Георгий Смирнов
Айсмэн
Молодой человек сел у стойки, положил шляпу на колени и пригубил обжигающе ледяное виски. По лицу его растеклось блаженно-мечтательное выражение, он развернулся на стуле и окинул зал взглядом полуприкрытых глаз. Тонкие губы сложились в легкую, слегка насмешливую улыбку, что, собственно, и решило дело.
– И откуда ты взялся такой красивый? – пробасил Хэнк, принявший улыбку на свой счет. Он придвинулся вплотную к вошедшему, обдав его запахами пива и жареного лука, и с издевкой прогнусавил: – Чем обязаны вашему посещению?
– Меня зовут Фрост, – молодой человек перевел взгляд на небритую хэнкову физиономию и улыбка его погасла. – А в чем, собственно, дело?
– А дело в том, что мы не знаем кто вы! – Хэнк придурковато скривился и с притворным испугом глянул на дверь. – По чем нам знать, может это вы напугали Джима до дрожи в коленках! Но это как раз легко проверить, старикан говорил, что у его обидчика был хвост. А есть ли он у вас, сэр?
Гомон в баре затих. Хэнк поднялся со стула и навис над элегантной фигурой пришельца, глядя ему в глаза мутным звериным взглядом. Он явно провоцировал драку, исход которой был известен заранее. – Ну так что, где у вас хвост?
Дальнейшее заняло какие-то доли секунды. Казалось, что вот только- только молодой человек сидел, глядя снизу вверх в глаза лесоруба, но вдруг резкий грохот опрокинувшегося тела всколыхнул тишину, что-то промелькнуло в воздухе, и вот уже поджарая фигура Фроста оказывается поверх туши Хэнка, небрежно сжимая ему горло. Свистящий хрип Хэнка вывел наблюдающих за представлением из оцепенения. Несколько человек кинулись было растаскивать драчунов, но молодой человек неожиданно вскинул голову, и благородный порыв хэнковых собутыльников разбился о его ледяной взгляд.
– Не надо беспокоиться! – спокойствие в голосе Фроста завораживало, -Я его больше не трону! Если, конечно, этот здоровяк обещает мне, что будет вести себя прилично. Ведь ты обещаешь?
Хрипение Хэнка сменилось активным мычанием, в котором с трудом, но можно было признать согласие.
– Ну вот и ладушки, – сказал молодой человек, освобождая из захвата багровую шею лесоруба, – Хэй, бармен! Плесни-ка стаканчик этому медведю! Ведь ты не против? – спросил он у поверженного громилы.
Спустя пару минут лесоруб вновь сидел за стойкой бара, потягивая бог весть какую по счету кружку пива, но его настороженные косые взгляды, нет-нет да и бросаемые в сторону странного незнакомца, выдавали с трудом подавляемую нервозность. Отсутствие бурного обсуждения мимолетно закончившейся драки, традиционно следующего за всяким мало-мальски выдающимся событием, прямо указывало на то, что местные аборигены просто не знали, чего еще можно ожидать от этого городского хлюпика, только что легко одолевшего на глазах почтенной публики записного буяна и забияку, одновременно являющегося и душой компании. Напряженность повисла в воздухе бара, и негромкое перешептывание за столиками только усиливало общую нервозность – идти домой не хотелось никому – чего там делать-то! – но и оставаться было боязно – что-то явно должно произойти, но вот что? Поэтому неожиданно громкий вопрос приезжего, обращенный ни к кому, то есть, считай, ко всем, заставил вздрогнуть даже тех, кто традиционно считался людьми наиболее уравновешенными:
