Григорий Андреевич Кроних
Убить, целуя
1
Петухов завтракал. Капитан завтракал в стужу и зной, в весеннюю распутицу и осеннюю слякоть. Ежеутренне. В детстве, невзирая на болезнь, взрослым – на похмелье. Дома и в командировке, в засаде и санатории. Борщом, картошкой, кефиром, котлетой, яблоком, строганиной или требухой. Это все равно, но желательно в одно и то же время: 8.00 – 8.15. В общем, Михаил Витальевич – человек с традициями, за что его можно уважать и не трезвонить по телефону хотя бы в святые пятнадцать минут.
– Алло, он завтракает, – отозвалась жена на звонок. – Ты же знаешь, Дима… Говорит срочно, – жена приложила трубку к уху капитана, поскольку его руки заняты хрустящей горбушкой и вилкой.
– Алло, – зарычал капитан, – Петухов у аппарата.
– Я, я это, Михаил Витальевич, – затараторил Соколов. – Извините, что не вовремя, но служба… в смысле подполковник Радченко, звони, говорит, и все… Убийство тут произошло… не в управлении, конечно, а в доме на Урицкого, номер 16. Важные ребята из новых русских замешаны. Жену у одного убили. Приезжайте, а?
– Доем, приеду.
– Я, как только сообразил, что к чему, сразу подумал, что сообщить надо, чтоб в курс дела, но, думаю, только после завтрака, сразу, как позавтракаете, а подполковник…
Михаил Витальевич, чтя традицию, молча отстранил ухо от трубки. Жена унесла телефон в гостиную и на всякий случай накрыла диванной подушкой. Капитан рассеянно доел котлету с макаронами, попил кофе и уже в 8.10, натянув поверх портупеи пиджак, был готов убыть на работу.
– Уходишь? – задала бессмысленный вопрос жена, поскольку спрашивать, что делать с оставленной мужем грязной посудой, еще глупей.
– До вечера, – сказал Михаил Витальевич, открывая дверь. Жена незаметно перекрестила его широкую спину, вдруг пригодится?..
Летом мотор можно не греть, и "Москвич" капитана сразу взял курс на Урицкого. В животе урчал сбитый с толку завтрак, а в голове вертелся вопрос: что же там произошло?
Факты посыпались как из известного рога, едва автомобиль приблизился к дому. Соколов не назвал номер квартиры, и верно, эта информация была бы избыточной. У нужного подъезда толпилась рота зевак, словно преступники их заранее предупредили (капитан предпочитал думать, что столкнется с группой негодяев, а не со слабым одиночкой). Успев отметить, что его никто не встречает (Дима, это уже ошибка!), а новый русский, чья жена погибла, живет в подъезде, где дверь висит на одной петле, а все окна лестничных площадок выбиты (мог бы вставить!), Михаил Витальевич бодро миновал постового у дверей и быстро поднялся на второй этаж. В подъезде чувствовался запах гари (у кого из зевак молоко убежало?), а на площадке валялась кривая металлическая дверь. Сразу обратив внимание на следы ожогов на косяках одной из квартир, милиционер заподозрил неладное. Не похоже, что кто-то по простому совпадению в момент убийства менял дверь. Его сомнения утвердились, когда из прокопченного коридора квартиры показалась перемазанная сажей физиономия Димы Соколова. Его глаза сверкали фанатичным блеском первооткрывателя.
– Михаил Витальевич! А я так закрутился, что забыл встретить! Здесь такое дело!
– Значит, тут место преступления?
– Ну… Так точно!
– Следы затоптали, – проворчал Петухов.
– Никак нет, разрешите ввести в курс дела, товарищ капитан? – подтянулся Соколов.
– Вводите, – разрешил Михаил Витальевич и миновал место, где раньше был порог.
– Взрыв прозвучал без двадцати восемь. Металлическую дверь выбило напрочь.
– Я видел. Свидетели есть?
– Это раньше все спешили на шум, потому что можно было посмотреть на домашний скандал, а теперь, наоборот, все разбегаются – страшно.
– Свидетели есть? – нетерпеливо переспросил капитан.
– Сосед напротив видел в глазок своей металлической двери как через, приблизительно, пять минут после взрыва из квартиры выбежали двое людей в черных комбинезонах и масках. Один фигурой крупнее, как шкаф, уточнил свидетель, а другой помельче, на подростка похож.
– Что еще?
– Хозяева квартиры чета Мироновых – люди зажиточные, – сообщил Соколов. – Похоже, грабители давно "пасли" это гнездышко, хорошо изучили распорядок дня хозяев, знали, что Игната Петровича дома нет. – Капитану надоело топтаться на месте и он двинулся вперед по длинному коридору бывшей коммуналки. – Знали ли о том, что Нина Викторовна дома – не известно…
– Давай без выводов, – проворчал Михаил Витальевич, – ближе к делу.
– Преступники взорвали дверь, наткнулись на хозяйку, вот, кстати, и она, – милиционеры дошли до эпицентра преступления – места, где лежал труп, и остановились. – Несмотря на то, что были в масках, преступники свидетельницу налета застрелили и раскидали вещи, словно что-то искали. Пропали или нет ценности, до приезда хозяина мы установить не можем.
Петухов наклонился над телом. Женщина лежала навзничь, разметав руки, лицо залито кровью из двух огнестрельных ран на голове. На трупе был надет розовый пышный пеньюар, делавший ее похожей на моток тюля, одна нога обута в тапок, другая – боса. Капитан внимательно оглядел коридор и заметил второй рядом с входом. Затем он вновь обратился к телу хозяйки.
– Похоже, стреляли с близкого расстояния, а ведь тут не "малогабаритка", – слишком глубокомысленно для напарника заметил Михаил Витальевич. – Пули нашли?
– Никак нет, видимо застряли в черепе, – доложил старлей.
– Гильзы нашли. Пистолетные, на "Макарова" похожи. Смерть наступила мгновенно.
– Опять с выводами торопишься, – укоризненно покачал головой капитан. – Сколько раз говорил – не лезь наперед эксперта в тело. Он придет – разберется.
– А я уже тут, здравствуйте, Михаил Витальевич, – знакомый эксперт пожал коллегам руки, натянул резиновые перчатки и принялся ловко осматривать труп.
– Пошли, дальше посмотрим, – приказал Петухов.
Соколов стал показывать дорогу. Поскольку все комнаты выстроились вдоль главного коридора, идущего, правда, с двумя поворотами, заблудиться было сложно. Выбитые взрывом оконные стекла изнутри скрывали жалюзи, но даже снаружи ущерб был малозаметен. Богатая обстановка и следы евроремонта выдавали достаток, а раскиданные всюду вещи наводили на мысль, что погибшая редко занималась уборкой. Столько тряпок за пять минут не смогли бы разбросать даже четырехрукие налетчики. На квадратной, как ринг, кухне (она и была рингом, пока в квартире жили три семьи) на столе стояла чашка недопитого кофе и остатки завтрака. Нине Викторовне тоже не дали дозавтракать, посочувствовал Петухов и покинул кухню.
– Пропустите, пропустите меня! – раздался в коридоре истеричный мужской голос, и милиционеры двинулись на звук. – Что это? Что?.. – В прихожей, выпучив глаза, квадратный, как сейф, мужик в дорогом костюме животом таранил эксперта. – Где Нина? Что с ней?
Эксперт не выдержал напора и отступил.
– Ах, – сказал мужчина, закатил глаза и грохнулся в шаге от тела, – Ниночка…
– Вы – Игнат Петрович? Очень приятно, – выдвинулся вперед Соколов. – Не могли бы вы осмотреть вещи и сказать, не пропало ли чего…
– Он не слышит, – сказал Петухов.
И точно, разглядел Дима. Мужчина, видимо, все-таки хозяин квартиры, ничего не слышал, не видел, да и заодно не чувствовал.
– Обморок? – догадался старший лейтенант.
– Значит, любил, – посочувствовал эксперт, сторонник прямолинейной логики.
– Очнется, – тактично расспросишь, – приказал капитан, демонстрируя железную выдержку настоящего профессионала.
– Есть, Михаил Витальевич.
Эксперт стал искать в своем чемоданчике нашатырь, а Петухов отправился обратно по коридору. Что-то он забыл сделать. За жалюзи заглянуть, что ли?
2
Все началось с покупки кожаного дивана. Такой диван должен быть в каждой приличной редакции. Это даже не столько диван, сколько символ основательности, надежности, профессионализма и преемственности традиций. За последний десяток лет все газеты страны изменились до неузнаваемости (кое-кто даже название потерял), появились тысячи новых, сотни тут же погибли, едва выпустив десяток номеров, и что связывает выживших с прежним поколением? Только ностальгические воспоминания о том, какие диваны стояли в коридорах, курительных комнатах, междуэтажных площадках и какие истории происходили в околодиванном пространстве.
Точнее, все началось в день покупки дивана. Точнее не покупки (известно, что все газеты давно уже ничего не покупают, а все обменивают на рекламную площадь), а затаскивания оного негабаритного предмета в курилку. Процессом руководил ответственный секретарь Иван Сергеевич, а из сил выбивались: Гера, его завотделом Степан Дмитриевич, компьютерщики Палыч и Вася, а также, случайно подвернувшийся под направляющую руку ответсека, Шабан.
– Правее, правее, левее, левее, не врежьтесь в косяк, – покрикивал Иван Сергеевич, – му, я же просил – не врежьтесь! Му, прям ничего по-человечески не сделаете. Мы же его еле-еле достали, а вы об косяк!
– Мы – это значит Михайловна? – уточнил Палыч.
– Мы – это значит непосредственно я сделал два телефонных звонка! – отшил компьютерщика трудяга по кличке Му-му. – Му, будете болтать, или дальше понесем?
– Тоже – мы?
– А кто же? – не принял иронии Иван Сергеевич. – Правее, левее…
Наконец диван втолкнули в курилку и притиснули к стенке. Руководивший из арьергарда ответсек молниеносно оказался в авангарде и первым уселся на диван.
– Му, наконец-то, – с легким сарказмом заметил он, – дошли.
Гера, Шабан и Вася уселись рядом с начальником, Палыч, как некурящий, на диван уже не вместился, а Дмитрича ждал новый уровень сражения в Doom.
– Помню, работал я в Битюгово, му, молодой совсем, после института, в редакции "Битюговские зори", и был там ответсек Николай Михайлович Головоногов, старенький такой, а может тогда, по молодости лет, он только таким казался? Его брат, кстати, потом в "Вечерке" работал, а женат был на Светке Михлевой, которая завотделом теперь в областном комитете по культуре. И между этажами, на площадке, стоял там диван…
– В "Вечерке"?
– В Битюгове. Большой такой же диван, старый, с полкой для слоников. И Николай Михайлович, приняв за обедом стаканчик вина, часто располагался там и…
– На полке для слоников?! – обалдел Шабан.
– На диване! Ляжет после обеда, укроется пиджачком и храпит на оба этажа: и на первом было слышно и на втором. Удивительная там акустика была. – Ностальгические воспоминания увлажнили глаза Иван Сергеича, словно дым от крепчайшего "Беломора".
На газетные байки времен, когда компьютеров в редакциях не было, Вася не реагировал, Шабан боялся лишней репликой продлить историю про безвестного пьянчужку-ответсека, а Георгий вообще был занят другим делом. Через открытую дверь курилки он пялился в коридор на девушку, идущую вместе с главным редактором в их сторону. На редакторскую дочку она не походила, на праздную посетительницу редакции тоже. Гера не мог понять почему ему так показалось, поскольку изящная и, одновременно, пышная фигура, а затем, по мере приближения, вьющиеся темные волосы, резной носик, сочные губы и голубые глаза поглотили все его внимание. Девушку герой видел в первый раз, но не мог допустить мысли, что и в последний. Он уже был благодарен Му-му за то, что тот задержал его на службе, заставив переть этот диван, ведь иначе бы Гера не встретил это чудо. Георгий бросил окурок в урну и двинулся навстречу своей судьбе.
– А, Георгий, – сонно узнал журналиста главный, как небожитель и хозяин кабинета, годного для минифубтола, вечно пребывающий где-то далеко, – ты мне и нужен.
Журналист подтянулся как солдат, которого посылают на боевое задание.
– Познакомьтесь, это Георгий. Георгий, это Светлана, наша новая сотрудница.
– Здравствуйте.
– Очень приятно.
– Она только что закончила университет и будет специализироваться по криминальной теме. Прошу тебя помочь Светлане освоиться в теме и редакции, назначаю тебя ответственным за ее стажировку. Поскольку деловая репутация у Светы впереди, мы принимаем ее на службу с испытательным сроком в течение двух месяцев.
– Я буду стараться, – просто сказала девушка.
– Приложу все усилия, – сказал Георгий чистосердечно, что крайне редко позволял себе в разговорах с высоким начальством.
– Познакомь девушку с коллективом.
– Сейчас и начну, – теперь уже привычно соврал журналист.
– Вот и отлично, – редактор удалился неторопливой походкой человека, который уверен, что никто из вечноспешащих сотрудников не будет обгонять его в узком (при его габаритах) пространстве коридора.
Пока Георгий провожал взглядом широкую спину шефа, который неожиданно (тем более для понедельника) сделал ему королевский подарок, Светлана посмотрела в другой конец коридора и потупила глаза.
– Пойдем знакомиться? – спросила она.
Георгий глянул на смущенную девушку, а потом на три пары глаз, сверкающих из курилки, как перфорация на заслонке доменной печи.
– Потерпят, – бросил Гера и увлек Светлану в противоположную сторону.
– Вы покажете мне мое рабочее место?
– Давай на ты, идет?
– Но… вы такой…
– Какой?
– Вы ведь автор статей: "Чубайс мне друг, но фабрика дороже", "Не стреляйте в пианиста, он учился на юриста", "Без труда не вынешь рыбачку из пруда". А еще…
– Достаточно, – отмахнулся журналист, – с сегодняшнего дня мы коллеги, и не смотри на меня снизу вверх. Встань на шпильки самоуверенности, и через год мы посмотрим: кто из нас знаменитей, – ободрил девушку Георгий, заранее уверенный в результате подобного соревнования. Ложь во спасение бывает не только в разговоре с начальством.
– Вы полагаете? – пролепетала стажерка.
Георгий укоризненно помотал пальцем.
– Ты совершенно прав, Жора! – задохнувшись от смелости, сказала Светлана.
– Уже лучше, но Жорой меня не зови, не люблю. А теперь поехали.
– На задание?
– На ланч. Что-то я устал, работа сегодня была ответственной, как никогда.
– Надеюсь, все прошло хорошо?
– Да, мы благополучно миновали все кося… препятствия.
– Но ведь обычно вы… ты пишешь статьи, работаешь в одиночку? – робко спросила Света, боясь вторгнуться в скрытую от посторонних глаз кухню виртуоза пера.
– Только не сегодня, – ответил Георгий поклоннице, – такой груз даже для меня тяжел. Нас было четверо,.. пятеро… В общем четверо с половиной, если считать ответсека.
– Ух ты, – поразилась стажерка крутости коллеги, который ответственного секретаря считает за половину работника. – Тяжело, значит, большая ответственность?
– Два центнера и это уже без упаковки.
– Двести килограммов фактуры!
– Сплошная кожа.
– А сколько нервов.
– Но мы справились!
– Поздравляю!
Тихо миновав закрытую дверь комнаты, где могла быть Лена, журналист вывел Светлану во двор редакции. Георгий усадил девушку в "Жигули" и, довольный тем, как восхищенно она оценила его возню с диваном, повез коллегу на деловой завтрак в "Марио-пиццу".
3
Светлана предпочла сытную, но пресноватую, на взгляд Геры, лазанью, сок и сладкий десерт, а журналист взял пиццу "Чили" и пиво. Проявилась ли здесь разница в характерах или своеобразие женского и мужского вкусов? Размышления об этом сделали Георгия, обычно разговорчивого за столом, сердитым молчуном. Или так действовала на журналиста привитая на сибирской почве система западного общепита? В таком случае нужно ли районировать эту поросль или пора создавать свой собственный, обновленный общепит, основанный на отсутствии традиций и преемственности от столовок и забегаловок прошлых времен? Нормальная журналистская тема для нормального журналиста, но не для Георгия и его стажерки. Их поле – криминал, и плоды его – жесткие и опасные.
– Что ж, – проговорил Гера, вытирая губы крошечной салфеткой, – нам пора.
– Конечно, – Света с готовностью вскочила с табурета, – за какое дело примемся?
Безошибочным взглядом исподлобья Георгий установил, что предложение совместного послеобеденного отдыха окажется преждевременным.
– За обустройство рабочего места.
Лицо Светланы, готовой ради информации в 30 газетных строчек проникнуть в логово мафии, вытянулось, но она подумала, что патрон шутит. Однако Георгий не шутил, а, напротив, был серьезен, как никогда. Так, будто он и отправился в логово (в каком-то смысле, да простят нас ответственный секретарь и все редакторы отделов во главе с Дмитричем, это соответствовало действительности).
Вернувшись в редакцию, Гера пошептался с замредактора, заведующим хозяйственными делами (он так занят, что для нашей истории мы решили его больше не отвлекать) и на божий свет явился слегка запыленный, но добротный стол. Его руководитель стажировки с легким на ногу Васей приволокли в комнату криминального отдела и после длинной дискуссии пристыковали к столу Георгия. Да и как могло быть иначе, если компьютерщик ясно представлял все, что сказал бы в курилке Гера, дай Василий неверный совет. Из запасников явился миру и стул, свинченный еще со Знаком качества. Проявляя и далее неутомимую заботу, журналист провел трудные, но увлекательные в отсутствии лимонной водки, переговоры с Палычем. В итоге музей вычислительной техники лишился надежды заполучить второй по древности после арифмометра экспонат – компьютер "Роботрон". Палыч отыскал его первым и передал в распоряжение Светланы. Агрегат работал только с гибкими пятидюймовыми дискетами и был произведен в таинственной, исчезнувшей с политических карт стране ГДР, этой Атлантиде наших дней.
– Пока сойдет, но будем искать, – заверил Палыч. – Через магазин.
– Нет вопросов, – расцвел Георгий, словно добывание раритетов доставляло ему удовольствие. На самом деле все эти предметы не были самоцелью для журналиста, а только служили средством, первой ступенькой для того, чтобы она… Но об этом – потом.
А Светлана сидела на стуле за своим столом нахохлившись, как воробей или тинейджер.
Георгий приволок зачем-то дырокол и только тут заметил ее состояние.
– Это тебе – для подшивки статей.
– Твоих?
– Почему, своих.
– Как же я их напишу, если торчу в редакции, а не на улицах города?
– Еще поторчишь, – успокоил Георгий. – Поехали.
– В магазин "Канцелярские товары"?
– Как скажешь, но сначала в "Шоколадку".
– Я сладкое не хочу, – надула губки девушка.
– Не хоти, – пожал плечами журналист, – это для Алены. Светлана тут же захотела обидеться, но вдруг сообразила, что они наконец-то занялись делом.
Побывав в обоих магазина, коллеги высадились у торгового дома "Гешефт-Траст". Георгий уверенно миновал охранника в бронежилете с пистолетом на боку, поднялся на третий этаж и вошел, едва успев предварительно стукнуть костяшкой в косяк. Светлана с трудом поспевала за ведущим.
– Здравствуй, солнышко, – раскрыл объятья журналист толстой даме, – прекрасно сегодня выглядишь! Еще бы! Поздравляю с днем рожденья!
Светлана обрадовалась, что вкус Георгия тут не причем.
Толстушка, порозовев, смущенно потупилась.
– Герочка, я сегодня даже не именинница.
– Как я мог так ошибиться? – воскликнул журналист и вручил даже не имениннице коробку конфет.
– Что ты, что, ты, – залепетала та.
– Ошибся, извини, – Гера впихнул коробку в руки Алены. – Поздно передаривать!
– Лучше девушку угости, – стрельнула глазами пышка в сторону Светы.
– Это не девушка, а коллега, – нарочито строго сказал журналист, – прошу любить и жаловать – Света. А это Алена.
– Очень приятно, – пробормотала стажерка.
Алена кивнула.
– Я, собственно, поздравить забежал, – сказал Георгий, увлекая толстуху за переполненную талию в сторону, – но раз уж встретились, скажи-ка мне, а что за дела у вас с…
Светлана не слышала уже тихий разговор собеседников, а раздраженно разглядывала еврообстановку офиса, сравнивая ее со своим пыльным перекошенным столом и компьютером времен закладки БАМа. Ее шеф – рассеянный любитель пышек и болтун! Может статьи за него пишет кто-то другой? Все эти: "И вечный бой, попойка только снится…", "Замри, умри и отвали" и, особенно понравившийся ей, политический памфлет "Скажи-ка дядя, ведь не даром, страна, влекомая Гайдаром, Чубайсу отдана?.."
Послав толстушке на прощание взгляд местечкового донжуана, Георгий со Светой вернулся к машине.
– Что дальше, Юра?
– Юрой меня тоже не зови, – ответил журналист, усадил девушку в "Жигуль" и привез к дверям корпорации Blin.
– Здравствуй, дорогой, – расплылся Георгий, встретив за порогом офиса паренька ростом и красотой – вылитого пигмея, только без кольца в носу, зато с бородой. – Сколько лет, сколько зим, как поживаешь Витя, смотри какую девушку я к тебе привел, познакомься, Светой зовут, привечай, не обижай.. – тараторил журналист, придерживая паренька за плечи. Светлана, когда речь зашла о ней вздрогнула, но потом решила, что от коротышки, если что, отбиться сумеет. – …Устал как черт, потому что с презентации иду, опять какой- канцелярский отдел открыли, делать им нечего, блокнот генеральный менеджер вручил, а мне зачем, я на компьютере, возьми, тебе пригодится. А что за дела у вас с этим торговым домом… – Как и предыдущего собеседника, пигмея Георгий увел в укромный уголок и живо с ним беседовал, причем он, показалось Свете, стал на голову ниже себя. Счастливая улыбка от уха до уха по-прежнему обезображивала мужественное лицо первого в городе журналиста. Да что с ним такое?
– Все в порядке, – заверил Георгий, вернувшись. – Извини, Витя, девушку я все-таки не оставлю.
Покинув гостеприимный офис, Светлана в первую очередь сказала:
– Ты хам, Гера.
– Хорошо, – согласился журналист, – пусть будет Гера, хотя и этот вариант не идеален.
Георгий отвез девушку обратно в редакцию.
– Может быть, довезешь меня домой? – спросила она.
– А стажировка?
– В семь вечера? – подозрительно спросила Светлана.
– У нас рабочий день не нормирован, – сухо бросил журналист. – Но если хочешь…
– Нет, нет, поехали, – отчего-то Света решила дотерпеть до конца. Может быть с целью уже завтра пойти в другую редакцию?
В маленьком фойе, за неприметным днем (потому что защитного цвета, как парта первоклассника) столом сидел старичок и читал "Новую Сибирь".
– Дядя Миша, ты бы хоть раз, для приличия, нашу газету подержал! – обратился к вахтеру Георгий. – Поди, и главный еще здесь?
– Привет, Гера, – ответил тот. – Я бы подержал, но грамота мешает, – читать ведь начну, сравнивать. А по вредности характера – мнение выскажу. Где мне работу потом искать? У главного дисковод, говорил Палыч, полетел, так он домой пошел.
Георгий кивнул.
– Познакомься, Света, наш вахтер и достопримечательность в одном лице – дядя Миша. А это Светлана, новая сотрудница, я ей помогаю в курс дела войти.
– Войти-то можно, только осторожно, – пробормотала достопримечательность, внимательно разглядев новую девушку.
– Чего? – переспросил журналист.
– Осторожней надо быть.
– Мне?
– В основном ей. Но и тебе не помешает.
Добравшись до комнаты, Георгий по профессиональной привычке одной рукой включил компьютер, а другой кофейник. Последний был еще теплым и созрел раньше. Гера щедро насыпал порошка в две кружки и залил его кипятком.
– Сахар положишь по своему вкусу, – поставил он кружку перед Светланой.
– Спасибо, – девушка выскребла дно сахарницы, но "по вкусу" не получилось. Она хлебнула варево и раствор суррогата (червонец за 200 граммов) обжег желудок и ударил в голову как самогон.
– Забористый, верно? – сказал журналист, сделал несколько глотков, и его чуть навыкате глаза заблестели.
Кофейный наркоман, поняла Светка и чуть не бросилась вон, но ее ноги отказывались двигаться. "Самогон" медовухой (!) поразил двигательные способности, но оставил ясно соображающую голову в неприкосновенности.
– Что ж, приступим, – Георгий поддернул рукава и опустил быстрые пальцы на клавиатуру компьютера.
4
РЫБАК РЫБАКА ПРИКОНЧИТ ИЗ-ЗА ПЯТАКА
Зря болтают, что ворон ворону глаз не выклюет. Падальщикам закон не писан. И чем больше добыча (сектор на рынке продовольствия), тем меньше конкуренты боятся закона, и больше, что один окажется расторопнее другого.
Крупнейшие поставщики мяса на городской рынок: известная корпорация и известнейший торговый дом из последних сил бьются за первенство (читай: прибыли) на рынке и не брезгуют делать ставки на наше с вами здоровье, да и саму жизнь. Вся разница в том, что один конкурент ставит на "красное", а второй – на "черное".
"Черное", тут не запутаешься, это свининка из Чернобыля, растущая на вольных радиационных хлебах до таких безобразных размеров, что африканцы приняли бы ее за гиппопотамину. Цена товара, как и руководство концерна, поражает автора низостью.
Другим, столь же недостойным путем, пошел торговый дом имярек. Длина дороги не короче его безграничного свинства: агенты этой конторы добрались до городу Парижу и закупили там кучу отличной говядины. Отличной как низкой ценой, так и вирусом коровьего бешенства, прилагающегося совершенно бесплатно. Поскольку инкубационный период вируса составляет до 30 лет, то пенсионерам льгота – можно не беспокоиться. А людям помоложе стоит подумать над тем, чтобы стать вегетарианцами. Про салатный вирус или морковный микроб мы пока еще не слышали, но, возвращаясь к нашим героям-мясоторговцам, хочется заметить…
И так далее.
Светлана не верила своим глазам.
Георгий скромно потупился.
– Ну, ты дал гари оторваться! – восхищенно заметил Шабан, прибежавший с утра сдать карикатуры в номер.
– Моя школа, – заметил Дмитрич перед, тем как засесть за игру, – в смысле – мой отдел, – поправился он под выразительным взглядом именинника.
– Му, ничего не скажешь – хорошая работа, – отметил Иван Сергеевич.
– Сенсации – на первую полосу, – коротко распорядился главный, которого посмели ради такого случая оторвать от каких-то важных дел. – Не знаете, что ли?
Светлана не верила своим глазам.
Когда накануне вечером Георгий на собственном примере демонстрировал ей, как следует работать, девушка не выдержала издевательства (смотреть на журналиста, разглядывающего то потолок, то прыщик на носу, и пишущего по одному слову в три минуты – невыносимо) и сбежала. Этого она себе никогда не простит. Ведь Георгий не просто ковырял в носу – он сопоставлял факты, анализировал ситуацию, систематизировал информацию или делал бог знает что еще, но в итоге он написал бомбу, эксклюзив, сенсацию. Светлана никогда не простит себе, что пропустила такой момент. И только теперь до нее стал доходить глубинный смысл всего вчера увиденного и услышанного. Неужели так просто? Все гениальное – просто. Георгий – гений.
– Поздравляю, – сказала Света. – Вчера я была не права.
– Я знаю, спасибо, – односложно сказал гений.
– Я постараюсь научиться у тебя всему, что ты знаешь.
Георгий неопределенно хмыкнул.
– Стажировка ведь, кажется, началась вчера? – не без иронии поинтересовался он.
– Я никогда больше не сбегу со сверхурочной работы, – поклялась девушка.
– Сбегай, – махнул рукой журналист.
– Я буду прилежной ученицей, – заверила Света.
Георгий скуксился совершенно. Светлана чуть подумала.
– Я приглашаю тебя в буфет выпить пива, – выпалила вдруг она.
– Хочешь задобрить шефа? – подмигнул журналист.
– Отметим твою статью.
– Ответ неправильный, свою статью я отмечу сам и только после того, как она будет напечатана. Иначе это выйдет, словно беременная празднует будущее пятилетие ребенка.
– Нам следует отпраздновать мое поступление на службу?
– Другой разговор, – Георгий обрадовался, что из стажерки выйдет толк. – Но это не значит, что твою первую получку мы оставим без внимания.
Коллеги спустились в буфет на первом этаже и подняли кружки за начало стажировки. Пиво "Холстен" заставило блестеть глаза журналиста не слабее, чем вчерашний кофе. Он только что сдал в номер сенсацию. Это тебе не голубок мира, а настоящее оригами высшего пилотажа.
– Добывание информации – самое главное в работе репортера. Информация – его хлеб и пиво одновременно. Это какой-нибудь писатель может, не выходя из дома, лепить хоть собрание сочинений про выдуманных героев в искусственно сконструированных обстоятельствах. Иное дело – журналист. Он постоянно ходит по горной тропе. Перед носом – стена читательского интереса, она постоянно приближается, люди хотят все больше сенсаций, у ног – провал в бездну фантазии. Удержаться на пятачке факта и подать его под крепким соусом – вот насущная задача наших дней. Это художник рисует абстрактные карикатуры на абстрактных персонажей: новых русских, старых политиков (стареют буквально за три дня), продавщиц и налоговых инспекторов. Мы же имеем дело с конкретными людьми. Поэтому нужно очень точно взвешивать верность факта, остроту слова и настроение ответсека…
– Идея проверить мясной рынок крутилась у меня в голове давно, – продолжал Георгий лекцию уже на первом этаже ресторана "Центральный", поскольку пиво "Холстен", подававшееся в буфете, как-то утомило. Чтобы освежиться, журналисты сменили дислокацию, а также средство коммуникации: заказали "Туборг".
– Но не так-то просто узнать торговые секреты фирм в ту пору, когда у нас стала формироваться сфера промышленного шпионажа. Ничего не попишешь – цивилизация наступает. Это раньше невозможно было представить, чтобы пекарня N1 пыталась узнать ассортимент следующего квартала пекарни N2. Теперь можно представить решительно все. Поэтому я предварительно навел справки об интересующем меня секторе рынка у знакомых, служащих в компетентных органах, а также в федеральных структурах вроде казначейства, налоговиков и их полиции, антимонопольном управлении и прочих. Все их не то, что расспрашивать, даже знать не надо (это сотня названий!) – утонешь. Так я получил кое-какую информацию для размышлений: узнал имена крупных поставщиков, их норму прибыли: "показную" и реальную, основные источники продукции, способы закупки и методы борьбы с конкурентами. Настала пора познакомиться с конкретными людьми и…
Георгий поперхнулся. Судя по всему, "Туборг" стоял в горле на уровне дыхательных путей. Его срочно следовало придавить чем- тяжелым.
– Я перезнакомился с массой народу, работающего на фирмы, поставляющие мясо оптом. От генеральных директоров с президентами, до уборщиц и ночных сторожей, – продолжал Гера, примостившись на высоком табурете бара гостиницы "Сибирь". Только тут отыскалось (вечно у нас не сыщешь именно то, что так необходимо в данный момент, стоит ли после этого бухтеть о каком-то там изобилии товаров и услуг?) отыскалось, значит, темное пиво "Гиннес". Его задачей являлась функция давления на более легкое пиво с тем, чтобы уровень жидкости в организме понизился. (Автор невольно ставит себя на место героев и, естественно, начинает заговариваться от всех этих сортов вперемешку.)
– Наконец отыскал я пару подходящих чудиков. На самом деле все просто, как доколумбово яйцо. Люди хотят, жаждут внимания к своей персоне. Не важно, большая она, как у Алены, или махонькая, как у Вити-гнома. Удели время, прояви интерес к их личным скучным проблемам, и они растают перед тобой, как лист перед травой (никогда не понимал этого выражения). Все выложат. И вместе и их собственными секретами ты получаешь все остальные: их родственников, начальников, фирм. Что и требовалось доказать…