Герман Волган
Невозможно договориться с палачом

Глава 1

Невозможно построить материальный объект, состоящий из одних острых углов. Такого не бывает. Однако, в безграничном человеческом восприятии реальности, – иногда случается.

(Заключение, основанное на обывательском жизненном опыте)

Одиночество не страшно, но ужасен перманентный процесс ожидания избавления от него.

УГОЛ 1

– Вам когда – либо, приходилось видеть шествие шотландских ветеранов, Второй мировой войны? Мне посчастливилось! – В 1997 году в Ньюкасле, на северо-востоке Англии, я с восторгом наблюдал за этим невероятно энергоемким и торжественным событием. Разумеется, я могу говорить только о своем сугубо личном восприятии этого парада – демонстрации гордости и любви к своей Родине. Я очень уважаю и горжусь своими героями-ветеранами. Они просто другие и прошли по другому пути славы солдата. К примеру, мой родной дед Сергей – потомственный астраханский казак, честно продолжавший род московского стрельца Ивана, высланного Иваном Грозным на Волгу, героически погиб в первые же дни войны под Днепропетровском. Их казачий полк был послан на фашистские танки, с шашками «на волю» и «ура». В 60 х годах нашлись очевидцы этой ужасной «атаки смерти». Они рассказывали, что после расстрела из пулеметов этого летучего ангельского полка – немецкие танки объехали стороной поле, усеянное трупами людей и лошадей. Никто не знает, почему они не могли проехать по костям. Я предполагаю, что страх перед чем – то непонятным для них, и ощущение чего – то более значимого, чем простая человеческая жизнь, развернули в сторону их танки. – А вот, второй мой дед Федор, защитник Сталинграда и участник разгрома Квантунской армии, пройдя всю войну, остался живым. Имел всего две медали: – «За отвагу» и «За оборону Сталинграда». Гордился ими больше, чем иной маршал своим драгоценным "иконостасом". Пулеметчик на фронте и Великий труженик – Мастер, в мирное время. Именно Мастер, с большой буквы. Оставшись без отца, с девяти лет он работал до самой смерти. Шил прекрасные сапоги, мастерил изумительные валенки, изготовлял резную мебель на своих же станках. Плотник, столяр в своей мастерской, а на Тракторном заводе, сварщик высшего разряда. В одиночку, построил дома себе и своим детям. Он никогда не рассказывал мне о войне, лишь показывал ранения и шишки от труда на руках. Любил слушать военные радиопостановки, но, когда выступали руководители партии, плевался и выключал приемник. Я его очень любил. Он не хотел, чтобы его единственный внук когда-либо работал физически, поэтому к своему мастерству меня не приучал. Не знаю, прав он был, или нет, но, как выразился А. Дюма в «Королеве Марго» – Тот, кто строил крепко замок, в нем не будет жить. Наверняка, тот кто надорвался и измучился на рабском труде, мстить близким не будет и может легко переусердствовать в защите внука от своих страданий. Несомненно, наши деды – железные люди. Это понятно – они мужики. Но вот, как можно объяснить себе, силу и стойкость молодой советской женщины? Моя, горячо любимая бабушка Аня (бабаня), никуда не эвакуировалась из осажденного Сталинграда с тремя маленькими детьми. С другими, такими же молодыми матерьми, ютилась в «норах», вырытых ими в оврагах и буераках. По ночам, она умудрялась бегать в окоп к деду, неся ему, кусочек хлеба и горячий «чай». Она, думаю с Божьей помощью, припасла маленький запас муки – мешок, таскаемый ею на своих «железобетонных» плечах. Росточком она была маленьким, а вес ее, как говорят «бараний». Ее ранило в бедро – сама себя лечила, так- как, некому было оставить моего пятилетнего отца Толю, трехлетнюю сестренку Таю и тогда болевшую, семилетнюю Тоню. Что это за люди были? А, сейчас… – кто их потомки? То есть, мы – «бизнесмены», бесцельные потребители средств для удовольствия плоти . Короче, зачем попусту воздух содрагать. Однако, вернемся к шествию Шотландцев. Почему я начал именно с них? А, потому, что почувствовал большое и странное, для меня, несоответствие, между ними и нашими ветеранами. Если выразить это различие, двумя – тремя словами, то скажу так:

– Шотландцы выглядели чересчур бравыми и уверенными в себе. У них в глазах, напрочь отсутствовала глубинная скорбь, скрытая обида и недовольство. А главное, они никогда не чувствовали полного одиночества. Страна, их не бросала на произвол судьбы с нищенской пенсией.

Я не психолог и не экстрасенс. Но, наблюдая за их лицами, максимально сосредоточенными, от ритма марша волынок, у меня было четкое ощущение двух их качеств характера: – вековая гордость и благодарность судьбе. К сожалению, в 1997 году, наши ветераны этого не показывали явно на вид. Надеюсь, что в глубине души они также благодарны своей жизни, но иначе чем Западные их ровесники. Я бы назвал наших родных ветеранов – Воинами обратной стороны Луны (образно, разумеется). Поясняю, горя и обмана они хлебнули столько, что вся Шотландия захлебнется. Смотря на Шотландцев, у меня мурашки бегали по спине от невероятно гармоничного сочетания звуков десятков волынок и какого-то немыслимого ритма движения ног, этих прирожденных воинов. По моему мнению, сугубо личному – это было круче, чем парады с танками, ракетами и «коробками» молодых военнослужащих. Я патриот своей страны – торжественные мероприятия с жизнью народа не путаю. От сильного впечатления на это шествие, ночью мне приснился очень реалистичный и красочный сон. Я находился в большом эстрадном театре на представлении всего одной «песни», если можно это так назвать. Бесконечная сцена изображала Вселенную, где со всех сторон лился мягкий лунный свет, как множество сверкающих дорог. Самой Луны, естественно не было видно. Дороги пересекались в пространстве, как говорится – ни откуда, в никуда. На золотых дисках стояли две, сияющие бриллиантовым спектром, ударные установки. Музыканты, подошли к ним медленно только после того, как полились плавные и плачущие звуки армянского дудука. Они были одеты в белоснежное одеяние, похожее на военную плащ-палатку. Капюшоны накинуты так, что лиц видно не было. Как только дудук замолчал, взорвался одновременный оглушающий ритм, какого-то очень сложного марша. Через три минуты к ним подключились волынщики и отрывистое пение большого мужского хора. На фоне звездного неба, по лунным дорожкам стали медленно спускаться вереницы людей, в таких же одеяниях, как и у барабанщиков. Зрелище было невероятное. А когда зазвучала песня, все пространство превратилось в большое искрящееся сердце. Ритм музыки определял его биение и немыслимую мощь.

Когда я проснулся, то все звуки сна долгое время не покидали меня. Однако, в памяти моей остался только «дробящий камни» припев:

– …….Бесконечным потоком лиловых теней. Эти воины скорби…

После того, как моя нервная система успокоилась, и все мысли вернулись в реальность, я ощутил бесконечную пустоту и свободу от жизненной суеты. Это было очень приятное и лишенное страха, чувство. К сожалению, оно прошло довольно быстро. Уже на следующий день, мои мысли и желания слились с общим потоком людских забот и чаяний. Вероятно, такое чувство испытывает новорожденный младенец, после первого вздоха в новой жизни – на Земле.

Так вот, в этой книге, я хотел бы высказать свою точку зрения на такое противоречивое чувство, как одиночество. А главное, принятие его и смирение с ним. Что это такое – горе, болезнь, наказание, или что-то совсем иное? Все мы много читали о людях, ставших на путь духовного развития – основоположниках религиозных, изотерических и философских учений. Разумеется, их мировоззрение и убеждения, я лично обсуждать не готов. Например, принц Шакьямуни вышел из своего дворца и присел под дерево на семь лет. Что он ощущал и чем жил? Думаю, знал только он. Когда он привстал и пошел – был уже Буддой. Но факт, остается фактом – всем продвинутым учителям духовного развития, было необходимо одиночество и время, чтобы вернуться к людям в другом образе и с иными воззрениями. Ну, а то, что люди социального общества боятся его пуще огня – это также понятно. Изгнание из стада и от общей кормушки – ужасное наказание для человека с «общепринятым» мышлением. Лишиться всех благ цивилизации (особенно, источника удовольствия для своих пяти недоразвитых чувств) – это перебор в любой иллюзорной игре. Я, не просто так начал рассказывать о ветеранах войны, и сравнил наших дедов с воинами обратной стороны Луны, которая всегда была царицей одиночества. Почему я разглядел в глазах стариков, воспитанных на коллективизме и на единстве, столь тягостную боль от одиночества и растерянности от происходящего вокруг них. Всеобщее не уважение к старости и культ силы, сильно подорвали их убеждения в значимости их титанического труда и терпения. Молодые, алчные и безжалостные выкормыши капитализма, полностью забыли о том, кому они обязаны всем «погремушкам» и «ярким безделушкам», за которые они готовы делать что угодно хозяину. Разумеется, всей молодежи это не касается. Но, они сегодня, в явном меньшинстве. В телевизоре – в этом последнем окошке для немощных людей, только и показывают то, что в приличном обществе даже не обсуждается. Беспредел удовольствий!

Когда я был молодым и чересчур амбициозным субъектом, естественно, воспринимал только удачливых «героев» жизни, достигших внимания и почета. В свободное время, с упоением и восторгом зачитывался историями о великих полководцах и рыцарях «удачи». Александр Невский, Суворов, Македонский, Чингисхан, Тамерлан, Мхитар Спарапет и многие другие, стали моим маячком в осознании жизненного пути. Моей мечтой стало желание быть сильным и совершить какой-либо подвиг – быть легко раненым в бою и с орденом выйти на люди. Разумеется, скромно и по простому, ненавязчиво. Увы, служба в армии совсем сбила с меня спесь и поменяла мой чувственный вектор. Саперной лопаткой скоблил добела полы, строевая и дозорная служба. Героем я не стал – да, если честно, смелостью никогда не выделялся. Прошли годы – ушла молодость, но появился опыт. Герои перестали волновать меня, а вот люди с незаметной судьбой, привлекли мое внимание и чувства. Другими словами, те люди, которые спокойно несут свой жизненный крест и, которых социум использует для «тараканьей» возни за власть. Мне стала совершенно не интересна жизнь и слава «великих» реформаторов и полководцев. Думаю, они сполна получили свою долю хвалы и триумфов на Земле – ну, а с Богом, пусть сами разбираются. Мне стал намного интереснее тот мальчишка-солдат, который, преодолев свой страх, поднялся из окопа в атаку. Он, не сделав и двух шагов, получил пулю прямо в лоб и упал в грязь лицом, превратившись в многомиллионную простую социологическую единицу. А, он тоже, так мечтал о воинской славе и любви людей, но, в последний миг своей жизни был абсолютно одинок. Все его надежды и мечты побежали дальше вперед, не заметив его исчезновения. Такого серьезного и важного события для Вселенной, но, абсолютно ничего не значащего, для людей. Я заметил одну странную закономерность – когда человек один, то он ищет ответа на серьезные вопросы, затрагивающие бытие личности. А вот когда в обществе, то старается найти радость и веселье, чтобы избежать тягостного размышления. Кому нужны чужие проблемы? Однако, они нужны, если ощутить себя частичкой единого целого.

Глава 2

УГОЛ 2

А теперь, давайте плавно перейдем к истории одного уважаемого «старичка» и его друзей, который тоже был молодым, и жизнь ему казалась вечным потоком удовольствий. Все проходит – и у него прошло. Пришел тот самый день, который абсолютно не отличается от других по своей форме и насыщению событиями. Но! Да, всегда мы натыкаемся на это «но», если доживаем до него, разумеется. Это день, когда стрелка весов, измеряющих важность своего существования и дел, резко перемещается на противоположную сторону шкалы ценностей. У Андрея Сергеевича, этот день наступил в октябре 2021 года, в возрасте 75 лет. В этот знаменательный и печальный для него день, он тихо произнес:

– Все – о! Амба! Осталось только купить на все мои сбережения самой дорогой колбасы и трюфелей французских. Нажраться, обдристаться и сдохнуть, как человек, достигший прозрения.

Пенсионер, ветеран труда и патриот России, слесарь высшего разряда Бондарев Андрей Сергеевич получил от детей письмо. На нем расписались два его сына и 45 летняя дочь, а также все его внучата. Письмо было «нежное» и со следами от слез. Все его дети жили в Москве, были хорошо материально обеспечены, и как говорится сейчас, продвинуты в сторону перманентного вожделения денежных знаков. Очень занятые и уважаемые люди. (?) За последние десять лет, детишки Андрея Сергеевича впервые собрались вместе и решили помочь папе. Не предаваясь долгим спорам и обсуждениям, они предложили ему переехать в хороший дом престарелых людей. Мол, им некогда ухаживать за ним по причине тяжелой работы и бесконечных проблем, но они всегда переживают о том его скрытом одиночестве, которое осталось ему после смерти мамы. Андрей Сергеевич был мудрым человеком и поэтому не огорчился и не обиделся. Он пошел на деревенскую почту и отослал короткую телеграмму, в качестве ответа и его родительского благословения:

– «Щенки неблагодарные. Папа».

После чего, зайдя в сельмаг, купил бутылочку «беленькой». Дождался когда Митька – кузнец закончит работу, и поставив «эликсир дружбы» на верстак, спросил у него весело:

– Митя, ты детишек своих сильно любишь?

Дмитрий Скворцов, сорокалетний угрюмый, но очень добрый мужик, был единственным его другом, так-так сверстники почти все разъехались, или умерли. В деревне остались лишь стойкие девяностолетние бабульки – жалобщицы. Они, с сорокалетнего возраста были неизлечимо «больны» и несчастны. Пережили всех здоровых. Еще остались их внучата, которые плотно подсели на алкоголь и «травку». Они существовали в другом измерении.

Митя, тщательно обтерев промасленные руки, совершенно ровно пробасил в ответ:

– Они, все, что есть у меня. Три дочки, три светлых лучика в моем сердце. А все остальное, только железо.

Он хорошо чувствовал Сергеевича, знал его, поэтому присев на кованый сундук для инструментов, стал, молча ждать продолжения, сказанного другом. Аккуратно и точно разлив бутылку по кружкам, Андрей Сергеевич, залпом выпив свою долю, крякнул с почтением к успокоительному напитку. Кузнец, точь в точь повторил его движения и звуки.

Они у тебя погодки. Машке твоей 15, и она старшенькая – продолжил свою мысль, Сергеевич.

– Когда мои дети были в таком возрасте, то была совершенно идентичная ситуация. Мы с моей покойной женой, работали с утра до поздней ночи, чтобы они были образованы и, вообще, хорошими людьми. Любили мы их сильно. И вот результат – письмо с их щедрым мне предложением.

Андрей Сергеевич, немного трясущейся рукой, бросил конверт на верстак.

– Прочти Митя. Сделай милость. И скажи свое мнение.

Кузнец взял конверт, и внимательно рассмотрев адрес отправления, неуклюже извлек листочки письма своей «медвежьей лапой». Пока он читал, выпятив нижнюю губу и беззвучно шевеля губами, Андрей Сергеевич вышел из кузницы во двор. Присел на сухое потрескавшееся бревно, заменяющее лавочку, закурил папироску и стал вспоминать о той радости, какую он испытал с рождением первого сына Петра. Вся деревня гуляла и веселилась вместе с ним. А что сейчас стало с людьми? Подозвав к себе Митькину Жучку, маленькую, ласковую и старающуюся всем угодить собачку, стал трепать ее за ушком, приговаривая:

– Ах, ты шельма добродушная. Всем ты рада и всем довольна. Никогда не обижаешься и любишь бескорыстно. Божья тварь! За что же вы, собаки, так людей то любите? Загадка природы. Ишь, как смотришь то на меня, прямо слеза набегает.

На крыльцо вышел кузнец, строго посмотрев на Жучку, молча, передал конверт другу. Прикурив от папироски Сергеевича, присел рядом с ним и откинулся всей своей могутной плотью к стене кузницы.

Слушай, старик – докурив до самого фильтра сигарету, лениво протянул Митя.

– Выпить мне сегодня хочется, не по-детски. Пошли к Платону, он мужик пришлый и умный. Поговорить необходимо.

Андрей Сергеевич, как раз это и хотел ему предложить. Только слегка удивился тому, что Митька решил сделать «третьим», именно, этого странного и нелюдимого мужичка:

– К нему то, зачем? Я его, почитай, год не видел на улице. Сидит, ка сыч в своем сарае и пишет что-то день и ночь. Бабы говорят, что он нехристь и дух в нем нечистый обитает.

Кузнец, как пружина резко встал с бревна, и потянувшись на солнышко, расправив плечи, спокойно ответил:

– Дуры они, неграмотные. Он гостей и алкашей, правда, не любит. Но, у меня есть к нему подход особый. Человек смышленый и мудрый – ты уж, поверь мне на слово. Пойдем Сергеевич, отдохнем и расслабимся.

Турнув собачку ногой, чтобы сильно не приставала, помог своему старшему товарищу подняться на ноги. Тот же, стряхнув пепел со штанин, неохотно согласился:

– Ну что ж, пошли. Если Платон станет выкобениваться, то можно смело перебазироваться к Филипповне – у нее веселее и самогонка есть.

Подперев дверь кузнецы, совковой лопатой, друзья медленно двинулись к самому крайнему домику опустевшей деревеньки. По дороге зашли в сельмаг и прикупили две бутылки «Особой» – как говорят в народе, «эликсир взаимопонимания» и любовный бальзам для души. Продолжая неторопливый разговор о необратимом разрыве между поколениями, друзья спокойно зашагали к мудрому Платону, безо всякой надежды на окончательное решение их житейских головоломок. Опустевшая деревенька, безнадежно утонувшая в вечной тишине и леденящей скукотище, вяло показывала признаки жизни подвывающим собачьим лаем. Короткий дождичек хорошо «разобрался» с дорожной пылью и назойливым вечерним маревом. Подойдя к условной калитке владений Платона, бесхитростно сооруженной из двух скрещенных лопат, Митя громко кликнул нелюдимого хозяина:

– Сократ, твою мать!!! Принимай гостей! Гость в дом – Бог в дом.

Дверь маленького, неказистого домика моментально открылась, и на ветхом крылечке появился сухенький мужичонка. Седая окладистая борода и хитрые бегающие глазки, смешно представили образ мультяшного домовенка. Хозяин явно был рад гостям, но, нахмурив бровки, пытался показать вид недовольного и попусту потревоженного делового человека. Однако, буквально в несколько секунд, детская улыбка озарила его лицо и он, картавя букву «р», весело поприветствовал друзей:

– О – оо! Рад тебя видеть, Митька… !

Ну… и ты, сосед, не хворай! – выговорив более сдержанно, крепко пожал руку второму гостю.

Что – то еврейское, в нем явно присутствует – подумал Андрей Сергеевич, ставя бутылку на стол.

Нежно отстранив черного большого кота, который как приклеенный, терся об его ноги, Платон в одно мгновение развернул сельскую газетку на потрескавшийся струганный стол. Так же, он заботливо выставил три граненых стакана, алюминиевые вилки, говяжью тушенку и сайку черного хлеба. Если честно признаться, то Сергеевич был убежден, что у этого деревенского отшельника все обеденные причиндалы были в единственном числе. Приятно, когда ошибаешься в лучшую сторону. Платон, тщательно потерев ладонями по штанинам, показал гостям, что он принимает гостей и собирается обслуживать их с чистыми руками. То, что его совесть чиста, можно было понять по его слезящимся от удовольствия, глазам. Присели, выпили по первому стакану и дружно одобрительно «крякнули».