Григорий Аркатов
Гетерозис. Хроники боли и радости
Что такое Жизнь?
Череда ошибок…
Дурная стезя, по которой мы идем шаг за шагом.
Каждый из нас может быть нерадивым журналистом Алексеем Казанским или таинственным графом Отто Дракулой, или еще кем… Выбор безграничен, и мы варимся в этом выборе как красная фасоль в собственном соку.
Книга первая
Моя Альба Лонга
Почти Форрест Гамп из известной картины…
Слова из песни
– Брюс Уэйн, зачем вы нарядились в костюм Бэтмена?
– Идиот! Он и есть Бэтмен.
Диалог из кинофильма «Бэтмен возвращается»
Он пел, когда его одевали,
Он пел, когда его хоронили.
Когда закончился репертуар,
Он сказал: «Мне не место в могиле».
Слова из песни
Меня зовут Джон Крайтон…
Я на сáмом краю Вселенной…
Из телешоу «Farscape»
Том I
Муть вашу!!!
Ночь. Стемнело внутри и снаружи.
Кто-то кричит, что я здесь не нужен.
Может, он гений, а может – профан,
Может, предложит пошить мне кафтан.
Этой тряпицей заткну ему рот,
Дабы не лез он в чужой огород.
Будет поступок такой в новизну,
Лишь бы событий понять кривизну.
В той кривизне меня ждет парадокс.
Жаль не успел прихватить с собой кокс.
Если вернусь, значит будет ответ.
Вы приготовьте побольше конфет,
Чтобы узнать о моем альтерэго
Или спастись от друзей Альдесфэго.
Эта история будет страшна.
Даже когда зацветет вдруг кашпа,
Вам не спастись от владельца теней,
Да и тем паче от блядских людей.
Ну а случись вдруг нежданчик еще,
Помни, у зла будет все хорошо.
Палящее солнце в зените… Смотреть на такую бестию непросто, даже прикрыв глаза рукой. А ведь хотелось бы переполниться светом этой далекой и в то же время невыносимо близкой звезды. Нежась посреди светло-синих небес, оно смеётся над падшим генералом. Ему повезло. А мне? Навряд ли. В противном случае я не сидел бы на краю обрыва, болтая ногами над пропастью и лелея свои провальные мечты.
Мой ежедневный путь в этот Богом забытый край имеет некую цель. Но то ли кто-то забыл о ней упомянуть, то ли файлы оказались затерты. И в итоге я сижу и думаю, не понимая, чего я все-таки жду от всей этой идиотской идиллии. Может, стоило бы спрыгнуть с чертова обрыва и покончить со всем раз и навсегда. Однако, взирая себе под ноги, я понимаю, что с трехметровой высоты можно разве что сломать лодыжку, но никак не убиться.
Когда же начинает смеркаться, мне становится ясно, что еще один день моей никчемной жизни прошел по замшелому плану, который мне подсунул подлый Создатель. Я вижу, как солнце неспешно убегает прочь, улыбаясь волнистыми лучами. И мне хочется, собрав остатки сил, вскочить и злобно проорать:
– Эй ты, ничтожество, остановись! Я Великий и Ужасный Повелитель Вселенной!!! Так лижи мне пятки!!!!!
Но ничего подобного я не делаю. Может, хочу поберечь связки, а может, мне просто лень. И посему солнце продолжает убегать, оставляя после себя едкий туман ехидного смеха.
Добравшись до дворца, я в очередной раз оказываюсь в гуще событий, которые по уверению большинства являются не просто важными, а решающими во всеобщем мироукладе. Новые стада отожравшихся вельмож пришли ко мне на поклон с трепетным желанием следующей порции развратной халявы. Я же для них лишь повод для веселья, но не исконная причина. И все они о чем-то болтают, отчаянно ухмыляясь и хихикая, не слыша себя и других.
– Вы не поверите, вчера в Лувре арестовали маркиза де Сада…
– Да вы что? И чем же он там занимался?
– Истязал Джоконду плетью…
– А вы слышали, что русские в опять напились и принялись достраивать Великий китайский забор?
Мне тоже стоило бы выпить, чтобы окончательно не свихнуться. Но только лишь я решаюсь залить в себя двойной бурбон, как ко мне подходит Дидро.
– Здорово, Напыч, – заявляет он и хлопает меня по спине, от чего я едва не давлюсь алкоголем, – Слушай, реальная тема. Новый проект коммерческого издания. Журнал «Лохматые сиськи»…
Я тут же жалею, что только что не подавился, но уже поздно. Дидро не остановишь.
– …Нарубим бабла больше, чем испанский король на Монголии. Уже и сюжет для пилотного номера есть. Сам Диккенс подогнал. Якобы ихняя королева вместо библиотеки забрела в публичный дом. Ну а там сам понимаешь… Короче, пока ее хватились, да то, да се, ей успело засадить с полсотни гопников. Но самое главное, вчера Ван Гог прислал уже готовый постер для обложки. А там не поверишь! Королева стоит раком, а в жопе у нее кочерга…
Да, я определенно оказался лишним на странном празднике жизни. С этой мыслью я отправляюсь спать, не дожидаясь всеобщего отбытия. Но то ли запоздалая свежесть лазаньи дала о себе знать, то ли что-то иное, нематериально-метафизическое. В общем, посреди ночи сон как рукой снимает. Выбираюсь из постели и смотрю на часы. Слишком темно, чтобы разглядеть что-либо правильно и достоверно. Я наспех одеваюсь и выскакиваю во двор. Нечто зовет меня туда, куда сбежало солнце. И позабыв обо всем, я бегу к обрыву.
Вот я уже на берегу. Скатываюсь вниз по песку, поднимаюсь. Мундир в пыли, местами изодран, но мне наплевать. Я чувствую в себе силы пережить это и бросаюсь к кем-то забытой лодке. Тащу ее к воде, еще сантиметр, миллиметр… и вот она уже грациозно режет волны. Я прыгаю в нее, хватаюсь за весло и гребу. К полудню мышцы деревенеют, но даже тогда руки не отпускают весло. Пальцы, словно застыв в злостной паралитической судороге, держат его, впиваются, не отпускают.
Я задираю голову в поисках солнца, но оно укрылось за тучей. Надо мной лишь чайка. Она парит. Величественно и незабвенно.
– Здравствуй! – кричу я чайке.
– …уй! – отвечает кто-то, но явно не чайка.
Вскоре вдали становится видна земля, вскоре мою лодку прибивает к суше, вскоре я схожу на берег. Но никто не встречает меня. Кругом ни души, и я отправляюсь дальше. Неподалеку я нахожу город. В нем я похож на одного из сотен тысяч бродяг, но вдруг кто-то кричит:
– Смотрите! Это он!
И мир переворачивается за долю секунды. Толпа смотрит на меня, толпа свирепствует, толпа сходит с ума.
– Да, это он! Ты вернулся! Ты прежний! Веди нас!
И стряхивая с мундира пыль, я делаю из него знамя. И я веду их, и они идут за мной, как прежде. И даже земля вопит:
– Убьем Карфаген!!!
Мы захватываем город за городом, село за селом. И вскоре королевский престол вновь становится моим, а я его Великим и Ужасным…
Но тихо скрипит задняя дверь, и в зал входят санитары.
– Товарищ Наполеон, ваши сто часов истекли. Время принимать лекарство…
– Время просыпаться. Шесть сорок. Время просыпаться. Шесть сорок…
Разгоняя остатки сна, я был готов поубивать всех гребаных японцев за их гребаные телефоны. Но, как назло, их не оказалось рядом. Присев на кровати, я огляделся. Даже полумрак не смог запрятать весь тот беспорядок, творившийся в квартире. Стаканы, кальяны и чей-то лифчик, свисающий с люстры. Мысленной потугой я попытался вспомнить недавнее прошлое, но напрасно. Головная боль отбила всякое желание.
Откинув одеяло, я обнаружил себя нагишом. Трусов отыскать не смог и отправился в ванную в чем мать родила, демонстрируя неприкрытый утренний стояк. Там уже плескалась моя подружка. Взглянув на ее тело и оценив его, как говориться, от пизды до плоскогубцев, я решил, что беспорядок в квартире не стоил того.
– Привет, дорогой, – с напыщенной жеманностью простонала девушка и деловито прикрыла руками губы и груди, – Как спалось?
– Нормально, – отмазался, но себе не соврешь. В кошмарах нет ничего нормального.
– Ты какой-то слишком серьезный. Может отсосать?
– Не стоит, – ответил я и занялся чисткой зубов.
Не успела захлопнуться дверь квартиры, как уже звонил мобильник.
– Казанский слушает.
– Лёша! Какого нахер лешего! Где ты?
– Я только что вышел…
– Из какой задницы ты вышел? Сегодня твой первый рабочий день. Или ты хочешь его засрать?
– Не беспокойся. Я буду вовремя.
– Хорошо. Давай.
Иногда Макс мог достать кого угодно своей дотошностью. Но выбирать не приходилось. Для меня это был единственный шанс встать на ноги. Мой палец заставил загореться кнопку вызова лифта. Он дрожал, как и все мое существо. Мне не было известно, чем все это может закончиться. Но раз уж по каким-то причинам я оказался в этом месте, придется играть по его правилам.
Лифт наконец-то добрался до моего этажа и радостно распахнул мне двери. Но он оказался отнюдь не пустым. Какой-то угрюмый тип пялился на меня из кабинки, одновременно манипулируя коммуникатором.
– Вам вниз? – спросил я, но, увидев нагрудный знак, тут же срубил фишку.
– Денис Давыдов, ваш ассистент, – отрапортовал угрюмый тип и сунул мне под нос рулон бумаги со словом «ПРИКАЗ» вверху.
– Значит ассистент? – двери лифта попытались нас разлучить, но Давыдов успел подставить ногу, – А что ты делаешь под моей дверью?
– Срочный вызов. Заместитель директора Новиков приказал в срочном порядке доставить вас на место происшествия.
Давыдов начал рыться в сумке в поиске очередного свитка бумаг, который что-то там подтверждал и что-то кому-то приказывал.
– Подожди. У меня сегодня первый день. Обычно в первый рабочий день все показывают, знакомят с коллективом и все-такое…
– Но вы же специалист… А спецы в такой ерунде не нуждаются.
– Да уж, – подумал я, заходя в лифт, – Специалист великий, как говорила моя мамочка.
Я был достаточно сильно расстроен тем, что мне не дали недельку поторчать в офисном кресле и попить суррогатного капучино из низкобюджетного кофе-автомата, стоящего где-нибудь в холле и периодически съедающего деньги и сдачу. В таких случаях любой имеет полное моральное и юридическое право попинать чертов автомат ногами. А вот меня бедного несчастного лишили таких привилегий.
– Так что там стряслось? – спросил я, когда мы вышли из подъезда.
– А вы думаете, мне сказали? – озадаченно поинтересовался Давыдов, – Я ведь всего лишь ассистент.
– Выходит, полная секретность?
– Так точно.
Наши глаза встретились. Я не заметил в них признаков хитровыебанности. Обычный работяга, который держится за свою работу и выполняет все, что ему говорят.
– Тогда поехали.
Ехать пришлось на «Шкоде», что мало-мальски приподняло мне настроение. На прежней работе я перемещался исключительно на метро, а тут я прямо-таки барин какой-то. Внезапно я вспомнил про Макса и стал ему звонить.
– Лёша, ты приехал?
– Нет.
– Тогда какого лешего ты звонишь?
– Ну, я типа еду на место происшествия.
– Что? Ты ебнулся что ли?
– Приказ заместителя директора.
По ту сторону телефонной связи были слышны какие-то крики, визги и ругань, после чего Максим спокойным голосом сказал:
– Созвонимся позже.
Через полчаса мы подъехали к большому загородному дому. Трехэтажный из красного кирпича с большими окнами и дорогущей отделкой. И все это в глубине огромного сада, окруженного неприступным каменистым забором. Реально дом моей мечты. Просто дал кому-то попользоваться.
К несчастью сегодня усадьба имела отнюдь не аппетитный вид. И виной тому была полиция со своим доморощенным ленточным заграждением и тупыми лицами. Так что когда мы вышли из машины, то наткнулись именно на это собрание сочинений.
В фильмах в этот момент обычно появляется какой-нибудь пень с ушами, ну типа крутой Увокер, правосудие по-злоебучему, сует под нос ментам помятую индульгенцию и все в ажуре. Только вот в реальности я и был этим гребаным Увокером.
– Казанский. Федеральное агентство по защите психического здоровья населения.
Даже в нераскрытом виде ксива психздрава имела влияние, сравнимое с магическим. Менты разве что не попадали на колени в мольбах. Не обращая внимания на парализованные паникой лица, я и Давыдов проследовали сквозь оцепление и оказались в саду. К дому вела вымощенная булыжниками дорога.
Согласно протоколам агентства по прибытии на место происшествия нужно быть крайне осторожным, ведь никому неизвестно с чем придется столкнуться на этот раз. Помня об этом, мы медленно продвигались к дому. Давыдов зашел с черного хода, мне же, ну типа как главному, оставалось идти напролом. Дверь была незапертой и, осторожно повернув дверную ручку, я толкнул дверь от себя.
С тихим скрипом дверь медленно отворилась. В доме было темно и тихо. Лишь где-то вдали можно было уловить сдержанные рыдания. Входить внутрь не было ни малейшего желания, но это была моя работа. Сделав несколько шагов, я оказался в изолированном от уличного света холле. Попытка найти выключатель оказалась дурной затеей, и я решил пробираться наощупь, касаясь руками стен и цепляясь лбом за косяки.
Следующее помещение не порадовало большей освещенностью, но круг поисков как-никак сузился. Я смог добраться до лестницы, ведущей наверх. Именно оттуда доносились рыдания. Ждать особого приглашения времени не было. Если в доме и было что-то аномально-паранормальное, то оно явно скрывалось этажом выше.
Лестница кончалась коридором, ведущим в различные помещения. Здесь было светло, и я сумел осмотреться. Большинство комнат выглядело вполне обыденно. Спальня как спальня, ванная как ванная. Когда же мне довелось заглянуть за тупиковую дверь, мурашки побежали по коже, и я остолбенел.
– Твою мать, – сорвалось с языка спустя какое-то время недоумения.
Все это помещение было результатом трудов не просто психа, а реально помешанного дизайнера. Я провел рукой по стене и утвердился в догадке. На ней были не обои, а человеческая кожа. Причем не просто кожа, а кожа с различными татуировками. В голове мелькнула мысль о количестве убиенных для этой изощренной забавы. Цифры были большими и пугающими. Даже мысль о них приводила в трепет. Но это была лишь первая из всей кучи достопримечательностей.
Как самый шизанутый эстет я осматривал мебель, которая на деле была костным каркасом, обтянутым все той же кожей. И мне оставалось лишь догадываться, чем набили диваны и кресла изнутри. А люстра? Боже, какая чудовищная прелесть. Черепа вместо плафонов и цепочки из косточек, нанизанных на сухожилия, спадающие с них как золотистые кудри. Коллекция посуды из костей с кровавого цвета росписью, жалюзи из позвоночных столбов, картины из мумифицированных тканевых срезов и многое другое. Глаза разбегались при виде всего этого безумного убранства, заставляя с неистовым сладострастием любоваться инкрустацией человеческих останков.
Но особое место занимали анатомические поделки. Эдакие скульптуры в банках. Большинство из них демонстрировали женскую промежность, хотя были и фаллосы. А на самом видном месте стояли своеобразные три кита. Они имитировали вагинальный, анальный и оральный акты совокупления. Особо реалистично выглядел отсос. Огромных размеров член торчал в чьем-то рту, пробивал затылок насквозь, торча головкой наружу, при этом глаза ныне покойной дамочки вылезали из орбит.
Когда я стал постепенно приходить в себя, шокирующие обстоятельства ушли на второй план, и мне наконец-то удалось обратить внимание на живую девушку, которая сидела на полу, забившись в дальнем углу комнаты. Это ее рыдания мне приходилось слышать.
Сейчас она не рыдала, но, судя по всему, была далека от жизненного оптимизма. Махать удостоверением перед человеком в таком состоянии было бесполезно. Так что пришлось искать новый подход.
– Все хорошо. Я пришел вам помочь.
Обнажив ладони перед собой, мне удалось привлечь ее внимание. Она вышла из ступора, и наши глаза встретились. Ее рассудок был на грани, но еще боролся. Губы шевелились, но слов не было слышно. Я попытался осторожно к ней приблизиться, но даже тогда удавалось услышать лишь обрывки слов. И только когда мне удалось прижать ее к себе, я четко разобрал брошенную мне в ухо короткую фразу:
– Он еще здесь.
«Здесь!!» – отозвалось в мозгу.
Краем глаза я засек мелькнувшую тень. Хотел повернуться, но застыл. Словно парализовало, так что не двинуть ни единым мускулом. Да и чувства куда-то улетучились. Веки мгновенно отекли, нос заложило, а язык стал будто ватный. Только вот во рту был какой-то странный привкус, словно металлический с добавкой клубники.
Внезапно вспомнился дурацкий слоган из рекламы: «идеальное сочетание, которое запомниться вам на всю жизнь». В таких ситуациях невольно задумываешься о роли телевиденья в жизни общества.
Между тем перед глазами уже активно мелькали огромные мушки, а распухающие веки неукротимо сжимали створки глаз. Сквозь остающиеся щелочки я видел девушку. Она была в порядке, но тоже не шевелилась. И, по всей видимости, виной тому был ужас, в котором тонули ее глаза. Я видел в них отражение тени, неторопливо приближавшейся ко мне сзади. Кстати, это последнее, что я помню.
Очнулся я то ли от яркого света лампы, направленной мне в лицо, то ли от разрывающего виски грохота бензопилы. Чисто инстинктивно мне захотелось прикрыть глаза рукой, дабы защитить их от света, но не смог. Увидеть что-нибудь было просто невозможно, а вот по ощущениям я был стопроцентно связан в положении лежа, причем без права двигать головой. Хотя была и хорошая новость – паралич себя изжил.
Разобравшись с самочувствием, сознание переключилось на восприятие звуков. Совсем близко некто весьма агрессивно пилил нечто. И это были вовсе не дрова. Об этом свидетельствовали склизкие ошметки, тучно оседавшие на моем лице.
– Эй! – крикнул я, пытаясь обратить на себя внимание, – Здесь кто-нибудь есть?
Задав вопрос, я понял, насколько он туп. Можно подумать, бензопила работала сама по себе. Таким идиотизмом обычно страдают голливудские ужастики. Ну, типа симпотная студентка, которую мучает глобальный недоебит, посреди ночи Хэллоуина, внезапно выпавшего на пятницу, 13-ое, приперлась в старый заброшенный дом мутантов-педофилов и спрашивает: «Здесь кто-нибудь есть?» Ну конечно есть. Целых двадцать четыре человека сидят и ждут, когда ты только появишься. Причем очередь заняли с прошлой весны.
Однако все лучше, чем просто лежать и ждать с моря погоды.
– Вы меня слышите?! – для большей убедительности я прибавил громкости.
И, видимо, это сработало, так как пила практически сразу затихла. После она куда-то грузно приземлилась, и я услышал тяжелую и неторопливую поступь приближающихся шагов. Когда некто очутился подле меня, его рука резким движением отодвинула лампу от моего лица. С полминуты я ничего не видел, после чего зрение стало возвращаться.
Рядом со мной стоял громила. С коллекцией особых примет туговато. Обычный лысый бугай, смахивающий на мясника из-за маски и фартука, заляпанного кровью. А сняв маску, он лишь добавил унылую рожу, явно скучавшую по кирпичу.
– Чего разорался? Твоя очередь почти на подходе.
– Очередь?
Это слово как-то не вписывалось в характеристику моего нынешнего положения. В голове мысленно возникал образ страждущих возле кассы в супермаркете, но никак не бензопила и не этот чудила.
– Понятно, – к своему удивлению я увидел на его лице нечто вроде улыбки, правда, больше похожее на оскал дохлой собаки, – новенький, а уже хочешь вперед всех. Но порядок есть порядок, – он впал на короткое мгновение в некую сомнамбулическую задумчивость, после чего выдал следующее, – Может, ты один из этих психов, которые трясутся за свое здоровье? Что ж, придется тебе помочь как особому клиенту…
После этого громила по-отцовски ласково потрепал мои волосы и куда-то сгинул. У бугая определенно были не все дома и перспектива как очередного, так и внеочередного обслуживания меня совершенно не прельщала. Только вот я был не при делах.
Отсутствие слепящей лампы особой погоды не делало. Я по-прежнему был обездвижен. Конечно, теперь можно было видеть некоторые фрагменты общего интерьера, но это уж точно не вносило оптимизма. Помещение было заставлено столами для аутопсии. Видимо, это был морг или что-то очень похожее. Только вот если здесь что и вскрывали, так это черепные коробки. Срезали крышу под корень и видимо не без участия бензопилы.
Догадки подтвердились с возвращением самопального гения. В руках он крепко сжимал ту самую бензопилу, с которой я успел познакомиться заочно.
– Ну что, милашка, ты готов принять лекарство?! – в его глазах мелькали безумные огоньки, и он явно не шутил.
– Иди ты в баню, идиот чертов!!! – завопил я, пытаясь извиваться.
Естественно, все попытки были тщетны. Некое отчаяние утопающего. В конце концов, мой взгляд завис на лезвии пилы. Неизбежность украла последние силы. На заднем плане звучала старая знакомая мелодия. Позднее я вспомнил, что то был «Непрощенный».
Бугай дернул за ручку, и пила заревела. Последняя паническая конвульсия пробежала по моему телу, и я снова замер. На этот раз чтобы исподлобья наблюдать за неумолимым стремлением пилы снести мне крышу.
– Фрол!..
Я воспринял эту реплику, как часть песни. Но к счастью последовало продолжение.
– Фрол, твою мать!!! Очнись, скотина!..
Это бугай услышал и, не выпуская из рук пилу, обернулся на зов.
– Хватит. Доктор требует его к себе.
Невообразимая гамма эмоций на какое-то время парализовало мое внимание. Я рад был тому, что мне не раскроили череп. И это было, пожалуй, главным. Остальное как-то померкло и показалось неважным. Извилины зашевелились лишь тогда, когда меня затолкали в кабинет, завешенный темными шторами.
Хотел было оглядеться, но не успел. На столе щелкнул выключатель, и лампа озарила лицо седовласого незнакомца в больничном халате.
«Видимо это и есть Доктор», – подумал я.
Незнакомец впился в меня взглядом и пристально изучал меня несколько минут. Мне это не понравилось, но с другой стороны у этого психа хотя бы не было бензопилы.
– Присаживайтесь, – приказал Доктор, указав на стул перед собой.
Противиться не было смысла, и я сел. А Доктор между тем так и продолжал на меня пялиться. Складывалось впечатление, что я задолжал ему немалую сумму, и он ждет, что я вот-вот отсчитаю хрустящие купюры.
– Что все это значит?
Вопрос застал Доктора врасплох и, судя по сокращению лобных мышц, его постигло удивление.
– Знаю – знаю. Наши жилинские коллеги рекомендовали вам лоботомию. Однако я посчитал, что вы слишком ценный материал для такой банальной процедуры.
– Лоботомию? Да мне чуть было полбашки не снесли. И вообще, это что новая политика агентства? Или так каждого принимают на работу?
На этот раз удивления не было, и даже наоборот. В его зрачках весело бил чечетку едкий сарказм.
– Агентство? Работа? Вы о чем?
– Я федеральный агент. И если это не медкомиссия, то хотелось бы знать в чем дело.
– Значит, агент говорите, – усмехнулся Доктор и швырнул мне папку с документами, – Меня предупреждали на счет вас, но такого, если честно, не ожидал.
– Что это? – спросил я, раскрыв папку.
– Ваша история болезни, дорогой мой Фридрих Мугамба.
С фотографии из папки на меня взирал некий африканец.
– Вы что не видите? Он даже не похож на меня.
Я искал в лице Доктора объяснения, но он был попросту безразличен к моим вопросам. Его взгляд был полон презрительного интереса, а в глазах читалась прописная истина о том, что ему все уже давно ясно и понятно.
– Не нужно держать меня за идиота. Это вы там, в Жилино, могли втирать про свою непричастность, но здесь этот номер не пройдет.
– Вы ошибаетесь. Не знаю, что здесь происходит и как я сюда попал, но вам лучше меня отпустить.
– А мы вас и не держим.
– Чт…
Я не понял прикола последней фразы доктора-психопата, и, возникшая озадаченность, остановила меня на полуслове.
– У нас тут не тюрьма, господин Мугамба, а санаторий для таких как вы.
– Таких как я?
– Психов, опасных для общества.
– Но я не псих, и я никакой не Мугамба.
– Все мы так думаем, ведь никто из нас не хочет быть психом, тем более Мугамбой. Такова природа человека. Самоизоляция от своих собственных пороков. Вот только вы пошли дальше. Ах, телепатия. Прекрасная вещь. Вот вы сейчас сидите передо мной и внушаете образ того, кем хотели бы быть. А на самом деле вы – психопат, убийца и насильник. Так что благодарите мою научную любознательность за то, что вас не подвергли экспериментальной лоботомии.
– Но вы сказали, я могу уйти.
– Можете, но вряд ли сможете, потому как на сто километров вокруг только Бугинские леса, а из них еще никто не выходил живым.
В голове все смешалось. Еще недавно я ехал на работу, потом этот бугай с бензопилой, да еще к тому же выясняется, что я в психбольнице и зовут меня Фридрих Мугамба. Ну, прямо дьявольская смесь, а не имя. Немецкий царь плюс герой старого индийского фильма, где люди не только пели и плясали. Там еще говорилось: «Мугамба доволен!» Что ж, я был явно недоволен.
– Так что располагайтесь, – Доктор переключился на за уши притянутое благодушие, – И мы обязательно изучим ваш клинический случай.
Хотелось дать ему по роже, но требовалось хладнокровие. Может, это и являлось резиденцией полоумных, но в одиночку доказывать было нечего. Выбор был прост – отсидеться и осмотреться.
– Спасибо, доктор, – промямлил я.
– Вот видите. Можете, когда есть повод.
Доктор нажал красную кнопку и в кабинет вошли санитары, взявшие меня под белы рученьки.
– Проводите господина Мугамбу в его покои.
Я хотел было воспротивиться, но электрические дубинки караульных личностей заставили вспомнить про благоразумие.
– Желаем приятного отдыха, – произнес голос из туманного далека, и гоблины в белых одеяньях бросили мое малоподвижное тело на кровать.
Возникло особое желание разобраться с этим «душечкой», но мозг укатил в прострацию. Черепную коробку наводнила стая образов и призраков, большей частью неведомо-незримых, и в тоже время имеющих безудержно-загадочный и неопрятный вид.
И, видимо, поэтому нелепый шепот, робко бросаемый мне в ухо, был первоначально воспринят как очередной глюк.
– Я узнал тебя… Это ты… Уходи, я не звал тебя…
Временами шепот срывался на истерический смех, и кто-то начинал меня колотить. Не больно, но все равно неприятно, даже в полубессознательном состоянии.
– Прочь, прочь, прочь…
В конце концов, это достало, и, собрав всю волю в кулак, я метнул его наугад в пространство. Как ни странно, попал в нечто, способное скулить от боли и досады. Победная эйфория дала секундное наслаждение, но сил больше не осталось, и я окончательно потерял сознание.
К счастью, на этот раз все было более прозаично. Словно вырубили свет, а затем включили. Самое главное, что включили вовремя. Первым увиденным мной была чужая рука в моих трусах.
– Какого хрена! – воскликнул я и подскочил как ошпаренный.
На меня смотрела перепуганная девушка лет девятнадцати, и казалось, не понимала, почему некто так ужасно вопит и, может быть, даже хочет причинить ей вред или того хуже.
Неподалеку из-под кровати взирала чья-то побитая морда, и, судя по негативному настрою, это я ее приложил.
– Он снова среди нас! Спасайтесь, кто может!! – вырвалось из ее пасти после недолгих раздумий.
Закончив словесный выпад, неприятель ухватился за свисавший край одеяла и потащил его на себя. Попытка создать своеобразную линию обороны на случай возможного нападения была весьма разумна, но в план затесался весомый пробел. Им был спящий товарищ, рухнувший на пол вместе с одеялом.
– Да уж, – произнес я, поднимаясь с кровати, – Вижу, у вас тут не соскучишься.
Между тем девушка, позабыв обо мне, принялась помогать упавшему бедолаге. Тот что-то спутано мямлил о пришельцах, которые его вновь похищали и на этот раз скинули вниз со своей тарелки.
– Хорошо, хорошо. Я тебе верю, – ее мягкий голос действовал успокаивающе на «падшего ангела». Он перестал возбужденно мямлить и, опустившись на кровать, аккуратненько свернулся калачиком.
– Ты хаошая, – прошептал бедолага.
– И ты тоже молодчина, – сказала девушка, нежно погладила его по волосам и, сняв с себя кофточку, укрыла ему плечи.
Меня тронула эта сцена. Но каков эффект был, когда в следующее мгновение она подошла ко мне и заявила:
– Я хочу есть.
Лишившись кофточки, девушка осталась в коротеньких шортах и нижнем белье. В таком обличье мое либидо сочло ее довольно привлекательной, пусть она и имела взлохмаченный вид. Но я был на службе.
– Так в чем, собственно, дело? Давай поедим, – ответил я, не чуя подвоха.
Девушка подошла ко мне вплотную и вновь ухватилась за мои причиндалы. Это было приятным, но неуместным сюрпризом, так что пришлось схватить ее за руки.
– Ты в своем уме?
В точку. Это был идеальный вопрос для сумасшедшей. Впрочем, психованная в данный момент изъяснялась совершенно определенно.
– Можешь трахнуть меня, если хочешь. Только накорми.
– Накормить? Но у меня нет еды.
– Есть, – сказала девушка и в очередной раз попыталась залезть мне в трусы.
– Ты что хочешь съесть мой член?
– Нет, – она смотрела на меня как на идиота, – Мне нужно твое семя.
Только теперь я сообразил, в чем дело. Естественно, мне захотелось поддаться искушению, расстегнуть ширинку и позволить безумной девчонке подарить мне оральный секс. Тем более, что никто не был против. А на несколько припадочных, что шлындались по палате, можно было попросту забить. Все они были погружены в свои безумные мысли, как и тот чудик, что забился под кроватью в своем самодельном бункере.
Но нет. Все это было бы неправильно.
– Почему бы тебе не съесть обычную пищу?
– Мне нельзя.
– Нельзя? Кто сказал тебе такую чушь?
Она молчала. И чувствовалось, что внутри нее растет негодование.
– Папа всегда обо мне заботился.
«Значит, папа», – подумал я, – «Замечательно».
Хотелось позвать помощь, но это желание попахивало безнадегой. А ведь я и сам нуждался в срочной реанимации. Образ шизанутого Мугамбы не входил в мои планы. Но никто не спрашивал о моих планах.
– Хорошо. Я позабочусь о тебе.
Я усадил девушку на кровать и еще раз окинул палату ищущим взором. Спасители выпали из виду, а, возможно, их никогда и не существовало. Может, мне просто хотелось их увидеть, встретить, узнать, что они где-то рядом, что только и ждут, когда их призовут на спасение мира или же ради такой ерунды как я.
– Хочу есть.
По щекам девушки катились слезы, а в глазах отражалась беспредельная тоска по минету. И хотя, судя по всему, в психушке это было в порядке вещей, я не мог так поступить.
– Хорошо, хорошо. Сейчас что-нибудь придумаю.
Конечно же, я так сказал, но в тоже время подумывал как бы скинуть с себя эту проблему, а лучше было вообще убраться из чертова дурдома.
– Эй, вы там!.. Мне нужно поговорить с Доктором!.. Вы меня слышите!..
Я барабанил в дверь до тех пор, пока не понял, что усилия напрасны.
«Да уж», – прошептал я и, повернувшись к девушке, вновь столкнулся с ее голодными глазами.
– Свободу Анжеле Дэвис!! – донеслось из подкроватного бункера.
– Захлопни пасть! – донеслось ему в ответ с моей стороны.
Во мне кипела злоба. Это была злость на себя за то, что влип неизвестно во что, на девушку, требующую отсос на завтрак, обед и ужин, на придурка Доктора, вообразившего, что я чудаковатый маньяк Мугамба, на то, что мне приходится копошиться во всем этом дерьме вместо того, чтобы просто жить, как все нормальные люди. Но больше всего меня бесил тот факт, что как бы я не злился, как бы меня не колбасило в неистовом гневе, я все равно был бессилен что-либо изменить. И это было хуже всего.
