Хьюго Гернсбек
Ральф 124С41+
Накорми нас
Следующий день был посвящён поездке на фермы ускоренного роста растений. Уже в глубокой древности люди знали, что некоторые растения, например грибы, достигают полного развития в течение нескольких дней.
Растения и овощи, выращенные под стеклом и при повышенной температуре, растут быстрее и созревают раньше, чем выращенные в открытом грунте.
Но лишь недавно, объяснил Ральф Элис, стало возможным организовать это в широких масштабах. Правда, некоторые овощи, вроде спаржи, салата, горошка и других, уже выращивались в теплицах столетия назад, но их нельзя рассматривать как продукты первой необходимости – они скорее относятся к разряду деликатесов.
К началу XXVII столетия население земного шара настолько увеличилось, что во многих странах мира свирепствовал голод, вызванный недостатком таких основных продуктов питания, как пшеница и картофель.
Было признано жизненно необходимым значительно увеличить производство этих продуктов и обеспечить устойчивость урожаев. Во всех частях света были учреждены сельскохозяйственные предприятия, известные ныне под названием ферм ускоренного выращивания растений. Первые такие фермы в Европе и Африке – ныне устаревшие – были построены по образцу старых теплиц. В Европе это были попросту горизонтальные крыши с металлическим переплётом и обыкновенными застеклёнными рамами, позволявшими лучам солнца проникать внутрь. Такие фермы занимали огромную площадь, но не имели искусственного отопления, и для ускорения роста растений в них использовалось только солнечное тепло. Если в природных условиях можно было собрать в год один урожай пшеницы или кукурузы, то эти супертеплицы позволяли вырастить за сезон два урожая.
В Америке существовали такие же фермы, пока Ральф не принялся изучать это дело с научной точки зрения. На первых порах учёный попытался добиться большего нагрева этих гигантских теплиц; одна из них, например, имела три мили в длину и столько же в ширину. Ральф воспользовался этими теплицами, представлявшими собой продолговатые здания из стекла и железа с двойными стенками, недоступные воздействию внешнего воздуха, и заключил каждую из них как бы в футляр из того же материала. Расстояние между стеклянными стенками (внутренней и внешней) составляло около двух футов. В результате образовалась воздушная прослойка между стенками, а так как воздух – плохой проводник тепла, оно теперь удерживалось в теплице дольше, что имело особенно важное значение в холодные ночи.
Ральф и Элис вылетели из дома рано утром и направились на север от Нью-Йорка, где было сосредоточено большинство ферм ускоренного выращивания растений. Когда они показались на горизонте, местность под воздухолётом приобрела необычный вид: насколько хватал глаз, вся земля была покрыта стеклянными крышами ферм, отражавшими солнечные лучи. Элис была поражена этим зрелищем, потому что в Европе, где ей также доводилось их видеть, не было скопления таких огромных ферм. Через несколько минут они приземлились у одной из гигантских теплиц. Управляющий провёл их внутрь фермы, обозначенной номером Д1569.
На этой ферме выращивалась исключительно пшеница. Там, где мать-природа давала всего один урожай в год, стали получать четыре, а иногда даже пять благодаря новейшему, изобретённому Ральфом, ускорителю. Насколько знала Элис, на старых европейских фермах получали всего два урожая в год.
– Расскажите, как вы сумели добиться получения на три урожая больше, чем у нас в Европе?
– Во-первых, – начал Ральф, – можно принять за аксиому, что чем больше тепла даётся растениям, тем быстрее они растут. Холод и студёные ветры задерживают их рост, а электричество и некоторые химические вещества, наоборот, его ускоряют. Это факт, известный науке уже много веков. Однако только научное применение этих знаний позволяет вырастить пять урожаев в год. Для ускорения роста растений европейские фермы используют только солнечное тепло, поэтому ночью, когда температура падает, рост фактически прекращается. Заметьте, наши теплицы имеют двойные стенки и крыши. Иными словами, у нас теплица как бы заключена в другую теплицу. Воздух, заключённый между стенками, представляет превосходный теплоизолятор, так что к четырём часам утра, когда солнце стоит над горизонтом низко, температура в теплице остаётся почти такой же, какой она была в восемь или девять часов вечера. Даже зимой, когда солнце садится около четырёх часов пополудни и стоят холода, мы успеваем за день накопить достаточно тепла, чтобы сохранить высокую температуру до семи или восьми часов вечера.
Если бы мы не предприняли специальных мер, то между восьмью часами вечера и восьмью часами утра температура продолжала бы падать до уровня, при котором рост растений прекращается.
Чтобы прокормить огромное население Америки, мы были вынуждены добиваться очень высокой производительности ферм. Нас подгоняла необходимость. Она заставила нас прибегнуть к искусственному обогреву в ночное время. Известно, что, когда копают шахту, температура по мере углубления в землю очень быстро повышается. В некоторых частях нашей планеты она повышается быстрее, в других медленнее, но в среднем через каждые сто футов температура поднимается на 0,5 °C. Мы сочли экономически целесообразным использовать тепло самой земли для обогревания почвы.
Скоростные буры позволяют нам меньше чем за месяц делать скважины в 3 тысячи футов глубиной и 3 фута диаметром. Мы углублялись до горизонта с температурой от 40 до 50° С. В скважину опускаются стальные резервуары, от которых отведены трубы на поверхность земли. Резервуары наполняются водой, и от каждого из них идёт по две трубы большого диаметра к сети трубопроводов, проложенной вдоль и поперёк наших ферм по нижней стенке теплиц. Скважины сверху закрываются. Получается дешёвая и эффективная отопительная система. Горячая вода сама поднимается по трубам, а по мере охлаждения стекает обратно в подземные резервуары, где снова подогревается и поднимается вверх. Таким образом, на наших фермах круглый год поддерживается одна и та же температура и рост растений продолжается круглые сутки.
Однако одного тепла недостаточно. Оно, в конце концов, обусловливает всего лишь нормальный темп роста растений. Нам же нужно было получать пять урожаев в год. Я направил все усилия на изучение свойств удобрений. Прежние азотные удобрения, при всех их превосходных качествах, непригодны для высокопроизводительных и скоростных методов выращивания. Мы искали химические вещества, которые были бы одновременно дёшевы и легко применимы. Оказалось, что слабый раствор термидона в воде вызывает значительное ускорение роста растений. Мы его разбрызгиваем по полю при помощи распылителей, которые, как видите, проложены вдоль крыши.
Площадь поля до сева поливается раствором термидона, пока земля им как следует не пропитается.
Это мгновенно придаёт почве все свойства чернозёма, как известно, наиболее пригодного для пшеницы, картофеля и кукурузы. Благодаря термидону земля становится плодородной, и если применять его после каждого урожая, то никакие другие удобрения не нужны.
Они находились в поле, когда Элис вдруг спросила:
– Я ощущаю в подошвах покалывание. Уж не используете ли вы электрические разряды?
– Вы угадали, – ответил Ральф. – Всех принятых нами искусственных мер оказалось недостаточно, чтобы добиться желаемого ускорения роста растений. Тогда я прибегнул к изоляции внутренней теплицы от грунта. Внутренняя теплица поставлена на стеклянные опоры и наэлектризована токами высокой частоты. Вся площадь внутренней теплицы день и ночь подвергается действию токов высокой частоты, и в этом оказался подлинный секрет стимулирования быстрого роста растений. Между прочим, этот метод отнюдь не нов, о нём знали уже несколько веков назад. Новшество заключается лишь в способе его применения. Решающее значение приобретают такие факторы, как плотность тока, его характер – постоянный или переменный, как он применяется и много других особенностей. Мне удалось установить, что наиболее эффективный способ ускорения роста растений с помощью электричества заключается в том, чтобы направлять ток от растения к потолку, причём ток должен быть постоянным, пульсирующим, но не переменным.
Ральф попросил одного из служителей дать ему разрядник. Это был металлический шест около семи футов длиной со стеклянной рукояткой посередине. Ральф взялся за неё и поставил шест вертикально: верхний конец шеста не доставал до стеклянной крыши примерно на шесть дюймов. Тотчас поток мелких искр устремился от железного переплёта крыши к концу шеста.
– Вот, – сказал Ральф, – ток, которым мы пользуемся для ускорения роста растений.
Затем, вернув шест служителю, он продолжал:
– Плотность электрического тока на квадратный фут невелика, так что за сутки пшеница получает не очень большое количество электричества. Главное – это чтобы ток поступал беспрерывно.
После завтрака, за которым им подали хлеб, испечённый из местной пшеницы, они отправились на соседнюю ферму, где шла полным ходом уборка. Машины, подвешенные к рельсам, быстро срезали пшеницу циркулярными серпами. Поскольку все стебли были одинакового роста, машина срезала их у самого колоса. Колосья тут же сбрасывались на конвейер, который транспортировал их на центральный распределительный пункт. За жнейкой непосредственно следовала другая машина, которая выдёргивала из земли обезглавленные стебли вместе с корнями. Благодаря этому почва взрыхлялась и отпадала надобность в пахоте. Жатва заняла немного времени – через несколько часов последний стебель пшеницы был выдернут из земли. Землю тут же полили раствором термидона. Уже через три часа после уборки урожая поле начали засевать снова. Семена поступали из проложенных под крышей труб.
Соседнее поле оказалось уже подготовленным к севу: голая земля выглядела почти чёрной. По просьбе Ральфа служитель повернул выключатель, и Элис увидела, как из труб под крышей дождём полились зёрна.
– Семена подаются в трубы сжатым воздухом, – пояснил Ральф. – В трубах имеются отверстия; когда пускается воздух под давлением, он гонит по трубам семена и выбрасывает их наружу через эти отверстия, расположенные так, что на определённую площадь равномерно рассеивается нужное количество зёрен. Как только высеялось нужное количество семян, отверстия автоматически закрываются. Как видите, сев организован на научной базе. Это позволяет выращивать столько пшеницы, сколько нам нужно.
Элис, онемев от изумления, наблюдала, как сыплются семена. Завеса семян, подобно дождю, медленно отступала всё дальше и дальше, пока не скрылась из глаз.
– За сколько времени можно засеять поле? – спросила она.
– За два-три часа в зависимости от его размеров. То, которое вы видите, имеет длину восемь миль и ширину – три. Его можно засеять, вероятно, за три с половиной часа.
– И когда же пшеница на нём созреет? – снова задала вопрос Элис.
– Через семьдесят дней можно снимать урожай.
Элис, внимательно и вдумчиво приглядывавшаяся ко всему вокруг, спросила, не убыточно ли выращивание продовольственных культур из-за огромных затрат на сооружение ферм.
– Напротив, – возразил Ральф. – Мы теперь выращиваем пшеницу, картофель, кукурузу и много других продовольственных культур значительно дешевле, чем это делали наши предки пятьсот или шестьсот лет назад. Сооружение теплиц и их оборудование стоят, конечно, очень дорого, но эти здания из стекла и стали при надлежащем уходе стоят века. Переплёты сделаны из нержавеющей стали, не требующей окраски. Стекло, как вы знаете, материал практически вечный. Затрата рабочей силы на сев и сбор урожая – лишь малая доля того, что затрачивалось на это прежде. Для того чтобы засеять и убрать урожай на поле площадью в двадцать четыре квадратные мили, требуется всего двадцать человек. На старых фермах с такой площадью, затрачивалось гораздо больше рабочей силы. Кроме того, у нас не бывает потерь. Плохих урожаев мы не знаем; наши урожаи в три или четыре раза выше, чем у наших предков.
Они подошли к стеклянной витрине с образцами пшеницы, собранной за несколько сотен лет: колосья 1900 года имели около трёх дюймов в длину, тогда как современные достигали шести дюймов. Иными словами, прежний колос содержал в два раза меньше зёрен, чем нынешний. Ральф также обратил внимание Элис на то, что солома современной пшеницы гораздо толще, чем прежняя. Это объяснялось возросшей тяжестью колосьев: прежние стебли не могли бы выдержать вес зерна нынешнего колоса, и это вызвало необходимость выращивать пшеницу с более прочным стеблем.
Ральф продолжал свои объяснения:
– Как я уже сказал, у нас ничего не пропадает зря. Вся солома поступает на бумажную фабрику в нескольких милях отсюда и там перерабатывается в первосортную бумагу. Несколько десятилетий назад был изобретён совершенно новый способ изготовления бумаги. Прежде из соломы умели делать только картон, а теперь научились вырабатывать из неё высшие сорта бумаги. Мы уже не используем свои леса для изготовления целлюлозы. Со времён изобретения метода изготовления бумаги из соломы рубка леса для нужд бумажной промышленности запрещена, и всю бумагу в Америке вырабатывают исключительно из химически обработанной соломы.
В тот же день они осмотрели картофельную ферму.
Здесь, как и на других овощных фермах, процесс выращивания протекал в несколько иных условиях, чем на ферме, где выращивалась пшеница.
Было уже совсем темно, когда Элис и Ральф возвратились на пшеничную ферму № Д1569. Управляющий приготовил для них изысканный ужин, указав при этом Элис, что всё, что есть на столе, собрано сегодня днём, а хлеб, поданный на стол, испечён из пшеницы, убранной, обмолоченной, высушенной в зерносушилке и смолотой в этот же день. И не без гордости добавил, что такая оперативность представляет, вероятно, рекорд.
Все блюда были приготовлены из овощей, выращенных на соседних фермах. Были поданы горошек, спаржа, молодой картофель, салат, сочные яблоки и множество других вкусных яств.
На десерт управляющий подал на большом серебряном подносе разнообразные фрукты, ещё не поступившие на широкий рынок. Тут были, например, гибрид яблока и груши, сочетавший в себе все лучшие качества обоих фруктов; чудесный гибрид сливы и вишни; дыня с лёгким привкусом апельсина; вишня размером с крупную сливу и много других.
Чай был заварен из листьев, также собранных в этот же день на одной из ферм. Управляющий предложил Элис сигареты и поставил перед Ральфом коробку сигар из табака, собранного сегодня. Листья обрабатывались скоростным методом при помощи сушки в вакууме.
Отужинав, Ральф и Элис поблагодарили своего гостеприимного хозяина за необычное угощение и отправились на прогулку по пшеничной ферме. Было уже темно, но пшеничное поле, раскинувшееся вокруг на несколько миль, светилось слабым пурпуровым сиянием.
При этом слышался звук, похожий на потрескивание или лёгкий шелест. Колоски пшеницы казались светящимися.
– Так выглядит ночью поле под электрическим током, который вы ощутили днём, – сказал Ральф. – Днём слабые разряды не видны, но в темноте возникает свечение. Один из полюсов высокочастотного генератора соединён с почвой, другой – со стальными переплётами крыши теплицы. Без помощи электричества мы не могли бы выращивать более двух или трёх урожаев пшеницы в год. Днём необходимо изменять силу тока. Когда солнце стоит высоко и наступает дневная жара, нет надобности давать пшенице ночную дозу тока. Несколько веков назад, когда начали пользоваться методами, подобными нынешним, но ещё недостаточно их разработали, по ночам применяли искусственный свет, необходимый для роста растений. Однако мы установили, что мягкого света, который вы видите сейчас, достаточно – растения растут и без дополнительного освещения.
Элис долго любовалась полем, излучавшим слабый красноватый свет, и слушала лёгкое потрескивание электрических разрядов. Затем они распрощались с персоналом и улетели в Нью-Йорк.
На другой день Ральф взял с собой Элис в одну из городских лабораторий синтетических продуктов питания. Пока они летели, учёный объяснил своей спутнице: если фермы, которые они осматривали накануне, были предназначены для производства основных видов продуктов питания, то такие, как сахар, молоко – и многие другие, которые нельзя было получать таким же способом, изготовляются синтетическим путём. Химики уже много веков назад знали, что сахар – это просто углевод, тогда как молоко представляет эмульсию казеина, молочной кислоты, масла, воды и второстепенных составных частей. С ростом населения сделалось не только невыгодным, но и невозможным получать в достаточном количестве эти продукты питания естественным путём, необходимо было обратиться к химикам.
Между тем воздухолёт снизился у одной из химических лабораторий, вырабатывающих сахар, молоко, пищевые жиры, масло и сыр.
Взору посетителей тут не представилось ничего особенно интересного: похожие на большие котлы химические реторты, вместительные белые эмалевые чаны и большое количество насосов и электромоторов – вот, пожалуй, и всё, что можно было тут увидеть. Директор объяснил им, что сахар сделан из опилок. Их подвергают действию определённых кислот в огромных металлических эмалированных чанах. По окончании процесса вываривания сюда добавляются другие химические вещества, и полученная таким путём патока перегоняется через реторты, откуда она вытекает в виде струи белого жидкого сахара.
Директор преподнёс Элис кусок прозрачного сахара и несколько кусков кристаллического сахара, которые она с удовольствием съела и, улыбаясь, сказала, что это самые вкусные опилки, какие она когда-нибудь пробовала.
После этого они посетили секцию, где производились ежедневно сотни тысяч литров синтетического молока.
Это производство было освоено недавно, и директор подробно рассказал о нём.
– Уже на заре истории, – начал он, – человечеству было известно молоко, но лишь достигнув определённой степени цивилизации, человек научился получать его у таких животных, как коза и корова. Понадобились тысячелетия, чтобы приручить их, однако мы не знаем, на какой стадии человек начал доить этих животных для своих нужд. Любознательные люди тысячи лет назад, несомненно, задавали себе вопрос: «Корова ест траву, переваривает её и обращает в конечном счёте в молоко: нельзя ли устранить корову из этого процесса?» Однако эта мысль не имела под собой реальной почвы, потому что химические процессы на промежуточных стадиях переработки травы в молоко представлялись слишком сложными и непонятными. Лишь в последние несколько лет эта загадка была разрешена. Теперь мы исходные продукты закладываем вот в эти реторты, и они перерабатываются точно так же, как в организме коровы. Путём прибавления солей и химических веществ мы воспроизводим все внутренние процессы, затем, после удаления твёрдых веществ и жидкостей, получаем молоко, обладающее многими качествами, которых натуральное не имеет. Попробуйте это искусственное молоко, – обратился директор к Элис, подавая ей стакан с густоватой мутной жидкостью бледно-зелёного цвета, не очень аппетитной на вид.
Элис всё же отважилась отпить немного и нашла, что по вкусу оно ничем не отличается от коровьего молока. Когда директор попросил Элис закрыть глаза и повторить опыт. На этот раз она сделала хороший глоток и с удивлением признала, что напиток нельзя отличить от жирного, цельного коровьего молока.
Директор объяснил, что в синтетическом молоке нет бактерий, придающих молоку белый цвет. Кроме того, оно по жирности значительно превосходит коровье, да и содержание сахара в нём выше, и оттого оно вкуснее и слаще. Прибавление некоторых солей придаёт искусственному молоку исключительно высокие вкусовые качества.
Далее Элис узнала, что из него получают все остальные молочные жиры и продукты, причём они доброкачественнее, чем из коровьего молока, которое никогда не бывает одинакового качества.
При осмотре лабораторий Ральф и Элис отведали различные молочные продукты превосходного качества и, несомненно, более вкусные, чем сделанные из натурального молока.
– Синтетические продукты усваиваются организмом легче натуральных, – сказал в заключение директор, – и они полезнее для здоровья. Всё дело в том, что мы уничтожили все вредные микробы и бактерии, оставив только полезные. В наших лабораториях это очень легко сделать. В организме козы или коровы процесс изготовления молока значительно сложнее.