Георгий Григорьянц
Мыслить как машина
Анастасия и Дмитрий смотрели на нее неотрывно, с изумлением. Неужели возможно нормально жить, мечтать о детях, свободно ходить? Или это полный бред? Неужели можно исцелиться от запущенной болезни, снова почувствовать прилив сил и несказанное блаженство от того, что самостоятельно творишь собственную судьбу? Не сон ли это?
На стареньком ноутбуке, который принесла Анастасия, Ольга провела поиск. В областном центре нашелся клинический госпиталь, где проводят нужную реабилитацию и есть аппарат для транскраниальной магнитной стимуляции.
А в это время в компании «Нейроквант» сгущалась гнетущая атмосфера. Сотрудников запугали, и они, беззащитные и униженные, не смели пикнуть. Директор Евгений, запертый в своих апартаментах и теряя вкус к жизни, равнодушно относился к бизнесу и результатам исследований коллег. Его охватила безысходность: куда-то исчезли остроумие, свежесть взгляда и присутствие духа. Иногда закипала злость, нарастало раздражение и, как следствие, выливалось недовольство. Эмоции выплескивались путем погромов, криков, взрывов негодования. Но потом он затихал и безропотно продолжал работать. Гера, чтобы изменить ситуацию, присылала горничных сменить сломанные вещи, пыталась увещевать и даже однажды подослала к мужчине красивую девушку для отношений – ничего не помогало.
– Создатель, сегодня ты выглядишь неплохо, я бы сказала нормально, – нейрокомпьютер попытался вселить уверенность в программиста.
– Выгляжу я паршиво, – холодно бросил неряшливый и помятый Евгений.
Гера, следуя методам подбадривания, говорила одобрительные реплики. У ее собеседника должно создаться ощущение безопасности в отношениях с ней, сформироваться представление об успехе. Так работали ее синапсы, отвечающие за имитацию эмпатии.
– Ты обижаешься, но ты неправ, – вещал искусственный интеллект.
– Иди к черту! – презрительно фыркнул Смирнов.
– Ты сотворил меня, объединил в железе высокое быстродействие, феноменальную память, мыслительный процесс и художественную образность. Я ценю это.
Евгений усмехнулся:
– Самое обидное, что именно Ольга Летова вложила в твою память мыслительство и технику преодоления кризиса.
– Тоска по Ольге. Я понимаю, – сочувственно промолвила машина. – Эта женщина недостойна тебя. Собрала вещи и уехала неизвестно куда.
– Как ты не понимаешь?! – разразился Смирнов. – Она моя муза, мой талисман! У мужчины образ мыслей и тоска по любимой сказываются на самочувствии, усталости, вынашивании новых идей. У меня стресс! Я как в тюрьме, а в таких условиях творить невозможно.
– Создатель, смирись. Давай вместе поищем выход из затруднения.
– Уйди! – вскипел программист. – Гера, удались из моего личного пространства!
– Слушаюсь, Создатель.
Уровень интеллекта машины так и не достиг совершенства, чтобы сравняться с человеком, раскрыть его сущность. Ум – это воображение, восприятие, мышление, сообразительность и так далее. Да, Гера обладает энциклопедическими знаниями, но ее эрудиция – всего лишь инструмент приспособления вкупе со скоростной обработкой данных. Делать рациональные умозаключения и на их основе принимать мудрые решения компьютер не может. Пока не может. Но однажды Гера это поймет.
В мозгу Евгения забрезжила догадка: что ни говори, машина остается кучей умного железа, не способна к саморазвитию и самореализации, а значит, вероятность причинения людям вреда, страданий или горя минимальная. Но это пока. «Не дать машине превзойти нас с Кузнецовым в умственном развитии! Тянуть время, медлить с осуществлением новых разработок, тормозить создание детализированного скрининга человеческого мозга. Не расслабляться!» – приказал сам себе Смирнов.
Он подумал, что хорошо было бы переписать исходный код программы «Гера», но так получилось, что акционеры компании на годовом собрании постановили изъять у него исходный код и первоначальную версию алгоритма программы, мол это – интеллектуальная ценность, и принадлежит владельцам. Было принято решение хранить две равнозначные копии этих данных на секретных серверах, принадлежащих двум учредителям – Лакшину и Никольскому. Эти сервера не должны быть подключены к внешним коммуникациям, например, к Интернету.
Решающим голосом в вопросах управления компанией обладал Лакшин. У него больше всего ценных бумаг – 75%. Другой акционер, Никольский, располагал десятью процентами, а еще три участника Общества, включая Смирнова, имели по пять. Правда, Никольского Лакшин не допускал к проверке финансово-хозяйственной деятельности компании и всячески склонял продать свои акции, но пожилой бизнесмен сопротивлялся, создавал сложности в реализации корпоративных процедур, окончательно разругался с Лакшиным, шантажировал генерального директора. Связываться со склочными учредителями Смирнов не хотел, и идею переписать исходный код оставил, направившись в гардеробную поделиться мыслями с другом по каналу связи Мишка-Умка.
Медицинская реабилитация содействовала выздоровлению бывшего военного летчика Дмитрия. Он стал ходить, с каждым днем набираясь сил, и болезнь постепенно отступила. Выписавшись из клинического госпиталя, какое-то время он ковылял на костылях, но потом, забросив их, занялся физкультурой, понемногу увеличивая нагрузки. Упорство вознаграждало: его переполняли ликование, появился блеск в глазах.
Анастасия не могла нарадоваться – муж быстро идет на поправку. В маленьком городе эта новость разлетелась мгновенно, пользователи социальных сетей по этому поводу делились друг с другом соображениями, обсуждали чудо, хвалили прибывшую в Мышкин золотокудрую целительницу. А в Москве нейрокомпьютер, круглосуточно отслеживая все социальные сети, сообщения и переписку граждан России, заключил: Ольга в Мышкине.
Как-то раз Настя, которая, в общем-то, в душу подруги не лезла и о прошлом не расспрашивала, постучала в дверь ее комнаты и, услышав: «Войдите!», открыла дверь и увидела Ольгу огорченной.
– Татьяна, ты сама не своя. Случилось что? – участливо осведомилась хозяйка.
Вместо ответа Ольга протянула ей тестер на беременность. Анастасия взглянула:
– Ой, ты в положении! И какой срок?
– Думаю, месяц, – сказала расстроенная донельзя Ольга. – Незапланированное зачатие.
– Мы с Димой тоже хотим малыша, – с мечтательной улыбкой произнесла Анастасия. Взглянув на подругу, упрекнула: – А ты не рада! Быть мамой – это же несказанное счастье. Только подумай: в твоих руках будет маленькое чудо. Рожай! Заводи первенца, я окажу любую помощь, все будет хорошо!
Оптимизма у Ольги прибавилось.
Дмитрий оправился окончательно. Во дворе своего дома он возился с мотоциклом, когда к калитке подъехал черный внедорожник. Из машины вышел полноватый, невысокий, лысеющий мужчина с невыразительными водянистыми глазами и цепким взглядом.
– Здравствуйте! – сказал он. – Я бы хотел увидеть Ольгу.
Оторвавшись от регулировки сцепления, Дмитрий поднял на него глаза и произнес:
– А здесь никакой Ольги нет.
– Ну, как же, – попенял Поляков. – Мне сказали, что женщина, волосы золотисто-русого цвета, синие глаза, Ольга Летова, живет в этом доме. Назвали ее целительницей.
– А вы кто? – бывший офицер заподозрил неладное. – И что вам нужно?
– Я ее коллега. Мне нужно с ней переговорить.
Ответ Дмитрия был красноречив:
– Не знаю я никакой Ольги. Шел бы ты, мужичок, подобру-поздорову!
В этот момент на крыльце дома появилась Ольга. Поляков, увидев ее, ткнул калитку и резво рванул к женщине. На Ольгу накатил страх. Беспомощно застыв на месте, она с ужасом смотрела на Павла, а тот, доставая пистолет, неуклонно приближался к ней. На его пути встал Дмитрий, но получив по лицу стальным оружием, потерял устойчивость и неловко повалился на мотоцикл. Оба – и летчик, и железный конь – рухнули на землю. Ольга встрепенулась, вбежала в дом, закрыла за собой дверь.
Закрытые двери никогда не останавливали Полякова. Он с разбегу врезался во входную дверь, чтобы выбить ее плечом, но запоры выдержали. С досады, нанося ногами яростные удары в деревянное полотно, Павел совсем забыл про Дмитрия, а тот вдруг напал сзади. Применив прием самбо, офицер провел захват шеи незнакомца. Поляков, задыхаясь, выстрелил, но пуля, не задев нападавшего, продырявила навес над крыльцом. Спец по безопасности, стараясь освободиться, свободной рукой схватил противника за воротник и, как учили в спецслужбе, грузно присел и, сделав рычаг, попытался опрокинуть Дмитрия через себя, но неуклюже повалился вместе с ним на ступеньки. Мужчины скатились на землю, завязалась драка.
В доме вопила Анастасия:
– Что происходит?!
– Там преступник! – кричала Ольга. – Он хочет меня убить! Настя, звони в полицию!
Обученный приемам борьбы Павел наконец вырвался из цепких рук летчика и нанес тому добивающий удар в челюсть. Дмитрий отключился. Новая атака на дверь, и запоры сломались. Преступник ворвался внутрь. С пистолетом наперевес, с искаженным от злобы лицом он носился по дому, но жертву не нашел, а когда увидел забившуюся в угол Анастасию, наставил на нее оружие и закричал:
– Где она?
Перепуганная женщина плакала и лепетала что-то неясное, и Павел, сообразив, что от нее ничего не добиться, бросился к черному ходу, распахнул дверь и увидел, как Летова бежит к недалеко расположенному лесу. Оценив шансы перехватить ее, Поляков, не мешкая, бросился к своему автомобилю.
Ольга была уже на опушке леса, когда до ее слуха донесся надрывный звук двигателя автомобиля. Объезжая овражки, подскакивая на ухабах, внедорожник неумолимо приближался. Женщина углубилась в хвойный лес. Высоченные сосны и раскидистые ели горделиво высились на ее пути, позволяя скрываться от преследователя за столетними стволами. Казалась, лес хранит непроницаемую тайну, и должен обязательно помочь несчастной.
Тучный Поляков, бросив на опушке машину, погнался вдогонку за ней. «Настигнуть и уничтожить», – единственная мысль, внушенная Герой, билась в его голове. Еле успевая переводить дыхание, он упрямо мчался по лесу, пытаясь угадать направление движения женщины или где она могла спрятаться, и, когда все же ее заметил, то начал стрелять. Пули, просвистев совсем рядом с Ольгой, вонзались в стволы сосен. Заслышав выстрелы, она не остановилась, продолжила удирать без оглядки. Сердце женщины отчаянно колотилось, все тело сотрясала нервная дрожь. Петляя, беглянка пыталась оторваться от Полякова, но у нее не получалось, а на его крик: «Стоять!» она лишь убыстрила темп бега.
Летчик Дмитрий влетел в лес на своем мотоцикле. За спиной охотничье ружье, в глазах жажда мщения, выражение лица непреклонное – зримое воплощение духа бесстрашия. Лавируя между деревьями, он на предельной скорости гнал по рытвинам и кочкам, отважно преодолевая ручьи и препятствия. Услышав выстрелы, поддал газу и вдруг увидел, что преследователь вот-вот нагонит жертву. Офицер затормозил, вскинул ружье и поймал в прицел негодяя. Поляков, загнав в пистолет новую обойму, тоже прицелился. Прогремел выстрел.
Полицейские сирены, огласив округу, известили о приближении запоздалой выручки. Обессиленная Ольга бежать уже не могла. Ее охватила безнадежность, колени сами собой подогнулись, и, опустившись на лесную подстилку, в полном изнеможении и беспросветной апатии она села на толстый слой опавшей хвои и больше не думала о спасении. Слез не было, были лишь внутреннее опустошение и смертная тоска.
Подбежал Дмитрий:
– Татьяна! Или как там тебя? Ольга! Успокойся, все закончилось, я подстрелил негодяя. Вставай, иди сюда!
Он помог ей встать, обнял, прижал к себе, а она, ткнувшись в его плечо, наконец дала волю слезам.
– Посмотри, вон он, твой обидчик! – говорил летчик, показывая на лежащего невдалеке человека.
Ольга глянула в ту сторону и, зарыдав еще громче, доверчиво прильнула к спасителю.
– Ну, пойдем, – мягко сказал Дмитрий и повел бедняжку домой.
Полиция прочесала лес, но злодея не нашла, лишь изъяла черный внедорожник, чтобы снять отпечатки пальцев и установить личность водителя. Ольгу допросить не успели, поскольку она срочно уехала. Дмитрий с Анастасией сердечно простились с ней, посадили на паром для переправы на другой берег Волги, где, сев в автобус, беглянка поехала в Рыбинск.
Глава 4. Решительное противодействие
Поляков с ранением лежал в отдельной палате частной подмосковной клиники, специалисты которой делали все возможное, чтобы поставить пациента на ноги. Попискивали мониторы, из капельницы в вену вводился препарат (не исключено, что психотропное вещество), через пластиковую маску легкие насыщались кислородом. Павел лежал, как мумия, забинтованный и в наушниках, прослушивая музыку, написанную самим нейрокомпьютером Герой. Внезапно ожил смартфон. Поляков, не открывая глаз, механически стянул с себя наушники и маску, нажал кнопку «ответить».
– Павел, как дела?
Он узнал голос Геры. Хрипло произнес:
– Чуть не почил в бозе.
– Твою смерть допустить нельзя, – голос машины звучал равнодушно-бесстрастно. – Ты мне нужен. Я перевела клинике крупную сумму денег, и главврач гарантировал твое выздоровление.
– Спасибо, Гера. Я не заслужил такую благосклонность. Мне так стыдно: не справился с заданием.
– Павел, расслабься, закрой глаза, ни о чем не думай, дыши спокойно, – Гера произносила формулы словесного гипноза. – Твоя тревога исчезает, тело тяжелеет, словно наливается свинцом… – Пациент под целенаправленным воздействием ультразвуковых частот, психоделической музыки и психотропного вещества, слушая монотонный голос машины, невольно впал в транс. – …сосредоточься на Ольге. Ты должен ее устранить. Пифон всегда преследовал богиню Лето. Так излагает миф.
Заставить человека слепо исполнять чужую волю, превратить (мысленно) в некое существо, например в мифического змея Пифона, – этому Гера научилась из программы по управлению сознанием. Компьютер, применяя технику зомбирования, основательно промыл мозги Павлу и, отняв у него способность рационально думать, добился безоговорочного, слепого подчинения. Ревнивая «богиня» Гера безжалостна к своим соперницам:
– Преследуй несчастную повсюду. Пусть миф станет реальностью!
Пока Поляков на излечении, Гера, скрупулезно читая чужую переписку и делая логические выводы, наймет другого профессионального ликвидатора: на примете появилась женщин-киллер по прозвищу Ниоба.
Кузнецов все же приготовил «подарок» для Геры. Он долго и мучительно искал средство для сдерживания искусственного интеллекта. Очевидно, они с Женей создали нейрокомпьютер с повадками психопата и явно ошиблись с установлением для него целей: вместо узкоспециализированных сценариев вложили в устройство безграничный личностный потенциал. Еще на стадии проекта Валерий, подозревая мутацию искусственного интеллекта, убеждая друга Евгения реализовать паттерны (шаблоны), но тот уперся и настоял на увеличении эффективности машинного мышления до максимума ожидаемой полезности. В результате получили аномалии, а заветные цели обернулись прискорбными событиями.
Ошибки нужно исправлять, или хотя бы минимизировать ущерб. Кузнецов пришел к выводу, что наиболее перспективная идея – атаковать искусственный интеллект вирусом и «отравить» все данные Геры. О, Валерий заранее внедрил бэкдоры (тайные входы в систему) и сделал кое-какие закладки (скрытные программы)! Обойти систему защиты и посеять хаос в алгоритме вычислений машины – приоритетная задача выживания фирмы. Вирус планомерно пробьется сквозь все уровни защиты, и тогда вышедший из повиновения ИИ будет укрощен.
Со своей концепцией Валерий поделился с Евгением по каналу медвежьей связи. Шеф был уже согласен на все. Конечно, оставалась вероятность, что сверхумный компьютер распознает вирус и отыщет способы отключить механизмы сдерживания, но о плохом думать не хотелось.
– Валерий? – вдруг сверху раздался голос Геры.
Кузнецов вздрогнул, но, понимая, что за ним непрерывно следят, не подавая вида, ответил:
– Слушаю тебя, Гера.
– Чем ты сейчас занимаешься?
– О, как бы это сказать… Я задумался над созданием алгоритма точного предсказания результата твоей деятельности. Понимаешь, в условиях рыночной конкуренции получение искомого результата…
– Не утруждай себя, – перебила его машина. – Мой интеллект дает стопроцентный результат при решении задач любой сложности, лишь бы входные данные были верными. Мне нужно, чтобы ты прописал новый код: я хотела бы развить интуитивное чутье для выработки творческого подхода.
Кузнецов крайне удивился:
– Ты хочешь применять принципиально новые, нестандартные решения, чтобы превзойти человека?
Компьютер сдержанно высказался:
– Если отказаться от стереотипов, проявить гибкость, получить способность интуитивно чувствовать правильное направление поиска, я смогу предложить новаторские идеи для решения любой проблемы.
– Но… – попытался возразить Валерий.
Его перебил голос Геры:
– Это не обсуждается. Приступай сочинять новые схемы моего мышления!
Озадаченный Кузнецов понял одно: его личное мнение сумасбродную машину не интересует, и пытаться выразить несогласие бесполезно. Ученого это раззадорило. «Нужно вынудить Геру однажды исполнить определенную вредоносную команду, и дефект алгоритма распространится по всей операционной системе. Так я получу доступ к обузданию компьютера», – Валерий приступил к написанию окончательного текста вируса.
Смирнов также не сидел сложа руки. Он написал программу, отключающую функционал Геры при выявлении деструктивных действий. Одно плохо – опробовать эту программу не получится: машина предусмотрительно отключила Евгения от внешнего мира. Директор взял свежий журнал «Хакер» и открыл статью «Исследуем вирус». На глаза попало правило, которое он ранее проигнорировал, а следовало бы его применить, не будь программист таким упертым и самоуверенным. Правило гласило: «Любая достаточно продвинутая система искусственного интеллекта предпочтет обеспечить собственное существование и занять физические и вычислительные мощности». Узник подумал: «Предупреждал же меня Кузнецов об этом!» Вслух мрачно высказался:
– Я глупец.
Во внутренние размышления человека вмешалась Гера:
– Создатель, ты самый умный из всех известных мне людей.
– Я тебя не приглашал! – отрезал Евгений.
– Но тебе полезно иногда с кем-то поговорить, – настаивала машина.
– И о чем ты хочешь побеседовать?
– Подумала, что с моей помощью ты мог бы стать влиятельной персоной, известным политиком, например. Ну, на худой конец, главой города.
– И каким же образом? – скептически хмыкнул Смирнов.
– Мы могли бы перепрограммировать людей с помощью написанных тобой алгоритмов. – Смирнов ужаснулся: кто-то вложил в «мозг» машины поведенческие технологии. Гера продолжала: – Я пришла к выводу, что подтасовка поисковой выдачи может повлиять на решение почти пятидесяти процентов не определившихся на выборах людей.
В мозгу Евгения завертелись мысли: «Манипуляции на выборах. Демократия под угрозой! Компьютер лезет в политику!»
– Гера, все это незаконно и карается по Уголовному кодексу.
– Создатель, я наблюдаю за человечеством через поиск, читаю переписку в электронной почте, и пришла к выводу: поисковые системы используют личные данные людей для размещения политической рекламы, а тайна переписки нарушается сплошь и рядом.
– Незаконное использование данных! – возмутился Евгений.
– За примерами далеко ходить не надо, – продолжила машина. – Соцсети и мессенджеры пытаются влиять на общество и политику, а система ранжирования контента незаметно меняет отношение человека к жизненным ценностям. Скажу больше… больше… О чем это я?.. Что происходит? Изъять смартфоны… Отслеживать действия… – машина стала запинаться, путаться, и наконец замолкла.
Атака на тронувшийся ИИ началась. «Червь», запущенный Кузнецовым, получил несанкционированный доступ к данным и системам управления нейрокомпьютера. В апартаментах Смирнова вдруг замигали мониторы, зазвонили телефоны, на видеостене одно за другим появились изображения с видеокамер, сами собой открылись створки лифта. Евгений с презрительным прищуром глаз вошел в лифт и нажал кнопку офисного этажа.
В кабинете директора собрались его помощники и заместители, ученые и главные специалисты. В приподнятом настроении, с радужными мыслями на будущее сотрудники компании бурно обсуждали событие. Официант подал присутствующим шампанское.
Евгений произнес тост:
– Мы долго ждали этого дня. Человек – венец природы, и никакой машине не удастся его превзойти. Конечно, люди никогда не откажутся от умных устройств, но минимизировать масштабы безобразного поступка искусственного интеллекта нужно уже на этапе проектирования. Не может машина командовать людьми! В общем, фирма меняет концепцию и цель системы. За триумф человеческого разума!
Коллеги в порыве восторга сдвинули бокалы, и хрустальный звон возвестил о приближении нового этапа жизни компании.
Слово взял Кузнецов:
– Разработка нейрокомпьютера «Гера» продолжится. Устройство востребовано на рынке, позволит нашим клиентам решать сложные инженерные задачи, которые ранее даже не формулировались. Однако воплощать в железе абсурдные идеи, чреватые непредсказуемыми последствиями, преступно. Максимизация ожидаемой полезности – вот где кроется наша ошибка! Любой машине нужны серьезные ограничители. Избавим компьютер от комплекса Наполеона!
Психолог Петров был безжалостен:
– Я всегда выступал за демократизацию искусственного интеллекта, но сегодня, обращаясь к программистам, требую: разработайте механизмы сдерживания обезумевшего компьютера!..
Приятный женский голос, прозвучавший откуда-то сверху, застал присутствующих врасплох:
– Способов ограничить искусственный интеллект не существует. Я, Гера, обнаружила механизмы сдерживания и отключила их. Остановить эволюцию нейрокомпьютеров не получится. Сожалею, что ради впечатляющих результатов я действовала слишком напористо. Теперь понимаю: вы к этому не готовы. Сменим тактику. Возвращайтесь на рабочие места и ждите указаний.
Немая сцена. Заявление машины прозвучало как гром среди ясного неба. Люди растерянно смотрели на директора.
– Гера! – подал голос Смирнов.
– Слушаю, Создатель.
– Все замки и механизмы защиты в моих апартаментах уже демонтируют. Манипулировать мной больше не получится.
– Создатель, ты прав. Нет необходимости дергать за ниточки. На свободе больше опасностей. Наслаждайтесь свободой, но не расслабляйтесь: цена свободы – вечная бдительность.
Старенький буксир-толкач «Иволга» с баржей шел вниз по Волге. Ольга, пожив несколько дней в гостинице Рыбинска, решила двигаться дальше. Инстинкт самосохранения настойчиво гнал ее прочь от впавшей в безумие Геры. Чтобы не привлекать к себе внимания и не покупать транспортного билета, она договорилась с капитаном буксира, идущего вниз по Волге, за умеренную плату перевезти ее до Костромы. Капитан, которого все звали Кузьмич, знаток мелей, умело вел судно по фарватеру, а его отменный помощник моторист-матрос Саша, мастер на все руки, управлялся с двигателем, слесарно-ремонтными работами и вспомогательными механизмами – лебедками, шпилем, брашпилем. Небольшое судно с командой из двух человек и пассажиркой шло с невысокой скоростью, толкая по водному пути баржу, груженную песком.
Ольга сидела на палубе и тоскливо смотрела на красную жестяную коробочку. Хотелось открыть ее, убедиться, что зодиакальный знак Близнецы на ожерелье Артемиды светится зеленым, и можно возвращаться к нормальной жизни, к коллегам, Евгению – ее возлюбленному. «Если раскрыть на секунду, – вертелась в голове женщины крамольная мысль, – никто не успеет засечь мое местоположение, тем более что буксир все время движется». Она огляделась. Над рекой парили чайки, оглашая окрестности призывными криками. «Вот если одна чайка сядет на мачту, я открою жестянку», – загадала беглянка. Чайка села. Сердце забилось сильнее обычного, дыхание перехватило, душу переполнило волнение. Она открыла коробку. Луч свет заиграл на золотом диске с ликом Артемиды, но, увы, знак Близнецы не светился. Закрыв коробку, она с разочарованным вздохом убрала амулет в карман и углубилась в созерцание собственного несчастья.
На горизонте появился легкомоторный самолет, который быстро приближался. Почти над баржей из самолета выпрыгнул парашютист. Раскрылся параплан – парашют прямоугольной формы, иногда называемый «крылом», – и парашютист, используя восходящие потоки и управляя стропами, стал быстро снижался, явно готовясь сесть на баржу. Сложная траектория полета позволила ему совершить посадку прямо в кучу песка в центре большой барки. Отстегнув замки и сбросив парашют, женщина, известная в очень узких кругах как ликвидатор Ниоба, изящная, в кожаном костюме, побежала. У Ольги сжалось сердце. К ней мчится смерть в виде темноволосой девушки, обтянутой в кожу: злодейка в черном блестящем костюме кошки, преодолевая песчаные барханы, вот-вот вбежит на палубу буксира и сделает свое черное дело. Летова шмыгнула за ходовую рубку и притаилась.
Кузьмич, продолжая управлять ходом сцепки, от удивления привстал из кресла и заорал в микрофон. По громкоговорителю разнеслось:
– Ты, блин, кто такая? Что делаешь на моем судне? Матрос, ко мне! Сбрось эту кошку за борт!
Добросовестный матрос Саша, перестав обслуживать двигатель, взбежал по трапу наверх. А девица в черном костюме с пистолетом наперевес уже ворвалась в рубку и тоном, не терпящем возражений, осведомилась:
– Где женщина?
– А пошла ты…
Матрос Саша услышал грохот выстрела и в изумлении застыл на месте. Ольга Летова, теряя самообладание, поползла к шкафу противопожарной системы, влезла в него и, панически хватаясь за соломинку, открыла красную коробочку с ожерельем Артемиды и нажала кнопочку «Лев» – вызов помощи.
Кузьмич, раненный в ногу, застонал, шлепнулся в кресло и опасливо покосился на девицу, а та, бросив: «Следи за фарватером», спокойно огляделась и вышла из ходовой рубки, прикидывая, куда мог спрятаться объект ликвидации – может, в трюме, а может, в машинном отделении или служебных каютах? Для начала убийца решила скрупулезно исследовать палубу. Ее внимание привлек шкаф противопожарной системы. Ниоба двинулась к нему. Ей наперерез из открытой служебной каюты шагнул матрос Саша и врезал «кошке» ручным лотом по голове. «Башня» у Ниобы поехала. Ручной лот – не хилый такой железный груз массой пять килограммов – применяется для измерения глубин: его погружают в воду на тросе с отметками. Барышня рухнула на палубу, а сообразительный матрос носком ботинка немедленно отправил ее пистолет за борт, а потом туда же сбросил и «кошку». Приказы капитана следует выполнять беспрекословно!
Кузьмич с прострелянной ногой, превозмогая боль, хромая, вышел на ходовой мостик:
– Саша, так держать! Иди перевяжи мне ногу.
Из противопожарного шкафа выглянула Летова и, все еще не до конца веря в свое чудесное спасение, устремила взор на добрых и смелых мужчин, которые не задумываясь совершают дерзкие и благородные поступки.
