Грег Вудланд
Кто свистит в ночи
Глава 9
Хэл ударил по педалям нового велосипеда и пролетел мимо разноцветных домов, оставляя позади детвору. Малыши махали ему, кричали вслед; Хэл только тренькал звонком. Далеко позади взвыл Эван:
– Не гони! Подожди меня!
Хэл попытался притормозить на ухабистой дорожке и едва не перелетел через руль. Нет, на скорости безопаснее. Через несколько минут он осмелел настолько, что выехал на проезжую часть. Никакого сравнения с тротуаром, по дороге ехать куда легче. Он получал такое наслаждение, что из головы совсем вылетело – он ведь должен присматривать за Эваном. Когда он наконец оглянулся, брата и след простыл.
Хэл незаметно для самого себя заехал в бедную часть города. Улицы тут были в рытвинах, некоторые участки затянуты ограждающими лентами комиссии по ветхому жилью, газоны пожухшие или совсем лысые. Тощие пацаны бросали на него хмурые взгляды из обшарпанных дверей.
Хэл развернулся и поехал искать Эвана, по пути громко тренькая звонком в надежде, что брат услышит. Эван не появился, зато худой парнишка постарше Хэла, по виду – стреляный воробей, швырнул в него камень.
– Чего трындишь, черт бы тебя побрал, вефь мозг уже вынеф! – оскалился парень.
Хэл с визгом тормозов остановил велосипед. Парень скривился, обнажив давно не чищенные зубы, затолкал грязную футболку под ремень джинсов.
– Эй, кент, думаешь, фамый умный? Вфтретимфя в школе, пофмотрю, что ты за гребаный умник! А ну, проваливай! – Он подхватил еще один камень, и Хэл нажал на педали.
Он мчался дальше, потрясенный злобой, которую источал мальчишка. Его странная шепелявость только усугубляла неприятное ощущение. Лишь в конце квартала Хэл решился снова тронуть звонок велосипеда. Он свернул за угол и тут же наткнулся на одинокого Эвана. Тот сидел на корточках, уставившись в сточную канаву. Слава богу…
Хэл подкатил к брату, небрежно спрыгнул.
– У тебя все нормально?
– Ты же обещал подождать! Я потерялся!
– Никуда ты не потерялся. Смотри, там парк. – Хэл уверенно ткнул пальцем вперед.
– Я домой. – Эван отмахнулся от мухи. – Пить хочу!
– В парке есть фонтанчик. Пойдем. – Хэл понятия не имел, можно ли в парке попить, просто не мог допустить, чтобы Эван побежал жаловаться маме. – Ну прости. Поедешь на раме?
Эван пожал плечами и молча проводил взглядом брата, который прятал в кустах его самокат. Эван запрыгнул на раму, и они, покачиваясь, поехали по пустым улицам.
Солнце палило немилосердно. Хэл внимательно глядел по сторонам – не выскочит ли откуда тот отвратительный мальчишка. К счастью, никто их не преследовал.
Через несколько кварталов братья добрались до Т-образного перекрестка. На углу работал паб под вывеской «Бэтсманс армс». Ожидая, пока мимо проползет машина, Хэл увидел в окне паба десяток мужчин в футболках и шортах. Посетители покуривали, пили пиво, разглядывали туристические справочники. Хэл свернул к парку напротив паба, держа курс на красную телефонную будку с серой, загаженной птицами крышей. На ветвях большого камедного дерева плотной кучкой сидела дюжина сонных какаду. Братья проехали мимо заброшенной игровой площадки. У детей, для которых в свое время устанавливали качели, лодочки и заржавевшие турники, наверняка уже были собственные дети.
– Пойдем на лодочки, Хэл! Ну Хэ-э-эл!
– Тихо, Эван.
Сквозь заросли деревьев, за качелями, Хэл разглядел желтоватые пустоши и подъехал к большим железным воротам, которые перекрывали извилистую дорожку. Тропка вилась между деревьями и исчезала в зарослях засыхающих эвкалиптов, а уже дальше, до самого горизонта, простирались пастбища.
Хэл снял ржавое кольцо с железного штыря, распахнул ворота и выехал на тропинку. Притормозив, попросил брата:
– Прикрой ворота!
Эван сердито соскользнул с рамы, вернулся назад, запер вход в парк. Снова залез на велосипед, и мальчики покатили дальше.
Они ехали и ехали по неровной дорожке, сквозь поросль паспалума. Растительность вокруг была тех же тусклых цветов, что и приземистое желтовато-коричневое сооружение, возникшее на холме неподалеку. Металл отражал горячее солнце. Это был «Придорожный дворец», тот самый древний автоприцеп, который они обнаружили пару недель назад.
Хэл остановил велосипед у ржавого ограждения из колючей проволоки, проходящего вокруг прицепа и опрокинутых деревянных будок. Сотней ярдов ниже, у подножия холма, змеился ручей, отделяя участок, на котором стоял прицеп, от пустошей, подходивших к самому дому Хэмфрисов.
– Разлом мира, – прошептал Хэл в сторону склонившихся ив и мутного ручья, словно произносил тайное заклинание, способное разбудить древних богов.
Эван пнул бугорок у скособочившихся ворот.
– Даже не думай! Вдруг там кто-то живет…
– Здесь? Да ты посмотри на эту рухлядь! – Хэл ткнул пальцем за ворота, где посреди сорняков осыпающаяся бетонная дорожка подходила к двери прицепа. – Спорим, из окон этой штуковины видно наш дом?
Братья вздрогнули – со стороны прицепа неожиданно раздался жуткий звук.
– Там могут быть привидения, – прошептал Эван.
– Привидения? Ой как страшно…
– Ну так зайди внутрь, попробуй!
Болтавшиеся с внутренней стороны разбитых окон кружевные занавески так и манили заглянуть в щелку. Хэл ощутил невольное желание открыть облупившуюся желтую дверь. Он уже было положил руку на щеколду ржавых ворот, и тут его остановил громкий треск. Хэл так и застыл с протянутой рукой.
– Ну! Чего ждешь? – подначил его Эван.
– Вдруг там змеи?
– Да ты просто призраков боишься, Хэл!
– Какие еще призраки?
– Эх ты, трусишка! Да попробуй, второй раз уж прошу. Боишься, боишься!
– Закрой варежку, дурень! – Хэл приблизился к воротам, со скрипом отворил створку и начал пробираться к желтой двери. Кусты паспалума, проросшие на дорожке, доходили ему до колен. В двух ярдах от двери Хэл встал и присмотрелся к приоткрытой ржавой задвижке. Еще два ярда. Ну или две мили, это как посмотреть.
– Струсил!
– Да что ты говоришь… – Хэл заставил себя коснуться щеколды и уже собрался было откинуть ее, когда изнутри донесся глухой стон. Волосы на шее Хэла встали дыбом.
– Беги! – завизжал Эван. – Сматывайся оттуда!
Хэл рванул к воротам прямо через высокую траву, увидел, что брат кинулся вверх по дорожке, и сменил направление. Он промчался во весь опор до подножия холма, пока не вылетел на освещенное место, к Разлому мира.
Там присел на камнях, перевел дыхание и собрался с мыслями. Кем бы посчитал его Шерлок Холмс? Разве знаменитый детектив стал бы трусливо улепетывать от собаки Баскервилей только потому, что ее все боялись? Призраки, значит? Гм… Хэлу стало стыдно за свое поведение, и все же он вновь подскочил, услышав еще один леденящий душу стон из прицепа. Стон перешел в пронзительный кашель, и Хэл заподозрил, что его кто-то разыгрывает, крепко разыгрывает.
Он снова взбежал на верхушку пригорка, остановился перед дверью и хрипло крикнул:
– А ну, покажись! Я знаю, что ты там! – Под прицепом метнулась какая-то тень. – Я тебя вижу! Выходи! – Хэл помолчал и сурово добавил: – Выходи, или мы с братом сами тебя вытащим!
– О боже! Я прям сейчас обделаюсь от страха! – послышался тонкий голосок.
Хэл с облегчением выдохнул, когда из-под прицепа выбралась худенькая фигурка. Не тот паршивец из города, слава богу. Призрак выпрямился, вылупил глаза на Хэла. Низенький, тощий как щепка мальчишка в обвисшей шляпе, из мешковатых шортов высовываются тонкие ножки. Обычный ребенок с ведерком в руках.
– Ну-ка, Каспер, дай на тебя взглянуть.
Привидение припустило вниз по склону, прямо на Хэла. Хэл подставил ногу, но мальчишка ловко увернулся, схватил его за рубашку и развернул. Хэл грохнулся на спину, прямо в ил у ручья, успев пожалеть о своей самонадеянности.
– Вали отсюда! – завизжал парнишка.
Хэл уже устал от того, что сегодня его посылают все подряд. Он медленно поднялся.
– У меня столько же прав здесь гулять, как и у тебя. Я сюда первый пришел!
– Не гони! – плюнул мальчишка. – Это не твое место.
– А чье же тогда? Здесь никто не живет.
– Ты, блин, точно не живешь. Так что дуй отсюда! – Звучало круто, если бы не тоненький голосок незнакомца.
Теперь Хэл видел, что мальчишка темнокожий. Самый настоящий абориген, только ребенок. Хэл почувствовал себя слегка не в своей тарелке – ведь это был всего лишь третий абориген, с которым ему довелось заговорить. Не то чтобы Хэлу хотелось поболтать…
– Да иди ты к черту, – буркнул он.
Темнокожий пацан снова ухватил Хэла за рубашку и попытался спихнуть в ручей. Хэл зажал его шею в замок. Они пихались и толкались, пока не выкатились прямо к воде. Хэл оказался сверху и тут же сел на спину противнику, схватил его за беспорядочно размахивающие руки и почти без труда перевернул.
– Это тебя кое-чему научит, – выдохнул Хэл.
Незнакомцу бы признать поражение, но он вдруг разразился тоненьким хихиканьем.
– Что тут смешного, черт тебя побери? – Хэл зажал тонкие запястья поверженного врага между коленями.
– Кокошки свои нигде не потерял? – Мальчишка просто взвыл от смеха.
Хэл глянул вниз и, к стыду своему, обнаружил, что одно розовое яичко вывалилось из шортов. Он убрал одну руку, чтобы навести порядок, и неприятель тут же вывернулся из-под него, встал на четвереньки и прожег Хэла взглядом.
– Борешься как девчонка, – прыснул пацан.
Не найдясь с ответом, Хэл повторил за противником:
– Сам ты как девчонка!
– Да ты совсем ку-ку! – Призрак скинул шляпу, предъявив Хэлу девчачье лицо под шапкой коротко остриженных кудрявых волос. Девочка явно наслаждалась смущением Хэла.
– О господи… – поморщился Хэл. – Я не дерусь с девчонками.
– Зато я дерусь! И с мальчишками тоже, если достают.
Она успокоилась, пожала плечами и, запустив руку в ведерко, извлекла бумажный пакет.
– Ладно, твоя взяла. – Хэл пристыженно заправил рубашку в шорты. – Твое место. Мы уходим.
– Кто «мы»? Ты и твой маленький братец? Да он уже на полпути к дому. Крутая шайка.
Хэл не стал реагировать на оскорбление, отряхнул колени и окинул взглядом берег ручья в поисках брата.
– Сэндвич хочешь? – предложила девочка, отломив половину. – Баранина с соусом. Угощайся – вкуснятина.
Хэл осторожно взял половину бутерброда, невольно ожидая какой-нибудь пакости. Улыбается девчонка хорошо, подумал он и вонзил зубы в булку.
– Спасибо.
Приятное лицо, даже стрижка под горшок не портит. Поразительно, насколько устрашающе аборигенка выглядела несколькими минутами раньше. Они сидели рядом и уплетали сэндвич, поглядывая на грязный ручей.
– Ты здесь новенький, да? – прервала молчание девочка.
– Допустим. Приехал три недели назад. Меня Хэл зовут.
– Али, – чавкая, представилась девочка.
– Гм. Али… От какого имени это сокращение?
– Алисон. Но я его поменяла. Помнишь, когда Мухаммед Али выиграл титул? «Алисон» занудно звучит. – Она скорчила рожицу и пропищала: – Алисон? Мисси Алисон Тенпенни…
Хэл расхохотался, кусочки мяса полетели изо рта на землю, и Али закатила глаза.
– Прелестно. Где манер таких нахватался?
– Я из Сиднея, – пожал плечами Хэл.
– Из Сиднея? Правда?
Хэл кивнул.
– Когда-нибудь я там побываю. Только сперва – в Париже. Потом Нью-Йорк, Лондон. И еще Мозам-бикью.
– Мозамбикью? Это где?
– Африка, болван.
– Зачем тебе туда?
– Ну, перво-наперво, они выпускают мои самые любимые марки в мире. А еще белые оттуда бегут, вот.
– А, ну да. – Хэл не стал обращать внимания на обвинительные нотки в голосе Али, потому что не совсем понял, о чем она, и ткнул рукой с бутербродом в направлении холма. – Была там?
– В прицепе-то? Нет. Не хочу, чтобы меня кто-нибудь схватил. Не любят они, когда люди внутрь заходят.
– Кто не любит?
– Да привидения же!
– Сама придумала? – усмехнулся Хэл.
– Если я изображала призрак, это еще не значит, что их нет, – серьезно сказала девочка.
– Ну ладно. – Он согнал с лица скептическую ухмылку. – Так что там за духи такие?
– Да так, одна семья. Белые.
Хэл глянул на прицеп и заметил Эвана, который выглядывал из-за угла. Братишка неистово махал Хэлу. Он отвернулся и посмотрел на Али. Та достала из ведра баночку из-под устриц, перетянутую леской. Внутри лежали хрящики и кусочки мяса, и Али вывалила содержимое баночки на берег, затем выглянула из-за плеча Хэла и заметила, что Эван по-прежнему размахивает руками.
– За тебя беспокоится. Иди выручай, – блеснула Али белоснежными зубами.
– Видишь? – почти шепотом сказал Хэл, ткнув пальцем в направлении большой ржавой бочки, лежавшей на боку ярдах в двадцати от них. – На днях мы нашли в ней мертвую собаку.
– Мертвую собаку? Да ладно! – Девочка уставилась на бочку. – Как она туда попала?
– Кто-то убил ее и запихал внутрь вверх тормашками. Мы похоронили ее вон под тем деревом. Во всяком случае, присыпали листьями и землей. – Хэл глянул на иву и вскочил, нахмурившись. – Где же она?
Желтые одуванчики и пучки лилового чертополоха раскрасили берег цветными мазками от самой верхушки холма до неровных рядов чахлых ив. Хэлу показалось, что кто-то выбросил на берег ветхий ковер и оставил его догнивать под раскаленным солнцем. Наконец он заметил под деревьями красную глиняную насыпь прямоугольной формы. Хэл быстро сделал несколько шагов к холмику, нагнулся над ним и внимательно осмотрел.
– Интересно, кто ее сюда перенес? – удивился он. – Наверное, сам убийца.
Али с любопытством наблюдала за Хэлом.
– Как думаешь, кто убил? – спросила она.
– Без понятия. Но я выясню, – пообещал Хэл, сам поразившись своей решимости. До этой секунды у него и в мыслях не было проводить расследование, и вдруг вырвалось, да еще при незнакомке. Если честно, ему даже понравилось, как расширились красивые глаза Али. Что ж, стало быть, придется выяснять.
– Хэл! Да иди же сюда!
Было невозможно и дальше не замечать Эвана.
– Еще есть братья? – спросила девочка. – Или сестры?
– Нет, только он. – Хэл пожал плечами. – А у тебя?
– Пять братьев. Они все уже уехали из города.
– Везет!
– Хэ-э-эл! Быстрее! – надрывался Эван.
– Ну… ладно, брейк, Али.
Али поморщилась: видать, слышала эту шутку уже тысячу раз. Хэл взбежал вверх по склону и обернулся, помахав на прощание, но Али Тенпенни было уже не до него – девочка забрасывала в ручей леску.
– Призраки… Ну-ну, – пробормотал Хэл, пробегая мимо прицепа к несносному младшему брату.
Он не догадывался, что из окна прицепа за ним незаметно следят чьи-то глаза.
Глава 10
Милая Шерил!
Прости, что пришлось сообщить тебе печальные новости о Чарли, ведь вы так веселились вместе в прошлом году…
Мик перевел взгляд с письма на фото в рамке, что стояло на ночном столике. На снимке его юная дочь с улыбкой прижимала к себе щенка немецкой овчарки; Мик гордо, как и положено отцу, обнимал девочку.
Снимок он делал в прошлом году. Как раз были длинные выходные, Шерил исполнилось пятнадцать, а незадолго до этого у Мика появился Чарли. После того как Чарли пописал на туфли дочери, между девочкой и собакой установилась прочная связь. Щенок следовал за Шерил, куда бы она ни пошла, точно утенок, который постоянно держится в хвосте у матери. Мику хотелось, чтобы дочь взяла Чарли с собой, но ее мама была сыта по горло немецкими овчарками. Тогда он сказал Шерил, что каждый раз, когда она будет приезжать, Чарли будет только ее собакой, и больше ничьей.
Мне грустно говорить тебе об этом, но перед Рождеством его укусил клещ. Ветеринару пришлось усыпить Чарли. Он умер во сне, без боли.
Гудноу ломал голову, как бы закончить маленькую сказку на оптимистической ноте, когда со двора раздался вой собак. Он выскочил наружу. Овчарки, взъерошив шерсть, яростно облаивали что-то за забором в задней части двора. Мик осветил фонарем темный угол за штакетником. Луч ударил в заднюю стену пресвитерианского собрания, выхватил из темноты хозяйственные постройки. Здание собрания в основном пустовало, только по четвергам и воскресеньям группа молодых прихожан проводила заседание Братства пресвитерианских следопытов. Сегодня там никого быть не должно.
– Кто здесь? – крикнул Мик. Тишина. – Я спущу собак! – Овчарки немедленно поддержали его грозным рычанием. – Не надо меня вынуждать!
Он провел лучом по зданию и опять никого не обнаружил. Наверное, опоссум… Так или иначе, собаки вроде успокоились. Мик отвел их от забора и открыл заднюю дверь. Овчаркам дополнительных приглашений не потребовалось. Когти застучали по линолеуму; собаки проскочили в дом и забежали в гостиную. Вилли тут же запрыгнул на диван, а Кэти растянулась у холодного камина.
– Все, отдыхайте.
Собаки и не думали суетиться. Мик вернулся к письму, ощутив вдохновение, и дописал последние строки:
Кэти и Вилли надеются, что скоро ты к нам приедешь. Ждем тебя в последнюю неделю каникул. Собаки ужасно соскучились и шлют привет.
Говоря о надеждах собак, Мик намекал на собственные нежные чувства. Он вырвал лист из блокнота, положил его в подписанный конверт и приклеил марку, лизнув ее с обратной стороны. Конверт лег в ящик стола, где уже скопилась стопка неотправленных писем. Когда-нибудь он их отправит. Или просто вручит дочери лично. Когда-нибудь…
* * *
Мальчики играли в покер собственного изобретения, то и дело шлепая картами по кофейному столику. Мама сидела рядом, смотрела по телевизору развлекательную викторину «Найди приз». За матовым стеклом двери зазвонил телефон, и все трое оглянулись.
– Должно быть, папа, – загадочно улыбнулась мать. – А вдруг?
Просияв, она пошла к аппарату.
– Ну а кто еще? – заметил Эван.
Честно говоря, им мало кто звонил. С тех пор как папа уехал, телефон почти все время молчал. Мама остановилась у аппарата, ждала, пока не прозвучит еще несколько звонков.
– Мама, сними трубку, ради бога. Не делай вид, что до тебя невозможно дозвониться!
Мама протянула руку, плавным, как в замедленной съемке, движением подняла трубку.
– Алло, Джон?
Хэлу при раздаче пришло три королевы, и он на какое-то время перестал прислушиваться. Дождался, когда Эван сделает ход, и бросил карты на стол с видом победителя. Эван запротестовал, но Хэл отмахнулся от брата, услышав, как мама сказала:
– Вы меня слышите?.. Плохая связь… Алло!
Хэл обрадовался, сгребая свой выигрыш – кучку спичек, и не сразу осознал, что мама давно уже просто молчит с телефоном в руке. Наконец она резко сказала:
– Это, в конце концов, просто глупо, Джон.
Замечательно… Опять ругаются. Снова наступила тишина, лишь рядом причитал Эван, обвиняя брата в жульничестве. Потом Хэлу показалось, что мама тихо говорит:
– Что вы хотите сказать? Кого я ненавижу? Ее голос звучал странно, вроде как с подозрением. Да что с ней такое?
– Кто это? Не звоните мне больше! – выкрикнула мама и швырнула трубку на рычаг.
Она вернулась в гостиную, и Хэл почувствовал: что-то не так. Мама села на диван, сердито уткнулась в женский журнал. Ее хорошее настроение куда-то пропало. Наверное, осталось в тех краях, откуда звонил папа. Хэл попытался подбодрить маму.
– И как там папа?
– Это был не он.
– А… кто же звонил?
– Ошиблись номером.
– Ошиблись номером? Но ты говорила «солнышко, дорогой», как будто разговаривала с папой. – Хэл хотел сказать, что и ругалась она так, точно на проводе был отец, но воздержался.
– А ты зачем подслушиваешь, большое ухо? – Мама встала и выключила телевизор. – Все, пора спать!
– Да ведь только полвосьмого! – запротестовал Эван.
Конечно, ничем хорошим попытка не закончилась.
Хэл укрылся простыней, взял книжку и включил фонарик. Не удавалось вспомнить ни одного рассказа о Шерлоке Холмсе, где речь шла бы об убийстве собаки: если только в «Собаке Баскервилей», – но там чудовище как раз заслуживало смерти. Он подумал, что сможет разжиться ключом к расследованию в каком-то из других рассказов, и уже погрузился в чтение «Пестрой ленты», как вдруг за окном хрустнула ветка и послышались шаги. Кто-то бродил снаружи.
Хэл вскочил, поднял жалюзи и попытался хоть что-то рассмотреть в кромешной темноте. Увы, кроме своего отражения в стекле, он ничего не увидел. Нет там никого, за окном, убеждал он себя, однако по коже поползли мурашки, точно настоящие муравьи. Пытаясь не обращать на них внимания, Хэл снова лег, натянул простыню до подбородка и уставился в книгу. Ничего там нет, просто воображение разыгралось.
Буквы начали расплываться, веки превратились в магниты, и их неудержимо тянуло друг к другу. Книжка тихо соскользнула на колени… и тут раздался страшный грохот.
– Черт! – Хэл подскочил в кровати: сна как не бывало, – раздвинул пальцами планки жалюзи и высунул нос наружу. Слабый свет из окна родительской спальни – больше ничего видно не было.
– Хэл, что это? – Эван сидел в постели с вытаращенными глазами.
– Ничего. Спи.
Хэл нашел маму на крыльце. Она стояла на коленях в домашнем халате, сметала в кучку осколки разбитого горшка. Того самого, в котором сидела шеффлера. То есть сидела еще несколько минут назад. Хэл прекрасно знал, как дорого маме это растение. Сейчас его останки валялись на половой плитке. Растение превратилось в кучку изломанных стеблей и разорванных листьев.
– Мама, что случилось?
Она подняла к нему мертвенно-бледное лицо, встала на ноги.
– Наверное, сдуло ветром.
– Ты шутишь? – Хэл глянул на деревья. Ночь была неподвижна, точно замерзшее озеро.
– Никакого ветра нет, мам, – вклинился подошедший Эван, большой любитель подмечать очевидное.
– Идите в постель, дети.
Корри Хэмфрис окинула взглядом дома вдоль улицы. Горело одно-единственное окошко, у миссис Соседний Дом. Слабый свет пробивался из-за штор.
– У миссис Соседний Дом горит свет, – заявил Эван, на случай если мама не заметила.
– В кровать, быстро!
Эван медленно попятился в дом, Хэл же не двинулся с места.
– Что ты собираешься делать?
– Схожу поговорю с ней.
– О чем?
– Ты уйдешь в спальню или нет, Хэл! – Мама втолкнула его в дом и захлопнула дверь.
Братья смотрели в окно рядом с кроватью Хэла. Мама была уже у двери миссис Соседний Дом, нетерпеливо притопывала ногой по крыльцу. Наконец дверь открылась, и наружу выползла старуха с сигаретой в сморщенных губах. Мама стала ей что-то объяснять, показывая на их крыльцо. Пронзительный вопль разрезал ночь, словно бритвой. Орала миссис Соседний Дом:
– Своих щенков сначала спроси!
Эван захихикал так громко, что Хэл был вынужден зажать ему рот. Старуха продолжала разоряться:
– Да как ты смеешь… ложные обвинения… вас всех!
Мама, заикаясь, бормотала извинения, точно ее застукали за кражей бумажника из кармана.
Миссис Соседний Дом выкрикнула:
– Тоже мне, принцесса! – и захлопнула дверь перед носом мамы.
Мама вернулась, и Хэл не удержался, повторил:
– Своих щенков спроси…
Мама молча закрыла дверь.