Георгий Ланской
Смерть в ритме танго
Вот сволочь!
Теперь ее раздражало все его естество, все его манеры, все его привычки. Когда фильм закончился, Милена уединилась на кухне под предлогом мытья посуды. Она с остервенением драила одну и ту же чашку, пока, наконец, Денис, раздраженный ее отсутствием и недавним разговором не увел ее в спальню. В эту ночь она была особенно страстной. Вонзая ногти в его спину, Милена страстно желала дотянуться до хрустальной вазы на комоде и долбануть Дениса по башке. Но природная и благоприобретенная сдержанность взяла свое. Вскоре Денис удовлетворился и уснул. Милена долго лежала без сна.
Нет у них никаких перспектив. Ребенок не свяжет их. Оставив его, она рискует остаться одна. Перспектива иметь за спиной обеспеченный тыл кажется мало-помалу уходит. Жить, а точнее существовать в положении верной рабы, любовницы, да еще в последнее время прачки и кухарки как-то не вдохновляла.
Внутри ее был ребенок. Ее ребенок и его ребенок. Живое существо, от которого отец уже отказался. Тогда ей он зачем? Если она будет рожать, ей придется уйти с работы. Кто будет ее содержать? Попросить помощи у Богдана? У него масса денег и он никогда ей не откажет, но Милена отказалась от этой мысли. Богдан и так оплачивал квартиру, которую они снимали на двоих. Милена не хотела злоупотреблять его финансами. Кроме того, она почти физически ненавидела этого ребенка, который уже отравил ей жизнь. На какую-то минуту ей стало стыдно от своих мыслей, но неприятное чувство быстро прошло.
Милена встала с постели и начала собираться. К дьяволу все! Ребенок мешал ей – так избавимся от ребенка! Ее парень не захотел на ней жениться – тогда ко всем чертям этого парня! Она не любила Дениса, но была ему верна, не потому, что боялась последствий, а потому что ей вполне хватало одного мужчины, а за деньгами она никогда не гонялась. Они с Богданом давно поняли, что человеку не нужно двух ртов, чтобы есть, и он с легкостью уместиться на одном стуле вместо двух. Но, черт побери, как же ей нужна была стабильность! А Денис ее дать не хотел.
Сегодня последняя ночь с Денисом, так она решила, а когда она придет на работу, то обязательно найдет адрес врача, который поможет ей избавиться от ненужного балласта. И еще: надо обязательно связаться с Богданом. Брат всегда помогал ей принять вертикально-стоячее положение.
Милена быстро собрала свои вещи, положила ключи на туалетный столик и, не удосужившись написать прощальную записку, захлопнула за собой дверь.
* * *
Труп нашла старушка. Точнее говоря, не совсем старушка. Елене Петровне Жуковой было пятьдесят семь лет, и для своего возраста она выглядела очень неплохо. Каждое утро Жукова выходила на улицу ровно в семь утра, но не потому, что занималась зарядкой. Просто ее организм был так устроен, что в шесть сорок она просыпалась бодрой и отдохнувшей. Здоровенный доберман шоколадной масти по кличке Бонд с удовольствием ждал своего часа. Если хозяйка по какой-то привычке не спешила вылезать из постели, он подбегал к кровати и, засунув твердый холодный железобетонный нос под одеяло, подбрасывал женщину вверх, словно мяч. Елена Петровна любила гулять по утрам. Прямо рядом с ее домом был небольшой сквер, где выгуливали своих псов все окрестные жители. В семь утра хозяев и их питомцев было немного. Елена Петровна это знала и намеренно гуляла именно в этот утренний час. Бонд, как и его тезка из известного романа Флеминга, не отличался мирным нравом, и без конца задирал окрестных собак. Одна из истеричных дамочек, чью болонку Бонд недавно зверски облаял, обозвала его убийцей и пообещала пожаловаться «куда следует». Не то, чтобы Жукова ее испугалась, но связываться не захотела и старалась не приближаться к этой шавке. В смысле – к этой болонке. Зато Бонд однажды спас хозяйку от местной шпаны и теперь Жукова не променяла бы его ни на какие сокровища мира. В тот вечер, когда мощные челюсти добермана отхватили изрядный кусок плоти хулигана, Елена Петровна наградила пса целым килограммом докторской колбасы. Пес колбасу сожрал и, видимо, усвоил урок. Теперь к Жуковой боялись подходить не только хулиганы, но и даже местный участковый.
Двенадцатого мая было прохладно. Жукова долго одевалась, пока Бонд нетерпеливо подвывал под дверью. Дождавшись своего часа, собака пулей вылетела из квартиры и уселась перед лифтом. Лестницу Бонд не любил, так же как и его хозяйка.
На лестнице этажом выше грохотал ключами сосед, запиравший квартиру. Из его тяжелой сумки торчали разноцветнее вороха газет. Бонд сразу заворчал.
Сосед сверху торговал газетами и имел неосторожность как-то войти в лифт вместе с Бондом и Жуковой. Пес немедленно накинулся на него, порвав ему штаны и растерзав сумку с газетами. Сосед визгливо кричал, что пожалуется куда следует.
– Это убийца, а не собака! – завывал он, приглашая всех соседей в свидетели. – Вы водите по двору убийцу.
Соседи реагировали вяло. Бонда почему-то любили почти все. дети безбоязненно гладили его шоколадный нос, а окрестные старушки были благодарны, что шпана надолго оставила их двор.
Соседа сверху, которого звали, кажется, Дмитрием, в доме не любил никто. Жукова тоже не была исключением. От него всегда дурно пахло бедностью и грязью. Казалось, что запах немытого тела, нестиранных вещей надолго пропитывал пространство после его ухода. Впрочем, теперь сосед, выходивший на работу в одно время с Жуковой, в лифт больше не заходил, предпочитая спускаться по лестнице. Но Бонд все равно его чуял, волновался, а на улице облаивал, сознавая свое превосходство.
Ночью прошел дождь. Воздух был свежим и чистым. Приятно пахло распускающимися почками. Жукова с удовольствием втянула в себя это великолепие и, с удовольствием тряхнув плечами, пошла в сквер привычным маршрутом.
Сегодня Бонд был каким-то странным. Он тревожно втягивал воздух и нюхал землю, странно подвывая. «Чья-то сука загуляла», – подумала Елена Петровна. Собака рвала поводок из рук, увлекая женщину в кусты. Жукова покрикивала на собаку, но Бонд был непреклонен. Женщина с трудом удерживала собаку, но доберман превосходил ее в силе, упорно таща ее за собой в самый бурелом. Неожиданно поводок оборвался. Освобожденный Бонд рванулся в сторону и мгновенно исчез из вида. Жукова не удержалась на ногах и упала на землю. Поднявшись, она с раздражением оглядела испачканное пальто. Одежду придется отдавать в химчистку. Светло-розовый кашемир был черным от грязи. Чертова собака!
– Бонд! Бонд! Иди ко мне! – закричала Жукова. Собака не отзывалась. Жукова закричала снова. Не хватало еще снова сцепиться с этой болонкой. Бонд ее порвет, а потом его заберут и застрелят. Только не это! Елена Петровна вновь позвала собаку. И вдруг в ответ послышался жуткий надрывный вой, в котором она с трудом опознала голос своей собаки. Не разбирая дороги, Жукова кинулась сквозь кусты. Не дай бог с доберманом что нибудь случилось!
Продравшись сквозь удушливые ветви акации, Елена Петровна выбралась на крохотную лужайку. Бонд стоял над странным месивом, похожим на кучу тряпья.
– Бонд, что с тобой, мой мальчик? – осторожно спросила Жукова, подходя ближе. Доберман повернул к ней морду, и Елена Петровна увидела, что она в крови. Не веря своим глазам, она подошла ближе. Странное месиво притягивало ее взор, словно блесна какую нибудь недалекого ума щуку. Осторожно, шаг за шагом, Жукова подходила все ближе.
То, что Елена Петровна приняла за кучу грязного тряпья, было самым обыкновенным трупом. Обнаженное мужское тело лежало на земле, неестественно повернув голову влево. Остекленевшие глаза взирали на мир равнодушно, точно принадлежали пластмассовой кукле. Спина трупа была располосована в клочья, точно кто-то кромсал ее портновскими ножницами. Мокрая трава была забрызгана вытекшей из тела бурой кровью. Рядом валялась окровавленная клеенчатая сумка. Стаи жирных зеленых мух, спугнутых доберманом, вновь уселись на тело, продолжая свою жутковатую трапезу.
Жукова закричала. Ее вопль напугал ее саму еще больше. Не разбирая дороги, она кинулась вон из кустов. Сейчас ее вел ужас. Позади вновь протяжно и уныло завыл Бонд. Жукова не обратила на это внимания. Сейчас ей хотелось только одного – побыстрее добраться до своей квартиры и захлопнуть за собой дверь. Ей казалось, что невидимый убийца гонится за ней по пятам. Поэтому она едва не умерла со страху, когда услышала за собой чье-то жаркое дыхание. К счастью, это был Бонд. Не помня себя, Жукова добралась до квартиры и рухнула на диван, с трудом переводя дыхание. Спустя пять минут она проверила, захлопнула ли за собой дверь. Спустя еще четверть часа она накинула на дверь цепочку. Еще через несколько минут ей показалось, что цепочки недостаточно, и она подперла дверь палкой от швабры. Только после этого, вооруженная тяжелым мясницким топориком, Жукова села у телефона и негнущейся рукой набрала номер милиции.
* * *
Это была уже шестая претендентка на место. Дмитрий чертовски устал сегодня, принимая всех этих девиц. Обычно наймом на работу занимался его заместитель, но Дмитрий недавно уволил его за систематические прогулы и пьянство. Теперь эта должность была вакантна, но Дмитрий не хотел нанимать на эту должность мужчину. Он уже дважды ошибался на этот счет. Первый оказался лохом, к тому же нечистым на руку, ну а второй вообще какое-то нечто. Давая объявление в газете, Дмитрий не предполагал, что на роль помощника будет такой большой конкурс. Однако девицы, приходившие в поисках работы, были, откровенно говоря, некомпетентны. Первая была унылой «библиотекаршей», не владеющей компьютером и не имеющей должного образования и стажа. От нее словно исходил запах плесени. Она выглядела законченным «синим чулком», и Дмитрий отверг ее сразу. В деле, которым он вел, таким особам было нечего делать. Вторая была вызывающе одета и столь же вызывающе накрашена. Никаких других положительных качеств у нее не было. Девушка явно нацелилась на тепленькое место через курс постельных процедур. Третья была слишком молода, ей едва исполнилось семнадцать лет, стало быть, должного авторитета она не смогла бы набрать. У четвертой не было прописки. Пятую не устраивала сама работа и зарплата. Дмитрий чувствовал, что смертельно устал. Время двигалось к вечеру. «Еще одна – и все», – решил он.
Шестая девушка вошла в здание рекламного агентства за десять минут до его закрытия. Дмитрий уже собирался идти домой, когда секретарь сообщила ему по внутреннему телефону, что пришла очередная претендентка. Дмитрий с сожалением посмотрел на часы и вздохнул. Ну ладно, последняя на сегодня, так уж и быть!
Она понравилась ему сразу, едва только открыла дверь. Дмитрий невольно привстал и предложил ей присесть. Она чуть улыбнулась и села на стул прямо перед ним. Дмитрий разглядывал ее, отмечая про себя, что выглядит она совершенно потрясающе. Весь ее вид говорил о серьезности и целеустремленности. Внешний облик девушки был идеальных неброских тонах, из которых выбивались только ее огненно-рыжие волосы, безжалостно стянутые на затылке в какой-то замысловатый узел. Во всех ее движениях чувствовалась удивительная гармония. Даже когда она села и небрежно закинула ногу на ногу, в этом не было вызова, скорее это был привычный жест, точно она не догадывалась о его убойной силе. Она выглядела слишком уверенной в себе и слишком спокойной. Ее вид весьма красноречиво говорил, что она не слишком нуждается в работе.
– Что вы умеете делать? – спросил Дмитрий. Девушка выразительно приподняла брови, словно не поняла вопроса.
– Я имею в виду – где вы работали, – пояснил Дмитрий, – стаж, образование… Мне хотелось бы побольше узнать о вас.
– У меня высшее экономическое образование, – спокойно произнесла девушка, – по профессии я менеджер по персоналу, но им я никогда не работала. В данный момент я тружусь в газете на должности секретаря, но работа мне не нравиться.
– Почему? Сложности с начальником?
Девушка усмехнулась.
– Нет, просто на то были причины.
– Давно вы там трудитесь?
– Больше года.
– А почему не нашли себе нечто более привлекательное? – спросил Дмитрий, несколько разочарованный поворотом событий. Она оказалась менее квалифицированной, чем ему показалась сразу.
– Видите ли, – спокойно произнесла она, – дело в том, что я не искала работу секретаря. Просто однажды моя подруга попросила поработать вместо нее в качестве наборщика, пока она будет в декрете. Я только что окончила институт, работы мне до тех пор никто не предлагал, и я согласилась поработать временно, а потом втянулась, да и коллектив мне понравился. Я там прижилась. А теперь подруга выходит из своего декретного отпуска, и мне придется освободить ее место.
– Извините. Но вы же сказали, что работаете секретарем, а подруга была наборщицей. Я правильно вас понял? Почему же вы должны освобождать место?
– Да все до банального просто. Секретарь еще и наборщиком работает в определенных случаях. Например, с рекламными объявлениями. Я сижу в приемной, приходит человек и дает объявление о продаже машины или квартиры. Я регистрирую его, получаю деньги и сразу же набираю текст на компьютере. То есть, я набираю только объявления. За статьи и оформление отвечают другие люди. Ну, иногда, когда у меня мало работы, я еще и статьи набираю.
– Делопроизводство вы знаете? Компьютером владеете?
– Конечно, делопроизводство преподавали в институте, а компьютер я знаю весьма неплохо. У меня дома стоит достаточно мощный.
– Еще какие-нибудь достоинства у вас есть?
Девушка усмехнулась. «Что вы ерунду-то спрашиваете?», – говорил ее вид.
– Еще я весьма неплохо владею английским языком и худо-бедно могу объясниться на французском и итальянском. Достаточно быстро печатаю, неплохо знаю уголовное гражданское право, окончила курсы менеджеров по рекламе.
– Неплохо, – похвалил Дмитрий, – да, кстати, мы не познакомились. Меня зовут Дмитрий Львович.
– Милена.
– У вас красивое имя, – восхитился Дмитрий. Милена криво усмехнулась.
– Да я и сама вроде ничего, – произнесла она. Дмитрий тоже улыбнулся. Девушка ему понравилась, но это еще не означало, что она подойдет для той работы, которую он мог ей предложить.
– Видите ли, Милена, наше рекламное агентство изготавливает разного рода ролики на телевидении. Для этой цели мы часто прибегаем к помощи разного рода специалистам. То есть: манекенщицам, певцам, актерам и так далее. Публика это склочная, капризная. Иногда их нужно убеждать, иногда проявить стальной кулак и не сгибаться под их натиском. Сможете ли вы ластиться к постаревшей приме балета и показаться сущей стервой для какого-нибудь гомика-манекенщика, возомнившего себя мега-звездой?
– Пожалуй.
– Вы уверены?
Милена улыбнулась.
– Это я только с виду белая и пушистая, а на самом деле – самая что ни на есть гангрена.
Дмитрий улыбнулся.
– Злюка то есть?
Нет, – усмехнулась Милена в ответ, – вообще-то я – добрюка, но на работе – стерва-трудолюбивец.
– Я вас принимаю на испытательный срок. Посмотрим, как вы будете справляться…
Домой Милена летела, как на крыльях. Теперь все будет нормально. Забежав в подъезд, она даже не посмотрела в сторону лифта. Ноги сами несли ее по лестнице на четвертый этаж. Только бы Богдан был дома…
По пути она успела забежать в пару магазинов, дабы отметить событие в кругу собственной семьи. Семья, правда, ограничивалась только братом. С другими родственниками они общались неохотно после серьезного разлада, случившегося более десяти лет назад. Необходимость экономить тоже раздражала. Зато, как успокаивала Милена сама себя, прививала любовь к труду. У подъезда на сломанных качельках сидела стайка девчонок лет тринадцати. Появление Милены было встречено единодушным вздохом. Милена фыркнула.
Знали бы они, что этот идеальный стиль она выдалбливала несколько лет. Сколько сил нужно было, чтобы из издерганного подростка с угловатыми движениями превратиться в лебедя с шикарными крыльями и томной грацией. Это теперь они хотят быть похожими на нее, что удается с большим трудом. Одна даже покрасила волосы в такой же пламенный цвет, а потом мать гоняла ее по двору скалкой. На следующий день от рыжего пламени на голове этой девчонки ничего не осталось – смешной торчащий ежик и сиротский взгляд исподлобья. Да и братец, в которого они вповалку влюблены и хранят за пазухой фото из модных журналов, где он сверкает белозубой улыбкой, несколько лет назад был совсем другим. При воспоминаниях об этом другом Богдане Милена на секунду помрачнела.
Богдан был дома. Он, облаченный в линялую футболку немыслимого оранжевого цвета и драные на коленях джинсы, сидел на кухне, подсунув под себя одну ногу и вяло ковырялся в каше. Привычка сидеть таким образом выработалась у него с детства, Милена тоже страдала этим недугом. Однажды она даже свалилась с табуретки, но отучить ее падение было не в состоянии. Богдан поднял на сестру глаза и откусил от бутерброда изрядный кусок.
– Явилась? – нечленораздельно спросил он. Вопрос был риторическим и ответа не требовал. Милена метко швырнула сумочку в кресло, скинула плащ и разулась. Пройдя на кухню, она отняла у Богдана бутерброд и надкусила его.
– Чайник горячий? – спросила она. Вопрос тоже был риторическим, поскольку перед Богданом стояла дымящаяся чашка с кофе. Тем не менее, Богдан кивнул головой.
– Звонил твой бывший, – сообщил он. – Спрашивал, почему тебя не было на работе.
– И что ты ответил? – спросила Милена, наливая себе чай и усаживаясь рядом.
– А что я мог ему ответить? Послать подальше? Это твои разборки, а не мои. Вдруг у вас все наладится, а я останусь крайним.
– Не наладится. Так что ты сказал?
– Ничего. Сказал, что уезжал на съемки и тебя еще не видел. Он просил тебя позвонить. Позвонишь?
– Еще чего. Нет, у нас все кончилось.
Милена еще раз откусила от бутерброда, закатила глаза от удовольствия и с сожалением вернула жалкие остатки Богдану. Тот вздохнул так, что мог бы растопить этим льды Антарктики и пододвинул сестре тарелочку. Два оставшихся на ней бутерброда выглядели сиротливо. Схватили их одновременно. Несколько минут Богдан и Милена молча жевали, потом Милена не выдержала.
– А я работу получила! – произнесла она.
– Где? – вскинул глаза Богдан.
– В рекламном агентстве «Жасмин». Буду помощником директора, если справлюсь, конечно.
– Замом директора? Очень неплохо, – обрадовался Богдан. – Знаю я это агентство. Мы пару раз с ними сотрудничали. Фирма солидная. Если что, могу подсобить. Слушай, это дело надо отметить!
– Да ладно тебе, – отмахнулась Милена. – Я еще даже контракт не подписала.
– Никаких «да ладно»! Отметим и все! Сходим сегодня в кабак и весело побуяним.
– Вдвоем?
– Ну, это твой праздник. С кем ты пойдешь? У тебя есть новая пассия?
– Пока нет.
– У меня тоже глухо. Может, позовешь девчонок с работы.
Милена глубоко задумалась.
– Знаешь, почему бы и нет. Идти в кабак с братом – это пошло. Позову пару девчонок с мужьями, вот только… Денис почти всех моих друзей знает. Рано или поздно он на меня выйдет. Так пусть лучше позже, чем раньше.
– Или вообще никогда… Долго ты собираешься от него прятаться?
– Не знаю, но видеть его я не хочу.
Милена не мигая, уставилась на брата.
– Не смотри на меня так, – потребовал он.
– Как?
– Ты знаешь как. Не притворяйся дурой, тебе не идет. И вот еще что… Ты опять к этой задрыпанке ездила?
– Ну, ездила…
– Прекрати это делать! – приказал Богдан.
– Почему? Я ведь просто от чистого сердца ей помогаю.
– Я сказал – прекрати. Она сама во всем виновата. И не надо мне говорить, что я ее бросил, и что мне это выйдет боком. Ты сама только что поступила именно так. Все, в прошлой истории поставлена точка. Зудина умерла для всех. Ты ее не вытолкнешь наверх. Она – алкоголичка, помогать ей бессмысленно!
Воцарилось неловкое молчание, затем Богдан встал.
– Ладно, – мягко произнес он. – Мне надо съездить кое-куда. Заеду за тобой в восемь. Форма одежды парадная.
– Куда пойдем? – осведомилась Милена.
– Увидишь…
В восемь вечера из подъезда вышли элегантно одетые Милена и Богдан. Две прыщавые девочки из давешней стайки на сломанных качелях проводили их завистливыми взглядами. Остались, видимо, самые стойкие. Одна из них, со слегка отросшим ежиком, казалась наиболее жалкой.
– Ты бы им автограф что ли дал, – усмехнулась Милена, глядя на слепое обожание на лицах девочек.
– Рука бойцов писать устала, – усмехнулся Богдан.
* * *
Милиция наконец-то засуетилась. Слишком много трупов появлялось в окрестностях в последнее время. Все жертвы были гомосексуалистами и, как правило, посещали одни и те же гей-бары. Облавы учащались. Многие геи уже знали о маньяке, потрошившему свои жертвы с завидным постоянством. Кто-то пугался, кто-то надеялся на авось. Тем не менее известные места сборищ людей с нетрадиционной сексуальной ориентацией не закрывались.
Он ждал…
Теперь ему было сложнее выбирать «своего» парня. Рядом с барами дежурили переодетые милиционеры, но он безошибочно выделял их из толпы. Зачастую на их лицах просматривалось плохо скрываемое презрение… Если, конечно, сами милиционеры не были геями…
Он жаждал…
Кровь в его жилах закипала…
Двери открылись…
Он увидел ЕГО…
Молодой парень, вышедший из бара был вызывающе красив. Небрежная размашистая походка выдавала в нем манекенщика. Каждое его движение было грациозным и завораживающим. Парень был похож на какого-то известного голливудского актера, но на кого, он не мог вспомнить, хотя имя просто вертелось в голове. Лихо откинув светлую челку, парень пошел по улице в сторону сквера.
Он почувствовал, как напрягается его член. На ходу вынимая из кармана нож, он двинулся следом. В паху бухало и пульсировало. У него была причина торопиться. Он узнал его. Это был привет из прошлой жизни.
Он приближался…
Парень не подозревал об идущем по следу звере. Уверенная походка не была нервной или подрагивающей от спиртного.
Он был уже рядом…
Неожиданно парень свернул на стоянку и сел за руль красного «Ауди». Этого он не ожидал. Спокойно развернувшись, парень выехал со стоянки и укатил в голубую даль. Это произошло слишком быстро, настолько, что он даже не успел отреагировать. Это был первый случай, когда жертва вырывалась из сети паука, не подозревая, что из нее едва не выпили жизнь.
Он оглянулся на проходящих неподалеку парней и спрятал нож. Теперь ему был нужен именно этот парень, который вывернулся из его рук. Он найдет его и очистит от скверны, поселившейся в его сердце… Найдет любой ценой, а пока…
Он повернулся и пошел обратно к бару.
Так уехавший на «Ауди» Богдан Тихомиров впервые прошел по краю пропасти, и не заметил этого…
* * *
Девушка не показывалась на остановке уже несколько дней. Игорь заметно томился и дважды опаздывал на важные встречи, поджидая рыжеволосую богиню. Однако, она не появлялась, а настроение от этого лучше не становилось. Игорь становился все агрессивнее, вымещая свое раздражение на окружающих людях. И только когда секретарь неожиданно положила на стол заявление об уходе, Игорь осадил назад. Извинившись перед девушкой, он выпроводил ее за дверь, подумав, что надо бы купить девчонке коробку конфет.
Настроение было ни к черту. Игорь чертыхнулся и налил себе коньяку. После трех глотков, мир перестал казаться ему таким скверным. Душа требовала компании. Или бабу. Или того и другого.
Дверь отворилась, как по заказу. Впрочем, отворилась, это мягко сказано. Она бабахнула о стену с пушечным грохотом. Игорь заметно встрепенулся, а затем его губы расползлись в дурацкой улыбке. Так вваливаться в комнату мог только один человек, его сосед по школьной скамье, а ныне преуспевающий бизнесмен Эдуард Соловьев. Если Игорь занимался мебелью, то Эдик держал ряд крупных ювелирных салонов. Может, именно поэтому бывшие одноклассники до сих пор дружили. Ведь в бизнесе их дорожки пересекались только на крупных презентациях да на фуршетах, где они выступали в качестве меценатов. Компания Эдика устраивала Игоря как нельзя более кстати. В его компании расцветал улыбкой самый угрюмый человек. Эдик напоминал чеширского кота своей вечной улыбкой и добродушным розовощеким лицом. Малознакомому человеку Эдик мог показаться эдаким лоховатым Ванькой, которого мог «кинуть» любой проходимец. Однако внешний вид не соответствовал действительности. «Ванька» мог перемножать в уме трехзначные числа и соображал быстрее мощного компьютера. За компанейским и коммуникабельным Эдуардом водился всего один серьезный грешок, который он не слишком скрывал от широкой общественности – Эдик был «голубым». В его квартире постоянно ошивались симпатичные мальчики позднего пионерского возраста. Иногда Эдик по пьяной лавочке приводил своих друзей по ориентации и устраивал с этими самыми друзьями веселенькую групповуху. Иногда на трех-четырех взрослых дядек приходился всего один паренек. Однажды мальчишка стал отбиваться и орать. Одурманенные водкой мужики изнасиловали его вчетвером. Эдику пришлось долго умасливать парнишку, задаривая его цепочками, браслетами и симпатичными зелененьким купюрами с лицами президентов США. К счастью для Эдика паренек пошел по кривой дорожке, а вскоре пал жертвой неизвестного маньяка, потрошившего городские гей-бары. Однако нестандартная сексуальная ориентация не мешала Игорю и Эдику общаться и дружить.
– О чем пригорюнился, детина? – весело спросил Эдик, отняв в Игоря и ловко запрокинув в широкий рот фужер коньяка.
– О жизни, Эдуард, о тяжелой жизни, – усмехнулся Игорь, пожимая другу руку. Эдик руку пожал и рухнул в кожаное кресло, которое негодующе всхлипнуло. Весу в Эдуарде было много. Коньячный фужер без содержимого смотрелся сиротливо. Игорю стало жалко содержимого.
– Как дела? – поинтересовался он, выгребая из вазочки пригоршню соленых орешков. – Бизнес прет?
– Прет, – вяло ответил Игорь.
– Чего тогда такой кислый? Или влюбился?
Игорь вздохнул. Иногда Эдик был до омерзения догадлив. Эдуард приподнял брови, а затем громко и заразительно рассмеялся.
– Не может быть? Я ее знаю?
Игорь вздохнул еще отчаяннее.
– Ее не знаю даже я. На работу ездил и видел ее каждый день. Красивая, бестия. Ноги от ушей, а походка кошачья.
– Блондинка?
– Рыжая.
– А Ирка в курсе?
Ириной звали жену Игоря. О своей личной жизни они не разговаривали очень давно. Игорь невольно задумался. Что было бы, если вдруг, по какой нибудь причине они решат развестись?
– Я ей не докладываю, – ответил он после паузы.
– А чего с этой рыжей не познакомишься? – спросил Эдик, забрасывая в рот новую порцию орехов.
– Пропала, – ответил Игорь с душераздирающим вздохом. – Раньше в одно и то же время на остановке ее видел, а сейчас нет ее. Или в отпуск ушла, или работу сменила.
– Почему ты думаешь, что она работает?
– А какой нормальный человек встанет с утра просто так и оденется в деловой костюм? По выходным ее на остановке не бывает. Пропала она, а у меня депрессия начинается. Пока ее видел каждый день, настроение было лучше, работалось легче как-то. А теперь тоска…
– «Я помню чудное мгновение, передо мной явилась ты…» – насмешливо процитировал Эдик.
– Не смешно, – обиделся Игорь. – Я от тоски умираю, а он ржет…
– Тоска? Не знаю такого слова!
Эдик подбросил орешек в воздух и попытался поймать его ртом. Попытка полностью провалилась. Орех пролетел мимо и попал ему в глаз. Игорь наблюдал за этим с искренним удовольствием. Эдик чертыхнулся и встал, отряхивая белый пиджак. Белое ему явно не шло, он казался еще более полным и округлым.
– Я, кстати, полчаса назад ржал, как конь, – произнес он. – на вокзал меня занесло. Провожал важного клиента. Стоим, ла-ла-ла, бла-бла-бла, и тут старушка чапает, пирожки продает.
– И чего тут смешного? – вяло поинтересовался Игорь.
– Погоди, сейчас ржать будешь. Нормальные такие пирожки, с мясом, люди берут… Знаешь, в чем прикол? Она их носит в переноске для кошек. Умора, я чуть со смеху не двинулся!
Игорь вяло пожал плечами и хило улыбнулся. Эдик скривился:
– Ладно. Есть верное средство от тоски, Называется оно «Пойти и нажраться». Есть неплохой кабак, где нормальные люди прогоняют тоску именно этим способом.
Игорь приготовился отнекиваться, а затем передумал. Что его ждало вечером? Поздний ужин дома с женой? Телевизор? Та еще перспектива… Велев секретарю убрать в кабинете, Игорь и Эдуард вышли из офиса, сели в темно-вишневый джип «Тойота» и отправились прожигать жизнь.
Секретарь же, составив фужеры на поднос, подумала, что будь ее начальник более разборчивым в выборе друзей, не якшался бы с таким сомнительным типом, как Эдик Соловьев. Фужеры дрожали в руках, когда она несла их в уборную. Ну зачем этот Эдик вмешивается? Да еще какая-то рыжая появилась на горизонте, когда у них уже все было почти что на мази. Однажды он приголубил ее в кабинете, а еще раз – прямо в своей машине. Жена маячила где-то на периферии горизонта и не отвлекала от бренности бытия. А вот рыжая могла стать чем-то более угрожающим. Влюбленный начальник – это перебор, особенно когда он влюблен не в тебя.
* * *
Вечер набирал обороты. За столиком сидело уже восемь человек, хотя Милена и Богдан решили пригласить всего одну пару давних, еще с института, друзей. Однако ресторан в этот день был местом, которое охотно посещали все знакомые, хотя был обычный будний день, и ни какими праздниками даже не пахло. За столик то и дело подсаживались парочки. Это были то друзья Богдана, то Милены, иногда какие-то общие знакомые. Милена поначалу злилась, а потом, смирившись с неизбежностью, расслабилась и даже начала получать удовольствие. С Богданом было проще. Он вращался в подобных кругах и посещал различные заведения чаще сестры, поэтому расслабился гораздо раньше. Особенно этому способствовал тот факт, что хозяева ресторана решили устроить вечер караоке.
На сцену поднимались совершенно разные люди и, пыжась, пытались что-нибудь исполнить. Почти каждый раз получалась жуткая ерунда, только дважды вокалисты были на высоте. В первый раз девочка лет четырнадцати, которой в это время вообще уже полагалось спать, отбарабанила «Юбочку из плюша» и даже отплясала под последние аккорды. Во второй раз толстуха в сильно обтягивающем платье залихватски исполнила песню про колдунью из репертуара Надежды Кадышевой, лихо посвистывая, а потом она же «на бис» спела серьезный романс, без глупых ужимок и прыжков.
– А тетка-то неплохо поет, – произнес Богдан, хлопая в ладоши вслед сходящей со сцены женщине.
Милена согласно кивнула.
– Особенно, когда не кривляется. Если бы она к тому же надела на себя что-нибудь более просторное – цены бы ей не было.
– Может, вы тоже чего-нибудь слабаете? – предложил один из сидящих за столиком парней. – В институте вы неплохо пели.
