Глеб Дибернин
Когда Семью выбирают
– Вечер добрый. Мира и счастья вашему дому, – поздоровался Влад.
– И вам не хворать. Кем будете по жизни? Чем дышите? Представьтесь, а потом и толковать будем, – ответил не вставая седой.
– Мы простые смертные. Двигаемся с умом по жизни. Чужие дороги сами не пересекаем.
– Ну что же, присаживаетесь, смертные.
Влад и Ара сели за стол. Мужчина начал «прожигать» их своими колючими маленькими глазками. Все его лицо было в глубоких морщинах. Руки лежали на столе, и Влад заметил, что на некоторых пальцах имеются заметные следы от срезанных татуировок. На запястье были наручные золотые часы «Луч» на кожаном ремешке.
– Меня зовут Важа. Я вор и это мой торговый центр.
– Я Влад, а это Артур, у нас пока торгового центра нет.
– Бадри передал мне ваше предложение. Руслан действительно хороший арендатор, и на первый раз мы готовы пойти ему навстречу. С кем не бывает. Бизнес – такое дело: сегодня плюс, завтра минус. Он перенервничал и наделал глупостей. Я прощаю его, но только на первый раз. В следующий раз мы просто молча отрежем ему голову. Никто не может кинуть меня на деньги. Многие пытались, но ни у кого не вышло. Не верите, на улице поинтересуйтесь. Давно на этом свете живу.
– Пусть будет так. Мы всего лишь гости, как в твоем центре, так и вообще в этом мире. Придя сюда, мы понимаем, что находимся на вашей территории. Благодарю, что приняли наше предложение.
– Ты правильно все рассудил. Вот Бадри тоже говорит, что ты парень правильный. Тему с Русланом разрулил достойно, да и вообще складно говоришь, хотя не из блатных. Странно, что я раньше про тебя никогда не слышал. Давно в Москве из Осетии? – Важа прищурился и поглядывал то на Влада, то на Ару. – Твоего друга я тоже что-то не припомню.
– Мы тут недавно, Важа. Все едут за счастьем в Москву, чем мы хуже. Живем тихо, чужого нам не надо.
– Поинтересоваться хочу, с кем двигаетесь в столице?
– Я человек и двигаюсь по жизни с людьми.
– Понятно, что не мент. Это я и так вижу. Ты, Влад, правильно начал базар. Не надо портить о себе мнение.
– Есть что мне сказать как человеку, говори, есть претензии, предъявляй. Но на слове меня не лови. Не надо.
– То, что ты среди братвы крутишься, ни о чем не говорит. Братва, она сегодня есть, завтра ее нет, а мы, пиковые, всегда будем. Ты понимаешь, с кем ты сейчас разговариваешь? Меня люди знают, бродяги знают, в зонах каждая собака знает. У меня 17 лет лагерей за плечами. Я зоны истоптал по диагонали. Ты понимаешь, что я могу быть последним в твоей жизни, с кем ты решил пошутить?
– Это беспредел, Важа. Ты нам угрожаешь? Чем ты обоснуешь это? Какие у тебя основания так говорить с нами?
– Ты вписался за коммерса, значит, мазу за него потянул. Теперь ты в одной упряжке с ним. Значит, и спрос теперь с тебя имеется за него.
– Мне оправдываться перед тобой не в чем. Ты вор, и я это уважаю. У вас свои законы, свои правила. За себя скажу: я живу по совести, а поступаю по правде. Я не блатной и по понятиям не живу, но их прислушиваюсь. Знаю, как с людьми базарить.
– Базарить? Да что ты про базар знаешь? Да я тебе тему выведу, ты, дятел, в шерсть заедешь на раз и отмазка по незнанке не проканает, раз ты, фраер, со мной мурчать собрался! Что, сучары, может быть, вас лучше здесь завалить, чтобы время не тратить? – проговорил Важа, нехорошо ухмыляясь, показав, наконец, свое волчье лицо.
Влад увидел, как несколько грузин заулыбались и потянули руки внутрь своих курток и пиджаков. Обычные дешевые понты для лохов.
– Мы порядочные. Поинтересуйся у людей, а после клыками на нас клацать будешь.
– Добро. Сейчас проверим, кто вы и откуда. Я же говорю, не слышал про вас раньше. Откуда мне знать, от чьего имени вы здесь говорите, – глаза Важи маслянисто блестели, на лбу вспухли вены.
Было видно, что он начинал выходить из себя. Важа привык всегда получать ответы на свои вопросы. Его начинала злить упертость Влада. Ребята за соседним столом приосанились и смотрели на них в упор.
– Я уже сказал. Я сам по себе. И отвечать буду сам за свои слова, как мужчина. Прикрываться никем не буду. Мужчина не должен про себя кричать на каждом углу. Коли так надо знать, у людей спросите, они сами скажут про меня. Улицу не обманешь. Она тебя как рентген просветит.
В глазах Важи горел огонь, не предвещавший ничего хорошего. Влад посмотрел на Ару, и тот еле заметно кивнул. Этот был отработанный за годы знак готовиться к атаке. В голове звучал свой собственный голос: «Ну вот, кажется, и все. Ситуация приходит к своему логическому завершению. В комнате человек десять, не меньше. Из плюсов у нас с Арой только эффект неожиданности. Но этого хватит только, чтобы вырубить двух-трех человек, а дальше? А дальше кто-нибудь достанет ствол, и куча времени, потраченного в спортзалах, пойдет насмарку. Наш единственный шанс – брать в заложники Важу. Он наш билетик отсюда. А что потом? На хрен, главное – выйти сейчас живыми».
Владу хватит одного рывка, чтобы взять его худую старческую шею в захват. Если что, ломать шеи его научил Крепыш. Думаю, его шестерки вряд ли рыпнутся, ставя под угрозу жизнь своего шефа. Ара будет прикрывать спину, и вот так, не спеша, они выйдут на первый этаж. Сос знает, что делать в такой ситуации. Все, что ему надо сделать, это сказать кодовое слово, и все закрутится. Конечно, если они уйдут отсюда живыми, никто им не простит, что они подняли руку на вора. Но в данном случае все зависит от этого «если», которое в их случае может и не наступить.
Влад напряг ноги и спину, приготовившись кинуться к Важе. В этот момент к нему подошел молодой парень и, наклонившись, что-то сказал по-грузински. Влад расслышал только обрывки фраз, но ничего не понял. При этом от него не ускользнуло, как вор изменился в лице. Влад не знал грузинского, но явно отметил, что парень сказал что-то очень важное, после чего встал сзади Важи. «Значит, у него два советника», – мелькнуло у него в голове. Если развитие событий пойдет по плохому варианту, у него стало еще меньше шансов взять Важу в заложники. «Может успею схватить ручку и ткнуть ему в лаз?» – подумал Влад, сжимая кулаки.
– Все нормально, Влад. Разобрались, – криво улыбнулся Важа исколеченным ртом, – Крепкие у тебя нервы. Мы согласны с твоим предложением. Пусть Руслан дальше работает. Бизнесмен должен работать, вор должен воровать, люди должны разговаривать, так? Не буду больше вас обременять своим гостеприимством. Это мне, старику, делать нечего, дай только побазарить о жизни и судьбе. Так что рад был познакомиться, – с этими словами Важа встал и протянул Владу руку.
Он как-то странно улыбнулся. Это был оскал старого волка, у которого из пасти только что вырвали ягненка. Влад и Артур по очереди пожали руку Важе и вышли из-за стола. Несмотря на возраст, рука вора была очень крепкой. Они быстро прошли залы торгового центра. Морозный воздух показался им сладким как никогда. Сейчас Влад отчетливо понимал, как близко они были от края.
На стоянке Влад передал Бадри обещанные деньги в спортивном рюкзаке, который все это время лежал в багажнике.
– Ты хороший человек, Влад. Правильный. Разговаривать умеешь. Я этой жизнью не первый год живу. Много людей повидал: бродяг, фраеров, стремящихся. И я тебе скажу: не каждый так с Важей мог говорить, как ты. Я по картам не гадаю, но у тебя большое будущее, далеко пойдешь. Я так думаю.
– Спасибо, братан. Твои слова да богу в уши. Можно вопрос?
– Конечно.
– Есть мнение, что подобные вам люди – анахронизм и каста воров обречена на вымирание. Что ты об этом думаешь?
– Ты православный?
– Да.
– Скажи, кто первый вошел в рай вместе с Иисусом Христом?
– Вор.
– Правильно. Мне нравится одно стихотворение, там есть такие слова: «А вора Бог с собой забрал, одним этапом в рай поднялись».
– Не понимаю.
– Вспомним древних греков. У них было отдельное божество, покровительствующее ворам.
– Извиняюсь, не силен в мифологии.
– Не в том суть. Если пять тысяч лет назад воры существовали, то почему они должны исчезнуть сейчас?
– Но вы ведь девятую заповедь – «не укради» –нарушаете.
– «А девятая – не прихоть, а профессия моя», – продекламировал Бадри стихи из известной песни, – Когда Господа к кресту прибивали, один из гвоздей украли. Вот и думай. Смотри на все проще: если бы мы делали небогоугодное дело, терпел бы нас Бог на белом свете?
– Ну, Бог много кого терпит.
– Не согрешишь – не покаешься.
– И все-таки вы изначально вне закона. Как людского, так и христианского.
– Почему так думаешь? Если бы у нас было правовое государство, то люди шли бы в милицию, а не к ворам. Если кто-то хочет справедливости, то идут к нам. «Бог создал вора, а черт – прокурора».
– Красиво говоришь. Только плохо, когда людей насильно под понятия загоняют.
– Ты забываешь, что наша страна давно живет по понятиям. Многие наши политики, артисты и певцы, люди из простого народа часто приходили со своими проблемами именно к ворам. Хотя некоторые политики потом забывают о добре, о том, на чьих деньгах и с чьей помощью стали состоятельными и были введены в политический бомонд. Ладно, с кайфом бы еще побазарил, но дела-дела. Приятно было познакомиться. Вот возьми мою визитку. Я здесь типа директора. Скоро мойку здесь на парковке откроем. Заезжай машину помыть, покушать, девченки у нас тут симпатичные.
– Чем еще занимаешься?
– Каждый день – как Бог на душу положит. Как говорится:«Каждому дню довольно своих забот». А тебя, Влад, всегда рад видеть буду, набирай.
– Взаимно, Бадри, взаимно. Всех благ. Поедем мы. Дел по горло.
– Давайте, пацаны, удачи.
Уже сев в машину, Артур, обращаясь к Владу, сказал:
– И что ты молчишь, великий комбинатор? Как нервишки?
– А что я должен сказать?
–Знаешь, почему Важа так поменялся и перестал мочить «рога»?
– Нет, но думаю, ты мне сейчас скажешь. Почему?
– Тот парень сказал ему: «Эти люди работают с Джавой. Это его братья». Вот так-то Влад. Помнишь, я тебе говорил про авторитет Джавы. Сила слова сильнее кулаков. Честно сказать, я уже прикидывал, как схвачу ручку со стола и воткну ее в глаз первому, кто на меня кинется.
– Ишь ты, я тоже на ручку посматривал. Вот бы грузины посмеялись, увидев как мы лбами столкнулись кинувшись вдвоем за «Паркером».
– Я бы их все равно положил. Хороший грузин – мертвый грузин, – сказал Сос, разряжая автомат и снова укладывая его под сидение. – Я все вслушивался, как вы там с ним разговаривали. Думал, все, надо идти за вами. Так распереживался, что есть еще сильней захотел. У меня этот, как его… Стресс! Я есть хочу. И вообще где мои пирожки?
– Вот, держи, – Ара передал Сосу пакет с едой, – Кушай не обляпайся.
Тот стал поглощать пирожки с бешеной скоростью, продолжая рассказывать все, что он знает о грузинах и их происхождении. Ара включился в этот разговор. Постепенно они стали вспоминать о случаях различных стычек и потасовок с грузинами в Осетии. Влад не стал поддерживать этой беседы. Все тело ломило. Казалось, что он только что сбросил с плеч железную шпалу, которую держал на себе несколько часов. В голове роем проносились разные мысли. Ему тоже нужно было снять стресс.
– Ладно, главное дело сделано. Поехали отсюда, от греха. «В гостях хорошо, а дома лучше», – сказал Влад, посмотрев в последний раз на мирно стоявшее здание торгового центра. Он снова был близок к той грани, которую зарекся пересечь. Потенциальная возможность снова оказаться в тюрьме пугала его. Влад считал, что смогжет избежать этого, продолжая балансировать, как канатоходец под куполом цирка. Только тогда он не учел одного: ветер уже изменился и неумолимо начал сдувать его с каната, а пол арены неминуемо приближаться.
Глава 10. Кровавый бизнес
Если у тебя получилось обмануть человека, это не значит, что он дурак, это значит, что тебе доверяли больше, чем ты этого заслуживаешь…
Спустя семь месяцев Влад полностью разобрался, куда попал по воле судьбы. Это не была обычная преступная группировка, как тамбовские, питерские или какая-либо другая. В других командах все было построено на финансах, понятиях или воровском укладе. Однако, если убрать все лишнее, оказывалось, что целью и идеей любой организации в конечном итоге оказываются деньги и власть. Ничего не изменилось со времен конкистадоров, вырезающих местное население с целью наживы. Он хорошо это понимал, проработав у Шрама какое-то время. Все, чем парни занимались, работая на него, это грабеж, рэкет и возврат долгов. И никакой идеологии. В перспективе: или место на кладбище, или тюрьма, а если повезет, то легальный бизнес. В Семье все было наоборот. «Братья» должны были заботиться, прежде всего, о благе Осетии. Алихан не уставал это повторять. Все называли друг друга чаще всего братьями. Сам себя Джава называл – «Брат», иногда говорил о себе в третьем лице, произнося фразы: «Брат сказал», «Брат подумает», «Брат приедет», «Брат уезжает» и т.д. Алихан не любил прозвище Джава, приставшее к нему со школы. Понятие «свой человек» даже для Алихана было слишком расплывчатым и условным. Войти в Семью мог далеко не каждый, и именно в этом была ее сила.
С началом эпохи 90-х в Москву многие ехали за лучшей жизнью. В основном это были люди в поисках любого способа заработка. Часто моральные и этические нормы отступали на задний план по сравнению с необходимостью заработать. Среди приезжих были и молодые отвязные парни, которые везли «наглядные рекомендации» в виде шрамов и отсутствующих зубов. Эта молодая поросль беспредельничала, убивала и грабила, тем самым «проходя университеты». Кто-то из них пополнял кладбища Москвы и окрестностей, кто-то возвращался домой и рассказывал истории о столице. В тоже время многие оставались (не только на кладбище), обзаводились семьями, бизнесом, если повезет – депутатскими мандатами. В результате те, кто смогли выжить, составили поколение так называемых новых коренных москвичей.
Группа Джавы в своем настоящем виде родилась примерно в 2002-2003 году. По крайней мере, такой вывод сделал Влад. Буквально за несколько лет с начала 2000-х Семья превращается в сильный, хорошо организованный, сплоченный и, что немаловажно, глубоко законспирированный организм. Группа заявила о себе в Москве в лучших традициях дворцовых заговоров: быстро, неожиданно и, что самое главное, нагло. Лидеров, попытавшихся было «возмутиться», быстро заткнули силой оружия. Между собой группу все члены называли – «Семья». Джава являлся единоличным и непререкаемым лидером. «Братья» не были беспредельщиками. Они уважали понятия, но не жили по ним. Это отделяло их от этнических группировок, наводнивших Москву. Когда в той или иной ситуации им говорили, что перед ними местный авторитет, они отвечали: «Мы по понятиям не живем. Мы живем по совести». После чего авторитет, не желающий сесть за стол переговоров, не проживал долго. Костяк той или иной «бригады» просто пропадал, после чего оставшиеся без вожаков и начинавшие делать ошибку за ошибкой «боевики» очень быстро кончали свою «карьеру» или в тюрьме, или на кладбище. Брату никогда не говорил, что именно он стоит за этим. Всегда ситуация складывалась так, что с интересами Семьи можно было пересечься только один раз. У Семьи за спиной никогда не оставалось живых врагов.
Алихан по мере необходимости поддерживал отношения со многими преступными авторитетами, «ворами в законе», политиками, людьми из «властных кабинетов». Влад сделал такой вывод, потому что Джава часто решал такие вопросы, которые не были подвластны простым смертным даже за очень большие деньги. Без мощной поддержки «сверху», это было просто невозможно. Это касалось и выделения земли под застройки в Москве, и получения государственных тендеров определенными компаниями, руководители которых обращались к Брату. Помимо этого, он всегда был готов встретиться и поговорить с человеком по любому вопросу. В том числе, если это касалось блага Осетии или было полезно для Семьи. Готовность помочь человеку в любом вопросе выгодно отличала Алихана от других авторитетов. Так как никто не заставлял его выделять деньги на съемки фильмов, ремонт музеев, проведение фестивалей, помощь нуждающимся и так далее.
В то же время Джава мог делать то, чего не могли его покровители в «больших» кабинетах, а именно – решать вопрос «кардинально», оставаясь в тени. Цели существования Семьи не сводились к простому накоплению капитала любыми средствами. Однако Семья могла за себя постоять и защищала свои интересы всеми имеющимися способами. Конечно, думающие люди проводили аналогии, что «неприятности» происходили со всеми, кто пересекался с парнями из Осетии. Или Чечни, Дагестана, Ингушетии? Кто знал точно? В то время любой кавказец в Москве не считался «подарком». Для несведущих – просто очередная стычка с выходцами с Кавказа оказывалась провальной, только и всего. Семью никогда и не называли группировкой. Она не проходила ни по одному криминалистическому учету и ею не занимались ни МВД, ни ФСБ. Вообще, они старались не привлекать лишний раз внимания правоохранительных органов. Благодаря этому она, в отличие от других группировок, могла наносить удары по своим врагам неожиданно. «Братья» не составляли общность, за которой можно было бы проследить.
В обычной жизни «братьев» не ассоциировали с Семьей. Запрещалось рассказывать о ее существовании кому-то извне. «Братья», жившие в Москве, позиционировали себя в обществе в роли бизнесменов или работников крупных компаний: Газпрома, Лукойла, МТС, Мегафона, Роснефти или какой-нибудь другой. Тем самым объяснялись дорогие автомобили, квартиры и хорошие костюмы. Каждый сам придумывал себе легенду. Другим важным требованием, было избегать лишних и бесполезных конфликтов, которые могли привлечь ненужное внимание. Когда «снимали» девчонок из Молдавии и Украины, обычно называющих себя коренными москвичками, мы привозили их в гостиницы. Все знали только Брата. Он был единственным, по кому могли нанести удар. Поэтому всегда передвигался с охраной и постоянно менял место жительства. В особо сложные моменты Брат улетал на некоторое время за границу. Имя Джавы кому-то внушало уважение, кому-то страх. Но все, так или иначе, признавали его влиятельность и справедливость.
Семья контролировала весь Север и Северо-Запад Москвы. Никаких поборов вроде тех, что были на рынке во Владикавказе. В Москве все уже давно перешли на «легальные рельсы»: частные охранные предприятия, финансовые кооперативы, консалтинговые агентства пришли на смену «паяльникам и утюгам». Все чаще «полем битвы» становились суды. Безусловно, «братья» могли приехать на разговор или на «стрелку», но это требовалось с каждым днем все реже и реже. Все делалось лишь по указанию Алихана. Когда «братья» приезжали на разговор, с ними считались, впрочем, зачастую хватало только озвучить имя Джавы. Его слава, заработанная в 90-е, шла впереди него, и редкий самоубийца хотел испытать ее на себе. Те, кто должен был, знали, что с Братом и его ребятами сложно воевать и невозможно их понять. Брат никогда не вел себя нагло. Не покушался, в отличие от других, на чужие «лакомые куски». Он всегда шел своим путем. Но все, кто пробовал помешать ему, дорого поплатились за это.
В так называемый ближний круг входило человек двадцать пять. Всего под контролем Брата было не менее 100 боевиков. Они делились на автономные группы. Каждая включала от трех до шести членов. Только старший группы имел связь с Советником или с Владом. Они были своего родами проводниками указаний Брата. В Семью также входили лица, которые выполняли отдельные поручения. Например, сотрудник прокуратуры Тахсаев Эдик или Иван Абоев по прозвищу Пиджак – бывший работник Следственного комитета. Кубаев Марик по прозвищу Куба был своего рода агентом, который постоянно привозил Брату различную информацию из Осетии. Шамиль Гатагов, Артем Нелюбов по прозвищу Старый или Иван Иваныч, Рома и Вадим были охранниками Джавы. Действовала еще одна группа, которая в основном занималась различными коммерческими делами, в том числе обналичиванием денежных средств. В нее входили Саша Казах по кличке Кореец, Саидов Геннадий по кличке Саид, Игорь Борсиев по кличке Аллигатор, Хадзимет Ларсанов по кличке Будулай.
Все, что происходило в Семье, оставалось в ней навсегда. Это было одним из непререкаемых условий соблюдения безопасности. Каждый из «братьев» обязан был рассказывать все другим «братьям» и при этом должен был быть абсолютно закрыт для внешнего мира. У братьев не могло быть личных проблем. Все, что касалось тебя, касалось и Семьи, а значит, решалось сообща. Ты постоянно ощущал себя частью целого. Жесткая система подчинения и глубокая конспирация помогали долгое время функционировать без сбоев.
Прежде всего, запрещалось нарушать ПДД. За этим постоянно следил Крепыш. Это же касалось различных потасовок и драк в ресторанах, ночных клубах и других местах. О любом таком случае в скором времени докладывалось Джаве. Другими словами, «братья» должны были максимально дистанцироваться от ненужного хулиганского поведения. В тоже время заниматься какой-либо криминальной деятельностью можно было только с поручения или с позволения Брата.
Джава требовал безоговорочного подчинения ему во всем, при этом зачастую говорил: «Вам думать не надо, я буду за вас думать…» Для общения между «братьями» были установлены правила конспиративной связи. С Братом по телефонам могли общаться только Влад и Советник. В свою очередь с ними могли общаться при помощи мобильных только руководители групп. У каждого из них было несколько трубок, предназначенных только для общения с конкретным бригадиром или же с другими членами Семьи. Руководители групп не имели прямой телефонной связи с самим Братом. Всегда был связной, которому Джава указывал, с кем необходимо связаться и какую задачу выполнить. Раньше это были Советник и Крепыш. Теперь таким человеком стал и Влад. Так как Алихан часто бывал за границей, они использовали для связи с ним «Скайп» или же различные мессенджеры – WhatsApp, Viber и так далее. Таким образом, вся система становилась очень надежной. Учитывая постоянные смены мобильных и сим-карт, вычислить связи «братьев» становилось крайне сложно. Даже если один номер поставят на прослушку, максимум, что это давало,– связь двух «братьев».
Система связи была построена следующим образом. В большом количестве покупались сим-карты и дешевые мобильные телефоны, чаще всего типа «фонарик». Примерно 500-600 трубок в месяц. Телефонами и сим-картами пользовались для связи только с конкретными людьми. Некоторые трубки и сим-карты вообще использовались единожды. Раз в неделю телефон и сим-карта менялись. На следующей сим-карте каждого уже были записаны новые номера Советника и Влад. Такая сложная система использовалась только между ими тремя. Сим-карты, которыми «братья» будут пользоваться через некоторое время, были расписаны на несколько месяцев вперед. Схема по смене сим-карт и трубок неукоснительно соблюдалась. У руководителей групп на каждого члена бригады, а также для связи с Владом и Советником был тоже отдельный телефон.
Сам Брат при личной встрече неоднократно доводил до Влада, Советника, а также до руководителей групп, что телефоны в замкнутой групповой сети легко и быстро отслеживаются. Поэтому для того, чтобы не попасть в поле зрения оперативных сотрудников, Джава заставлял их звонить с конспиративных мобильных по номерам телефонов, оставленных в объявлениях в газетах. Так, все «братья» периодически звонили в фирмы досуга, по объявлениям о продаже квартир, сдаче внаем жилья, а также по иным различным телефонам, чтобы односторонность соединений не вызывала подозрений.
Открытых противостояний на тот момент уже ни с кем не велось. Все сферы были поделены, и жизнь большую часть времени текла размеренно и спокойно. Ежедневно люди обращались за той или иной помощью к Брату. Обычно это происходило через Советника. После чего Джава встречался с просителями и беседовал с ними. При этом Брат выступал со стороны справедливости. Если к нему обращался коммерсант из Осетии, с которого вымогали деньги, он встречался с «авторитетом» с той стороны и спрашивал, какие у него претензии к этому человеку. Никто не мог требовать денег просто так с осетина в Москве. Однако это не значило, что Джава помогал только осетинам. Любой человек мог обратиться к нему за помощью. Нужно было лишь знать нужный телефон и попросить о встрече. Если у того или иного человека возникали финансовые трудности, Брат мог попросить людей отсрочить выплату, остановить проценты, помочь получить кредит в банке под хорошие условия и т.д. Если человек действительно был должен, Джава запросто мог отдать за него долг. Тем самым человек становился его должником. Если он мог помочь, то делал это бескорыстно. По крайней мере, так это выглядело для окружающих. Однако если претензии были предъявлены необоснованно, из разряда: «Он нам должен, потому что должен», Джава просил простить данному человеку его долг и больше его не беспокоить, сделав тем самым одолжение Брату. Многие были обязаны ему и оказывали различные «услуги» на постоянной основе. Эта лояльность оплачивалась куда более чем просто щедро. В то же время люди, знавшие Алихана, редко отказывали, так как знали, что может повлечь отказ в его просьбе в будущем. И предпочитали быть если не его «братом», то хотя бы другом. В Москве насчитывалось уже много негативных «примеров» пренебрежения дружбой Брата. В этом случае обратившийся человек опять становился должником. При этом должник сам не знал, когда и как он расплатиться за свой долг. В большинстве случаев дело шло о «жизни или смерти» и поэтому долг получался «бесценным». Джава мог обратиться к этому человеку спустя некоторое время с некой «просьбой». Люди, которым он помогал, никогда не отказывали ему, так как вернуть долг в меру сил стремились все. Большинство пытались как можно скорее отблагодарить его, не дожидаясь просьбы с его стороны.
Брат был известен в различных кругах. «Обычные смертные» знали его как крупного дельца и могли охарактеризовать как умного интеллигентного человека. Он был разносторонне образован. Свободно разговаривал на русском, осетинском, английском, французском и грузинском языках. Достаточно хорошо разбирался в истории, политике, музыке, юриспруденции, литературе и экономике. Всегда уважительно и спокойно общался с собеседником. Брат вообще довольно легко сходился с людьми. Ему удавалось быть снисходительным к людям, нисколько при этом не унижая их. Это отлично работало, и ведомый по натуре человек мог проникнуться к нему с первой встречи.
Джава выглядел моложе своих 38 лет. Черты лица не были типично кавказскими или славянскими. Светлые глаза с легким прищуром, широкая нижняя челюсть с ярко выраженными скулами делали его похожим на пиранью, приготовившуюся к броску, чтобы вцепиться в добычу мертвой хваткой. Эту видимость не могла исправить даже «голливудская» улыбка, которой Брат ослеплял всех вокруг. Он научился этой привычке за границей. В то же время Джава вобрал лучшее всех культур, с представителями которых ему довелось общаться. И, несмотря на свой брутальный вид: высокий рост, крепкое телосложение, бритую наголо голову, он всегда выглядел позитивным, внимательным, проявляющим участие. Что явно отличало его от многих бизнесменов, выходцев из 90-х, которые заработали свои состояния в дикую эпоху «первоначального накопления» капитала. Они знали, что за все это могут спросить в любое время, и поэтому боялись, пряча свой страх за бронированными дверями и беспробудной пьянкой.
Постоянно наблюдая за ним, Влад заметил и другие качества Джавы. Будучи неплохим психологом, иногда Брат прикидывался "недалеким" человеком, таким «рубахой-парнем», и это действовало безотказно. Он обладал несомненными лидерскими качествами: смелостью, целеустремленностью, жаждой власти, которые сочетались с осторожностью, подозрительностью и жестокостью как по отношению к «братьям», так и к другим лицам. В Семье была строгая дисциплина, и указания Брата исполнялись беспрекословно. Он был мстителен. Оскорбление в свой адрес или в адрес своих родственников он не прощал никогда и никому.
Уже позднее Влад неоднократно замечал нетипичное для «криминального авторитета» поведение. Он мог умолять человека не делать что-то, предлагая тому взамен свою дружбу и помощь. Несколько раз Брат предлагал встать перед человеком на колени, лишь бы отговорить его от того или иного необдуманного поступка. Сначала Влад не понимал, что это. Это можно было принять за проявление слабости. Однако это явно не соответствовало всему остальному, что олицетворял собой Джава. Тем самым он давал человеку последний шанс. Это был своего рода капкан, приняв слова Брата за слабость, человек, сам того не понимая, выносил себе смертный приговор.
Джава часто говорил об утрате истинного патриотизма в Республике. Что Осетию нужно отчистить от «кровососущих тварей», которые не хотят работать на благо Республики и позорят ее. Джава часто отдавал команды найти и ликвидировать педофила, насильника или банду похитителей. В отличие от чиновников, Джава заботился в первую очередь о простых осетинах. Это не были просто слова. Брат старался помогать не только тем, кто к нему обращался. Если он узнавал о той или иной проблеме у простых людей, то никогда не оставался безучастным.
Однажды некой девушке понадобилась дорогостоящая операция. Ее мать, отчаявшись, пошла к Президенту Северной Осетии попросить содействия в поиске средств. Однако Президент сказал, что рад бы помочь, но не имеет права тратить бюджетные средства по своему усмотрению, а целевые деньги, выделенные на здравоохранение в этом году, уже, увы, потрачены. После чего Президент сел в свой новый Mercedes и уехал на обед – есть форель в загородном ресторане. Женщина совсем было опустила руки. Однако кто-то сообщил Брату об этой ситуации, и спустя некоторое время через родственников Влад пригласил женщину и ее дочь в Москву на лечение. При этом Джава оплатил перелет, операцию и послеоперационные затраты. Занимаясь благотворительностью, Влад никогда не говорил, что представляет Брата. Конечно, люди в Осетии постепенно догадывались, кто им помогал, слухи быстро распространялись.
В другой раз парень из Осетии обратился к одному из «братьев» с просьбой купить ему радиатор в Москве для его старой «Tойоты-Лэнд-Крузер». Тот, в свою очередь, обратился к Брату, и Джава разрешил купить и отправить парню радиатор. Спустя некоторое время ситуация повторилась, теперь он попросил блок ABS. Когда в третий раз он попросил крестовину для заднего моста, Брат дал указание купить и отправить ему новый «Лэнд-Крузер». Как говорили «братья», парень больше не звонил по поводу запчастей.