Гомер
Илиада. Перевод А. А. Сальникова
В ряд колесницы держать и нестройной толпой не тесниться:
«И чтоб никто среди вас, полагаясь на силу и удаль,
Против троян впереди остальных в одиночку не бился.
305 Также – назад не сдавать! Вы себя лишь ослабите этим.
Кто ж в колеснице своей на врага колесницу наедет,
Выстави пику вперед: наилучший для конников способ.
Так же и ваши отцы города все громили и стены.
Разум и дух боевой сохраняйте и вы в своём сердце!»
310 Так наставлял он бойцов, сам во многих испытанный битвах.
Видя старанье его, снова радость не скрыл Агамемнон,
К Нестору он подошёл, устремляя крылатые речи:
«Если бы, старец, как дух твой доныне и молод и крепок,
Ноги служили тебе, и осталась бы в свежести сила!
315 Но угнетает тебя неизбежная старость. Уж пусть бы
Кто-то стареет другой, ну а ты бы блистал между юных!»
И Агамемнону так отвечал Нестор, всадник геренский:
«О, благородный Атрид! Несказанно желал бы и сам я
Быть всё таким, как в тот день, что поверг я Эревфалио́на.
320 Только ведь сразу и всё не даруют бессмертные боги;
Молод я был, а теперь и меня взяла в спутницы старость.
Но и таков я пойду между конными; буду бодрить их
Словом, советом моим: это честь, что осталась для старцев.
Копья же мечут пускай молодые ахейские мужи,
325 Что уже после меня родились, в них надежда на силу».
Так он сказал. И Атрид отошёл от них с радостным сердцем.
Невдалеке он нашёл Менесфе́я. Но конник тот славный
Праздно стоял, и вокруг – афиняне, искусные в битвах.
Близ Менесфе́я стоял Одиссей Лаэрти́д многоумный,
330 И окружали его кефалленов ряды, сильных в битвах.
Праздно стояли они, и не знали ещё о тревоге:
Так как, едва устремясь, друг на друга сходились фаланги
Конников быстрых троян и ахеян, что в первых дружинах.
Дальние – ждали, когда перед ними другая дружина
335 Прежде ударит в троян, и кровавую битву завяжет.
Так их увидя, вспылил повелитель мужей Агамемнон
Громко вождям он сказал, устремляя крылатые речи:
«Эй, Менесфе́й Петеи́д, славный сын скиптроносца Петея!
Также и ты, Лаэртид, полный хитростей, полный коварства!
340 Что укрываетесь тут, и стоите, других ожидая?!
Вам средь ахейских вождей надлежало бы вместе обоим
Первыми броситься в бой, и в лицо на врага устремляться!
Первыми ведь от меня вы о пиршествах слышали наших,
Если старейшинам пир учреждают ахейцы почтенный.
345 Там вам приятно, ведь там насыщаетесь жареным мясом,
Кубками пьёте нектар сладких вин по желанию сердца.
Здесь же приятно для вас посмотреть, как не вы, а другие,
Хоть бы и десять фаланг пред вами сражались с врагами!»
Гневно взглянув на него, отвечал Одиссей знаменитый:
350 «Речи обидные ты испускаешь из уст, Агамемнон!
Мы, говоришь ты, от битв уклоняемся? Если ты хочешь,
Мы быстроконных троян опрокинем свирепством Ареса!
Сам убедишься ты в том, если в этом участие примешь!
Сам ты увидишь отца Телема́ха в сражении первым
355 Перед рядами троян! А слова произнёс ты пустые!»
Гневным увидев его, улыбнулся Атрид Агамемнон,
И, обращаясь к нему, он повёл уже речи иные:
«О, благородный герой Одиссей Лаэртид многоумный!
Я ни упреков тебе, ни приказов давать не намерен.
360 Слишком я знаю, что ты самых добрых намерений полон,
И, где б мы ни были, ты одинаково мыслишь со мною.
К бою готовьтесь! А то, что обидное сказано было,
После исправим, и пусть то бессмертные сделают вздором!»
Так он сказал, и к другим устремился, оставив последних.
365 Вскоре увидел Атрид Диоме́да Тидида, стоящим
Возле коней и своей составной колесницы блестящей;
Рядом стоял и Сфене́л, благородная ветвь Капане́я.
Гневно и их порицал повелитель мужей Агамемнон;
Он Диомеду сказал, устремляя крылатые речи:
370 «Мужа бесстрашного сын, укротителя ко́ней Тиде́я,
Что ты стоишь, трепеща, и глазеешь на поле сраженья?
Так трепетать у отца твоего не в обычае было;
Пред дружиной всегда шёл он первым сражаться с врагами.
Сам я не видел, в боях не участвовал я с браноносцем;
375 Но те, кто видели, всех, говорят, превышал он геройством.
Некогда он, – не с войной, а как гость, – появился в Микенах.
Там с Полини́ком они богоравным войска собирали,
Чтобы войною пойти на священные Фивы. Просили
И у микенян, чтоб те им союзников дали надёжных.
380 Те согласились сперва дать союзников, просьбу исполнив;
Но их от этого Зевс отвратил явью знамений грозных.
Вышли вожди из Микен и ни с чем поспешили обратно.
Вскоре достигли они берегов густозлачных Асо́па.
В Фивы оттуда послом аргивяне послали Тидея.
385 В Фивы Тидей и пришёл, и увидел там многих кадмеян.
Те пировали как раз во дворце у царя Этео́кла.
Там конеборец Тидей, хоть и был чужеземец, нисколько
Не испугался, один оказавшись средь многих кадмейцев.
На состязанья он их вызывал и во всех состязаньях
390 Очень легко победил. Помогала герою Афина.
Злобой к Тидею зажглись все кадмейцы, погонщики коней;
При возвращеньи ему подготовили тайно засаду;
Ждали его пятьдесят молодых ратоборцев в засаде,
С ними вожди их: Мео́н Гемони́д, на бессмертных похожий,
395 И Ликофо́н, славный сын Автофо́на, в боях ненасытный.
Только Тидей и для них жесточайший конец приготовил;
Всех перебил их и дал одному лишь домой возвратиться:
Знаменью вечных богов покоряясь, не тронул Меона.
Так был воинствен Тидей этолиец! Но сына родил он,
400 Смелостью ниже себя, только лишь в празднословии выше».
Так он сказал. Диомед не ответил же, храбрый, ни слова,
Внемля с почтеньем укор от почтенного саном владыки.
Но возразил тут Сфене́л, славный сын Капане́я героя:
«Нет, Агамемнон, не лги! Ведь прекрасно и правду ты знаешь!
405 Мы справедливо горды тем, что наших отцов мы храбрее:
Мы ведь разрушили град семивратный, престольные Фивы,
Воинство в меньшем числе приведя под Аресову стену,
Зна́меньям веря богов и надеясь на Зевсову помощь.
Наши ж отцы лишь своим безрассудством себя погубили.
410 Славы отцов не равняй, Агамемнон, со славою нашей!»
Грозно взглянув на него, возразил Диомед благородный:
«Молча ты стой, Капанид! Моему повинуйся совету!
Я не вменяю в вину, что владыка мужей Агамемнон
Дух побуждает на бой в ратях пышнопоножных данаев.
415 Славу ему воспоют, предводителю, если данайцы
Мощь одолеют троян, Илион завоюют священный;
Но и бесчестье – ему, если те одолеют данайцев.
Так устремимся же в бой! Вспомним нашу кипящую храбрость!»
Это сказав, тут же он с колесницы с оружием спрыгнул.
420 Страшно забряцала медь на груди у царя Диомеда.
В бой полетел он, да так, что храбрейшего обнял бы ужас.
Словно на брег морской быстро катятся шумные волны,
Бьются, гряда за грядой, подгоняемы буйным Зефиром;
В море сначала они вырастают, а после, нахлынув,
425 С громом на берег летят и дробятся, и выше утесов
Плещут унылые, и бурно брызжут солёную пену, —
Так непрестанно одна за другою фаланги данаев
В бой устремились. И им их вожди отдают приказанья.
Воины ж молча идут. И, увидев то, всякий спросил бы:
430 Столько народа молчит, есть ли голос у этой громады?
Молча шагают бойцы, подчиняясь начальникам. Ярко
Медь на доспехах блестит, словно солнце, на стройных шеренгах.
Ну а трояне вперёд шли, крича, словно овцы в овчарне
Мужа богатого, где их десятками доят, а овцы
435 Блеют и блеют всегда, тем на голос ягнят отзываясь, -
Крики такие неслись по великим троянским дружинам.
Крики и речи у них не у всех одинаковы были,
Так как различен язык был у разных народов союзных.
В бой вёл троянцев Apе́c, а данаев – Паллада Афина,
440 Ужас насильственный, Страх и безумная Распря-Эрида,
Грозного бога войны, мужегубца Ареса сестрица:
Малой вначале она пресмыкается; после же быстро
В небо уйдёт головой, а ступнями по полю шагает.
Распря, на гибель дружин, буйно сеяла ярость меж армий,
445 Рыща по толпам кругом, умирающих стон чтоб умножить.
Вот и сошлись, наконец, друг на друга идущие рати.
Разом столкнулись щиты, что из кожи, и копья и силы
Меднодоспешных мужей; сшиблись выпуклобляшные разом
В меди блестящей щиты; всюду гром разразился ужасный.
450 Крики победные и стоны смертные вместе смешались
Гибнущих воинов и убивающих. Кровь заручьилась,
Словно бы вдруг две реки полноводные, с гор низвергаясь,
Обе в долину одну свои бурные воды сливают,
Шумный покинув исток, обе в пропасть пучинную льются;
455 Шум их далёко пастух слышит, стоя на горном утёсе, –
Так от сражавшихся гром разносился, и крики, и ужас.
Первым тогда Антило́х поразил у троян браноносца
Храброго, в первых рядах, Фализиеву ветвь, Эхепо́ла.
Быстро ударив его прямо в бляху косматого шлема,
460 Лоб у него он пронзил, и вошло медноострое жало
В череп его глубоко. Тьма покрыла глаза Эхепола.
Башней высокою он рухнул наземь средь схватки могучей.
Элефено́р сильный царь, грозный вождь крепких духом абантов,
Сын Халкодо́на, схватил тело павшего за ноги крепко,
465 И поволок из-под стрел, чтоб как можно скорее с троянца
Латы сорвать. Но его продолжалась забота не долго.
Влекшего труп усмотрел Агенор, крепкодушный воитель,
И при наклоне его в бок, у края щита обнажённый,
Дротиком медным пронзил и могучего крепость разрушил.
470 Он ещё дух испускал, а уж битва опять разгорелась, —
Яростный бой меж троян и ахеян. Как волки, бросались
Яро одни на других. Человек с человеком сражался.
Тут Теламо́нидом вмиг поражен был сын Анфемио́на,
Жизнью цветущий, герой Симои́сий. А некогда с Иды
475 Мать его вместе с роднёй вниз спустилась, стада чтоб проверить.
Там она и родила на зелёных брегах Симои́са:
Мальчик, родившийся там, наречен Симои́сием. Только
За воспитание он не воздаст уж родителям. Краток
Был его век, пресечён он копьём Теламонова сына.
480 Он устремлялся вперёд, как его поразил Теламонид
В грудь, чуть ни в правый сосок. Сквозь плечо сзади вышло наружу
Жало копья. И упал Симои́сий на землю, как тополь,
Что на широком лугу влажном вырос без всякой печали,
Ровен и чист, на одной лишь вершине раскинувший ветви.
485 Тополь, который срубил колесничник железом блестящим,
Чтобы в колеса его для прекрасной согнуть колесницы, —
В прахе лежит у реки на родном берегу, засыхает.
Так Симоисий лежал молодой и лишённый доспехов
Мощным Аяксом. А тут вдруг Анти́ф Приамид пёстролатный
490 Пику в Аякса метнул, сквозь толпу в него метясь, однако
Он промахнулся, попав в Одиссеева доброго друга,
Ле́вку попал прямо в пах; тот тащил чьё-то мертвое тело;
Вырвалось тело из рук, и упал он близ мёртвого мёртвый.
Гневом герой Одиссей воспылал за убитого друга;
495 Вышел он всех впереди, облечённый сверкающей медью;
К телу приблизился, встал, огляделся, и с силою мощной
Бросил блестящий свой дрот. Отступили враги от удара
Мужа могучего, но он свой дрот не напрасно отправил:
В Демокоона попал он, в побочного сына Приама,
500 Что из Абида пришёл в дом Приама, с земли конских пастбищ.
Дротом его Лаэртид, раздражённый за друга, ударил
Прямо в висок, и с другой стороны сквозь висок просверкнуло
Дрота его остриё; и глаза Приамида закрылись.
Грянулся на землю он, и доспехи на нём загремели.
505 Вспять и передних ряды подались, и божественный Гектор.
Радостно громко вскричав, тут ахейцы, себе взяв убитых,
Ринулись прямо вперёд, пробиваясь. На них, негодуя
Смотрит с Пергамских высот Аполлон, он воскликнул троянам:
«Всадники Трои, вперед! Не сдавайте вы бранного поля
510 Гордым ахейцам; у них грудь – не камень, тела – не железо,
Чтобы смертельная медь их телам не несла пораженье!
И не свирепствует здесь Ахиллес быстроногий сегодня:
У кораблей он свой гнев, сокрушительный сердцу, питает».
Так из Пергама гремел на троян гневный бог. А ахейцев
515 К бою звала Зевса дочь, Тритогения, дух возбуждая,
Быстро по толпам носясь, где медлительных в битве увидит.
Тут оковала судьба Амари́нкова сына, Дио́ра:
Камнем он был поражён рукомётным, жестокозубристым,
В правую голень его поразил предводитель фракиян,
520 Пи́рос герой, Имбраси́д, к Илиону из Эны притёкший.
И сухожилья, и кость раздробил совершенно Диору
Камень бесстыдный. И вот, пошатнувшись, упал Амаринкид,
Руки дрожащие он простирает к друзьям своим милым,
Дрогнувший духом. А тут налетел поразивший фракиец,
525 Пирос могучий. В живот он вонзил ему пику. На землю
Вылилась внутренность вся. Мрак глаза у Дио́ра окутал.
Пироса бурного в грудь пикой ранил Фоа́с этолиец
Выше соска, и прошла прямо в лёгкое острая пика.
Быстро к нему подбежав, этолиец могучую пику
530 Вырвал из рёбер и, меч обнажив изощрённый, ударил
Пироса прямо в живот посредине, и душу исторгнул.
Снять же доспехов не смог: обступали героя фракийцы,
Мужи чубастые, вмиг копья острые грозно уставив.
Сколь ни огромен он был, сколь ни крепок и мужеством славен,
535 Ими был прогнан Фоас, он назад отступил перед силой.
Так, распростёршись в пыли окровавленной, рядом лежали
Оба отважных вождя: и фракиян лихих, и эпеян.
Много вокруг и других там лежало бесстрашных героев.
Дело такое ругать настоящий мужчина не стал бы,
540 Если б не раненный он острою медью, совсем невредимый
В гуще сражения был под защитой Афины Паллады,
Силой её предводим и от ярости стрел охраняем.
Много в тот день полегло и троян, и могучих данаев;
Пали в кровавую пыль, и лежат они друг возле друга.
Песнь пятая. Подвиги Диомеда
Сыну Тидея, вождю Диомеду, в то время Афина
Силу и смелость дала, чтоб его отличить среди прочих
Аргоса славных сынов и стяжать ему громкую славу.
Вечный огонь на щите и на шлеме его запалила,
5 Блеском, подобным звезде той осенней, которая в небе
Всех светозарней горит, выйдя чистой из волн Океана.
Голову, плечи его всё таким же огнём осветила
И устремила туда, где всех жарче кипело сраженье.
В Трое жил Дарес старик, непорочный жрец бога Гефеста,
10 Славой, богатством велик, и два сына у Дареса было:
Храбрый Фегес и Идей, оба в битвах различных искусны.
Оба они, отделясь от своих, понеслись на Тидида;
Оба на быстрых конях, в колеснице на пешего мчались.
Пешим на них Диомед устремился. Лишь стали сближаться,
15 Первым троянец Фегес устремил длиннотенную пику:
Близко над левым плечом Диомеда, блестящая жалом,
Медь пронеслась, не задев. И тогда Диомед копьеборец
Бросил копьё, и оно не напрасно из рук излетело:
В грудь меж сосков поразил он Фегеса и сбил с колесницы.
20 Спрыгнул Идей, побежал, колесницу прекрасную бросив,
В трепете сердца не смел брата труп защитить от позора.
Он бы и сам не ушёл от грозящего, чёрного рока,
Если б Гефест не забрал его с поля, укрыв мраком ночи,
Чтобы не вовсе отец сокрушился печалью о детях.
25 А Диомед же коней изловил, грозный воин могучий,
Вверил дружине своей, чтоб угнали к судам многоместным.
Были трояне бодры, но, увидев, что Дареса дети —
Тот устрашённый бежит, а другой с колесницы низвержен, —
Духом смутились войска. Тут богиня Паллада Афина,
30 Бурного бога войны за запястье взяла и сказала:
«Бурный Apec! Ты, людей истребитель и стен сокрушитель!
Кровью покрытый! Пора ль, нам оставить троян и ахеян
Драться одних? Пусть Кронид промыслитель им славу присудит.
Мы ж с поля боя уйдём, чтобы Зевсова гнева избегнуть».
35 Так говоря, увела из сражения буйного бога
И посадила его на крутом берегу над Скамандром.
Гордых троян отразив, каждый вождь из данаев низвергнул
По браноносцу троян; первым был грозный царь Агамемнон,
Мощного Одия сбив с колесницы, вождя гализонов:
40 Первому пику ему, обращённому в бег, Агамемнон
В спину вогнал между плеч и сквозь грудь её выгнал наружу.
С шумом на землю упал, загремевший доспехами Одий.
Идоменей поразил меонийца, рождённого Бором,
Феста, что к Трое притёк из страны плодоносной, из Тарны.
45 Идоменей Девкалид копьеборец копьём длиннотенным
В правое ранил плечо, в колесницу всходившего Феста:
Тот с колесницы упал, оказалась смертельною рана.
Быстро раздели его Девкалида царя ратоборцы.
Там же Скамандрий Строфид, молодой зверолов преискусный,
50 Пикой из ясеня был поражён Менелаем Атридом.
Сам он был славным стрелком, был обучен самой Артемидой,
Метко он бил всех зверей, диких чащ и просторов питомцев;
Всё же его не спасла от беды ни сама Артемида,
И ни искусство её, чем гордился стрелец дальнометкий.
55 Юношу сильный Атрид Менелай, знаменитый копейщик,
Близко бежавшего прочь, своей острой из ясеня пикою
В спину меж плеч поразил и сквозь грудь пику выгнал наружу.
Грянулся юноша в пыль, зазвучали на павшем доспехи.
Вождь Мерион поразил Тектонида Ферекла, который
60 Зодчим прекраснейшим был, его руки во всяком искусстве
Опытны были; его очень сильно любила Паллада;
Он и Парису суда многовёслые строил, что стало
Бедствий началом, конец предрекавшим, как всем илионцам,
Так и ему. Не постиг провиденья богов он всесильных.
65 Гнал его перед собой Мерион и, настигнув, ударил
Справа, чуть ниже спины; и копейное жало глубоко
Врезалось, прямо в пузырь, под лобковою костью застыло.
Пал на колени Ферекл с воплем страшным, и смерть свою принял.
Мегес Педея сразил, Антенорова храброго сына.
70 Хоть незаконным он был, но его воспитала Феана,
Как и законных детей, с нежной лаской, в угоду супругу.
Мегес Филид на него устремился, копейщик могучий,
Прямо в затылок его он ударил копьём изощрённым.
Между зубов пролетев, медь язык подсекла у Педея.
75 Грянулся в пыль он и медь смертоносную стиснул зубами.
Эвемонид Эврипил поразил Гипсенора героя,
Долопиона жреца ветвь почётную, старца, который
Бога Скамандра жрецом был, и сам он как бог почитался.
Перед собой увидав Гипсенора бегущего спину,
80 Быстро его Эврипил догоняет; мечом своим острым
Бьёт на бегу по плечу. И отсёк Гипсенору он руку.
Наземь упала рука, а чуть дальше упал и троянец,
Веки закрыли ему Смерть багровая, мощная Участь.
Так воевали вожди в этой мощной и пламенной битве.
85 Но Диомеда вождя не узнал бы ты. Где он вращался?
С кем воевал? Поражал он троян, иль своих же, – ахеян?
По полю бранному он реял, словно поток многоводный,
Бурный осенний разлив, что мосты рассыпает как хворост;
Бега его укротить ни мосты, укреплённые камнем,
90 И ни зелёных полей плодородных плотины, – не могут,
Если внезапный придёт он, Кронида дождём отягчённый;
Много разрушит вокруг он творений людей работящих.
Так от Тидида вокруг рассыпались густые фаланги
Трои сынов, устоять не могли, хоть и больше их было.
95 Вскоре увидел его славный отпрыск царя Ликаона,
Как, по равнине носясь, тот повсюду фаланги волнует;
Быстро тогда он свой лук со стрелой на Тидида направил,
В правое метясь плечо, прямо в лату летевшего быстро.
Лату пробила насквозь и, вонзившись в плечо Диомеду,
100 Кровью броню оросив, легкокрылая в мышце застряла.
Громко воскликнул, гордясь, славный отпрыск царя Ликаона:
«Други, трояне, вперед! Ободритесь в бою, конеборцы!
Ранен аргивец стрелой! Я надеюсь, он долго не сможет
Драться с пернатой в плече. Это точно, как то, что под Трою
105 Феб сребролукий меня устремил из пределов ликийских!»
Так он кричал, возносясь. Но героя стрела не смирила:
Он лишь чуть-чуть отступил, встал перед колесницей с конями,
К другу Сфенелу воззвал, Капанееву храброму сыну:
«Друг Капанид, поспеши на мгновенье сойти с колесницы,
110 Чтобы стрелу у меня из плеча горькожалую вынуть».
Так он сказал. И Сфенел соскочил с колесницы на землю,
Встал за спиной у него и стрелу из плеча его вынул.
Брызнула тёмная кровь сквозь кольчугу вождя Диомеда;
Громко взмолился тогда Диомед, грозный воин могучий:
115 «Непобедимая дочь громовержца, Афина, послушай!
Если ты мне и отцу помогать благосклонно любила
В брани пылающей, будь мне ещё благосклонной и нынче!
Дай мне настигнуть того и копейным ударом повергнуть,
Кто меня ранить успел и надменно друзьям предвещает,
120 Что мне недолго теперь видеть свет лучезарного солнца!»
Так восклицал он, молясь, и вняла его просьбам Афина.
Лёгкими сделала вмиг у героя и ноги и руки.
Близко к нему подошла, обращаясь с крылатою речью:
«Смело теперь, Диомед, выходи на сраженье с врагами!
125 В грудь я вложила тебе дух отцовский и храбрость, какою
Славный наездник Тидей отличался, щита потрясатель.
Мрак у тебя от очей отвела, окружавший их прежде;
Ныне узнаешь легко ты и бога и смертного мужа.
Если увидишь, что бог вдруг, тебя искушая, предстанет,
130 Ты на бессмертных богов, Диомед, не дерзай ополчаться,
Кто б ни предстал. Но когда Зевса дочь Афродита предстанет
Перед тобою в бою, – острой медью рази Афродиту!»
Это сказав, отошла светлоокая дочь громовержца.
Сын же Тидея опять встал в передних ряды, чтоб сражаться.
135 Если и прежде горел он желанием биться с врагами,
Тут уж он втрое сильней, словно лев, распалился на битву.
Лев, что в степи у овец руноносных в ограде застигнут
Был пастухом и за то был им ранен, слегка, не смертельно.
Ярость лишь в нём пробудил этой раной пастух. И теперь уж
140 Сам в страхе спрятался в дом, бросив стадо. И мечутся овцы,
Жмутся к ограде, одни на других налегают в испуге;
Лев распалённый назад чрез высокую скачет ограду.
Так распалённый Тидид внутрь фаланги троянской ворвался.
Там Астиноя поверг и народов царя Гипенора:
145 Первого в грудь у соска поразил медножальною пикой;
А у второго плечо отделил от хребта и от шеи,
Резко огромным мечом по плечу возле шеи ударив.
Бросив убитых, напал на Абаса с вождем Полиидом,
Старца гадателя снов Эвридама сынов. Им, однако ж,
150 Перед сраженьем отец не сумел разгадать сновидений.
Наземь поверг их Тидид многомощный и снял с них доспехи.
После на Ксанфа пошёл и Фоона, на двух Фенопидов,
Фенопа поздних сынов. Разрушаемый старостью скорбной,
Тот не имел, кроме них, сыновей, чтоб наследство оставить.
155 Их же Тидид умертвил, он у братьев несчастных похитил
Сладкую жизнь; а отцу их оставил лишь слёзы и скорби.
Старец не обнял детей, возвратившихся с брани кровавой,
И всё наследство его меж собой разделили чужие.
Там же напал он на двух сыновей Дарданида Приама,
160 Что в колеснице одной были: Хромия и Эхемона.
Так же, как лев на коров нападает, пасущихся в роще,
И сокрушает, поймав, с силой шею бычку или тёлке, —
Так беспощадно Тидид с колесницы низверг Приамидов,
Как ни противились, – сбил и сорвал с поражённых доспехи.
165 Их же коней поручил отогнать к кораблям многоместным.
Храбрый Эней усмотрел истребителя строев троянских,
И сквозь гремящую брань, сквозь жужжащие копья пошёл он,
Пандара всюду ища, не найдет ли, подобного богу.
Вскоре его он нашёл Ликаонова славного сына,
170 Встал перед ним и сказал, негодуя, в лицо ему глядя:
«Пандар! Ответь мне сейчас, где твой лук и крылатые стрелы?
Где твоя слава стрелка, что никто из троян не оспорил?
Даже ликиец тебя превзойти по стрельбе не гордился.
Руки ты к Зевсу воздень, и пусти ты пернатую в мужа,
175 Кто бы он ни был. Могуч, и погибели много принёс он
Ратям троянским. Гляди, многим сильным сломил он колена!
Может быть, он – это бог, на троянский народ раздражённый,
Гневный за жертвы? А гнев у богов – это гибель для смертных!»
Быстро Энею в ответ говорил славный сын Ликаонов:
180 «О, благородный Эней, и советник троян меднолатных!
На Диомеда похож, на Тидида тот воин могучий:
Щит я его узнаю, также, – шелом с дырооким забралом;
Вижу его я коней. Только бог ли то, верно не знаю.
Если же, как я сказал, он является сыном Тидея,
185 То не без бога тогда он свирепствует; есть покровитель
Верно, при нём; и стоит, свои плечи туманом окутав:
Бог от него и стрелу налетавшую быстро отринул.
Я ведь в него уж стрелял и в плечо его правое ранил;
Лату доспеха его я стрелою пробил совершенно.
190 Я уповал уж тогда, что его я отправил к Аиду.
Но не отправил, он жив! Значит, тут не без промысла бога!
Нет здесь со мною коней, для сражения нет колесницы.
В Зелии, в доме отца, у меня их одиннадцать, новых,
Пышно отделанных; и, для сохранности их, покрывала
195 Вкруг их висят; возле ж них двуярёмные кони, для каждой,
Смирно стоят и себя полбой и ячменём утучняют.
Нет, не напрасно меня наставлял, уходящего к Трое,
В доме родном мой отец Ликаон. Он, воинственный старец,
Мудро наказывал мне: ополчись на конях, в колеснице
200 Трои сынов предводи на побоищах, в бурных сраженьях.
Я не послушал отца, а ведь было бы то мне полезней.
Я лошадей пожалел, чтоб в стенах городских, возле дома
Им не нуждаться ни в чём и питаться роскошно, как прежде.
Дома оставил коней я и пешим пришёл к Илиону,
205 Твердо надеясь на лук. Но, как видно, он мне не помощник!
В двух знаменитых мужей я послал свои меткие стрелы:
В сына Атрея послал и в Тидеева сына. Обоих
Ранил и кровь их пролил, этим только сильней их озлобил.
Видимо, злым был тот год и тот день, как и лук я, и стрелы
210 В доме родном со столба снял, решившись в веселую Трою
Войско к троянцам вести, угождая Приамову сыну.
Если назад я вернусь и своими глазами увижу
Землю родную, жену и отеческий дом наш высокий, —
Голову пусть мне тогда иноземец враждебный отрубит,
215 Если я стрелы и лук этот в жаркое пламя не брошу,
В щепы его изломав: бесполезным мне спутником был он!»
Пандару быстро Эней, предводитель троян, возражает:
«Не говори так, мой друг Ликаонид! Не будет иначе
Прежде, чем мы ни войдём в колесницу вдвоём и, напротив
220 Встав перед мужем, его ни проверим оружием нашим.
Быстро идём же ко мне, ты войдёшь на мою колесницу,
Троса увидишь коней, как искусны они, как умеют
Быстро лететь хоть куда, и в погоне проворны, и в бегстве.
К городу нас унесут и спасут они, бурные, если
225 Зевс снова славу отдаст Диомеду, Тидееву сыну.
Ну, так идём же скорей; ты и бич, и блестящие вожжи,
В руки возьмёшь, ну а я с колесницы сойду, чтоб сразиться.
Или врага принимай на себя, я ж останусь с конями».
Быстро Энею в ответ говорил славный сын Ликаонов:
230 «Лучше уж вожжи держи ты, и сам правь своими конями:
Прытче они понесут колесницу с привычным возницей,
Если мы вдруг побежим перед мощным Тидеевым сыном.
Или они, оробев, что знакомого крика не слышат,
Могут замяться и нас с поля боя помчать неохотно,
235 Тут и настигнет Тидид нас обоих и сразу прикончит,
И знаменитых коней заберёт он себе, дерзновенный.
Лучше ты сам управляй колесницей своей и конями,
Я же, как он налетит, изостренным копьем его встречу».
Так сговорились. Вдвоём на блистательной встав колеснице,
240 На Диомеда они вскачь пустили коней быстроногих.
Тут усмотрел их Сфенел, знаменитейший сын Капанея;
Сразу крылатую речь устремляет он к сыну Тидея:
«Храбрый Тидид Диомед! О, мой друг, драгоценнейший сердцу!
Вижу могучих мужей, налетающих биться с тобою!
245 Неизмерима их мощь: первый – это стрелок знаменитый
Пандар, он горд тем, что он Ликаона ликийского отрасль;
С ним же – троянец Эней, сын добрейшего мужа Анхиза,
Матерью ж милой своей называет Эней Афродиту.
Встань в колесницу, назад мы отступим; ты так не свирепствуй,
250 Между передних дерясь: жизнь тогда ты свою не погубишь!»
Грозно взглянув на него, отвечал Диомед нестрашимый:
«Смолкни! О бегстве молчи! И к нему ты меня не преклонишь!
Знай, не в породе моей отступать из сраженья любого,
Или скрываться как трус! Нет, крепка у меня еще сила!
255 Даже не хочется мне в колесницу всходить; так, как видишь,
Пеш против них я иду; трепетать не велит мне Афина.
Их в колеснице своей уж не вынесут кони обратно;
Оба от нас не уйдут, хоть один и укрылся покуда.
Слово иное скажу, и его сохрани ты на сердце:
260 Ежели мудрая мне Тритогения славу дарует
Этих двоих поразить, то своих ты коней быстроногих
Здесь удержи, затянув вожжи им за скобу колесницы;
Сам, не забудь, Капанид, на коней ты Энеевых бросься
И от троян их гони к ополчениям храбрых данаев.
265 Кони его из коней той породы, которой Кронион
Тросу за сына его заплатил, за юнца Ганимеда;
Лучших коней ты нигде не найдёшь под авророй и солнцем.
Этой породы себе тайно у царя Лаомедона
Взял добродушный Анхиз, подослав кобылиц своих тихо:
270 Шесть жеребцов родилось той породы в конюшне Анхиза.
Он, четырех удержал при себе, воспитал их у яслей;
Двух же Энею отдал, разносящих в сражениях ужас.
Если коней тех возьмём, то стяжаем великую славу!»
А в это время, пока совещались герои взаимно,
275 Близко враги принеслись, погоняя коней своих бурных.
Первым блистательный сын Ликаонов воскликнул Тидиду:
«Пламенный сердцем Тидид, сын Тидея воинственный, славный!
Быстрой пернатой стрелой моей горькой, смотрю, ты не сломлен.
Ну, так я пикой сейчас испытаю тебя: не верней ли!»
280 Это сказав, он сотряс и послал длиннотенную пику,
И поразил по щиту Диомеда; насквозь совершенно
Острая медь пронеслась и в броню его стукнула звучно.
Радуясь, громко вскричал тут блистательный сын Ликаона:
«Ранен ты в пах и насквозь! И теперь, я надеюсь, не долго
285 Будешь страдать! Наконец даровал ты мне светлую славу!»
Быстро ему, не смутясь, отвечал Диомед благородный:
«Зряшный удар! Не попал! Но теперь, я надеюсь, вы оба
Не отдохнете, пока здесь один из вас мёртвым не ляжет
Кровью насытить своей ненасытного бранью Ареса!»
290 Так он сказал и метнул. И Афина направила пику
Пандару в нос между глаз. Тот нагнулся, – сквозь нос и сквозь зубы
Пика прошла, и язык отсекла острой медью у корня,
И, остриём просверкнув, замерла у него в подбородке.
Он с колесницы упал, и доспехи на нём зазвенели,
295 Пёстроблестящие. И даже кони отпрянули в страхе
Быстрые тросские. Так потерял Пандар душу и силу.
Спрыгнул на землю Эней со щитом и с огромною пикой
В страхе за Пандара труп, чтоб его не забрали ахейцы.
Он возле трупа ходил, словно лев, свою мощь сознающий;
300 Грозно вперёд выставлял он свой щит круговидный и пику.
Криком ужасным грозил он у каждого душу исторгнуть,
Кто б ни приблизился. Но камень поднял с земли сын Тидеев,
Страшно тяжёлый, какой не подняли б и два человека
Ныне живущих; но он взял одной лишь рукой, размахнулся,
305 И этим камнем в бедро угодил он Энею, где ляжка
В тазовый входит сустав, именуемый чашкой. И камень
Чашку совсем раздробил, разорвал на бедре сухожилья,
Также и кожу сорвал у героя. Эней поражённый
Пал на колено вперёд; и, шатаясь, могучей рукою
310 В землю упёрся. И взгляд его чёрная ночь осенила.
Тут бы Эней и погиб, предводитель народа, когда бы
Милая Зевсова дочь Афродита за ним не следила,
Мать, что его родила с пастухом, славным юным Анхизом.
Милого сына она обвила белоснежной рукою,
315 Ткани одежды своей перед ним распростерла блестящей,
Кроя от вражеских стрел, чтоб какой-либо конник данайский
Медью его не пронзил и души у него не исторгнул.
Так на руках понесла мать любезного сына из боя.
Сын Капанея Сфенел между тем не забыл наставлений,
320 Тех, что Тидид ему дал, о конях говоря быстролётных.
Он звонконогих своих лошадей чуть подальше поставил
От буйной битвы, бразды затянув за скобу колесницы.
Сам же скорей полетел он к коням пышногривым Энея
И, отогнав от троян к меднолатным дружинам ахеян,
325 Их Деипилу отдал, – в сонме сверстников этого друга
Более всех он любил, по согласию чувств их сердечных, -