Георгий Лопатин
Возвращение экспедиционного корпуса
9
Удивительное дело, но англичане несмотря на не совсем стабильную ситуацию во Франции, самостоятельно провели наступательную операцию в районе города Ипр запланированную еще на седьмое июня, лишь отложив ее на тринадцать дней.
Впрочем, как выяснилось несколько позже, их настойчивость имела свои резоны и затягивать они не могли чтобы не спустить в сортир труд аж двух лет кропотливой подготовки. Еще с пятнадцатого года они вели под позиции противника девятнадцать тоннелей которые в любой момент могли случайно обнаружить. Так вот, в эти шахты они заложили четыреста пятьдесят пять тонн аммонита и рванули после четырех часов артподготовки. Потери немцев, что укрылись от обстрела в заминированных позициях, составили порядка десяти тысяч человек.
Понятное дело, что после такого тарарама наступление поначалу получилось весьма успешным, даже французы с бельгийцами к нему подключились, но в итоге прорвать фронт все равно не удалось. Немцы применили новое отравляющее вещество, тот самый горчичный газ, что получил в итоге название «иприт» в честь городка возле которого его использовали впервые.
– Товарищ полковник…
После того, как в СДПР вступило большинство солдат и офицеров (по крайней мере из числа младших) Климов провел приказ по РОДу о переходе на новую форму обращения. Решение не однозначное, Временным правительством не утвержденное, комиссары тут же прискакали разбираться что к чему, но солдатам очень понравилось, так что тем пришлось утереться. К тем офицерам, что не вступили в партию обращались по-прежнему. А чтобы различать кто в партии, а кто «мимо проходил» Климов заказал отчеканить простенькие латунные партийные значки в виде каплевидного щита с буквами СДПР с ношением на правой стороне груди.
– Что случилось, Прокопий?
А разбудил его именно старший прапорщик Анисимов.
Климов постепенно сформировал вокруг себя из изначальной банды с которыми грабил банки приближенных, что стали выполнять функцию охраны выделив их в отдельный взвод. Понятно, что штат значительно расширил пока до двадцати пяти человек за которых поручился и нес полную ответственность Анисимов. Из кого он их отбирал, тоже пояснять не требуется – староверы.
Климов, включив фонарик, посмотрел на часы, стрелки которых показывали три часа ночи.
– Немцы к вам почтальона отправили с посланием.
– Почтальона?
– Ну да. Пленного из наших отпустили, а с ним письмо дали на ваше имя.
– Занятно… Кто там мне письма пишет интересно бы знать? Знакомцев там у меня нет, тем более барышень…
На это старший прапорщик только хмыкнул.
Ополоснув лицо холодной водой из умывальника, и немного прогнав сонливость, сказал:
– Письмо с собой?
– Да, вот.
– Ну что же, давай почитаем…
Михаил присев за стол и запалив керосиновую лампу, одел кожаные перчатки и даже натянув на лицо маску от противогаза, так, чисто на всякий случай, после чего аккуратно ножом вскрыл конверт.
– Занятно… – повторил он, прочитав послание и спалил его в печке вместе с конвертом.
– Что там было, товарищ полковник, если не секрет?
– Супостаты зовут на переговоры.
– Хм-м… ловушка?
– Все может быть.
– А где?
– А так же, под землей, как я в свое время устроил передачу листовок.
– Копать значит будем.
– Немного. Они уже подвели траншею к нам. С нашей стороны осталось метров десять пробить…
– Пойдете?
– А куда деваться? Интересно же!
– Любопытство кошку сгубило…
– Так проверим сначала и подстрахуемся…
Старший прапорщик все равно выглядел недовольным и озабоченным, но перечить не стал.
Встречную траншею пробили за день. Отряд телохранителей проверил пробитый немцами (точнее русскими пленными) тоннель до середины, где их встретили солдаты противника, на наличие сюрпризов. Так же тщательно проверили пространство наверху, а то вдруг мощный заряд положил сверху.
Убедившись, что все чисто, Михаил приказал дать условный сигнал готовности к встрече, та же палка с черной тряпкой. С противоположной стороны ответили аналогичным знаком и в обозначенный в письме час, Климов облачившись в бронежилет, сунулся под землю, зажав в кармане шинели, накинутой на плечи гранату с выдернутой чекой – последняя подстраховка на случай ловушки.
Правда сначала впереди снова прошли телохранители, но, как и в прошлый раз никаких ловушек не обнаружили. Михаила же встречал, на вид обычный, лет пятидесяти, даже наверное где-то простовато выглядящий для своего полковничьего звания офицер. Не хватало типичного высокомерия во взгляде и поведения, а так же лоска, что ли. Точно не щеголь, какими они все пытаются выглядеть даже в окопах и это было странно, и настораживало.
Немцы прямо посередине создали небольшую комнатку диаметром три метра и высотой в два. Все хорошо укреплено и освещено. В центре стоял небольшой «шахматный» столик, причем с расставленными фигурками, и пара раскладных стульев.
«Но все же выпендрежник», – подумал Михаил, заценив обстановку, оригинально, что ни говори.
– С кем имею честь разговаривать? – спросил он по-немецки.
– Полковник, Вальтер Николаи, может слышали обо мне? – по-русски и довольно свободно ответил немец с улыбкой.
– Хм, – слегка сбился Климов, все-таки в какой-то степени легендарная личность. – Доводилось. Вербовать будете?
– Может присядем?
Климов противиться не стал и сел на стул.
– Играете в шахматы?
– Конечно.
– Давайте тогда сыграем… Ваш ход. Кстати, поздравляю со званием и наградой.
– Благодарю…
Климов сделал первый ход левой рукой.
Николаи двинул свою шахматную фигуру, сказав:
– Нет, у меня сложилось впечатление, что с вами это бесполезно, но вот договориться к обоюдному согласию, почему бы и нет?
– Слушаю, – кивнул Михаил, делая новый ход.
– Как мне кажется, ваше желание отомстить французам недостаточно удовлетворено. Слишком быстро все стихло. Мне кажется, вы рассчитывали на большее. Я прав?
– Продолжайте, герр полковник.
– Я хочу предложить вам возможность отомстить более… радикально.
– Каким образом? Открыть фронт в момент вашего наступления?
– Да.
– Хм-м… Вопрос в том, кто станет вашей главной целью?
– А есть разница?
– Принципиальная.
– Даже так? Не могли бы вы развернуть вашу мысль более подробно?
– Да пожалуйста. Если вы тупо решите пойти на Париж, то по большому счету ничего этим не добьетесь. Социалисты скорее всего падут, по крайней мере в центральных областях, что окажется на руку северянам, тогда и южане долго не продержатся и все вернется на круги своя, прежнее правительство вернет власть в свои руки. Союзники тогда подтянут дополнительные силы из колоний, американцы продолжат посылку своих войск, из Южной Америки что-то смогут взять. Совсем иной расклад, если вы жестко ударите по северу.
– В чем же отличие?
– В англичанах. Если вы сможете их полностью разбить, то у вас откроется окно возможностей.
– Какое?
– Ирландия. Англичане не так давно попытались там ввести всеобщую воинскую повинность и провести мобилизацию, но обломались. Сейчас и особенно если вы разобьете английскую армию на континенте, свои мобилизационные ресурсы они почти исчерпали, так что могут пойти до конца…
– Как по мне – сомнительно. Какие из насильно завербованных солдаты?
– Какие-никакие, а солдаты, не хуже прочих. Да проблемные, но, если позади поставить заградотряды, чтобы не побежали… Часть может попробовать сдаться, но против этого тоже можно принять определенные меры.
– Пожалуй это может сработать… – покивал с задумчивым видом Вальтер Николаи. – Но ведь там случится восстание… Вы этого хотите?
– Большего. Восстание конечно полыхнет, но его быстро задавят и начнут грести пушечное мясо… И чтобы этого не произошло, вам стоит немного сменить сферу деятельности подводного флота, может даже привлечь дирижабли, и вместо того, чтобы охотиться на транспорты, провести завоз ирландцам оружия, винтовок, пулеметов, пушек, бомбометов…
– Я вас понял. Это действительно может изменить ситуацию полностью выбив Англию из войны.
– Не знаю, насколько это реально, но можно провести агитработу в Шотландии и Уэльсе, создав там какие-нибудь Фронты и Движения за освобождение. Но тут вам должно быть виднее. Я обстановкой не владею.
Николаи только кивнул головой, соглашаясь.
– Ну и в самой Англии попытаться раскрутить волну пацифизма с требованиями немедленно замириться и вернуть парней домой, для чего устраивать акции гражданского неповиновения.
– Да, пожалуй, можно попробовать…
– Так же можно попытаться отвлечь внимание САСШ от войны в Европе.
– Как?
– Через нейтралов доставить оружие и спецов в Мексику, где с десятого года бушует революция, поддержав там кого-то и объединить вокруг него остальных, создав угрозу для Техаса с его нефтью. За полгода можно управиться… Не забудем про Кубу, где только что случилось восстание, и американцы оккупировали остров. Так же Гаити и Санто-Доминго можно разжечь пламя борьбы с американскими оккупантами. Американцы вынуждены будут отвлечь силы именно на эти очаги при неясном финале в Европе они не захотят терять уже то, что имеют в руках. Ну вот, как-то так… вопрос лишь в том, на что хватит ваших ресурсов.
– На Англию точно хватит… А если выбить Англию, то САСШ сама отвалится.
Климов пожал плечами. В принципе ему было все равно, главное, чтобы во Франции власть окончательно взяли социалисты.
Собственно, на этом разговор был закончен. Так, обговорили различные технические мелочи. Обсудили лишь способ связи.
– В следующий раз устройте массовый побег пленных и среди них пустите своего агента с которым передадите ответ назад. Не надо больше почтальонов. А то я и с этим не знаю, что делать… – потребовал Климов.
– Хорошо.
10
Граф Игнатьев развил бешеную деятельность и буквально спустя неделю ФРФ обзавелся «лицом», довольно специфического вида надо сказать, что сразу вспоминается теория Ломброзо в плане «печати» плутоватости. Тип средних лет со здоровенными усами как у Тараса Бульбы с трубкой как у него же, и поведением как у Жириновского пополам с Муссолини. Но сейчас такое экзальтированное поведение, что называется в тренде, вспомнить того же недоброй памяти Адольфа… В общем зажигал на трибуне мама не горюй!
– Прохиндей еще тот, – отрекомендовал его генерал-майор. – Мелкий мошенник, по молодости успел отсидеть срок за махинацию, но мы поправили его биографию, теперь он борец за права рабочих, за что и пострадал в свое время от буржуазных властей. Ну и саму биографию чуть поправили… рабочий с захваченного на востоке немцами сталелитейного завода, так что концов не найти.
– Не сдаст?
– Нет. По крайней мере не сразу. Потом, когда наберет вес, наверняка попробует, но как говорится, коготок увяз – всей птичке пропасть. А так удивительно беспринципный тип, химически чистый мерзавец! Уверен, что знай он, что партия создана немцами, он и в этом случае бы не отказался от того, чтобы ее возглавить. Он хоть и мошенник, но быстро понял, что может взлететь так высоко, как ему и не снилось, а там такие возможности для махинаций!
– Главное, чтобы понимал, что падать с такой высоты будет не просто больно, а смертельно.
– И это тоже понимает. Он кто угодно, но точно не дурак.
– Если не секрет, где вы с ним пересеклись и для чего завербовали?
– Да какой там секрет, тем более от вас, Михаил Антонович, – усмехнулся граф. – Хотел меня этот паршивец облапошить пару лет назад, я ведь такими деньгами ворочаю, он это узнал, но это обычное дело… только с этим типом я чуть не сел в лужу, едва не подписал липовый контракт на несколько миллионов франков… Сам не понял, как в последний момент смог вырваться из его сетей, словно морок на меня навел… бывают такие люди, что умеют заговаривать. Гипнотизер проклятый… Не постучись ко мне в кабинет помощник… Он мне показался перспективным для какого-нибудь дела, где придется вот так же заболтать нужного мне человека, так что я ему организовал проблемы по линии полиции и сам же потом помог выскочить, не от своего имени конечно, ведь официально именно я устроил ему преследование, а через посредника, через которого теперь держу с ним связь.
Дальнейшее стало делом техники. В партию вступили все те писатели, что в свое время сотрудничали с ФРФ присылая материалы и помогая распространять их в войсках и других городах, так что основной актив набрался быстро, а дальше партия начала обрастать мясом и не абы каким, а главным образом из солдат среди которых Революционный фронт получил особо широкую популярность.
Вел Михаил усиленную пропагандистскую деятельность и среди недавно прибывших во Францию солдат. Но если с саперами все было в общем-то на мази, набраны уже во время войны из тех же шахтеров, а офицеры – штатские инженеры прошедшие ускоренную военную подготовку, то с артиллеристами шло туго.
– Кадровые солдаты, власть офицеров им привычна, другой не знают и не понимают, – объяснял скромные результаты Родион Малиновский, что стал своеобразным политруком РОДа.
Климов позже собирался создать эту должность официально, и назначить это младшего прапорщика на нее, как только немного подрастет в чинах, хотя бы до штабс-капитана.
– Но постепенно мы их продавливаем. Еще пара месяцев и думаю они разродятся. Этому революция во Франции весьма поспособствовала. Своими глазами видят, что можно иначе жить, причем и в армии отношения могут быть другими, на что и упираем.
– А революция в России, что, мимо их сознания прошла?
– Так буржуазная ведь, для них мало что изменилось. А тут социалистическая, то есть народная и это их взбудоражило. Ну и пример в дивизии тоже влияет сильно. Наверное, это даже хорошо, что так туго с ними идет.
– С чего это? – удивился Климов выверту мысли Родиона.
– Более крепкими в новой идеологии станут. А то, мне некоторые наши солдаты чем-то флюгер напоминают, подует ветер с другой стороны, они туда же поворотятся, потому приходится постоянно контролировать обстановку.
Тут Малиновский был прав. РОД в какой-то момент подвергся самой настоящей атаке со стороны активистов различных партий социалистов и анархистов, внутренняя обстановка вновь начала накаляться, опять пошли споры и обсуждения. Они наконец поняли, что РОД – это весьма значимая военная сила, а главное практически не подвергшаяся разложению в плане дисциплины и конечно же все остро воспылали желанием взять эту силу под свой контроль. Климову даже пришлось создать отряд военной полиции из идеологически стойких и верных СДПР, для отлавливания этих агитаторов.
Правда с названием пришлось помучиться. Слово «полиция» не подходило по политическим мотивам, очень уж народ не любил классических стражей порядка, коих называли не иначе как «держиморда». Подумал было назвать «карабинерами», но тоже не того, народ простой, быстро переименует в карабинов, что тоже не есть хорошо, так что в итоге обозвал витиевато и длинно, как стало модно и революционно: Дружина особой внутренней охраны дивизии (ДОВОД).
«А что, красиво подучилось! Особенно черная аббревиатура на красных повязках зачетно смотрится», – усмехнулся Климов.
Приходили договариваться и с ним, тот же Рапп, что оказался из партии эсеров. Чем-то Михаилу та встреча напомнила бандитскую «стрелку», где стороны начинали козырять значимыми в воровской среде именами, типа: а ты знаешь Витьку Вилку? А Джамшута Криворука? Так вот мы под ними ходим. А еще за нас может вписаться Сосошвили Резус. Ну да, мелкий такой и заросший по самые брови… А ты под кем ходишь, что так дерзко себя ведешь? Ни под кем? Так ты давай прогнись, жопу им подставь и все у тебя будет чики-пуки! Как сыр в масле будешь кататься!
Прогибаться Климов понятное дело не стал, и эти комиссары пообещали ему изрядные проблемы в будущем. Но в настоящем у них руки оказались коротки, что-то сделать, тем более во Франции даже несмотря на победу социалистов здесь.
«А потом случится октябрь, который ноябрь, и вы все вылетите в тираж, – подумал Михаил. – Ну а если раньше что-то начнете мутить, так у меня винтовочка есть пристреленная со снайперским прицелом…»
Климов, кстати, на будущее стал выискивать среди солдат тех, кто желал бы остаться в армии и продолжить службу на качественно новом уровне, по факту по контракту. Такие люди всегда найдутся, яркий пример все тот же Родион Малиновский, что уже не видел себя на гражданке.
Климов как-то завел с ним разговор на эту тему, дескать кем собираешься стать, когда вернемся домой.
– В армии хочу остаться и генералом стать, – прямо ответил тот, после короткой паузы.
«Ну это ты помелочился, – мысленно хмыкнул Михаил. – Цельным маршалом станешь! А то и вовсе генералиссимуса из тебя сделаю!»
Климов признавался себе, что испытывает некоторый пиетет перед будущим маршалом (наверное сказывалась своеобразная профдеформация личности) и всеми силами старался его к себе приблизить, но при этом не сильно выделять в откровенные любимчики ускоренно продвигая по служебной лестнице, что только навредило бы делу.
Он не знал каким был человеком Малиновский в зрелом возрасте, но по крайней мере порочащих слухов про него не слышал, как про тех же Ворошилова с Буденным, один балеринок натягивал, другой вообще педофил… (правда или нет – черт знает, но слушок прошел), но то, что Михаил видел сейчас ему откровенно нравилось: умный, живой и веселый парень схватывающий все налету и жаждущий большего, можно сказать прирожденный лихой командир. Все еще временами задиристый, но уровень борзости после всех произошедших изменений в дивизии и собственно карьерного роста все же резко упал, по крайней мере на самого Климова «лапу не задирал».
«С назначением в будущем его на должность политрука, это я пожалуй ошибся, – подумал Климов. – Хотя, одно другому не мешает. Вообще не стоит выводить подобные должности в отдельную структуру, опасно это и лишне, негативный опыт уже есть. Пусть политической работой с подчиненными занимаются непосредственные командиры, да на личном примере, так до солдат лучше станет доходить их слова, если эти командиры будут с ними из одного котла есть и в атаки рядом с ними плечом к плечу ходить».
Что до Малиновского, то Михаил хотел поставить его во главе будущего спецназа. По его мнению, Родион из тех, кто есть под рукой, для этого подойдет как никто другой.
– Хорошая цель. А есть еще такие, кто не хочет возвращаться на гражданку и предпочли бы остаться в армии? Особенно если будет знать, что тупо его бросать в штыковые на пулемёты не станут, а зарплату положат минимум втрое от зарплаты квалифицированного рабочего? Это для рядового.
– Хм-м… найдутся. Я сам несколько человек знаю таких что больше не хотят коровам хвосты крутить… но и рабочими становиться не хотят. Так-то особо об этом разговоров нет, нынешнее положение тоже мало кому нравится, но если озвучить такие условия…
– Поговори с людьми Родион. Можешь считать, что это тебе партийное задание. Нужно выцепить этих людей из общей массы и создать из них своеобразную гвардию РОД. На начальном этапе, пока будем во Франции, можно пообещать усиленный паек, удвоенное жалование и конечно же много тренировок.
Малиновский усмехнулся.
– Куда уж больше, товарищ полковник?!
– О, Родион, ты удивишься, узнав, насколько можно больше!
Тренировок в РОДу и так хватало. Климов создал систему обучения, но она была «на минималках» что ли. Ничего такого, но учили передвигаться, как самостоятельно, так и за танком, точнее бронетранспортерами. Удалось восстановить три машины из пяти. Но в целом с тренировками Михаил все же не пережимал, чтобы не настраивать солдат против себя.
Тех же, кто решит подписать контракт, Климов хотел начать натаскивать на бой в городских условиях, штурм домов, и тут реально придется потрудиться.
В первых числах августа во Францию из Македонии прибыла Вторая бригада или точнее то, что от нее осталось. В плане боеспособности, там осталось едва ли треть личного состава. Очень много раненых и больных.
Буржуйское правительство в этом вопросе пошло навстречу социалистам, так что проблем не возникло, ну и граф Игнатьев подмазал кого надо.
Генерал-майор вообще после того, как получил конкретную перспективу преобразился до неузнаваемости, ну и перспективы надо думать его манили, шутка ли, стать во главе всей разведочной службы! Так что впахивал просто зверски, как говорится, за себя и за того парня. Приблизил к себе одного поэта.
– Так себе пиит этот прапорщик Николай Гумилев, но очень дельный и работоспособный, по сути, единственный кто реально работал среди всей этой прочей шоблы, так что как только я его к себе забрал, работа вообще встала, ха-ха!
«Вот еще одна знаковая личность», – подумал Михаил, хотя стихи этого распиаренного в свое время стихотворца ему тоже не зашли.
Что до Второй бригады то разагитировать солдат не составило труда. Собственно, как только узнали, как все произошло в дивизии, на лицах их читался только один вопрос: «А что, так можно было?!»
Ну и по примеру своих товарищей тоже выразили вотум недоверия командованию, оставили лишь вменяемых командиров младшего и среднего звена, но мало, так что пришлось повторить опыт с повышениями унтеров и фельдфебелей после дополнительного обучения.
Дивизия с прибытием Второй бригады, хоть и покоцанной, стала совсем уж тяжелой в управлении, но в мирное время Михаил пока справлялся. Кроме того, он в скором времени собирался вывести большую часть рабочих из боевых подразделений, переведя в технические. Все-таки терять таких кадров было бы глупо с какой стороны ни посмотри.
А техникой он собирался разжиться и в довольно большом количестве всеми возможными способами вплоть до самых криминальных, причем не только танками, но и самолетами, и все это хозяйство надо кому-то грамотно обслуживать.
