Гоблин
Наемник. Наследственная изменчивость

Гвоздь скулил. И тараторил без умолку. Он был так напуган, что, казалось, вот-вот расплачется.

– "Камри" у него черная. ВОР номер. Она одна такая на Сельмаше.

"Навык Дознаватель улучшен".

Получено новое задание:

«поджоги».

Найдите и уничтожьте бандита по прозвищу Малой.

Дополнительные задания:

– Имуществу жителей не должен был нанесен ущерб;

– Допросить Малого перед убийством;

– Убийство должно быть совершено без свидетелей".

– Есть, – едва слышно прошептал я. – Валим отсюда.

Глава 7. Допрос на очистных

Микрорайон «Юность» на окраине Сельмаша смотрелся, мягко говоря, комично. Раньше на месте новостроек стояли, тесно прижавшись друг к другу, двухэтажные дома рабочих Автозавода. Со временем, местность вокруг бараков была застроена девятиэтажными панельными домами. А деревянные, облупившиеся хибары, просевшие под гнетом времен, так и остались бельмом на глазу Сельмаша. С приходом автоматизации потребность в рабочей силе на Автозаводе сильно поубавилась, множество рабочих сократили. И Сельмаш захватил дух пьянства, наркомании и насилия. Центром движения стали, как водится, пресловутые двухэтажки рабочих, взрастившие не одну смену ребят, которым с детства была одна дорога: в знаменитый «Мурепалом».

Так бы и осыпался этот аварийный сектор под гнетом времен, если бы земля не приглянулась одному из городских застройщиков. Скупив за бесценок квартиры местных аборигенов, он снес ветхие двухэтажки, расчистил землю, и за считанные месяцы на рабочей окраине выросли, сверкая на свету, новые семнадцатиэтажные «свечки», разбавив колорит серости и унылости района. Впрочем, пьянство и наркомания никуда не делись. В связи с таким раскладом мало кто отважился переезжать в новостройки, убоявшись такого соседства. Проданные по бросовым ценам квартиры стали дешевым арендным жильем для студентов.

В одной из таких «свечек» и обитал, по полученной мною сегодня информации, некто Малой.

Проскочить сквозь квартал в компании Миши оказалось плевым делом. Никому и в голову не пришло прыгнуть на такого лося поперек себя шире. Те, кого мы встречали во дворах, делали вид, что не замечали нас, либо сразу теряли к нам интерес, едва завидев коренастую фигуру Миши. Десять минут быстрой ходьбы – и вот перед нами высятся одинаковые семнадцатиэтажки.

– Дом четырнадцать, – пробормотал Гоблин, озираясь по сторонам. – Ага, вот он.

Мы сделали несколько шагов по направлению к нужному дому.

– Стой!

Я дернул Гоблина за рукав толстовки, останавливая его практически перед кругом света, отбрасываемого фонарем у подъезда.

– Чего там? – Гоблин недоуменно уставился на меня.

В ответ, я молча указал на висевшую на углу дома камеру наблюдения:

– В подъезд соваться без понту.

– Что делать будем? – пробасил Миша, глядя на Гоблина.

– Есть у меня одна идея, – протянул он, осматривая ряд припаркованных напротив окон автомобилей. – Ага, вот она.

Гоблин подошел к черной «Тойоте», стоявшей в тени под деревьями.

– Черная «Камри», говоришь? – пробормотал он, поднимая с земли булыжник. – С номером «ВОР»?

Камень разнес боковое стекло со стороны водителя. Гоблин наполовину скрылся в салоне, оживленно там ковыряясь. Мои опасения не оправдались. Сигнализация не завыла на весь двор. Очевидно, у владельца была сигнализация с обратной связью.

– Удобно, – пробормотал Гоблин. – Возможно, получится все провернуть тихо. Спрячьтесь, чего встали посреди дороги? – шикнул он на нас.

– Ты чего творишь? – прошипел я.

Гоблин не ответил, вновь скрывшись в салоне машины.

Запищала открываемая подъездная дверь. В свет фонаря выскочил мужик в некогда белой растянутой майке, трениках и сланцах. В правой руке, мужик сжимал бейсбольную биту.

– Ты че тут трешься? – прошепелявил он, завидев копавшегося в машине Гоблина. – Совсем страх потерял, что ли? Знаешь, чья эта машина?

«Цель опознана».

Гоблин вылез из машины, спокойно уставившись на быстро подходившего к нему Малого:

– Твоя? – вопросом на вопрос ответил он. – А ты чьих будешь?

– Щя узнаешь, сука! – грозно пообещал Малой, подходя почти вплотную к Гоблину и замахиваясь битой.

Миша вынырнул из темноты, перехватывая занесенную с битой руку и ударив Малого кулаком в лицо. Хрустнул нос, брызнула кровь, на асфальт розовыми кусочками полетели обломки зубов. И если бы Миша не держал добычу за руку – Малой от такого удара улетел бы вглубь двора.

– Добивай! – крикнул, обернувшись ко мне Гоблин.

Но я покачал головой:

– Система хочет, чтобы мы его допросили.

– Чего? – озадаченно переспросил Гоблин. – Допросили? Да по кой хрен он нам сдался?

– Да какого… – начал было Малой, но Миша вновь угостил его тумаком, отчего желание задавать вопросы у Малого враз отпало.

Я развел руками: мол, знаю не больше твоего.

– Ладно, – вздохнул Гоблин. – Хрен с ним. Миша. Забираем его с собой.

Здоровяк кивнул. Малой взвизгнул и попытался вырваться, но Миша так ударил его кулаком по голове, что ноги бандита разъехались и Малой обмяк. Бита выскользнула из руки и ударилась об асфальт. Миша ловко перехватил жертву.

– Подсоби.

Я подхватил Малого с другой стороны, и мы быстро потащили его от новостроек.

***

В отличие от Гоблина, Филин вопросов "что" "как" и "зачем" задавать не стал. Единственное, что он сделал, заметив прибавление в нашей маленькой компании – это вопросительно посмотрел на Гоблина: мол, куда ехать?

– Знаешь где очистные на Сельмаше?

Филин, молча, кивнул, выезжая из дворов.

Очнувшийся Малой, заслышав про очистные, начал было возмущаться:

– Какие очистные? Вы что, охренели? Вы знаете, кто я? Я..

– Миша, – спокойно оборвал Гоблин речь бандита, которая, по его мнению, должна была вселить в наши сердца ужас.

Миша кивнул и ткнул Малого кулаком в бок. Малой ойкнул и, поняв, что понт не сработал, замолчал.

– Будешь говорить, когда скажут. Ты меня понял? – вкрадчиво начал я.

Малой кивнул.

– Тебя сдали гопники с Сельмаша, – продолжил я беседу. – За поджог тачек. Чьи тачки были?

– Какие тачки? Мужики, вы чего?

– Ты что, дурной?

Гоблин обернулся, в упор, посмотрев на трясущегося от страха бандита своими маленькими злыми глазами.

– Тачки, которые ты сжигал.

Малой отпрянул назад, вжавшись в спинку сиденья. И было видно, что бандит боится тощего Гоблина куда больше, чем здоровяка Мишу.

– Откуда я знаю? Хонда заказывал поджоги – я сжигал. Хонде вопросы не задают. Делают что просит.

Голос Малого дрожал от страха, срываясь на низкие ноты.

– Зачем это Хонде было надо, тоже не знаешь?

– Два бизнесмена выставили свои кандидатуры на тендер, в котором участвовал человек, с которым Хонда работает. Нужно было предупредить его, что это неправильно.

Малого била мелкая дрожь. По лицу градом катился пот. Он затравленно озирался, глядя то на меня, то на Мишу.

– Мужики, вам что нужно? Денег? Назовите сумму, я отдам. Сколько надо?

– Денег? – я задумчиво почесал подбородок. – Нет, деньги нам без интереса. А вот информация – очень даже нужна.

Городской пейзаж за окном сменился частным сектором. Серые многоэтажки заменили огороженные глухими высокими заборами частные дома. Колеса зашелестели по щебню разбитой грунтовки. Где-то в отдалении лаяли собаки.

Филин свернул на едва заметную ухабистую, залитую грязью дорожку. Проехал несколько десятков метров и остановился, выключив двигатель.

– Вот и приехали, – сказал Гоблин. – Миша, вытаскивай клиента.

– Мужики, да вы чего? Я все расскажу, мужики.

– Будешь упираться – он тебя еще раз ударит, – пообещал Гоблин.

Я вышел из машины. Вонь нечистот ударила в нос. Она была такая сильная, что у меня заслезились глаза. Чтобы хоть как – то ее заглушить, я натянул на лицо полумаску.

– Жуткое место, – протянул Гоблин. – И очень нехорошая смерть – утонуть в дерьме… бесславный конец.

Малой затрясся как осиновый лист:

– Мужики. Вы чего, мужики? – блеял он. – Не надо, мужики.

Гоблин остановился у одного из отстойников – бетонного колодца, вкопанного в землю. Треть верхнего кольца торчала над заросшей травой землей.

– Очистные заброшены, – продолжил Гоблин, заглядывая внутрь. – Но это не останавливает коммунальщиков. Они все равно свозят сюда дерьмо с частного сектора. А частный сектор на Сельмаше очень большой…

Слова Гоблина гулким эхом разнесся по округе, отражаясь от бетонных стеной и многократно усиливаясь.

– Хонда, – спросил я. – Кто это такой?

Малой сглотнул, пытаясь проглотить вставший в горле ком:

– Алексей Куйбышев. Я сидел с ним. На зоне скорешились. Как я откинулся – ни денег, ни работы. А тут он меня нашел, денег предложил. Сперва мелочь всякую. Потом вот машины…

– А Хонда этот сам чьих будет? – вклинился в разговор Гоблин.

– Он на Лешу Большого работает.

Малой упал на колени:

– Пощадите, мужики. Я же ничего страшного не сделал. Пощадите.

По лицу бандита катились крупные слезы. Он ползал по грязи на коленях, хватая Мишу и Гоблина за штанины:

– Что за Леша Большой? – с интересом спросил я.

– Большаков Алексей. Бандит с Северо – Запада. Он заказал сжечь тачки.

Малой взвыл в голос. Бессвязно что-то бормотал, просил его не убивать и обещая нам любые ништяки. От страшного бандита, который вышел из подъезда и угрожал Гоблину, не осталось ничего. Лишь человечек, трясущийся за свою жизнь и не вызывающий ничего кроме презрения и неприязни.

«Информация собрана.

Навык "Дознаватель". улучшен.

Получено задание:

«Хонда свое отъездил».

Найдите и уничтожьте бандита Алексея Куйбышева по кличке «Хонда»

Дополнительные задания:

– Никто из гражданских не должен пострадать»;

В полумраке возле бетонного кольца виднелись силуэты двух людей. Коренастого Миши и тощего Гоблина. Рядом, завывая и причитая, ползал на коленях третий. Я шагнул вперед. Отвертка выскользнула из рукава.

«Знаток анатомии».

С удивлением я обнаружил, что на Мишу и Гоблина действие умения не распространяется. А вот фигура Малого стала похожа на анатомический атлас.

Два точных удара тонким жалом между ребер оборвали вой и мольбы о пощаде. Я подхватил мертвеца за шиворот, переваливая его через край бетонного кольца. Миша шагнул, было, мне на помощь, но я остановил его:

– Я сам.

Тело мертвеца полетело в черную пасть колодца. Раздался всплеск.

Навык боец улучшен".

"Вы выполнили задание: поджоги".

Навык боец улучшен".

Вы выполнили все дополнительные задания.

Навык боец улучшен".

Навык "Дознаватель" улучшен на два пункта.

Навык "Чистильщик" улучшен.

Вы выполнили скрытое задание: нет тела – нет дела. Избавьтесь от трупа так, чтобы его не обнаружили.

Навык "Чистильщик" улучшен".

Вы получили новый уровень.

Вам доступно одно нераспределенное очко умений. Вам доступно два умения на выбор: Стрелок или Боевая стойка».

«Стрелок!»

«Выбрано умение "стрелок" (пассивное). Разблокирован навык "Беглая стрельба".

– Есть! – даже не пытаясь скрыть радость, крикнул я. – Стрелок! Я получил навык.

– Ну наконец-то, – отозвался из темноты Гоблин. И в его голосе звучало плохо скрываемое облегчение. – Как же долго мы к этому шли.

Глава 8. Охота на Хонду

"– Мораль Подонка и мораль обычного человека противопоставляются друг другу не зря, – начал Кримсон. – Общечеловеческая мораль – сторож либо убийца. Она не дает человеку взять потребное надёжнее любой охраны, строже всяких замков. Там, где существуют простые решения, она заставляет искать необоснованно сложных, а в бою и вовсе лютует, побуждая жертвовать собой. Мораль же Подонка в дружбе с его нуждами и наперекор здоровью и счастью не попрёт.

Djonny. "Сказки Темного Леса".

Я ввалился в квартиру, захлопнул дверь. Едва передвигая ноги, дополз до кухни, плюхнулся на стул и включил чайник. Посмотрел на экран мобильника, лежавшего на столе. Три часа ночи.

За два с половиной часа блужданий по Сельмашу и прилегавшей к нему "Юности", я вымотался так, словно сутки подряд работал на благо общества. Например, без перерыва разгружал вагоны. Ноги гудели от пройденных километров, а руки все еще едва заметно тряслись от столкновения с Гвоздем и его бандой. Что и не говори, а сегодняшняя прогулка меня вымотала.

Чайник выключился, и я плеснул в кружку кипятка. Распаковал пакетик с чаем. И едва не бросил обертку от пакетика в кружку. Лишь в самую последнюю секунду обратил внимание на то, что не так.

Кто такой Хонда? И как действовать дальше? Есть не слабая вероятность, что Большой или тот же самый Хонда – это не черт с горы, которого вот так запросто можно вывести за город и утопить в колодце с говном.

Я помассировал виски, отгоняя подкатывающую боль. Голову словно стянуло тугим обручем. Я зарычал, нашарил в кармане блистер с обезболивающим, выщелкнул таблетку и торопливо бросил ее в рот, запивая чаем. Боль постепенно начала утихать. Прятаться, пока действие таблетки не закончится.

Я отставил кружку с недопитым чаем и, едва передвигая ноги, добрел до дивана. Сил хватило только на то, чтобы упасть на незаправленную постель. Едва лицо коснулось подушки, я провалился в бездонную черную яму без сновидений.

***

В этот раз я всеми силами старался не обращать внимания на грохот посуды и тяжелые шаги по квартире. И урвать хотя бы пару часов беспокойного сна.

– Почему у тебя такой срач?

– Шел бы ты отсюда, – не открывая глаз, прохрипел я.

По заведенной привычке Гоблин приперся с утра и без приглашения.

– И тебе доброе утро, – хохотнул мой новый приятель, прихлебывая чай. И клянусь Темными Богами Холодного Севера – пил он громче лося на водопое.

– Сто лет назад Александр Белл изобрел телефон. Приличные люди звонят перед тем, как прийти. И спрашивают, удобно ли это хозяину дома. Понимаешь, к чему я клоню?

– Ты не хозяин, – спокойно ответил Гоблин. – Ты живешь здесь по доверенности. Ты вообще живешь по доверенности, бесправное ты существо.

– А если бы я был не один? – не унимался я.

– Ты явно переоцениваешь себя, – возмутился Гоблин. – Кто тебе даст, с такой-то рожей? Если только ты возьмешь себя в руки.

Я открыл глаза как раз в тот момент, как Гоблин сделал в воздухе характерное движение кулаком, наглядно демонстрируя, что он имел в виду под словосочетанием «взять себя в руки».

– Хотя… если ты будешь угрожать жертве ножом. Или шантажировать ее – у тебя появятся все шансы.

– Есть проститутки, – недовольно пробурчал я, садясь на диване. Босые ноги шлепнули по грязному полу.

– Ага, – кивнул Гоблин. – Но в твоем случае это тоже антивариант.

– Такой ты мудила, – сонно пробормотал я, сев на диване и протирая глаза. – Чего приперся?

– Известно чего, – Гоблин посмотрел в полупустую кружку. – Пора ехать на работу. И почему в твоем доме не чай, а какое-то фуфло? Как ты сам пьешь эти вторяки?

– Ты сам привозил продукты, – напомнил ему я. – Что привез – то и пью. Не нравится – не пей.

Гоблин торопливо сделал глоток, допивая чай.

– Ладно. Собирайся.

– Такое ощущение, будто я не наемный убийца, а офисный клерк. Работаешь от рассвета до заката, работаешь…

– Кстати, да.

Гоблин бросил на столик рядом с диваном плотный конверт:

– Благодарность от босса. За наркоторговцев и Малого.

Я радостно потер руки. Сон резко испарился. Ничто так не бодрит с утра, как деньги. Жадно схватив конверт, я открыл его, посмотрел внутрь:

– Годно, – одобрительно подытожил я. – Хотя я думал…

– Думать – это не твое, – резко и зло оборвал меня Гоблин. – Кабы у тебя в голове было хоть некое подобие мозга – ты бы не связался с имбецилами, которые подвели тебя под ПэЖэ. А все потому, что между ушей у тебя не мозг, а ганглий. Нервный узел, как у тараканов, отвечающий за примитивные инстинкты…

Дослушивать проповедь я не стал. Встал с дивана и пошлепал в ванную. И единственное, что я смог разобрать – так это заглушаемые шумом воды слова:

– … Думал он. Мрак! Ужас! Кошмар!

***

– Куйбышев, он же Хонда. Тысяча девятьсот девяносто пятого года рождения. В две тысячи шестнадцатом попал в поле зрения полиции. Сел. Мотал срок вместе с Малым в колонии строгого режима номер двадцать пять, более известной как четвертак, долгих восемь лет за непреднамеренное убийство. Откинулся по отбытию срока. В тюрьме прослыл злостным нарушителем режима. Живет на Буревестника Революции двадцать пять, числится начальником службы безопасности сети заправок Алексея Большакова, также известного как Леша Большой. Слывет великим добродетелем. В частности – взял шефство над детским домом, в котором вырос. Катается черной «Камри». Да что у них за тяга такая к «Тойотам» – то? А, ладно. Продолжим. Летом пересаживается на японский байк, за что и получил прозвище.

Не успели мы сесть в машину, как Гоблин уже начал диктовать вводные по новой цели.

– Ты вообще спишь хоть когда-нибудь? – поинтересовался я. – Когда ты успел столько нарыть?

– Эдисон спал два часа в сутки. Тесла – два часа пятнадцать минут. И это, – тут Гоблин наставительно поднял указательный палец, – это были великие люди. А ты так всю жизнь проспишь, несчастный ты сурок.

Филин колесил по центру города, пытаясь проехать к Площади Буревестника Революции. Народу на дороге было много, водить умели далеко не все, отчего на шестиполосном шоссе то и дело появлялись пробки. На улице стояла жара, окна машин были открыты, водители сигналили и переругивались.

– Чертовы мосты, – выругался Гоблин. – Вот какого хрена всех несет в верхнюю часть города? Там что, деньги сегодня раздают? Вот мразь! Тарань его, Филин.

Последнее высказывание относилось к водиле на черной «Мазде», который пытался подрезать Филина, и пролезть на освободившееся место. Прямо перед нами. Филин на эти манипуляции не обращал ровным счетом никакого внимания и водятела не пропускал. Впрочем, совет Гоблина он также проигнорировал.

Пробку на мосту мы отстояли под ругательства Гоблина, который покрывал чернейшей бранью всех, кто купил права, кто насосал права, и прочих индивидов, которые, по мнению Гоблина, входили в пресловутые 95%. Информацию я улавливал скорее тезисно, ибо то и дело проваливался в сон. Единственное что я усвоил, так это тот факт, что виновников ДТП, по мнению товарища, стоило расстреливать на месте без суда и следствия специальной командой. Впрочем, я в дискуссию с ним не вступал, а Филин, судя по его невозмутимой роже, давно к словоблудию Гоблина привык. Посему,ругаться Гоблину быстро надоело. Он включил магнитолу, и в верхнюю часть города мы въехали под бессмертную песню FPG «Хана», которая орала из динамиков так, что у меня аж уши закладывало.

Улица Буревестник Революции начиналась от площади с одноименным названием и шла аж до Проспекта имени Белинского. Длинная улица, застроенная элитным жильем для обеспеченных людей. Чтоб купить здесь квартирку размерами чуть больше СИЗО, мне пришлось бы продать почку.

Во двор Филин сворачивать не стал, высадив нас у станции метро в полукилометре от нужного адреса. Остальной путь мы с Гоблином, как видится, протопали пешком.

Тяга к максимальной безопасности была оправдана. Палить тачку, на которой мы позже поедем убивать Хонду, возможно, даже в этом самом дворе – верх глупости. Так же, как и во дворе нам лучше не отсвечивать. Спалит какая-нибудь бдительная бабка – и пиши, пропало. Заскочив в ближайший магазин и купив пару бейсболок, мы вошли во двор.

Двадцать пятый дом, расположенный в исторической части города, был одним из четырех братьев – близнецов. Однотипных, выстроившихся в ряд вдоль дороги. С другой стороны, двор нужного нам дома упирался в Дом Лингвиста – пятиэтажку таких огромных размеров, что тянулась она целый квартал.

Припекало солнце, на лавочках двора сидели, что-то оживленно обсуждая, пенсионерки, на детской площадке играла ребятня. Чуть в отдалении, у песочницы сидели две молодых мамы с колясками, укачивая малышей. Обычный двор. А вот ни машины, ни мотоцикла у подъезда не было.

– Клиент отбыл на работу, – подытожил Гоблин.

– А поехать сразу на работу был не вариант? – накинулся я на него.

– Ты что, дурной? – голос Гоблина прозвучал скорее утвердительно, нежели вопросительно. – Он начальник охраны сети заправок. Хрен знает, куда его понесло с утра. Подождем здесь.

В целях конспирации,из двора решено было свалить. Въезд во двор все равно был один – через Тихий переулок. Так мы околачивались вокруг проулка почти весь день.

Сперва мы устроились в сквере Изобретателей, где Гоблин купил карты в ларьке и предложил сыграть в козла «на интерес». Играл этот жулик знатно, и к трем часам дня в моих карманах даже мелочи не звенело. Потом мы бесцельно шатались по округе. Солнце близилось к закату, наш клиент все не появлялся, и к вечеру эта слежка мне успела так изрядно надоесть, что я готов был пешком отправиться по городу в поисках этого несчастного Хонды, чтобы застрелить того на месте.

Удача улыбнулась нам, когда мы сидели на летней террасе сетевой забегаловки, в который по счету раз за день, решив перекусить. Я поедал бургер, запивая его чаем, когда в Тихий переулок свернул спортбайк. Заметивший этот маневр Гоблин напрягся и ткнул меня кулаком в бок, отчего я едва не пролил горячий чай себе на штаны.

– Скорее всего, наш клиент прибыл, – сообщил он, торопливо дожевывая кусок курицы и бросая кость в картонное ведерко. – Погнали.

Байк затормозил у двадцать пятого дома. Управлял им невысокий коренастый крепыш в черной куртке со спортивной сумкой через плечо.

"Цель опознана».

“Навык “Ищейка” улучшен”.

Поставив мотоцикл, Хонда вразвалочку направился к подъезду, по пути перебросившись парой слов с сидевшими на лавочке пенсионерками. Те прервали свое обсуждение, и наперебой что-то живо стали рассказывать Хонде. Мужчина остановился, внимательно слушая женщин, кивая и что – то говоря в ответ. Пенсионерки заулыбались. И в этот момент, даже несмотря на опознание цели системой, я засомневался: а наш ли это клиент? Уж очень он не походил на бандита, оттрубившего «за забором» восемь лет. Да еще за убийство. Но Гоблина было не провести:

– Ты смотри, как маскируется под добренького. Вот хитрый черт!

– Что дальше делаем? – спросил я у него. – Валим здесь, при целой толпе свидетелей?

– Гоблин удивленно посмотрел на меня:

– Нет, сегодня ты меня поражаешь? Здесь? Сейчас? Совсем теремок на солнце перегрелся? Тут же дети.

– Тогда..

– Проследим несколько дней, – оборвал меня Гоблин. – Любой человек живет по распорядку. Ну, или некому его подобию. Ест, спит, дрочит – все примерно в одно и то же время. Выясним распорядок этого животного – и убьем его в удобном для нас месте. А сейчас – по домам.

***

– По распорядку, говоришь? – хитро прищурившись, спросил я Гоблина.

На дворе стоял четвертый день слежки за нашей жертвой. Мы сидели на террасе летнего кафе неподалеку от порядком задолбавшего нас дома на Восстании, и пытались подытожить результаты нашей слежки.

Эти четыре дня показали, что Гоблин был в корне неправ. Единственное, что Хонда делал по распорядку – это выезжал с утра из дома. Домой он мог вернуться как в два часа дня, так и глубоко за полночь. Заправки, которые были в ведении начальника охраны, тоже были разные изо дня в день. Еще цель ездила фитнес – центр на Буревестника Революции. Но время посещения тоже было случайным, известным одному только Хонде.

Гоблин лишь пожал плечами, поедая курицу и запивая ее холодным пивом:

– Валить где будем? – спросил он с набитым ртом.

– Во дворе с утра, где же еще.

– Продолжай, – мигом заинтересовался Гоблин.

– Рядом с подъездом есть вход в каморку дворников, – начал излагать я план, придуманный мной на ходу три минуты назад. – В этой каморке раньше был бак домового мусоропровода. Когда мусоропровод заварили, помещение, скорее всего, приспособили для хранения хозяйственного инвентаря. Метел, граблей, лопат и прочей срани. Амбарный замок, который дверь запирает, хлипкий, пальцем открыть можно. Я спрячусь там, дождусь, пока цель выйдет, и завалю его со спины. Надеюсь, рации ты еще не выкинул?

Гоблин чуть замешкался, а потом на его лице проступило нечто вроде понимания:

– Я останусь во дворе, по рации скажу, когда тот выйдет, и свалю.

– Именно.

Я с важным видом кивнул.

– А план хорош, – задумчиво протянул Гоблин. – Все-таки иногда в твоем чугунке, кроме ветра, зарождаются дельные мысли. Все. Пора по домам.

Дорога была пуста, и Филин быстро довез меня до ставшего мне родным двора. Всю дорогу мы молчали, погруженные в свои мысли. О чем думал Гоблин мне неведомо, а вот я был всецело поглощен обдумыванием завтрашнего убийства.

Отчего-то мне вспомнился один момент из слежки. Когда Хонда чуточку изменил свой хаотичный маршрут…

– Ну и где его черти носят?

Гоблин нетерпеливо ерзал на сиденье, уставившись на дверь подъезда. На часах было восемь утра, а Хонда все еще не торопился выходить из дома. Гоблин нервничал, курил одну сигарету за другой, и крыл жертву таким отборным матом, что даже Филин после часа ожидания попросил его заткнуться. Гоблин замолчал, но вместо ругательств начал ерзать на сидение и горестно вздыхать.

Хонда вышел из дома, когда на часах уже было девять утра. Хлопнула подъездная дверь, наш новый знакомый, не спеша, пересек двор. Пискнула сигнализация, и Хонда уселся в машину.

– С какого хрена? – удивленно спросил Гоблин, заметив этот маневр.

– У нас спрашиваешь? – не понял я.

– Вопрос был риторический. Просто не люблю, когда что-то меняется.

«Камри» выехала со двора и двинулась по улице Белинского в сторону центра.

– И куда его черт понес? – удивленно спросил Гоблин. – Все чудесатее и чудесатее.

Тот самый черт, обозначенный Гоблином, принес Хонду, а заодно с ним и нас, к торговому центру «Квадрат», в котором Хонда проторчал час. Вышел он оттуда с огромными, доверху забитыми пакетами.

– На пикник, что ли, собрался? Что за паскудство сегодня творится?

– Да тихо ты, – осадил я Гоблина. – Скоро все узнаем.

Хонда, и правда, поехал к выезду из города.

– Ох, и повезло, – Гоблин довольно потер руки. – Есть шанс, что он уедет за город – и оттуда не вернется. Вечером вывезли мальчика в лес. Бизнес остался, а мальчик исчез. Ух!

Но мечтам Гоблина, как водится, сбыться было не суждено. Вместо леса Хонда приехал к серому ветхому трехэтажному зданию, обнесенному ржавым забором на окраине проспекта Ильича. Старый охранник распахнул заскрипевшие ворота – и машина въехала на территорию.

– Что это? Детский сад? – протянул я, рассматривая двор, который едва просматривался сквозь ряд старых деревьев, растущих у забора

Старая детская площадка: обнесенная деревянным с облупившейся краской коробом песочница, в которой играли дети, покосившиеся деревянные машинки, выцветшая беседка.

– Дом – интернат номер два, – мрачно ответил Гоблин. – Хонда здесь вырос.

Хонда тем временем вылез из машины и, вытащив из багажника пакеты, пошел к входу. Завидев его, дети, радостно гомоня, бросились навстречу. Окружили Хонду, что-то весело ему рассказывая.

Эта картина счастливых детей, их радостные улыбки при виде бандита, искреннее веселье, что он приехал, стояла у меня перед глазами. Нет, я не сомневался, что Хонду необходимо убить. Не было ни угрызений совести, ни вопросов как, что и почему. Система блокировала все сомнения. Но все-таки…

Ворочаясь в кровати без сна в тот вечер, я так и не понял, почему Хонда ездил в детский дом. Возможно, в нем и осталось что-то от человека. А возможно, он чувствовал, что кармическое воздаяние за его дела уже запущено, и теперь пытался сделать как можно больше хороших поступков.

– Приехали, – голос Гоблина вырвал меня из воспоминаний.

Я кивнул, и молча вышел из машины.

– Завтра утром ты должен быть бодр, свеж и весел, – напомнил мне напарник. – Если у нас ничего не получится…

Он не договорил, погрозив мне пальцем.

Я вновь кивнул, хлопнул дверью и пошел к подъезду.

Глава 9. Расстрел

Выспаться мне так и не удалось. Я долго ворочался в кровати и лишь ближе к утру смог урвать пару часов сна. Подремать удалось и в машине, пока Филин не высадил нас в Тихом переулке, припарковавшись в неприметном дворике. Квартал мы в молчании прошли пешком.

Двор был пуст. Дворники обычно убирали территорию часов в пять, а собачники еще не вышли на утреннюю прогулку. Рабочие, которых еще не разбудил будильник, дремали, досыпая, просидевшие всю ночь в интернете школьники и студенты. Во дворе лишь насвистывали, спрятавшись в листве деревьев, утренние птицы.

Попасть в каморку и правда было несложно. Мне даже не пришлось вскрывать замок. Достаточно было лишь вырвать хлипкую петлю. Я забрался внутрь и прикрыл дверь, оставшись в полумраке.

В каморке пахло плесенью и грязной одеждой. В углу стоял ворох метел, лопат и прочего сельскохозяйственного инструмента, который использовали дворники. На вбитых в стену крючках висели грязно-оранжевые жилеты с названием управляющей компании, которая обслуживала дом. Один из таких жилетов, с наполовину оторванными карманами, грязный и истрепанный, который, по-видимому, никогда не стирали, я нацепил на себя. Чтобы люди, если таковые с утра окажутся во дворе или на балконах в зоне видимости подъезда, запомнили парня в оранжевой робе дворника. Или слесаря. А больше они не запомнят ничего. В едва державшемся кармане робы я нашел грязный ком. Нитяные рабочие перчатки, на которых было больше дыр, чем материи. Я надел их, потер ладони, чтобы вековая грязь хоть чуточку осыпалась. Перчатки я одел не потому, что боялся оставить на пистолете отпечатки. Вовсе нет. Я не хотел оставить на руках пороховых ожогов. И перчатки должны были меня от них защитить. Достал из кармана пистолет, взвел его, приводя в боевое положение, и уселся на стоявший в центре каморки колченогий стул. Положил на колени пистолет и принялся терпеливо ждать.

– Он вышел, – сквозь треск помех прохрипел из рации голос Гоблина.

Пора

Я встал, на ходу натягивая на лицо полумаску, открыл дверь каморки и вышел во двор.

Хонда стоял боком, в трех метрах от меня. Он остановился у мусорного бака, открывая крышку. И возможно все бы прошло более гладко, но…

Дверь, так нагло вскрытая мной полчаса назад, мерзко скрипнула. И мне показалось, что этот звук разлетелся по двору как удар грома. Хонда обернулся, занеся мешок с мусором над открытым баком.

В его глазах не было страха. Скорее всего, он понимал на кого работает и что рано или поздно кто-нибудь придет и прикончит его. Скорее, было удивление от столь наглого хода убийцы. Мешок упал на асфальт, и Хонда потянулся за пояс. Где, по-видимому, был пистолет.

Проверять я не хотел, и в следующую секунду во дворе загремели выстрелы.

Первая пуля ушла вверх, пробив плечо Хонды и развернув цель. Остальные пули легли в правый бок.

Время словно замедлилось. Вот Хонда как-то нелепо взмахнул руками и начал заваливаться на асфальт. Прямо на пешеходную дорожку.

Бах! Бах! Бах!

Кто-то истошно завизжал. А потом завыла сирена скорой помощи, которая, по крайне плохому стечению обстоятельств, стояла у соседнего дома. Видимо, она подъехала, пока я сидел в засаде.