Гера Фотич
Кто с тобой рядом
Глава 5
Знакомство
Анна не находила себе место – что могло случиться с дочкой? Отзвонилась её подруга, сообщила, что Елену у «Гостиного двора» забрала полиция.
Сын только ходил, посмеивался:
– Она же борется за мир во всём мире, пусть теперь в тюрьме за него посидит! Узнает, что такое борьба! Может, с Навальным встретится!
– Как тебе не стыдно! – возмущалась Анна. – Твоя сестра попала в беду, а ты юродствуешь! Хороший брат поехал бы и разузнал, что случилось. Может, ей помощь требуется!
– Мозгам её помощь требуется! Вся страна борется с фашизмом, а ей мира захотелось! Забыла, как наши деды погибали в Великую отечественную войну? Жалко, что я не в военном училище обучаюсь, а то бы уже давно стрелял в этих гадов!
Анна не нашла слов для возмущения, только горько вздохнула, покачала головой. Прошла в спальню, прилегла на кровать. Взяла с тумбочки айпэд и включила его, стала смотреть ролики на Ютубе. Не могла сосредоточиться, стала беспорядочно тыкать в картинки. Перед глазами мелькали летящие в лицо торты, гуляющие по улицам зомби, танцы в метро, поцелуи на улице. Казалось, весь этот хаос перекочевал в её голову и перемешался. Она набрала в поисковике «война на Украине», и на экране возникли пикирующие самолёты, взрывы домов, рыдающие женщины, чумазые дети в очереди за едой…
Неожиданно раздался звонок в дверь, и она пошла открывать.
На пороге стояла дочка с портфелем, а за ней крепкая коренастая женщина за пятьдесят в кашемировом сером пальто с короткой химией на голове, торчащей из-под берета.
Анна сплеснула руками:
– Господи, я так волновалась! – она притянула дочку к себе, стала целовать.
Елена стояла с опущенными руками, на ласки матери не реагировала. Лицо было хмурое, радужные волосы растрёпаны, на куртке виднелись следы грязи.
– Я Игнатьева Эльвира Моисеевна, – напомнила женщина о себе, – жена Олега, заместителя вашего мужа.
– А я Анна, – опомнилась Рыкова, отводя дочь от порога: – Присаживайтесь, пожалуйста! Извините за беспокойство.
Гостья села в кожаное кресло при входе, продолжая наблюдать радость матери.
Анна помогла дочери раздеться и проводила в ванную комнату. Вернулась, на ходу предлагая гостье:
– Может, чайку? – тут же всплеснула руками: – Ах, какая я неряха! Встаньте, пожалуйста! Забыла убрать.
Игнатьева приподнялась, настороженно оглянулась назад. Стала осматривать пальто, отряхивать от налипшей кошачьей шерсти руками в чёрных вязаных перчатках.
Анна забрала с сиденья овечью шкурку, оправдывалась:
– Наш кот здесь ночью спит, давайте я почищу! – достала клейкий рулончик и несколько раз провела им по материалу. – Ну, вот и всё. Пойдёмте чай пить с печеньем!
– Можно, я не буду раздеваться? – спросила гостья. – А то у вас холодно, у меня малокровие, руки мёрзнут!
– Да, конечно, – согласилась Анна, – отопление ещё не включили. Мы сами не можем согреться. Проходите!
Они прошли на кухню, и хозяйка поставила на плиту чайник, достала овсяное печенье, выставила на стол, спросила:
– Не очень сложно было дочку найти?
Игнатьева пожала плечами:
– Чего её искать? Сидела бедняжка в обезьяннике, как и остальные. Их там человек десять задержали с транспарантами.
Анна разлила чай, и гостья стала прихлёбывать из чашки, держа её руками в перчатках. Неожиданно спросила:
– А нет чего покрепче? Может, водочки?
– Конечно, – улыбнулась Анна, подумала, что и ей не помешает расслабиться. Обрадовалась предложению. Достала из холодильника початую бутылку «Царской золотой» и поставила на стол. Стала нарезать колбасу, сыр, затем разлила водку по стопкам.
– Давай за наших мужей, – предложила Эльвира, – пусть на фронт их не возьмут, но им и здесь не сладко приходится!
– Давай! – согласилась Анна и стала пить маленькими глотками, стараясь не морщиться.
Эльвира махнула содержимое стопки в рот и стала закусывать колбасой, тыкая в неё вилкой.
Тепло проникло в организм Анны, она откинулась на стул, расстегнула ворот кофточки. На шее блеснул подаренный мужем золотой кулон.
– Интересная подвеска, – заметила Эльвира, – кто там изображён – спортсменка?
– Это Ника, Богиня победы, муж подарил, когда я со спортом завязала.
Эльвира привстала разглядывая:
– Девушка с факелом? Я видела другие изображения.
– Да, – согласилась Анна, – бывает с венком или мечом! Я в интернете смотрела. Виктор даже собирался мне ещё прикупить в подарок для коллекции.
– Ясно, – заулыбалась Игнатьева, – значит любит!
Анна смущённо мелко закивала.
Застолье продолжилось, болтали о всякой ерунде.
Постепенно беседа становилась задушевной. Женщины разоткровенничались.
Игнатьева рассуждала сама с собой:
– Волнуюсь я за Олега. Молоденький он у меня. Чувствую, никак не может освоиться в отделе у вашего мужа. На земле проще было, и я рядом. Мы с ним вдвоём живём, он у меня и за мужа и за детей. Хожу за ним как за маленьким, он хоть и большой, но такой ещё глупый, во всём надо помогать, подталкивать!
Анна пожала плечами:
– Мой муж меня не спрашивает, сам всё решает. Да и некогда мне ему советовать, с детьми бы разобраться. Но чувствую, Виктор постоянно волнуется за нас, жалеет, – в душу проникли воспоминания, глаза Анны наполнились влагой.
– Ну, давай ещё по одной на посошок, и я поеду домой, – предложила гостья.
– На машине? – удивилась Анна.
Эльвира махнула рукой:
– Да, под окном стоит. Муж купил себе, а на права сдать не может, вот я и катаюсь.
Анна продолжала вопросительно глядеть на собеседницу.
– Наливай, наливай, прокуроров не трогают! – добавила та.
Анна наполнила стопки. Чокнулись. Эльвира опрокинула водку в рот и пошла в коридор твёрдой чеканящей походкой, застёгивая большие пуговицы пальто.
Анна не выпила, поставила стопку на стол, двинулась следом.
Прощались перед дверью сердечно с поцелуями в щёки, точно лучшие подруги.
Рыков в квартире появился за полночь.
Дети спали. Жена с закрытыми глазами, одетая в лёгкую ночную сорочку, лежала в постели, прикрывшись одеялом. В ушах белели капельки наушников. Слушала остросюжетную книгу, но мысли уводили её от содержания совсем в другом направлении. Собственный детектив был ближе сердцу, щемил, не давал покоя, затмевал придуманные интриги автора, делал их наивными и неубедительными.
Горел ночник.
Сняв чёрное короткое пальто и обувь, Виктор сразу прошёл в спальню, наклонился и поцеловал жену в губы.
– Привет, любимая! – удивился, что она не вздрогнула – значит, не дремала, прислушивалась, ждала. Залюбовался её профилем, ощутил нарастающую в душе нежность за преданность семье, отречённую карьеру, заботу и ласку.
Насилу оторвал взгляд, сходил в ванную. Есть не стал – был сыт, вернулся и стал раздеваться, быстро юркнул в нагретое женой пространство, прижался к горячему женскому телу. Коснулся рукой гладкого упругого бедра, ощутил кружевную материю – значит, секса не будет. Да он и сам не очень хотел, слишком устал за праздник. Положил голову жене на грудь, точно извиняясь за шкодливость.
Анна, не поворачиваясь, с тревогой спросила:
– Ты был в военкомате? Разговаривал по поводу сына?
– Военкома не было, – соврал Виктор, – завтра созвонюсь, заеду.
– Стакан опрокинуть успел, а о сыне некогда подумать?
– Милая, сегодня же День уголовного розыска! Ну что ты опять по-занзибарски?
Анна вынула из ушей телефоны, положила на тумбочку:
– Поздравляю! Какая вам разница, праздник или нет, лишь бы стакан во лбу. Жена Игнатьева дочку привезла, за мужа своего волнуется, что он общего языка с вами найти не может!
– Да ещё как может! Покруче нас бухает, – усмехнулся Виктор. – А что, Антон ещё не передумал идти на фронт?
– Передумал… – съехидничала жена. – Бронежилет ищет. Ботинки с каской и фляжкой где-то достал, вон зайди в его комнату – целый арсенал, чего там только нет. Точно третья мировая начинается! Может, не успеет? Президент обещал быстро закончить…
– Быстро… – зло прервал её Виктор, лёг на спину, заложил руки за голову, – у нас приказ пришёл, тоже ребят отправляем за порядком там смотреть. Давай спать, утро вечера мудреней.
– Пойду попью воды, – сообщила жена, встала с постели.
Её ночнушка задралась сзади, и Рыков увидел непривычно сморщенные ягодицы Анны, дряблые ляжки. С горечью подумал – почему он не обращал внимания на её тело, когда оно было молодым, упругим и налитым свежестью? Наверно, принимал это как должное, достоинств не замечал, молодой был. Вот так всегда: что имеем – не ценим, потеряем – плачем. Быть может, от этого и её раздражение. Наверно, и он уже не Аполлон. Душу наполнила щемящая жалость к жене, захотелось обнять её крепко.
– Господи, что за время, – запричитала жена, возвратившись, – сын медицинскую академию бросает, на фронт рвётся, дочка с плакатами стоит на митингах против войны. Муж вечно пьяный шатается непонятно где…
Она залезла под одеяло, не успев договорить, Виктор крепко обнял её, обиженно прервал:
– Ну ладно тебе в праздник-то, – провёл рукой по небольшой упругой груди Анны, почувствовал кулон, который подарил ей, когда она завязала с боксом. Обвил тело руками, сильно прижал к себе. Почувствовал, как тело жены стало тихо содрогаться, заходиться в истерике от внутреннего плача. Анна начала всхлипывать:
– Какой может быть праздник? Все разделились, точно в Гражданскую войну, на красных и белых, подруги рассорились, родственники проклинают друг друга. Не знаешь, кто с тобой рядом, чего от него теперь ждать… Когда тебя нет, мне кажется, что наш дом замирает, точно у него остановилось сердце…
Виктор поцеловал жену в полные чувственные губы, ощутил знакомое любовное опьянение, прошептал:
– А я когда прихожу с работы, чувствую, что всё здесь дышит, и это дыхание твоё…
Анна повернулась на бок, и Виктор обнял её сзади, прижался к спине, почувствовал, как она обхватила под собой его руку, зажала большой палец в ладошке, стала тихонько жамкать его, осторожно тереть косточки суставов, постепенно успокаиваясь.
– Всё будет хорошо, – Виктор отдал свой палец на растерзание. Жена всегда так делала, когда хотела расслабиться и уснуть. Рассказывала, что в детстве теребила перед сном палец деда или отца. Теперь вот его. Другой рукой Рыков нежно погладил Анну по короткому ёжику волос, горестно вздохнул: – Я рядом с тобой, милая. Не бойся. Я с тобой рядом.
Глава 6
Страшная новость
Через несколько дней в кабинет руководства оперативного отдела с утра заглянул секретчик Лимаренко, бросил:
– Товарищи начальники, не забудьте сдать мне графики встреч с агентурным аппаратом на следующий месяц! – Дверь захлопнулась.
Рыков пригладил усы, перевёл недовольный взгляд на Удодова:
– Владимир Сергеевич, пора уже эти графики исключить. Кто их придумал? Они приказом предусмотрены? Только расшифровывают, когда и где мы встречаемся!
– Не мы их выдумали, не нам и прекращать! – отрезал полковник.
– Виктор Павлович, – отозвался Игнатьев, – я поищу приказ, посмотрю, есть ли там такой пункт.
– Хорошо, – отозвался Рыков.
Удодов недовольно засопел, уставился в сводку происшествий, стал подчёркивать. Затем остановился и, решив не молчать, поднял голову:
– Виктор, ты поменьше выступай. И вообще – будь скромнее! Я вчера со своим приятелем встречался, начальником УСБ Никитиным. Юрий Юрьевич по секрету сказал, что не пропустит тебе досрочного звания «полковник». Из Москвы пришло за нашу совместную операцию с ФСБ по украинским хакерам.
– Да пусть он подавится этим званием! – выругался Рыков. – Мерзавец занзибарский, двух наших пьяниц, которых мы летом уволили, пригрел в своём управлении! Теперь они будут мстить – копать под нас! А он сидит, задницей кресло протирает, бездельник!
– Не бездельник, – усмехнулся Удодов, – он там много на тебя нарыл, так что будь осторожней.
Игнатьев отвлёкся от работы, внимательно наблюдал за своими начальниками, слушал. В очередной раз убедился, что друг от друга в этом кабинете ничего не скрывают.
Виктор махнул рукой. Не первый раз уже приходили внеочередные звания, но кто-то всегда их отсылал обратно в Москву. То кадры недовольны, то УСБ, то ещё непонятно кто. Он вспомнил об обещании директору шубного магазина Алисе и стал проверять по базам присланные установочные данные. Созвонился с приятелем из Пенсионного фонда и попросил узнать, откуда приходят налоги данных женщин.
Буквально через несколько минут с горящей папиросой в руке заглянул начальник убойного отдела Алексеев, поинтересовался у Рыкова:
– Не занят? – вопрошающе покосился на сидящего за соседним столом Игнатьева, а затем в противоположную сторону на Удодова.
– У меня от руководителей секретов нет, – улыбнулся Виктор, – колись!
Начальник отдела поднял голову от документов и с интересом уставился на гостя.
– Здравия желаю, Владимир Сергеевич, – отреагировал Михаил, пригладил вниз усы.
Удодов кивнул:
– Проходи, распрягайся.
Алексеев улыбнулся и энергично вошёл, плотно прикрыв за собой дверь. Подошёл ко всем по очереди, поздоровался за руку. Остановился у Рыкова, стряхнул пепел в стоящую на столе чистую пепельницу для гостей и сел на стул, закинул ногу на ногу, снова затянулся папиросой. Изучающе посмотрел в глаза Виктору:
– Девушку несколько дней назад нашли убитой в подъезде, выезжали местные убойщики. В карманах ничего нет – ни паспорта, ни кошелька, возможно – ограбление, изнасилование не подтвердилось. Есть фрагмент кровавого следа обуви убийцы. Поднимается наверх пару этажей, потом стирается. Ножевое в грудь, зачем-то лицо порезали. В принципе это дело района, ничего резонансного. Но как-то всё застопорилось. Я послал к ним куратора из моего отдела. Тот провёл повторный осмотр и за батареей на полу нашел телефон, наверно, вылетел во время борьбы. Коллеги из ФСБ помогли снять пароль. Теперь устанавливаем связи.
– А я здесь при чём? – недоумевал Виктор.
– Сотовый телефон, может, её, а может, преступника! Пока обзвоны не делаем, выясняем осторожно. Но твой номер несколько раз засветился, вот решил поговорить.
Рыков недоумённо пожал плечами, посмотрел на шефа, затем на Игнатьева.
Полковник Удодов, вытянув шею, с интересом прислушался.
Олег печатал справку на компьютере, периодически заглядывал в черновик.
– Ну, говори тогда, – согласился Виктор.
– А чего говорить-то? Давай сразу к делу!
Виктор приготовился слушать, сосредоточился.
Алексеев усмехнулся, достал гаджет в маленьком полиэтиленовом пакете, стал играючи тыкать в экран.
Рыков не сразу понял, зачем это.
Неожиданно раздался звонок, и Виктор с готовностью вынул айфон из кармана, посмотрел на высветившееся имя, жестом извинился:
– Минуточку!
Поднялся, чтобы выйти из кабинета, сделал шаг к двери и неожиданно почувствовал, что сейчас что-то произойдёт, накатила волна понимания, застыл. Снова посмотрел на экран, где светилось знакомое имя, перевёл взгляд на Алексеева и чиркнул пальцем по экрану. Приложил телефон к уху. Там была тишина, напряжённая, пугающая, и едва слышный шорох, гулкость замершего в ожидании кабинета. Именно эти звуки окружали его снаружи.
Алексеев поднёс пакет ко рту и тихо сказал:
– Привет, Виктор.
– Чернушка… – с нарастающим ужасом прошептал Рыков, выключил айфон.
– Что за «Чернушка»? – переспросил Алексеев.
Виктор стоял, покачиваясь посреди кабинета, переводил взгляд с Удодова на Михаила. В голове кружились воспоминания о последней встрече в ресторане, задание, озабоченная улыбка и беспокойство девушки. Глубоко сглотнув, смягчая сухость во рту, Виктор засомневался, с надеждой в голосе произнёс:
– Может, потеряла, кто-то нашёл и пользовался? Пока ничего сказать не могу.
Михаил пожал плечами:
– Ясно, тогда поедем на опознание?
Виктор кивнул и, положив айфон в карман, направился к шкафу, стал одеваться.
Полковник Удодов сочувственно посмотрел на своего заместителя:
– Отзвонись мне, она или нет!
– Так точно, – отозвался Рыков.
Алексеев понял, что начальник Виктора в курсе, и тоже встал, затушил папиросу в пепельнице:
– Пойдём, я оденусь по пути, машина ждёт внизу. Позвоню эксперту, чтобы был на месте.
Они вышли из кабинета.
Морг на Екатерининском проспекте был полон гражданами. Алексеев провёл Виктора чёрным ходом прямо в подвал. Здесь было холодно и сыро. Справа за полиэтиленовыми шторами суетились патологоанатомы, препарируя трупы, лежащие на металлических столах. Рядом – помощники с диктофонами и несколько студентов медицинских вузов.
Виктор подумал, что здесь мог работать и его сын – всё же лучше, чем под пулями.
Алексеев уверенно прошёл дальше.
Следуя за Михаилом, Виктор гадал – что могло произойти? Он почему-то был уверен, что погибла именно Марина. Но так хотелось надеяться на чудо. В последний раз он передал ей новость о том, что освобождается Ефимов. Пять лет назад Марина выступала секретным свидетелем по делу организации контрабанды и сбыта наркотиков. Участие её было минимальным, и тогда Рыков завербовал её, предлагая дать показания в обмен на условный срок. Доказательств было «кот наплакал», хороших прямых свидетелей вообще не было. Преступники работали аккуратно, закладки делали через интернет, всё было обезличено.
Марина согласилась не сразу, показания в суде уже давала как агент под другим именем с изменённым голосом. Находилась в соседнем кабинете. Но всё равно Ефимов мог догадаться по тем сведениям, которые прозвучали. Хотя Виктор сам выстраивал для неё речь, составляя предложения жёстко по-мужски. Некоторые факты, о которых знала только она, даже не упоминали в суде. Поэтому и срок преступникам вышел не такой суровый. Всё же надо было впаять Ефимову преступное сообщество. Но прокуратура в этой части обвинение не поддержала. Почему?
Когда судмедэксперт откинул простынь, Рыков отшатнулся – всё лицо девушки бугрилось свежими шрамами, в некоторых местах торчали нитки, но всё же оно было хорошо ему знакомо. Сердце заныло от безысходной тоски. Подумал, что и он приложил руку к её смерти. С грустью спросил:
– Что это с ней?
– Преступник порезал, – сообщил эксперт, – сшили для опознания.
– Не хотел, чтобы узнали? – предположил Алексеев.
– Не думаю. Скорее, похоже на вымещенную обиду или злобу.
– А это что? – указал Виктор на красную тонкую полоску поперёк шеи.
– Предполагаю – проволока, пытались душить, – пояснил эксперт.
– А может остаться от сорванного кулона?
– Да, вполне, – согласился специалист.
На затылке виднелась травма, вокруг слипшиеся от крови волосы. Виктор указал на повреждение:
– Избили?
Эксперт пожал плечами:
– Могла упасть или нанесено посмертно, крови маловато. Я все свои предположения напишу в заключении.
Сомнений не осталось. Безобразные шрамы от вскрытия немного изуродовали тело Марины, но пышущая молодость и очарование затмевали корявые швы и холодную бледность кожи.
Виктор кивнул:
– Это она.
Михаил махнул рукой эксперту и направился к выходу, Рыков пошёл за ним.
Теперь надо было давать показания в кабинете Алексеева.
– Кто она? – сразу поинтересовался Михаил, снимая куртку и усаживаясь в своё рабочее кресло, закуривая.
Виктор не стал раздеваться, опустился на стул точно подозреваемый, начал рассказывать:
– Марина Чернова, мой негласный сотрудник, псевдоним «Чернушка». Работала под преступным авторитетом Ефимовым. Была спящим агентом пять лет, пока тот сидел. На прошлой неделе из Новых крестов сообщили, что он освобождается. Я назначил ей встречу, провёл инструктаж, дал задание.
– И что? – нетерпеливо поинтересовался Алексеев.
– После встречи отзвонилась мне с городского автомата как просил. Сказала – всё в порядке. Вечером мы встретились в ресторане «Невский причал» на Обуховской обороне, написала сообщения, а затем я отвёз её к дому.
– И больше не звонил, не встречались?
– Нет.
– А в какой день это было? Во сколько?
– Три, четыре назад… точно сказать не могу, надо посмотреть по времени в телефоне или в агентурном сообщении.
– Хорошо, – согласился Михаил, – а когда прощались, ничего подозрительного не заметил? Докуда проводил? Был в квартире?
– Нет, поболтали в машине как обычно, потом она вышла, а я уехал.
– В квартире отпечатки твои не найдём?
– Нет.
– Какой адрес?
– Я только визуально помню, надо в личном деле посмотреть, она по прописке жила. Ефимов ей квартиру купил лет семь или восемь назад в девятиэтажке.
Алексеев достал телефон в пакетике, несколько раз потыкал в него пальцем, сообщил:
– В тот день, когда она встречала Ефимова, ей пришло сообщение: «Если возьмёшься за старое, убью». Не знаешь, кто мог его послать?
Виктор покрутил головой:
– Понятия не имею.
– А что значит за «старое»? Чем она занималась?
Рыков пожал плечами:
– Помогала Ефимову с наркотиками, спала с ним, хотя особенно не светилась. Да и мне помогала. Что ещё… трудно сказать. Попала в поле зрения как связь, согласилась стать секретным свидетелем.
– Надо родителям её сообщить, съездить, посмотреть, как там обстановка. У тебя есть их адрес? – Алексеев затушил в пепельнице догорающую папиросу.
– Да, в личном деле агента записано. Пойдем, чтобы не откладывать, я посмотрю.
– Сейчас, – согласился Михаил. Закурил новую папиросу.
Они встали и вышли в коридор, прошли в кабинет Рыкова.
Игнатьев просматривал дела сотрудников.
Удодов сидел за своим столом в углу и что-то сосредоточенно писал в компьютере.
Виктор сразу подошёл к своему сейфу, снял печать и начал рыться в бумагах. Через некоторое время с недоумением произнёс:
– Не могу найти! Куда оно делось?
Алексеев затянулся папироской, стряхнул пепел.
Виктор взял книгу описи и стал просматривать каждую строку по порядку, через некоторое время воскликнул:
– О! Как же я мог забыть! Дела находятся на проверке у секретчика Лимаренко, там же и последнее агентурное сообщение. Он проверяет дела перед приездом комиссии из Москвы, чтобы всё было в порядке. Сейчас позвоню!
Рыков взял трубку рабочего телефона и набрал номер:
– Слава? Привет, это Рыков! Там у тебя на проверке дело моей агентессы «Чернушки». К тебе подойдёт начальник убойного отдела Алексеев, дай ему личное и рабочее, пусть выпишет всё, что ему надо! Ты понял? – Выслушав ответ подчинённого, усмехнулся: – Да списал он, списал! Не волнуйся!
Виктор положил трубку.
Михаил вопросительно кивнул:
– Что-то не так?
– Да нет! Всё в порядке. Интересуется, сдал ли ты в архив своих мертвецов?
Алексеев улыбнулся, хлопнул Рыкова по плечу и направился из кабинета. Остановился в дверях, обернулся:
– Ты спрашивал эксперта о триангуляционной борозде на шее девушки…
Виктор кивнул:
– Я ей наудачу серебряный кулон подарил с изображением «Ники», Богини победы, возможно, преступник позарился.
– Сможешь изображение найти в интернете?
– Да, конечно, позже занесу. Кстати, может, и не важно, но она сказала, что Ефимов её утром в городе высадил и обещал перезвонить вечером после неотложных дел. Но так и не позвонил до нашей встречи.
Алексеев кивнул и вышел за дверь. Папироса, точно напоминание, осталась дымить в пепельнице на столе Рыкова.
Удодов оторвался от монитора, поинтересовался:
– Установили? Твоя «Чернушка»?
Виктор кивнул. Разделся и сел на своё место.
Начальник покачал головой:
– Красивая девушка была, жаль. Может, мы расшифровали, что-то напортачили в суде?
– Не думаю, – возразил Виктор, пригладил усы, – если бы тогда прокололись, они бы сразу её убрали, а затем уже на апелляцию подали. Но пять лет о ней никто не вспоминал! А вот теперь встретила любимого из тюрьмы и адью… Как у тебя-то жена? Как съездил?
Удодов посмурнел:
– Плохо. Она и в молодости от ревности с ума сходила, а после гибели сына совсем умом подалась. Ходит по соседям, рассказывает, что я собираюсь её бросать. И сына ждёт, каждый вечер пироги печёт или печенье. Сядет после ужина в кресло и заснёт. Я переложу её в постель. Утром меня ругает, что сын приходил, а мы его не встретили, не открыли дверь.
– А что с ним случилось? – поинтересовался Игнатьев.
– Не знаю, никто ничего не рассказывает. Он в Москве служил в ФСБ майором, здоровый парень, крепкий. Сказали – сердце, а в справке о вскрытии указано: причина не установлена. Как так не установлена? Ну, я понимаю, бомжей подбирают, там у них всё сгнило от водки – и печень, и почки, и селезёнка – определить не могут. А здесь-то?
– Так что с женой решил? – спросил Рыков.
– Вожу её на процедуры, таблетки какие-то выписали. Сказали, может появиться агрессия, надо быть внимательным – тогда снова в больницу на стационар. А я думаю – возьмёт и меня молотком по голове или ножом в бок пырнёт, когда я сплю! Агрессия… как она проявится?
– Да… – задумчиво произнёс Виктор, – не знаешь, кто с тобой рядом!
– Вот то-то и оно! – подтвердил Удодов.
