Гренд
Мелкие неприятности
А еще бывало, что одна из них брала меня за руку и, проводя по просторному коридору квартиры, просила представить, что в какой-то ее части протекает река, а в другой – растет непроходимый лес, в ванной у нас был водопад, а на кухне то ли Ялта, то ли Сочи, точно не помню. В общем, там был курорт, потому что на курорте тепло и много еды. Я не исключаю, что у той бабушки начинал прогрессировать Альцгеймер, но для моего развивающегося сознания и фантазии, вероятно, такие игры могли принести совершенно определенную пользу, и я в конечном счете, безусловно, очень ей благодарен за те прогулки.
Жил с нами в квартире еще один очень колоритный персонаж, тоже весьма преклонных лет. Звали его Шамиль, и чем-то он мне напоминал Кащея Бессмертного из одноименного советского фильма-сказки, снятого Александром Роу. В отличие от большинства обитателей нашей коммуналки он ко мне особого внимания не проявлял. Скорее напротив – был подчеркнуто холоден и обычно даже не смотрел в мою сторону. Чаще всего я его встречал в тот момент, когда он важно шествовал по длинному коридору в направлении ванной комнаты. Его подбородок был гордо приподнят, спина ровная, а через плечо было перекинуто махровое полотенце. В одной руке Шамиль, как правило, держал круглую коробочку с зубным порошком, а в другой – стакан с зубной щеткой и двумя арбузными дольками. По крайней мере, я так думал, что это были арбузные дольки. Думал до тех пор, пока папа не открыл мне глаза:
– Ха-ха-ха, ты действительно подумал, что Шамиль каждый день в ванной ест арбуз? Ну ты даешь! Слушай, а ведь действительно похоже, цвет такой нежно-розовый и белые семечки. Ха-ха-ха! Ну нет сынок, я тебя разочарую, у дедушки Шамиля просто-напросто вставные челюсти, поэтому он вынужден «глотать» их каждое утро. Но это совсем не так вкусно, как арбуз!
Но самое примечательное, что мне запомнилось в исполнении Шамиля, так это то, как он чихал. Данное явление возможно было сравнить разве что с раскатистым громом, после того как очень близко сверкнула молния:
– А-а-а-а-а-апчхи! А-а-а-а-а-апчхи! А-а-а-а-а-апчхи!!!
Эти пронзительные звуки действовали на каждого члена нашего коммунального сообщества, словно паралитический газ, причем совершенно неважно было, насколько далеко тот располагался от самого эпицентра распространения звуковых волн. Все процессы, протекавшие в коммуналке в этот момент, замораживались, а жители просто останавливались, зажмуривались и ждали, когда же пройдет это стихийное бедствие. Ждали, подобно тому, как, например, ждут, когда закончится проливной дождь, чтобы выйти на улицу. Я уже многие годы прожил с тех пор, но вряд ли смогу припомнить, что способно было бы сравниться с этим оглушительным звуком по силе воздействия на барабанные перепонки.
Среди всех соседей ближе всего мы общались с жильцами, вход в комнату которых располагался прямо рядом с нашим. Это были мама и дочь. Мама работала экскурсоводом по Москве, постоянно чего-то читала и была очень общительной женщиной. А дочке было уже прилично за двадцать, и, на мой тогда еще неизбалованный вкус, она была весьма симпатичной девушкой. Видимо, не только я это замечал, и поэтому Лену, так ее звали, часто приглашали на всякие артистические богемные тусовки. В конце концов ее даже пригласили сняться в блокбастере того времени, в фильме «Большая перемена». Она там играла одну из учениц того самого знаменитого 9 «А». Роль оказалась эпизодической, Лена появлялась в кадре нечасто, и каждое ее появление на экране вызывало бурный восторг всех обитателей нашей коммуналки при совместном просмотре премьеры фильма по телевидению:
– А-а-а-а Ленка, вот она ты! Промелькнула! Я тебя заметил! – визжал я от восторга.
Лена же, высоко задрав нос, снисходительно улыбалась:
– Когда подрастешь, я договорюсь, и тебя тоже, может быть, снимут в каком-нибудь фильме, – важничала она.
– Ты забыла добавить, что это будет только в том случае, если он будет хорошо себя вести, – сразу же подхватила мама, чтобы губы я особо не раскатывал.
Я очень привязался к своим замечательным соседям, мне было с ними тепло и весело, но этот весьма короткий период моей жизни, к сожалению, уже подходил к концу, а впереди маячило злосчастное Бирюлево.
