Глеб Олегович Пивоваров
Диагноз – жив!
Глава третья. Странные гости
Лето девяносто восьмого неумолимо летело к августу. И пока мои сверстники жаловались на медленный ход времени, радовались бесконечным каникулам, я с ужасом наблюдал за тем, как под всеобщие аплодисменты и восторг наша страна катится к неизбежной встрече с новым и неизведанным словом «дефолт». Пояса затягивались туже. Разгул на улицах становился культурней и тише, но все еще вечерами мы выходили на прогулку с собакой минимум вдвоем.
Итак, летние каникулы не были наполнены покоем и негой. Напротив. Ежедневно в 9.30 утра мы с братом должны были вытащить со склада коробки и столы для всех тех продающих, что расставлялись на центральной улице нашего города в тени самого высокого здания – гостиницы «Венец».
Банановые коробки, набитые базарным барахлом: кошельки, барсетки, носки, колготки, косметика, бытовая химия, игрушки, книги, посуда. Целый супермаркет под открытым небом! Словно паук, пожирающий огромную страну, который каждое утро выходил на свет, а вечером возвращался обратно в темноту своих кладовых. Великая держава превратилась в каждодневный воскресный базар. Казалось, что торговали все и всем. Бесконечные коробки со всякой ерундой, которая уже завтра никому не будет нужна. Но сегодня их непременно нужно было носить туда и обратно!
Особая гордость была и в том, что часть этих коробок принадлежала нашей семье. Это закончится для меня сорванной спиной. В 12 лет мы хорошие дети, но плохие грузчики.
Однажды утром «на Венце» гуляла группа туристов, и мы с братом попали в объективы их камер. Здесь-то и созрел удивительный план так же внезапно, как и вся эта история, что приключилась со мной.
В Ульяновск приезжало много гостей из США и Германии. Родина Ленина, как-никак! Гончаров! Карамзин! Прекрасные виды и архитектура старого города! Мы подбегали к иностранцам, будучи мальчишками, и говорили единственную фразу, которая, как нам казалось, рушила языковой барьер:
– Хай! Бубль гум, – говорили мы и получали жвачку под всеобщий хохот иностранной толпы. А нам другого и не нужно было! Их «бубль гумы» сильно отличались от наших редких «мяты» и «кофе с молоком».
Но сейчас-то, с моим разговорным английским? С моим образованием культуролога и историка? Неужели я не сварганю на ходу для них экскурсию с городскими легендами? А это и спина целая, и голова работает, и язык не забуду! И деньги совсем другие! Причем живые деньги! И может быть даже баксы с марками!
– Андрюха, прикроешь меня, если что? Я попробую кое-что необычное провернуть, авось и сработает. Если что, то деньги пополам.
– Ты чего задумал?!
– Сейчас увидишь.
Ну что, пробуем? Ставим коробку и идем к ним. Страшно-то как! Но в этом и правда: нам страшно именно тогда, когда менять реальность мы способны!
– Добрый день. Могу я вам чем-то помочь? Вы выглядите так, словно что-то ищите. Давно вы приехали к нам в город?
О да! За эти выражения лиц можно отдать многое! Получить, думаю, можно еще больше! Это же картина маслом: худой пацан 12 лет в нищей стране таскает с братом коробки, но тут же подходит и начинает свободно говорить на английском!
Это был триумф! Экскурсия по центру, городские байки и легенды, маршрут Пушкина и плюсы УАЗов по отношению к другой технике с наглядной демонстрацией на ближайшем припаркованном авто! И вот я стою с долларами в руках. Немного, но это больше, чем мы зарабатываем с братом за месяц! Деньги разделили поровну. Ведь пока я болтал, он честно таскал все коробки. Вечером таскали коробки уже вместе. Наутро мы решили все повторить. Родителям пока говорить не стали.
– Ты где так наловчился?
– Спер у тебя пару учебников и слушал кассеты «Хеппи инглиш», которые тебе подарили на день рождения.
Мой брат всегда, с самого раннего детства, умел обращаться с игрушками, ресурсами и деньгами. Там, где я давал маху, он всегда проявлял твердость и несгибаемость характера, точный расчет и умение планировать. Помню такой случай: прислали нам как-то лет пять тому назад две китайские шоколадки в красной обертке, кажется, отправил их нам дядя Сережа из Хабаровска. Я свою съел сразу. Вот прямо за раз. Андрей же смаковал каждый кусочек. Каждую дольку. Я, осознав, что шоколада больше нет, полез под столом, чтобы выкрасть «шоколадный фонд» у старшего брата. Ловкое движение руки, и, пока мой старший брат лупил меня по макушке, я, закрыв рот двумя руками, доедал его богатство.
Мы были очень разными по темпераменту, но работать вместе нам доставляло удовольствие.
Андрей понял: чтобы организовать нашу работу, нам нужно начинать чуть раньше, тогда все самое тяжелое мы сможем раскидать вдвоем, а дальше он один справится за двоих. Дело пошло. Главное было выцепить группу. Это была уже моя часть работы. И проблем с этим не было.
Правда, с последней группой из ФРГ случилась заминка. Все шло, как всегда: немцы, обход развалин Лютеранской кирхи на Ленина, мемориал Ленину, домики, в которых жила семья Ульяновых, маршруты Пушкина и подробности дуэли с Дантесом, который был женат на младшей сестре жены Пушкина (они этого не знали), особенности «Русланов» и «УАЗиков». И вдруг нам навстречу попался человек в голубом берете. Он просто прошел мимо, но тут началось что-то странное! Посыпались вопросы про конфликты в Чечне! Про причины, про мнения простых людей обо всем этом.
И все это было сказано с такой усмешкой и наглостью, что ответ сам вырвался у меня, оголив все острые углы таким образом, что продолжать экскурсию уже не было смысла.
– Если бы не передали оружейные склады бывшей ГДР Турции, то они не отдали бы их содержимое боевикам, тогда, может быть, и не было бы никакой войны?
– Тебя этому родители научили? – спросили они.
– Нет, просто человек не будет стрелять, если ему нечем.
Я не стал брать денег и просто ушел. Тогда мы все рассказали родителям и отдали им доллары и марки, которые удалось заработать за последние семь недель.
Наши нечаянные деньги от предыдущих групп решением семейного совета мы превратили в подарок для всей семьи. Благо новый курс доллара позволял нам дорогие покупки. Купили видеодвойку – телевизор со встроенным видеомагнитофоном. А подключив к этому цветному экрану наш Денди, мы получили почти космическую станцию у нас в зале!
– Ты правда выучил язык по кассетам? – спросили родители.
– Не совсем. Еще по словарям и книжкам. Хорошо, что этого добра у нас достаточно. И потом, нас же в школе не зря учат. Да и не особо грамотно я. Понимают и слава Богу! Они явно были довольны. Глядя на счастливые глаза своих мамы и папы, я был готов искать интуристов снова и снова. Но это закончилось также внезапно, как и началось.
Вернувшись с тренировки по боксу, а спорту я теперь уделял еще больше внимания, я увидел, как суетятся по хозяйству мама, папа и брат.
– Давай скорее! Скоро приедет дядя Слава!
– Кто?
– Дядя Слава, который генерал КГБ или ФСБ, как они там сейчас называются? Позвонил и сказал, что вечером приедет в гости.
Зашуршал по хозяйству и я. Не каждый день генералы едут на чай – значит, дело серьезное!
О том, что у нас есть такой родственник, я слышал, но не помню, чтобы мы встречались и уж тем более, чтобы он к нам приезжал на чай. Что-то случилось, шептались родители. Было видно, что волнуются они крепко.
Дядя Слава оказался человеком среднего роста, неопределенного возраста, без живота, совершенно без примет. Но абсолютно седой и с очень тяжелым взглядом. Смотрел он своими темными, почти черными глазами исключительно в глаза собеседника, отчего становилось очень неуютно и даже страшно.
– Хотите, расскажу вам штуку? – начал неторопливую беседу генерал, отпивая чай и кушая мамин пирог с яблоками. – Мне тут приносят рапорт, дескать, появился в городе странный малый. Трется каждое утро у гостиниц, гуляет по набережной, выискивает группы иностранных туристов, вьется, как уж, около них, а дальше, втираясь в доверие, разводит наших гостей на валюту. Я сначала не поверил, а потом решил разобраться, что к чему. Кто родители, чему мальца учат? Потом задумался, а может они ему не только деньги передают? Какой спрос с ребенка? Кто и что заподозрит?
– Да мы уже в курсе, что это наши на телек зарабатывают. Вон стоит в зале, только купили. Лихо он, правда?! – ответил отец.
– Я смеялся как ненормальный, когда узнал, что это мой родной внучатый племянник такие шутки шутит с иностранцами. Ему же дорога в разведку! И не стыдно тебе так?
– Нет, не стыдно, товарищ генерал. Дядя Слава, я же честно эти деньги заработал, – я набрался храбрости и посмотрел ему прямо в глаза и не отводил взгляд до последнего. – Я ничего у них не украл. Ни о чем их не просил. Я предложил им помощь, они согласились. Я ведь хожу с ними, говорю, пишу тексты вечерами, в словари лезу, в конце-то концов! В душе мою голову и тексты наговариваю. А деньги я родителям отдал. Так что нет, не стыдно.
Я думал, что он сейчас взорвется от такой наглости, но нет. Выдержка и опыт брали свое, хотя он явно не ожидал такого отпора. Я же изо всех сил старался сохранить хладнокровие.
– Ну и поколеньице растет! Хотя… – генерал задумался и сменил тон. Вот что, мой мальчик, – тихо сказал он, наклонившись в мою сторону. – Ты с этим заканчивай, вот тебе мой добрый совет. И про Кавказ, про НАТО и прочие вещи лишнего не говори. Там ведь не только гости могут быть. Зачем тебе потом проблемы? Тебе-то и не будет ничего, это же с них потом спросят, – кинул он взгляд на родителей. – А вообще, ты молодец! Если не будешь дураком, то тебя ждет большое будущее на службе. Но это мы посмотрим, как пойдет. Ты расти и о здоровье думай. Годика через три подумаем, где и чему учиться будешь. Лады?
Он хлопнул меня по плечу. Больно. Но виду я не подал. Рука тяжелая.
После чая с пирогом и короткой болтовни ни о чем седой человек в сером костюме без галстука поблагодарил маму и папу, за то, что они нас прекрасно воспитывают. После этого он удалился.
Больше я его никогда не видел. Наверное, в этот вечер он сделал для нас что-то очень важное и полезное, о чем мы так никогда и не узнаем.
Череда сюрпризов и событий на этом не закончилась.
Буквально через пару недель после визита дяди Славы нам пришло извещение на почту. Если верить штампам, то это очень объемная посылка из Хабаровска, где служил наш дядя Сережа. Надо сказать, что его я тоже почти не помню, а вот его посылки – это уже совсем другое дело. И первые шоколадные печенья, и корейская лапша быстрого приготовления, и непонятные сладости со вкусом кукурузы, и прочие не совсем обычные для советско-перестроечного времени вещи.
Но на этот раз все было очень и очень серьезно! Перепроизводство лосося на Дальнем Востоке привело к фактическому обесцениванию красной икры по ту сторону Уральских гор. О да! Несколько контейнеров красной икры! Килограммов по десять- пятнадцать в каждом! Вы только вдумайтесь в эти цифры! Смешно было, когда отец зашел на кухню и с гордостью произнес: «На дворе кризис, денег нет, мир катится в тартарары, а дети советского инженера едят ложками икру на завтрак и плевать, что хлеба нет».
Разумеется, часть этого соленого счастья была продана, часть обменена, часть заморожена (кстати, мороженая икра сильно уступала по вкусу икре свежей).
А когда за семейным ужином на столе появились белый хлеб, масло, икра, запеченная курица с сыром, шампанское для мамы и коньяк для отца, то каким-то неведомым образом у всей нашей семьи появилось почти забытое чувство и уверенность в том, что все обязательно будет хорошо!
Глава четвертая. Иван Петрович
Если в своей прошлой жизни я регулярно пропускал тренировки, сборы и соревнования по причинам болезней, лени и собственной недальновидности, то в этот раз все было иначе.
Раз уж Небеса подарили второй шанс, то пользовался я им отменно. Примерно за восемь месяцев регулярного посещения ближайшей качалки из щуплого и невзрачного пацанчика и гадкого болезного утенка я по чуть-чуть становился крепким и сбитым парнем среднего роста, но широкого в плечах.
Разумеется, все эти самоварные станки и самодельные штанги сильно уступают современным залам с их полированным и травмобезопасным инвентарем, но есть в них и своя красота. Хотя бы в том, что все это было бесплатно и доступно с утра и до позднего вечера.
Совковые гири, толстые резиновые ковры, самодельный блочный кроссовер, пахнущий машинным маслом, и куча блинов, покрашенных краской «по килограммам», иначе не понять, сколько в них веса. Атмосфера непередаваемая. Кто был – поймет.
Примечательно то, что сама по себе качалка не существовала. Это был тренажерный зал сразу для двух секций: гребля на пресных водах «Каяк», куда и записался мой брат, и клуб бокса при средней школе по соседству, который, в свою очередь, посещал я.
Беда пришла, откуда не ждали: пока я старательно избегал ссор и конфликтов, ко мне все-таки пристала на улице группа старшеклассников в тренировочных штанах. Мать честная, это же они – классические гопники конца девяностых, которые вдруг наводнили все улицы! Казалось, что это произошло за одну ночь. За ночь город переоделся в треники с лампасами, полосками, треугольниками и прочими принтами. Барсетки, (по большей части пустые) которыми торгуют на развалах, синие кроссовки с белыми полосами, темные очки и традиционный «ежик» на голове!
– Слышь, малой, поди сюда! – прокричал один из них.
– Тебе надо, сам подходи, я тороплюсь, – огрызнулся я, не сбавляя шага.
– Ты че такой борзый? Бессмертный что ли?
Есть золотое правило уличной драки, которое гласит: или ты идешь, или ты бежишь. Если бежишь, то от драки. Если идешь, то бить первым.
Я решил бежать, но ноги предательски отказались слушаться. Страх. Обычный человеческий страх. Нет, не человеческий – животный! Так себя чувствует добыча, которую загоняют в ловушку.
Всем видом стараюсь себя не выдать, продолжаю идти. Они ускоряют шаг. Поворот за угол дома. Удар. Еще один. Еще. Я лежу на земле, все, что в моих силах – закрыть голову от ударов ногами. За что они меня бьют? Что я им сделал? Вот она сила толпы. Отбить от стада, загнать, кто же знал, что там за углом еще двое? Итого пятеро. При общей примитивности ума весьма продуманное поведение. Из вещей только пакет со сменкой. Денег нет.
Я ничего не успел ни сделать, ни сказать, ни ударить в ответ. Забрали новенькие кроссы. Одежда в крови. Нос цел. Просто разбит. Иду домой.
Отец, придя с работы, застал меня в ванной и помог умыться. Он никогда нас не ругал. Вообще, родители исповедовали принцип, что невозможно воспитать человека, ребенка, жену или мужа. Они верили, что воспитать можно только характер. Этим и занимались. Как могли и как умели. Разговаривали, увещевали, взывали к разуму, так как «дураками нам быть не в кого» и давали право выбора. Всегда. Впрочем, бремя последствий выбора мы всегда несли сами.
Отец смыл кровь с моего лица и замочил одежду. Отделали меня нарядно. Нос, губы, рассекли бровь, которая сильно кровила.
– Бывает, сынок, всякое бывает, но пятеро на одного – это перебор. Хреновое время. Хорошо, что цел. Меня тоже задирали в детстве. Но скорее забавы ради. Но чтобы избивать? Такого не было. По одному отпор, особенно старшим, давать не получалось, но когда собирались группами, то нас не трогали даже самые отпетые негодяи.
Папа смотрел на меня с теплотой и любовью, выглядел я, видимо, не очень. Думаю, еще и потому, что при всей своей мудрости, красноречии, при всей подготовке, мне совершенно нечего противопоставить агрессивным «одноклеточным» гопарям! И эта беспомощность читалась в моих глазах. Что делать, даже самый талантливый и подготовленный человек, в одиночку непременно уступит пусть средней паршивости, но все-таки, организованной команде.
В очередной раз смотря на потолок и по чуть-чуть приходя в себя после сотрясения мозга, я пришел к мысли, которую мне захотелось обсудить с нашим тренером по боксу Иваном Петровичем.
Иван Петрович был мужиком с широкими плечами и очень большим сердцем, отдававшим все свое мастерство мальчишкам. Его круглое лицо с большим мясистым красным носом венчала короткая стрижка с небольшой проседью. Он ругался, когда мы приходили в штанах, и требовал от нас спортивных трусов, как и подобает боксёрам. Он ругался, когда мы лезли на ринг просто так. Он ругался и оглушительно свистел в свой свисток, если мы сбивались с круга во время круговой тренировки. Через 20 лет это назовут кроссфитом, и люди будут платить деньги за то, что мы сейчас делали бесплатно. Он ругался и шлепал нас кожаным ремешком своего свистка, если мы выпячивали зад во время отжиманий или «планки». Он ругался, свистел в свисток, но никогда не позволял себе перейти черту, унизить или оскорбить нас. Он любил свое дело, а потому любил и каждого из нас.
Иван Петрович часто повторял две фразы: «И в пятак», «Не вертись мне, тут не танцы!» Но главный урок, который он нам преподал, был при нашем знакомстве. Секцию только открыли. Мне тогда было лет семь, кажется:
– Первое, что вы должны понять, – говорил он нам на вводном уроке, – здесь вас около пятидесяти человек! Десять из вас уйдут после первого занятия. Эти десять просто ошиблись дверью. Еще двадцать уйдет чуть позже. Эти не ошиблись. Эти просто ленивы и не понимают, что мечта и результат требуют времени и сил. Еще десять бросят через год или два, когда проиграют на первых соревнованиях или, что еще хуже, выиграют их. Вот из оставшихся десяти будет толк, если не в боксе, то в жизни уж точно!
И он оказался полностью прав. Иван Петрович всегда приходил раньше, а уходил позже остальных. Он любил говорить с нами и радовался, если мы отвечаем взаимностью.
– Иван Петрович, можно Вас отвлечь?
– О! Оклемался? Ты как? Сильно наваляли? Ну, ты хоть что-то им смог ответить?
– Да куда там? Я даже на первый удар не среагировал. Вообще никак. Словно и не учился ничему.
– Это ты зря. Закрылся вовремя и на автомате, поэтому и не помнишь. Иначе бы без зубов остался. Значит, с блоками порядок. Нужно атаку тащить. Но с группой пока работать не будешь. По чуть-чуть входи в ритм. Я тебе покажу две вещи, Бог даст – не пригодятся.
– Хорошо, но потом. Пока все равно подташнивает. Я к вам вот с чем: смотрите, их пятеро – я один. А если наоборот?
– В смысле наоборот?
– Если тренеры попросят ребят организовать дежурства, хотя бы в своих районах? Или там, где качалки и школы? С бокса, с гребли, с борьбы и с рукопашки, что через трамвайные пути? Так, чтобы гуляли побольше. Тренировки на улице проводить, особенно там, где эти тусят? Вернуть себе все спортивные площадки и городки у школ, чтобы они там пиво не пили. Как думаете, так можно? Согласятся?
Иван Петрович не ответил. Он похлопал меня по плечу, сказал, чтобы я восстановился и приходил работать индивидуально. Потом тяжело вздохнул и ушел к себе в тренерскую. Я ушел домой очень подавленный. И как оказалось – зря! Иван Петрович был золотой мужик. В этот же вечер он обзвонил всех своих друзей и коллег по спорту. Каждому предложил подобную идею. Что-то вроде «спортивной дружины».
На следующей же тренировке во всех спортивных школах и секциях тренеры распекали своих за пассивность и бездействие, а после пригласили всех добровольцев от 17 и старше записываться в дружины под патронатом местных участковых.
Пошли далеко не все. Но когда участковый на общем собрании маякнул, что можно и КМС защитить быстрее, и с «мастером» могут помочь, так как грамоты, благодарности и рекомендации со знаками отличия могут, так сказать, посодействовать с вызовами, оплатой проезда к местам соревнований и сборов, то дело пошло уже лучше.
Этого хватило. Простого присутствия на улицах людей в спортивных костюмах, которые носили их по праву, оказалось достаточным! По сути, это была новая организованная группировка из спортсменов. Ничего нового. Просто эти спортсмены были еще и «Робин Гуды».
Жить стало легче. И первые, кто вздохнул спокойно, были мамы и милиция.
Буквально после недели «дежурств» у дружин почти не оказалось работы, напротив, время от времени они сами себе ее выдумывали и некоторым «пацанчикам с района» иногда влетало просто профилактики для.
Но все оказалось еще проще. Наши тренеры воспитали достаточно много людей, которые в начале девяностых ушли в криминал и те из них, кто дожил до сентября девяносто восьмого, сами начинали уставать от происходящего на улицах. Они очень хотели теперь легализоваться и выйти на свет чистыми и порядочными людьми в галстуках и начищенных ботинках.
И тренерам оказалось достаточным попросить своих бывших подопечных унять шпану. А ни один уважающий себя человек, прошедший советские и российские ДЮСШ, не откажет своему тренеру в маленькой услуге и никогда его не забудет.