Георгий Александрович Каюров
Париж в Кишинёве
– И то, правда. Так что, узнавать, кто побогаче будет – Виктор или Лившиц?
– Нет! Я на днях перееду к Лившицу, – Наденька долгим взглядом посмотрела на Клавдию Платоновну, торжествующе разглядывая её обалдевшую от услышанного физиономию и, насладившись, закончила: – Он телефон оставил и сказал: «Звони в любое время».
– Вот и отлично!
– Там видно будет, – накидывая сумочку на плечо, задумчиво проговорила Наденька.
– Ну, да!
– Он обещал к переезду подарить мне серьги с бриллиантами.
– Ах! Какая умница! – причитала «тётка», не находя, с какой стороны удобнее подойти к девушке.
– Обещал купить не дешевле тридцати тысяч рублей!
– Он сдержит слово, сдержит, – захлебнулась от известия Клавдия Платоновна. – Он богат. Ты же не забудь про подруг. Мы должны друг за другом…
– Ещё он обещал на содержание мне давать деньги, квартиру, ну и всё такое, чтобы на булавки и шпильки, говорит, хватало… Влюблён в меня, – продолжала добивать «наставницу» Наденька. – Жаль только, что он урод уродом…
– Это не беда, – вздохнула Клавдия Платоновна. – Сегодня деньги самое главное.
– Ах! – отмахнулась Наденька, подражая «тётке».
– Что это ты, Наденька? – засуетилась та.
– Ах, если бы вы видели тёть Клав, какой у нас сосед живёт, хорошенький мальчик – просто красавец!
– Вот шалунья, шалунья, что тут скажешь! – всплеснула руками Клавдия Платоновна. – Неужели влюбилась?
– Вот как? – Наденька провела ладонью поверх макушки.
Клавдия Платоновна сочла уместным ласково улыбнуться и притвориться сильно заинтересованной словами подопечной.
– Ну, и что же? – у «тётки» глаза сузились в две тонкие щелки и оттуда, вцепившись в молодуху, зорко следила хищница.
– Ничего из этого не выйдет, – Наденька опять глубоко вздохнула.
– Да ты что, познакомилась с ним? – раздражаясь рассеянностью Наденьки, выпалила Клавдия Платоновна.
– То-то и дело, – поведя плечиком, ответила Надя. – То-то и дело, что нет.
– Что же так?
– Да я и не знаю, как это сделать.
– Хочешь, я помогу в твоём затруднительном деле? – тут же подрядилась «наставница».
– Милая Клавдия Платоновна, – растроганная Наденька бросилась к «благодетельнице», но что-то её одёрнуло. – Ах, ну что вы. – При этом Наденька холодно прикоснулась щекой к щеке той и засобиралась, но было заметно, – уходить ей не хотелось.
– Ладно тебе, – отмахнулась Клавдия Платоновна. Для неё стал неожиданным откровением эмоциональный всплеск Наденьки. – Можно подумать, все белые и пушистые, а я такая вся пятнашка, замарашка. – Клавдия Платоновна неожиданно переменила настроение. – Милая моя, ты ведь, кажется уже знаешь, что я готова на всё ради тебя… Стоит ли не доверять друг другу?
– Ладно. Пойду я, – вздохнув, решительно заявила Наденька. – Я к вам завтра заеду.
– И отлично сделаешь, – Клавдия Платоновна тоже нуждалась в передышке, чтобы всё осмыслить и выработать единственный безупречный план. – Я буду целый день дома. Завтра вечера мудренее, – помахав пальчиками, пропела «наставница».
– Утро, – поправила Наденька.
– Что утро? – не поняла Клавдия Платоновна.
– Утро вечера мудренее.
– Какая разница? – Клавдия Платоновна на мгновение задумалась. – Завтра поговорим, и расставим по полочкам.
– Ладно. Всё отлично, – согласилась девушка.
– Пока, пока, пока, а то мы поссоримся.
Наденька больше не хотела продолжать бессмысленное вытягивание слов. Она ещё раз приложилась к щеке благодетельницы и не торопясь отправилась к выходу.
– Завтра в восемнадцать ноль-ноль в кафе, – на прощание крикнула в подъезд Клавдия Платоновна.
– Да, да… завтра в восемнадцать, – задумчиво повторила за ней Наденька и, было спохватилась, но дверь уже захлопнулась.
Как бы быстро ни хотела покинуть квартиру «благодетельницы» Наденька, всё же по ступенькам она спускалась не спеша, задумчивая. Она хотела перемен, но не была готова так быстро их принять.
«Завтра, так завтра», – красноречиво показал её резвый соскок с последней ступеньки, и так была поставлена точка в окончательном решении.
Из подъезда выходила уже другая Наденька. На улице её ждал Виктор. Он встретил возлюбленную широко распростерев объятия:
– Что же так долго, Наденька?
– Ох, надоел ты мне, – брезгливо отстраняясь, отрезала Наденька. – Можешь ехать, не держу.
На следующий день, как и условились, Наденька спешила к восемнадцати быть в кафе. Она нервно подгоняла Виктора и всячески направляла, как короче ехать. Когда они остановились, она даже не подождала возлюбленного, а быстрыми шагами направилась в кафе. Виктор был озадачен поведением подруги, но чтобы не попасть под острый язычок, провинциалка быстро научилась отбривать, сносил её причуды, молча. В фойе Наденька умерила пыл и, нетерпеливо притопывая каблучком, ожидала отставшего ухажёра. В зал они входили, как и положено, вместе.
Едва Наденька села и перекинулась несколькими словами со своим обожателем, как мимо них прошёл второй претендент на её руку и сердце, о котором они говорили с Клавдией Платоновной последние несколько дней. Лившиц был известным чиновником-партаппаратчиком в Молдове. Когда наступили новые времена, навеянные «горбачёвской перестройкой», стал не менее известным кооператором. И хотя возраст Лившица перевалил за шестьдесят, с годами он сохранил стать и дюжую фигуру. Смолоду был плечистым и коренастым мужчиной, лицом приветлив, только портила его рыжеватая щетина. Округлость лица придавала ему детское выражение, но проницательный взгляд отталкивал и вызывал у собеседников опаску. Говоря по правде, хотя и Лившиц не отличался особой красотой, но и не был уж таким уродом, каким представлялся в глазах Наденьки.
Проходя мимо, он мельком взглянул на девушку, на мгновение, успел согреть взгляд похотливой надеждой. Виктору он коротко кивнул.
– Михаил Яковлевич! Давайте к нам! – вскакивая, громко позвал Виктор.
– Спасибо, – сухо поблагодарил тот, даже не взглянув. – У меня встреча, – и указал на мужчину, сидевшего за небольшим столиком в глубине зала, ему он и поклонился. Как Виктор ни пытался поздороваться, Лившиц прошёл мимо, сделав вид, что не заметил протянутой руки. Наденька тоже узнала визави Лившица, – это был тот самый мрачный человек, который в первый день знакомства её с Виктором вышел из здания правительства, сказав: «Ты звони, а то и заходи».
Наденька чутко следила за происходящим, хотя с виду можно было подумать – девушка просматривает меню. Она даже приложила руку к конфузу приятеля. Выйти из-за стола Виктору мешали её ноги, но она специально наклонилась к столу, создавая дополнительное препятствие. Совсем сбитый с толку поведением подруги за последние несколько дней, он не решился потревожить возлюбленную, а поздороваться через стол не получилось – Лившиц отверг подобное приветствие. Подойдя к столику Михаил Яковлевич не спешил садиться, а подозвал официанта и что-то прошептал тому на ухо. Получая распоряжения, официант окинул взглядом зал, ища тех, о ком идёт речь, и, виляя задом, проворно удалился. Мужчины перекинулись короткими фразами, и только тогда, Лившиц занял кресло садясь спиной к залу. Весь этот спектакль, был замечен Наденькой, пока она активно работая губами, отвечала на страстный поцелуй Виктора. Так, как закручивались события, её устраивало, и теперь она ожидала кульминации, чтобы вступить в решающую сцену хозяйкой.
– Посиди, – сухо буркнула она своему спутнику и, прихватив сумочку, встала. – Я сейчас приду.
– Ты куда? Сейчас принесут заказ? – удивился Виктор.
– Можешь проводить меня, – брезгливо бросила на ходу Наденька и направилась в другой конец зала, где находился коридор к женскому туалету. Виктор успел привыкнуть к резким переменам настроения подруги и ничего не ответил. Наденька сделала пару шагов по тёмному коридору и, столкнулась с официантом, получившим распоряжение от Лившица. Тот незамедлительно протянул шоколадку, из-под обёртки которой белел краешек листика.
– Это что такое? – прекрасно удивилась Наденька, пытаясь разыграть сцену непонимания.
– Вам записочка, – заговорщицки прошептал официант.
– А…а… – Наденьку смутил ехидный тон и даже в темноте светящаяся физиономия официанта. Она схватила шоколадку и поспешила скрыться за дверью туалета. Развернув листик бумаги, Наденька прочла: «Милая барышня, ваше желание – или, вернее, приказание – исполнено. Если вы ещё не передумали, ключи от вашей квартиры у официанта. Вас буду ждать у соседнего здания через дорогу. Ваш Миша».
Наденька несколько раз пробежала записку глазами. Она ожидала, даже хотела скорейшей развязки, но не таким образом. Теперь же не знала, как поступить. Она сполоснула руки и, мелко изорвав записку, вышла в коридор.
– Ух! Что ещё? – переводя дыхание от легкого испуга, раздражённо спросила Наденька, преградившего дорогу официанта. Парень не спешил отвечать, а только выше поднял руку, на пальце которой висели ключи. Девушка замешкалась, нервно прикусила губу, никак не решаясь вот так запросто принять подарок из рук лыбищегося нахала. Осознание того, что официант знает текст записки, обезоруживало, словно выставляло её голой. Наденька схватила ключи и собралась убежать поскорее от этого, ставшего ей ненавистным, типа, но он схватил её за руку:
– Может, порезвимся сегодня? – притягивая девушку к себе, официант тут же прихватил девицу за попку.
Наденьку взбесила выходка официанта, она, словно фурия, вцепилась обеими руками в его физиономию и тихо, прямо в ненавистную физиономию прислуги проговорила:
– Ща-ас! У Лившица разрешения спрошу, – отпуская опешившего официантишку, добавила: – И порезвимся. Так мне куда идти – к Лившицу или…
– Нам сюда, – указав глазами на двери в противоположном конце коридора, официант трусцой побежал впереди.
«Ах, да, – мелькнуло в голове у Наденьки. – В записке написано, что он будет ждать». Не отдавая себе отчёта, Наденька круто повернулась и, чтобы не стучать каблуками, засеменила на цыпочках следом. Они вышли на задний двор.
– Пройдёте вон туда, – указал рукой в сторону ворот официант. – Там открыто. Вернётесь так же. Я подожду.
Наденька зло сверкнула глазами, но официант поспешил уточнить:
– Чтобы проводить в зал.
Наденька пересекла двор и у самых ворот остановилась поправить одежду, взбила волосы, на мгновение призадумалась и, махнув рукой…
– Была ни была! – с этими словами она выскочила на улицу. У тротуара её ожидала чёрная «волга». Едва в воротах появилась девушка, задняя дверь машины распахнулась. Слегка склонив голову набок и не оглядываясь по сторонам, Наденька, юркнула в салон авто. Дверь захлопнулась, и машина, обогнув здание, со двора заехала в его подземные гаражи. Покружив по подъёмнику, они остановились у дубовой двери. Встречал Наденьку сам Лившиц. При виде девушки он расплылся в улыбке.
– Ожидай здесь, – сухо приказал он водителю:
Наденьке же, любезно склонившись, Лившиц указал на дверь. Длинные коридоры вывели их к просторному кабинету, у дальней стены которого стоял широкий стол с приставленным к нему другим длинным и узким столом для совещаний. На этом их путешествие не закончилось. Лившиц толкнул одну из створок стенного шкафа и перед Наденькой открылась следующая комната. Мужчина снова любезно склонился, двумя руками приглашая гостью пройти. Лившиц не стал закрывать за ними дверь, и Наденька успокоилась. Помещение походило на небольшую двухкомнатную квартиру. Комната, в которой они оказались, – для отдыха меблирована диваном, двумя креслами и журнальным столиком. В открытую дверь напротив Наденька рассмотрела и другую комнату. В ней тоже виднелись диван и кресла. Вся квартира хорошо освещалась.
– Поговорим здесь, – предложил Лившиц, усаживаясь в кресло.
– Для чего вся это комедия? – сделав круг по комнате и, расположившись напротив, с ехидцей в голосе поинтересовалась Наденька.
– Для того, во-первых, чтобы сделать вам, барышня, этот скромный презент, – с этими словами Лившиц привстал и положил на журнальный столик открытый небольшой футляр, в котором поблескивали серьги. На лице Наденьки просияла счастливая улыбка.
– Боже! Как они хороши, – едва дыша, проговорила она, рассматривая крупные бриллианты. – У меня нет слов, Михаил Яковлевич. Я даже не знаю… Мне так неудобно… Нет, нет. Я не могу принять такой дорогой подарок, – с этими словами Наденька вернула футляр на столик и слегка пододвинула Лившицу, но глаз оторвать не могла.
– Что вы! Что вы, Наденька. Примите от меня. Это такой пустяк, – выдвигаясь на край кресла, быстро заговорил Лившиц. – Считайте, что это моя небольшая благодарность за то, что вы согласились со мной поговорить, – Лившиц долгим взглядом оценил переполняющий девушку восторг и, оставшись довольным переменами в лице гостьи, продолжил, волнуясь уже сам. – Поверьте, что я не пожалею ничего, если вы только согласитесь исполнить… мою просьбу… небольшую просьбу…
– Вы очень хотите, чтобы я жила с вами? – запросто, придав голосу шутливо-лукавый тон, поинтересовалась Наденька. Она искрящимися глазками смотрела на Лившица, который уже перестал казаться ей уродом. От столь провинциальной откровенности Лившиц даже растерялся. Он взмок от этой простенькой, но сногсшибательной фразы.
