Григорий Феб (Валкин)
Ультиматум Солнца
Иллюстратор обложки Раиса Валкина
Предисловие
ПЯТОЕ ИЗМЕРЕНИЕ
Не верьте,
но есть
измерение текста,
вечно полное
дивными
вспышками света,
ничуть не похожее
на остальные
четыре,
словно
запредельная комната
вне
пространственно-
временного
конти′нуума
внутри персональной квартиры.
Где живёт-
поживает
некий поэт,
малоизвестный,
зато настоящий;
слыхали, быть может,
Григорий Феб?,
если нет –
полистайте сейчас же…
Смысл дверью
греметь?:
неприступнее сейфа
эта пятая
камера,
вроде секрета,
который заложен был
данным пассажем
и заши-
–фрован
от любых неприятелей –
всем
препятствуют
грани слова,
расправленные
полисе′мным каркасом.
«Ваш PIN-код?»–
вопрошает
умный замок. –
«Не знаешь – не влезешь!»
И мера такая
в искусстве игольным
служит ушко′м:
тайну строк
никак не постичь негодяям…
ПОРЯДОК И СВОБОДА ПОЭТИЧЕСКОГО ТЕКСТА
«Разумно слышит тот, кто примечает». (Данте Алигьери)
Вниманию читателей предлагается стихотворный цикл «Ультиматум Солнца», который, по сути, является поэтической книгой из четырёх глав. Цикл состоит из стихов и небольших поэм гражданской, философской, религиозной, любовной и космической тематики, которые сюжетно выстроены по мотивам дантовской «Божественной комедии» и объединены авторским образом – лироэпическим героем Фебом.
Этого персонажа я сделал своим литературным двойником ввиду моей приверженности к «аполлонической» литературной концепции, к таким её характеристикам, как: гармония, аскетичность, нравственность, разумность, устремлённость к небесному, светлому и прекрасному. Данная доктрина описана ещё в трудах двух знаменитых Фридрихов: поэта Гёльдерлина и философа Ницше.
Как и все поэты, я пытаюсь найти собственное уникальное слово. Поэтому некоторые мои стихи имеют необычный экспериментальный вид, который нужно пояснить до знакомства с ними. Работая над архитектоникой стиха, я стремлюсь объединить гармонию порядка со свободой творческого дыхания. В этом плане мои задачи: а) сохраняя музыкальность рифмических сочетаний, не попасть в зависимость от уже использованных созвучий; б) уйти от монотонности размеренных стоп и четверостиший, но при этом не свалиться в анархию бесструктурности. То есть, идти срединным путем между рыхлостью безрифменных строк и жёсткостью метрической композиции. Конечно, это цель трудоёмкая, но старательному автору вполне по плечу.
Пусть работа над архитектоникой кажется иногда чрезмерно утомительной, но без этого труда стихотворение рискует не засиять бриллиантом, хуже того – оно может стать всего лишь печальным опытом версификации. Структурные закономерности стиха, на самом деле – высокая и труднодостижимая планка, некий заданный в самом стихе и требующий своего воплощения идеал. Взяв положенную высоту, поэт обнаруживает у себя крылья и на миг обретает вселенский обзор. Может быть, именно благодаря формальным ограничениям поэтической речи, и происходит общение автора с феей гениальности – Музой!
Я не любитель аморфности «белого стиха». Поскольку рифмы, находящиеся в близком родстве, сегодня фактически исчерпаны русскоязычными поэтами, я предпочитаю использовать «дружественную» рифмовку, не чураясь и ассонансов. По моему мнению, не стоит бояться экспериментировать с рифмой, настоящего поэта в этих пробах спасёт чувство меры, и он не распылит рифму, не уничтожит.
Также я не ценитель навязчивых форм. Вполне возможно самой чёткой структуре придать видимость полной свободы. Например, составить сложную разностопную строфу и точно повторить её устройство в другой строфе, но расположенной в тексте достаточно «далеко» от первой. Более того, вообще всё стихотворение выстроить из равно пропорциональных, зеркальных частей. При чтении произведения четкий каркас формы окажется фактически «невидимым», но основополагающий принцип красоты и гармонии – принцип божественной симметрии – не будет нарушен. Что касается образующейся местами сильной «вытянутости» моих строф, то я, в шутку, сошлюсь на спагеттификацию – астрофизическое явление растяжения объекта под воздействием мощных приливных сил в космосе. Природу своего вдохновения я объясняю небесными началами, поэтому вот в таком растянутом виде и записаны мной космические сигналы!
Итак, мои установки: чёткий порядок стоп и строк не должен строжить глаза и уши, рифмам ни к чему быть заезженно узнаваемыми. Посмотрите на звёздное небо: хаос здесь лишь иллюзия, а рисунки созвездий уникальны!
Глава первая «В поисках Эдема»
«Я очутился в сумрачном лесу,
Утратив правый путь во тьме долины».
(Данте Алигьери)
РАДОСТЬ
Прохладой
радуги
благоухая,
ты прямо за′ душу
восхищаешь – и вот,
по райскому саду,
без шорт и без маек,
идём, вспоминая, приязнь
и родство.
Сонм
ангельский
всей радужной гаммой
цветёт: «Аллилуйя!» –
цветами поёт.
И кажется, что
глазами целуешь,
и радость о главном
правильна.
Но
в колодцы
радужек,
полные пуха,
ты навзничь падаешь,
и висишь там, висишь…
Пустое знакомство –
духи твои нюхать!
Мне души бы наши связать
на всю жизнь.
***
Когда опоздаешь, то входишь на цыпочках нервов.
И только к любимой,
как есть, в ритме сердца,
хрипящим гепардом, излётным снарядом влетишь.
Она не директор, не ментор и точно не стерва.
Иерусалим и
тоску псалмопевца –
вот всё, что найдет опоздавший на свадьбу жених.
*Иерусалим, тоска псалмопевца, свадьба (библ.) – ветхозаветный царь Давид в своих псалмах часто сравнивает грядущего Мессию и Иерусалим с «Женихом» и «Невестой».
К ЛЮБИМОЙ
Кто сможет разыграть по нотам
всю жизнь?
Порой ступаешь мимо.
Что ж,
наполняются пустоты
вином и сигаретным дымом.
Пусть зимний день раскис болотом,
закис
плаксивой пантомимой,
дождь
каплет одинокой нотой,
пунктиром под окно к любимой…
ТАКОЕ ЧУВСТВО
Перевести старушку на другую сторону –
поступок добрый,
ничего тут вам не скажешь…
Но если на другом краю слетелись во′роны,
сидят у гроба,
и носы у них под сажень?
Я молодым совсем немножечко разбо′лтан был,
когда девчушку
проводил случайным взглядом.
И вот уже вдвоем. И добредаем, сгорблены…
Такое чувство:
лучше повернуть обратно!
ФЕБ
Без царя
в моей голове –
шляхта буйная,
польский сейм.
Шатко-валко
живёт человек,
сам источник
тревог и проблем.
Вариант
решения бед
мне придумался.
На′ зло всем
передрягам
теперь я – Феб,
очень точно
разящий пострел!
* Феб (греч.) – Лучезарный; солнечное имя Аполлона, покровителя поэзии.
СОЛЯРНЫЙ ПОДАРОК
Све′тень
западает морем,
и сейчас
в лучах
озо′ра
медью синь окрашена.
Чьи глаза тебе напомнил
изумрудный свет подводный –
зелень
синих радужек?
Обо мне –
какие вести!
Нет резона
ждать известий.
Мой далекий варвари′кум
по ту сторону планеты.
Но, плещась у горизонта,
видит оба мира Солнце.
Канет мигом –
успевай найти приметы.
Жёлт цитри′нами
твой закатный предел –
знай тогда:
за ним грозовой стихии разрядка.
Песни смирные
(так, лироэпическая вода:
бурю целую сказок
напел)
я, смеясь, посвящаю валькириям, –
каждой молнии,
вспышке лимонистогла′зой.
Белым
сумраком запружен
окоём,
и cном
жемчужным
штиль опалесци′рует –
знай: вечерний твой сублю′струм
для меня – дар славить утро
бело-
водным И′рием.
Зелене′ц
аквамарина
– как сегодня –
что ж, Марина,
знай: тебя чарует запад
поэтическим дала′йном.
Светень изумрудородный,
полускрытый гладью водной,
цветом глаз я
повторяю не случайно.
Ходишь берегом
ойкумены своей,
на волне
шипучей, светящейся минералкой,
смотришь – беленький
со стихотворениями конверт.
Он приплыл от русалок
и фей
через водораздел двоемирия,
Феба вспомнила –
вот и солярный подарок.
* варварикум (греч.) – варварский, неизвестный мир
* цитрин (геммолог.) – полудрагоценный камень лимонного цвета
* опалесцирует (оптик.) – отражение молочно-белого света жемчугом
* сублюструм (лат.) – сумеречный, мерцающий свет
* беловодный Ирий (миф.) – в славянской мифологии это аналогия библейского Рая
*далайн (монг.) – море
*Марина (лат.) – Морская
*солярный (лат.) – солнечный
* 6 пропорциональных по отношению друг к другу строф как бы образуют гексаграмму – древний символ единства двух миров
В ПОИСКАХ ЭДЕМА
В поисках Эдема
потерянное время
было так рассеянно,
как до′лжно –
вдоль дорог.
Вначале сгубит семя
тлен щели
придорожной,
затем лишь –
воскресения
сияющий цветок.
Содержит путь
обе стороны.
Хотелось мне
предпочесть:
ярче снега,
белое –
чёрному;
выше неба,
горнее –
подлому;
пусть
легенды про всякие шамбалы –
чушь,
только мало ли
скрыто чудес…
В небесный сад
Петро′ву дверь
таит гора
святая,
чей
кряж
искрится льдом.
Спиралью вьется лествица
кругом
скалы блистаю-
–щей.
Взобрался на крутую твердь –
лишь солнце леденцом.
«Звёздные зерка′льцы,
над человеком сжальтесь!
А′ксиос вам, ангелы,
Свет Све′тов
отражать!
Когда пророк синайский
поднялся
к вышним сферам,
то сам стал
духом пламенным –
а что ж моя душа?»
В могил Шео′л –
зевом кратера
ступени вниз
увели.
Где воронки
серный винт
светится,
гроб схоронен
с красною
де′вицей.
Сном
о Рае цветут её радужки…
Но
мрак мерцающий –
лишь камня блик.
«Любимая,
верь чудесам!
Кто сердцем зван,
тот избран.
Есть
шанс
вернуть нам жизнь.
Я не трава крапивная,
глядишь –
цветок и выра-
–стет.
Настанут сроки воскресать –
не бойся, не проспишь!»
*Эдем (иврит) – райский сад
*Шамбала (тибет.) – в азиатских мифах горная прародина человечества
*Петрова дверь (церк.) – по христианской традиции ключи от райских врат находятся у апостола Петра, чье имя с греч. переводится как «скала»
*зерка′льцы (слав.) – сверкающее стекло
*пророк синайский (библ.) – пророк Моисей, который взошел на вершины Синая к Богу
*аксиос (греч.) –церковный возглас «достойно есть!»
*Свет Светов (церк.) – одно из церковных наименований Бога
*Шеол (иврит) – подземная обитель мертвых, чьи спящие души ждут воскрешения
ПРОЩАНИЕ
«На севере диком стоит одиноко
На голой вершине сосна». (Лермонтов)
Чёрных радужек
эбеновое дерево
тонет камнем
от собственной тяжести –
хорошо бы осадки умерить вам,
очи слезные,
с тропической влажностью.
Капли смольные,
сосновые, пожарные,
след янтарный
ударившей молнии –
помиритесь лампадами карими,
очи грозные,
к обидам преклонные.
Море зелени
в глазах листвой магнолии,
за ветвями
русалки ли, змеи ли –
вы расплачьтесь как девы зелёные,
очи вздорные,
из бе′сова племени.
Ветер плещется
под летним душем ивовым,
день опрятен
и чист перед вечностью –
сохраните мой цвет неба синего,
очи го′рние,
без пасмурной серости.
***
Тик – так.
Тик – так.
Тик – так.
Вот так
диктует таймер.
А сердце
не слушает ритм,
и герцы
его
настроены песней особой,
не так!
Вчера
сам-брат
в кабак
забрел – играем
по-но′вой.
Понять, что жить
есть повод,
легко…
Не грех и выпить под бомбой.
ВСТРЕЧА
Я
брёл с обедни,
сонно безучастный
к проснувшемуся лету.
Праздник
дня
вершило солнце,
выкатив навстречу,
листвой деревьев
и кустов
озеленясь.
Тонули в бликах
а′брисы предметов.
Текло
шипучей плазмой
знойное тепло.
Как солнцеликий
пыльный смерч
из книги
Ветхого Завета,
какой-то человек
вдруг налетел
и дружески затряс
мою ладонь.
Его
лица′
не смог признать