бивуака у дороги». Уже на подъезде я заметил одинокую фигуру на тракте. Мои спутники напряглись и ухватились за оружие. Гвардейцы приготовили три трофейных арбалета, но я успокаивающе поднял руку, потому что узнал Вадала – родного брата Эдгара. Старший из трех сыновей царя Омара снисходительно улыбался, рассматривая потрепанный эскорт княгини.
На стандартном бивуаке расположились три десятка пиратов и… ни одной лошади.
Они что, прилетели сюда на крыльях? До моря-то километров десять.
Все оказалось значительно проще: в этом месте в имперский берег врезалась глубокая бухта, где и стоял «Коршун» брата в ожидании команды.
Когда Джайме услышал, что здесь начнется наше морское путешествие, едва не разразилась схватка, но три десятка пиратов, больше напоминавших цветасто одетых цыган, и несколько арбалетов убедили капитана не возникать.
Пленников взяли под жесткий контроль и повели в сторону холмов. Уже сходя с дороги, я заметил, как один из пиратов целится из арбалета в Черныша.
– Э, ты что удумал?! А ну убери арбалет.
– Капитан приказал.
– Вадал! – окликнул я брата Эдгара. – Зачем убивать лошадей?
– А зачем их оставлять? Лишние следы, – ответил пиратский капитан.
– Вон того черного в лес не увести, а если убить здесь, то следы все равно останутся.
– Делай как знаешь, – пожал плечами старший брат Эдгара. Ему было неуютно на суше, и он спешил на свой корабль.
– Ты слышал, Тумар? Убирайся, – наехал я на кучерявого, как молодой Пушкин, пирата с такими же пушистыми бакенбардами. В принципе мое поведение было не слишком разумным, но уж больно разозлила угроза Чернышу.
– Не зарывайся, Эдгар, ты не мой капитан, – сразу окрысился Тумар.
– Но я все же капитан, а ты всего лишь матрос, так что вали отсюда.
– Ну ладно, – скрипнул зубами пират и побежал вслед за остальными.
А я подошел к Чернышу и погладил его по морде.
– Ну что, красавец, беги домой – и не поминай лихом.
Быстро избавив лошадь от всего лишнего, я несильно шлепнул Черныша по крупу и с удовлетворением увидел, что вороной зверь грациозно поскакал на юг.
Когда я добрался до корабля, все уже успели погрузиться на борт. Красавец «Коршун» был больше «Ласточки» Эдгара, но при этом менее поворотлив и не так изящен, однако все равно выглядел впечатляюще. Трехмачтовый фрегат, в отличие от земных аналогов, не обладал пушечными портами, как, впрочем, и самими пушками. Артиллерию на нем представляли две катапульты – одна на носу, одна на корме. В прошлой жизни я не особо разбирался в парусах и сравнить оснастку кораблей не мог, но было видно, что кронайцы достигли в этом деле весомых успехов. Память пирата подсказывала, что их корабли могут ходить достаточно круто к ветру и развивать солидную скорость.
Лицо моряка привычно поймало движение воздуха. «Шалун» – южный ветер – обещал быстрый ход парусника до самого Омара.
Обстановка на палубе была накалена до предела. Десять арбалетчиков удерживали пятерых пленников у кормовой надстройки, чтобы не мешать товарищам готовить корабль к отходу. Меня мучили нехорошие предчувствия – Вадал не был плохим братом, но это не делало его меньшим мерзавцем и садистом, чем он был.
Развязка наступила минут через двадцать, когда и залив, и имперский берег превратились в далекую темную полоску. Вадал передал управление рулевому и подошел к пленникам. Но до того как заговорить, он коротко кивнул боцману, которого в этом мире называли старшиной. Тихо тренькнули арбалеты, и три гвардейца молча повалились на палубу.
– Нет! – закричала княгиня, и эхом ее крику прозвучало рычание Джайме:
– Сволочь, да я тебя…
Сатарский капитан рванул из ножен шпагу, но ни договорить, ни тем более показать, что он собирается сделать с вероломным врагом, ему не дали. Дежуривший у борта моряк ловко треснул сатарца лодочным веслом по затылку. Джайме был так ослеплен яростью, что не заметил элементарной и грубой атаки. Позор для мастера фехтования, но я его понимал.
Безвольное тело княжеского телохранителя крепко связали и унесли в трюм.
– Зачем? – наконец-то сумел выговорить я.
– Мне все равно, что там задумал отец, но рисковать своими парнями я не намерен. Есть приказ доставить живыми княгиню и капитана, и он будут выполнен. Остальное не так важно.
– Банды в лесу – тоже твоя идея?
– Моя.
– А если бы они подстрелили меня или княгиню? – Внутри начала разгораться злоба.
– Девчонка была в карете, а ты, братишка, уже взрослый мальчик и можешь за себя постоять, тем более что кто-то недавно просил меня не подтирать ему соплей. Не напомнишь, кто именно это был?
– Ладно, унесло ветром, – отмахнулся я, используя местный вариант русского «проехали», и посмотрел на впавшую в ступор Лару. – А с ней что?
– Пусть посидит внизу. До Омара двое суток хода. «Шалун» постоянный, так что, возможно, доберемся и раньше.
Лару увели в трюм, а я отправился в каюту капитана, в которой меня всегда ждало «братское» место – маленький топчанчик для гостей.
Вадал носился по судну, кого-то распекая и грозя лентяям всеми карами, но делал это не надрывая голоса. За него орал старшина – боцманы во всех мирах одинаковы, как бы их ни называли. Кстати, кронайцы не только не увлекались нательной живописью, но и почти не матерились, особенно по сравнению с нашими пиратами. Так что ни якорей во все известные места, ни беременных каракатиц туда же не было – так, больше армейская ругань в легкой морской интерпретации.
Топчан был удобнее «гостиничного», но упрямо рвущийся на свободу Эдгар не давал провалиться в глубокий сон. Плавая в тягучей патоке дремы, я подумал о том, что бы сейчас сделал капитан «Коршуна», если бы узнал, что сотворили с его братом.
Да уж, перспективка еще та.
Неожиданно для себя я «продремал» до самого утра и был разбужен рассветом, тихо заглянувшим в большой иллюминатор. Вадал солидно храпел на своем ложе. Оказывается, «дремал» я так плотно, что не заметил его прихода.
Похоже, мне удалось приноровиться к экстремальному сну, потому что отдохнул на славу.
Тихонько скрипнувшая дверь выпустила меня на палубу, а привязанное к длинному «концу» деревянное ведро обеспечило изрядной порцией прохладной воды. Раздевшись до пояса, я с удовольствием умылся и немного ополоснулся. Недобрый взгляд в спину заставил резко развернуться. Заросший напоминавшими кусты бакенбардами старшина наблюдал за моим утренним моционом, не скрывая презрения.
Неужели я прокололся с чистоплюйством? Но нет – память тут же подсказала, что Эдгар не терпел грязи и за это его многие недолюбливали. Ну конечно! Ведь настоящий мужчина должен быть грубым, сильным и очень вонючим.
Этот неожиданный факт напомнил кое о чем важном. Даже в каюте капитана царило «непередаваемое» амбре – что уж говорить о трюме, где жили матросы. На моей, точнее, Эдгаровой «Ласточке» с этим все было намного лучше – конечно, в матросском кубрике пахло далеко не розами, но в каюте капитана, помимо постоянного проветривания, дымились ароматизированные палочки. И это при том, что даже Джайме в моем понимании не являлся примером чистоплотности. Что уж говорить о местной матросне.
И как, скажите, в таких условиях сможет выжить изнеженная Лара?
Вытерев мокрый торс прихваченным полотенцем и набросив рубашку, я решительно направился обратно в каюту. Но будить Вадала не пришлось – он уже проснулся. Капитан «Коршуна» вышел на палубу, позевывая и почесывая под мышками, что составляло весь его утренний моцион.
Вот вам и благородные пираты, о которых грезят дамы!
– Брат, может, стоит выпустить княгиню на палубу, пока она не задохнулась в трюме?
– Зачем? В трюме не так уж плохо. Парни-то живут. До острова не задохнется, – отмахнулся Вадал, но, заметив решительное выражение на моем лице, добавил: – Хотя делай как знаешь. Ты за нее отвечаешь, и если она сиганет за борт, отец оторвет голову тебе, а не мне.
Лару я обнаружил в небольшой комнатке у носовой части трюма, прямо возле помещения для проживания матросов. Представляю, чего она наслушалась за ночь. В глазах девушки бушевало пламя ненависти – похоже, этапы страха и жалости к себе остались позади. Крепкая дверь каморки позволяла не связывать пленницу, поэтому не пришлось возиться с веревками.
– Княгиня, я хочу предложить вам перебраться на свежий воздух.
– Убирайтесь к демонам, низкий предатель! – тут же окрысилась Лара, но от этого стала еще прекрасней.
Я даже залюбовался. Всегда считал, что истинный показатель женской красоты – это ее лицо, искаженное яростью или презрением. Если при этом оно не теряет привлекательности, то может считаться эталоном красоты. Если же блистательная красавица в гневе напоминает Бабу-ягу, то о какой безупречности может идти речь? Конечно, не стоит забывать о характере – ни одна нормальная девушка просто физически не сможет изобразить по-настоящему брезгливую гримасу, что так хорошо удается профессиональным стервам.
– Как хотите, – с показным равнодушием пожал я плечами. – Если вам нравится нюхать это амбре, то не буду настаивать.
В глазах Лары боролись гордость и желание получить хоть глоток чистого морского ветра. В конечном итоге разум все же победил. Впрочем, я и не сомневался.
– Хорошо, но не потому что мое презрение к вам стало меньше, просто от ваших братьев сильно воняет.
– Ну что вы, – решил я пропустить ее подколку мимо ушей. – Здесь только один из моих братьев, и спит он в капитанской каюте. Если хотите, могу провести вас туда. Понюхать.
