Генрих Книжник
Ты любишь науку или нет?
Тут Фуня совсем зашелся, но вдруг успокоился и холодно заявил:
– Пойдешь к ней и разведаешь ее планы.
– Что?! – возмутился Витик. – Мне проситься к ней на день рождения?! Да еще после того, как отказался?!
– Сам разбирайся, – отрезал Фуня. – Дело важнее. Клятву давал? Выполняй.
И Витик сник.
На следующий день, идя в школу, Витик думал, как ему наладить отношения с Малькой, и очень мучался. А вдруг она фыркнет и скажет: «Надо было соглашаться, когда звали!» Что тогда делать? Но Малька сама подошла к нему перед уроком и, глядя в пол, сказала, чтобы он не сердился, что она увидела его возле физического кабинета случайно и никому, конечно, ничего не скажет и что все-таки просит его прийти, а если он не хочет один, то пускай с Фуней. Витик очень обрадовался, сказал, что обязательно придет, тут же побежал к Фуне и злорадно сообщил ему, что придется идти к Мальке вдвоем. Фуня переменился в лице, но промолчал.
На дне рождения оказалось очень здо́рово: весело и вкусно. Малькин отец показывал фокусы, Малька играла на дудочке, а два ее мелких, совсем одинаковых брата танцевали какой-то татарский танец. Потом все смотрели мультики по видику. А потом был ужин. Серьезная и молчаливая Малькина мать угощала всех незнакомыми кушаньями, из которых Витику запомнились замечательной вкусности мясо и хрустящие шарики в меду.
Фуня принес Мальке в подарок прозрачный кристалл с серебристой избушкой, колодцем, заборчиком и двумя елочками внутри, а если встряхнуть, то непонятно откуда сыпались белые точки снега. Красивый подарок, и Мальке он очень понравился. Почему-то Витику это было приятно. Сам он подарил ей крохотный золотистый кувшинчик на тонком кожаном шнурке – носить на шее. Кувшинчик, с условием четыре раза убрать за него квартиру, дал ему брат. Малька даже охнула, когда увидела подарок, и сразу надела его. И вообще, она была очень красивая в пышном розовом платье, белых колготках, красных лаковых туфлях, румяная и причесанная по-взрослому.
У нее в гостях кроме классных были еще двое мальчишек и девчонка, черные и скуластые, как выяснилось – родственники. Между собой они говорили не по-русски и называли Мальку «Маула». А Витик даже и не знал, что у нее такое имя – Малька и Малька…
Один из мальчишек все время глядел на Витика узкими глазами, а после ужина вызвал его в коридор и сказал, что хочет с ним драться. Витик очень удивился и сказал, что не хочет. Мальчишку перекосило, и он стукнул Витика. Пришлось его оттолкнуть. Он ударился о стенку и кинулся уже всерьез. Но тут в коридор вышел Малькин папа, поймал мальчишку и стал ему что-то говорить, а Малька, увидев это, вцепилась в Витика и стала спрашивать, где у него болит. Витик незаметно показал мальчишке кулак, сказал, что ни где не болит, и поблагодарил за заботу.
Фуня на дне рождения сначала сидел втянув голову в плечи, но потом оттаял, участвовал в общем веселье и даже долго беседовал с Тонькой Сторбеевой и черненькой родственницей, а они восхищенно смотрели на него.
По дороге домой Фуня вдруг признал:
– Вообще-то было ничего. И сама эта твоя Малька – тоже ничего.
– Почему это – моя? – спросил Витик.
– Потому, – ответил Фуня.
– Моя – другая… – вздохнул Витик.
Но Фуня не ответил.
Настал день, когда Витик, заглянув после уроков в физический кабинет, увидел искровую машину на длинном учительском столе, готовую к завтрашним занятиям. Осуществлять Эксперимент нужно было сегодня, именно сегодня! Витик велел Фуне бежать за сумкой с оборудованием, а сам стал прогуливаться по темноватой лестничной площадке. Время от времени вспыхивали голоса – кончались то ли собрания, то ли кружки, – и тогда Витик отбегал от кабинета подальше. Наконец из кабинета вышел физик, уже в пальто и с «дипломатом», запер дверь и, как обычно что-то напевая, пошел по коридору. Вот он зашел в учительскую, вот вышел из нее, пересек площадку и скрылся. Было слышно, как он спускается по лестнице.
Наступила тишина. Витик сделал два круга по площадке, подошел к лестнице, поглядел вниз, осторожно прошелся до учительской. Никого. Можно начинать. Где этот чертов Фуня? За смертью его посылать! Дома его заловили, что ли? Или к нему по дороге пристали «гэшки»? Если это так, Витик завтра же организует крестовый поход против них и наведет порядок среди шестых классов! Что это за разбой на дорогах! Витик уже волновался не на шутку, когда Фуня наконец явился и сообщил, что поел дома сам и захватил пару бутербродов Витику, чтобы голод не отвлекал от дела.
От волнения Витику совершенно не хотелось есть.
– Какая еда?! – возмутился он. – Времени мало. И ты мог бы потерпеть, обжора несчастный!..
Он поставил Фуню в конце коридора, поближе к учительской, и приказал махать платком, если кто-нибудь появится на лестнице. Сам он отыскал в сумке стамеску и принялся за дело. Конечно, шпингалет уперся! В прошлый раз пошел сразу, а сейчас – ни в какую! Витик пробовал и так и эдак, но ничего не получалось: стамеска срывалась. К тому же Фуне постоянно казалось, что кто-то идет – он махал платком, и Витику приходилось бросать дело, хватать вещи и отбегать за угол. В конце концов он разозлился, снял Фуню с его поста и велел навалиться всем телом на дверь. Еще одно усилие – и шпингалет со стуком скакнул вверх. И тут, непонятно откуда, раздался жалобный вскрик:
– Не надо!
Витик аж подскочил на месте и замер со стамеской в руках.
«Бежать! – мелькнула мысль. – Где Фуня?»
Фуня сидел на корточках возле сумки, сжавшись в комок и обхватив голову руками.
Витик осторожно выдохнул и огляделся: никого и ничего. Тишина.
– Кто кричал? – шепотом спросил он.
– Не знаю, – так же шепотом ответил Фуня и поднял голову.
– Откуда кричали? – снова еле слышно прошептал Витик.
– Не разобрал, – ответил Фуня. – Постой-ка, ты ничего не слышишь?
Витик затаил дыхание. Действительно, где-то совсем рядом слышались странные звуки: какое-то шуршание, вздохи… Звуки эти шли от противоположной стены. Там с незапамятных времен был прибит здоровенный лист фанеры, что-то закрывавший в ожидании ремонта. Витик настолько привык к нему за время своих наблюдений, что перестал замечать. Он оглянулся на Фуню, тот показывал пальцем на лист и кивал. Витик подкрался к листу и замер, прислушиваясь. Действительно, странные звуки шли из-за него. Он попытался заглянуть за лист – ничего не видно, прибит к стене, и всё. Фуня шумно задышал за спиной.
– Тихо! – шепотом приказал ему Витик и вдруг гулко стукнул по фанере ногой.
За листом пискнуло.
– Ты что! – подскочил Фуня.
– А ну-ка вылезай! – скомандовал Витик.
Послышалась возня, противоположный край листа, тот, что в углу, стал отгибаться от стены, из-за него медленно вылезла Малька и встала, опустив голову и теребя поясок платья. До чего же она была грязная: платье в известке, белые колготки в пятнах, в волосах какие-то щепочки…
Чего угодно мог ожидать Витик, но только не этого. Он тупо смотрел на Мальку, и в голове у него вертелась только одна мысль: «С той стороны лист не прибит, с той стороны лист не прибит»… Потом появилась другая: «Все сорвалось! Убить ее, что ли?» И еще одна: «А на шее-то мой кувшинчик!»
А Малька все теребила поясок и вдруг всхлипнула. Витик понял, что за звуки доносились до них с Фуней. Это Малька тихо ревела за листом.
– Как ты туда попала? – спросил Витик, чтобы хоть что-нибудь сказать.
– Залезла, – тихо ответила Малька, на секунду подняла мокрые глаза на Витика и тут же опустила.
– Как же ты там помещалась?
– Там яма в стене…
– Ниша, что ли?
– Ниша, – совсем тихо ответила Малька. Пальцы ее быстрее затеребили пояс.
– Та-ак! – вдруг зловеще протянул за Витикиной спиной Фуня. – Шпионила, значит. Зачем туда залезла, отвечай! – вдруг закричал он так, что Витик вздрогнул.
Малька еще быстрее завертела пальцами и затянула тоненько и непрерывно:
– И-и-и-и!..
На пыльный пол закапали слезы, оставляя темные пятна, как дождь на асфальте.
– Перестань реветь! – приказал Фуня, но уже потише: – Зачем туда залезла? Зачем кричала: «Не надо!»?
– Я… Я за него боялась. Не знала, зачем он… Эту дверь… Витичек, ну пожалуйста, не надо оттуда ничего красть, не слушай ты этого своего Фуню! – вдруг заголосила она. – Тебя посадят в тюрьму, и ты больше не будешь с нами учиться… У-у-у!..
Витик остолбенел и уставился на Мальку, не в силах произнести ни слова.
– Дура! – взревел Фуня у него за спиной, и Малька смолкла. – Как ты посмела за нами следить?! Мы должны провести опасный физический эксперимент. Нелегально! А необходимая установка есть только тут, в кабинете. Ты сорвала важнейшее открытие! – Голос его поднялся чуть не визга и прервался.
Витик оглянулся и увидел, что по Фуниным щекам ползут две слезы, и ужас положения дошел до него.
– Что ты наделала! – сказал он скорбно. – Как ты могла такое о нас подумать?
– Я… Я… – забормотала Малька. – Ой, простите меня, мальчики! Ой, делайте ваш эксперимент, я честное-пречестное слово никому не скажу. А он очень опасный?
– Очень, – буркнул Фуня и повернулся к Витику: – Эксперимент проводить будем! Ее возьмем с собой, а чтобы не разобралась в идее, завяжем глаза.
– Нельзя ее брать с собой, – возразил Витик. – Что будем делать, когда оно образуется? Мы хоть знаем, с чем дело имеем, и защита у нас хоть какая, но есть, а она? Женщина, да еще с завязанными глазами. Сам говорил, что невозможно предсказать, как молния поведет себя, когда…
– Тише! – страшным шепотом перебил Фуня. – Может быть, посадим ее в лаборантскую, а дверь закроем?
– А если пожар? – предположил Витик. – Ей же не убежать оттуда.
– Ай! – взвизгнула Малька, переводя широко распахнутые глаза с Витика на Фуню и обратно. – Я… Я вас не пущу! А пойдете – позову дежурную.
– Что-о?! – опять заревел Фуня и, набычившись, двинулся на Мальку.
Она запищала и попятилась. Витик поймал друга за рукав.
– Погоди, – сказал он. – Никому она ничего не скажет. Она останется здесь и будет охранять нас снаружи. На помощь позовет, если что… «Скорую» там, пожарников. А мы проведем Эксперимент.
– Не-ет… – дрожащим голосом заныла Малька. – Я тут одна не останусь, я с вами… Я без вас боюсь.
– Тихо! – опять прикрикнул на нее Фуня. – Будет так, как он сказал. Иначе я должен буду остаться с тобой, а он один не справится и попадет под удар. Поняла? Всё!
Малька тихо подняла к подбородку сжатые кулачки и кивнула.
К Эксперименту было готово всё: трещалка проверена, кастрюлька с водой булькала кипятком, шапки надеты, отражающие экраны на палках приготовлены. Оставалась только стеклянная труба. Вот Фуня достал ее из холодильника, уложил на стопку книг на пути искры, уравновесил, осторожно отвел руки и отошел. Холодный воздух чуть клубился вокруг нее. Витик взялся за ручку машины. И вдруг, как наяву, увидел он медленно и страшно набухающий в трубе красный огонь с бегающими по нему голубоватыми точками, разлетающиеся осколки трубы, бесшумный неотвратимый полет огненного шара к ним с Фуней и почувствовал слабость во всем теле. Он растерянно оглянулся на Фуню. Тот был бледен до синевы, глаз за отблескивающими стеклами очков не было видно.
«Может быть, не стоит…» – хотел сказать Витик.
Но в этот момент Фуня выбросил правую руку вперед и крикнул:
– Крути!
Витик судорожно рванул ручку, стол дрогнул, труба качнулась и вдруг покатилась со стопки книг. Витик и Фуня как зачарованные смотрели на нее.
«Ну вот и конец Эксперименту», – подумал Витик с каким-то хитреньким облегчением, о котором потом всегда вспоминал со стыдом.
Труба ударилась о стол, о край возвышения, на котором он стоял, упала на покрытый линолеумом пол, крутнулась несколько раз на месте и замерла.
– Ф-фу-у-ух! – выдохнул Фуня и стал медленно розоветь. – Цела. Повезло. А ты не дергай так – совсем одурел! – закричал он на Витика.
И тут Витик перестал бояться. Совсем перестал и страшно обрадовался, что труба цела и можно продолжить Эксперимент.
– Сам одурел! – ликующе закричал он. – Какой идиот кладет стеклянную трубу, ничем ее не закрепив?! Подоткни под нее что-нибудь.
– А ты куда смотрел? – огрызнулся Фуня, но тон у него был виноватый.
– Мальчики, что случилось? – донесся из-за двери дрожащий Малькин голос. – Я боюсь…
– Сейчас, сейчас, скоро уже, – рассеянно отозвался Витик.
Фуня в это время подкладывал под трубу с обеих сторон кусочки ластика. Вот он покачал трубу пальцем и отошел.
– Крути. Быстрее давай: труба согреется, – сказал он.
Медленно и на этот раз осторожно Витик раскручивал ручку. Фуня стоял с растопыренными руками и не сводил глаз с трубы, готовый ловить ее, если она вздумает падать опять. Все быстрее и быстрее вертелись колеса, и вдруг синяя длинная искра с жестким треском вылетела из одного шарика, обогнула трубу и ударила в другой. Сильно запахло свежестью.
– Ай! – раздалось за дверью.
Но Витик с Фуней даже не оглянулись.
– Обманула! – укоризненно сказал Фуня. – Надо сделать изолирующий экран. Что за бумага там в углу?
В углу лежали старые объявления на ватмане. Витик сложил одно вчетверо, проделал в нем дыру и надел на трубу, как большой воротник. Снова завертелись колеса, снова рванулась теперь уже знакомая искра, но проскочила она на этот раз прямо через трубу, как будто и не было там непроходимого для нее холодного воздуха.
– Почему?! – в отчаянии воскликнул Витик.
– Согрелась, – мрачно отозвался Фуня. – Надо ее опять в холодильник.
– Я больше не могу! – донеслось из-за двери.
– Может быть, пустим ее пока? – спросил Витик. – Трубу она не увидит и ни о чем не догадается.
– Ладно, – разрешил Фуня.
Витик открыл Мальке дверь:
– Заходи. Есть хочешь?
Пока труба остывала, они сидели и жевали бутерброды, запивая их теплой водой из кастрюльки. Малька смотрела в пол, лицо у нее было измученное, и Витик подумал, что волноваться за кого-то – тоже нелегкая работа. Ну ничего, теперь уже все ясно, и следующая попытка обязательно будет удачной.
– Всё! – безжалостно сказал Фуня. – Выходи!
Малька безропотно пошла к двери, волоча по полу свой ранец. Витик проводил ее взглядом.
Скоро стало ясно, что опыт не удался. Искра летела куда хотела и когда хотела, независимо от того, была труба холодной или нет, стояла или нет кастрюлька с горячей водой. Один раз эта кастрюлька грохнулась на пол, плеснув кипятком Фуне на ноги. В другой раз Витик покрутил ручку, схватился за шарик и почувствовал такой злой, пронзительный укол, что взвизгнул, как девчонка; тут же визгом ответила из-за двери Малька. Нужно было кончать, но Фуня, чуть не плача, требовал попробовать еще так, и еще вот так, и еще…
Наконец Витик сказал:
– Всё, хватит, – и начал складывать вещи.
Фуня стоял рядом и орал, что нужно продолжать, что они упускают, может быть, последний шанс, что он – Президент и приказывает, а Витик – предатель!
Вдруг Малька чем-то стукнула в дверь и прошипела:
– Тихо!
Фуня замолк, и в тишине стало слышно, как кто-то неторопливо поднимается по лестнице. Витик быстро выключил свет и затаился.
– Ты что здесь делаешь? – услышали они удивленный женский голос. – Поздно уже, в школе никого нет.
– Я ключ от дома потеряла и дожидаюсь тут, когда родители придут с работы, – быстро ответила Малька честным голосом.
– Ты одна здесь? Я вроде разговоры слышала. – Дверь дернули. – Там никого нету?
– Никого-никого, – заверила Малька. – Это я сама с собой на разные голоса разговариваю от страха. Можно я еще немножечко здесь побуду? Мои уже скоро придут домой.
– Возле меня подождешь, – сказала женщина. – И тебе страху меньше, и мне спокойнее. Пойдем.
– Дежурная, – шепнул Витик Фуне.
Дождавшись, пока шаги затихли, они быстро собрали вещи, запихали в сумку, осторожно вышли из кабинета и захлопнули за собой дверь. Из школы вылезли через окно туалета первого этажа: только учителя не знали, что оно не запирается. У школьных ворот их ждала Малька.
– Не получилось, – мрачно сказал ей Витик. Настроение было хуже некуда.
Малька дрожащим от сочувствия голосом стала говорить, что это ничего, что в следующий раз у них все обязательно получится, что они просто ужас какие смелые: она за дверью чуть не умерла от страха, а они нисколечко не боялись прямо возле этой страшной машины, заглядывала в глаза и спрашивала: «Да, Витик?» Витик, жалея ее, что-то отвечал, Фуня глухо молчал. Наконец возле своего дома Малька попрощалась с ними и убежала.
– Что будем делать? – спросил Витик.
– Думать надо, – не сразу ответил Фуня. – Может, искра слишком маленькая, молнии-то из облаков вон какие…
Витик ничего не ответил.
– Зайдешь? – спросил Фуня возле своего дома скучным голосом.
– Поздно уже, домой пора, как бы не влетело, – отказался Витик.
Фуня не настаивал.
В довершение ко всем неудачам во дворе Витик встретил Эльку. Она стояла возле машины разодетая, наверное, собиралась в гости. А может быть, и на Вовин концерт. Ее надутый папаша уже сидел за рулем, мать устраивалась на заднем сиденье. У Витика сильно стукнуло сердце.
– Эй! – окликнула его Элька.
Витик остановился.
– Почему не идешь, когда тебя зовут? – поинтересовалась Элька.
– Чего надо? – хмуро спросил Витик.
– У тебя усталый вид. Трудно было?
– Да, Эля, у нас сегодня… – Витик аж задохнулся от неожиданного сочувствия.
– Что, нелегко зарабатывать известность? А вдруг ты уже знаменитый и тебя показывали по телевизору, а я проглядела? – перебила его Элька. – Ты обязательно скажи, когда покажут, уж не забудь про меня. Ой, меня мама зовет! – Элька противно хихикнула и плюхнулась на заднее сиденье рядом с матерью.
Витик мучительно соображал, что бы ей такое ответить, чтобы она перестала ехидно улыбаться и смотреть торжествующим взглядом, но ничего, кроме «дура», в голову не приходило. А говорить это при родителях не стоило.
– Так не забудь, предупреди! – сказала Элька и захлопнула за собой дверцу.
Машина тронулась.
– Вову своего не просмотри! – крикнул вслед машине Витик.
Но, во-первых, это было неудачно, во-вторых – поздно. И он в еще более паршивом настроении пошел к подъезду.
Дома ему сказали, что уже два раза звонил Алеша и просил позвонить, как только Витик придет.
«Какой еще Алеша? – вяло подумал Витик. Ни с кем разговаривать не хотелось. – Да ведь это Фуня, он же на самом деле Алеша!» – вспомнил Витик и набрал Фунин номер.
Тот взял трубку и сразу закричал:
– Я все понял! У нас ничего и не могло получиться! Мы пускали искру через готовый непроходимый воздух, а надо ставить такой воздух у нее на пути, когда она уже вылетела. – Голос у Фуни был опять бодрый и уверенный.
«Надо же, как просто! – подумал Витик. – Действительно: чувствует, что может, – летит; чувствует, что не может, – не летит. А вот подловить ее, когда она уже вылетела… Только как это сделать?»
– И давай немедленно ко мне, – включился он в Фунин монолог.
– Уже поздно, Фуня, и не пустят меня, – сказал Витик. – И есть я хочу, и уроки не сделаны…
– Ты не любишь науку, – заявил Фуня. – Тогда завтра обсудим. А сегодня – думай. Пока.
Настроение чуть-чуть улучшилось. Витик пошел мыть руки. «А как искра чувствует, можно ей лететь или нет? – мелькнула мысль. – Ладно, спрошу потом у Фуньки».
Утром, войдя в класс, Витик сразу наткнулся на Фунин вопросительный взгляд и покачал головой. Фуня вздохнул и отвел глаза.
«Тоже ничего не придумал», – понял Витик.
– Ну как успеть подставить ей какое-нибудь препятствие? – уныло произнес Фуня, когда Витик сел на свое место рядом с ним. – Она знаешь как быстро летит? Ужас! Папа сказал, метр она пробегает за одну тысячную секунды, а между шариками машины расстояние еще меньше раз в пять. За две десятитысячных, значит…
– За сколько?! – переспросил Витик.
– За две десятитысячных, – повторил Фуня упавшим голосом. До него тоже дошло, что и за целую секунду мало что можно успеть сделать, а уж за две десятитысячных…
Англичанка вошла в класс, все встали, Фуня и Витик тоже поднялись, почти не замечая происходящего вокруг.
«Тут что-то не так, – думал Витик. – Десятитысячная – это и увидеть не успеешь, а мы искру видели и слышали, как она жужжала».
– Не может быть! – зашипел Фуня у Витика над ухом. – Мы искру видели? Видели. Даже ее цвет разобрали: когда – синий, когда – красный с синим… Не-ет, я все понял: проскакивает она, может быть, и быстро, но потом висит некоторое время, как мост, пока электроны не перебегут с одного шарика на другой. Или с тучи на землю. Она долго висит, целую секунду наверное… Здо́рово! Вот тогда и можно успеть сунуть что-нибудь у нее на пути.
– Замороженную трубу!
– Замороженную вату! В ней много холодного воздуха, и она мягкая.
– Привязать вату за веревочку, и когда искра ударит – дернуть, чтобы встала на пути. Или пружину с курком, как в пистолете…
– А если папиросную бумагу?
– Точно! А если будет плохо пропускать, намочим ее…
– Ура! – воскликнул Фуня.
– Афонин! Что за крик?! Выгоню из класса! – возмутилась англичанка.
На следующем уроке родилось несколько новых вариантов Эксперимента. И опять, переписываясь и перерисовываясь с Фуней, Витик испытывал радость от безмолвного взаимопонимания, когда один взгляд, нарисованный значок, пожатие плечами говорят больше, чем сто слов с другим человеком. «Вот Дуба, например, – думал Витик. – Ему говоришь, втолковываешь, он вроде и слушает, и соглашается, а потом как скажет что-нибудь, и сразу ясно, что услышал он совсем не то, что ты хотел ему сказать. Или Элька… – Витик непроизвольно вздохнул. – А вот Малька – та понимает, если только не обижается своими дурацкими обидами. А может, это она мне хочет что-то такое объяснить, а я не понимаю, оттого и обижается? Кстати, где она, не заболела ли после вчерашнего? А, вон она, к Тоньке пересела, беседуют. И Ниночка-Мыша аж спиной к Чучундре повернулась, из своей парты вылезла, их слушает. И на нас с Фуней зыркает. А разговор-то серьезный, не охают, не хихикают… Интересно о чем?»
– Смотри, – обратился он к Фуне. – Совсем страх забыли. Сейчас Чучундра им даст…
– Ага! – развеселился Фуня. – Кстати, почему она – Чучундра?
– У нее имя-фамилия подходящие: Чучурина Александра Андреевна. Ну вот, дождались.
– Сельцова, Валеева, Сторбеева, дневники ко мне на стол быстро! – скомандовала учительница.
Мыша, Малька и Тонька с воплями: «За что?!» и похоронно-укоризненными лицами, едва шевеля руками, стали доставать дневники.
– Ничего, – прокомментировал Витик. – Это она пугает. После уроков поназидает и отдаст. Интересно, о чем это они говорили, так увлекшись?
– Погоди, – сказал Фуня. – А если попробовать так?..
Он начал рисовать, и Витик тут же забыл о Мальке, Мыше и Тоньке.
В тот вечер, идя к Фуне, Витик очень волновался: предстояло знакомство с дедом. Фуниных отца и маму Витик уже знал. Они были веселые, симпатичные, в очках и джинсах и не очень похожие на Фуню. Зато дед был вылитый Фуня, только старый и волосы белые, лежачие, а не черные и стоячие, как у Фуни. И лицо не сердитое и озабоченное, а какое-то очень усталое. Он был маленький, худой, чуть согнутый, но когда вошел в Фунину комнату, Витик сразу понял: настоящий академик.
Поначалу Витик очень стеснялся и помалкивал, предоставив Фуне излагать их общие разработки, но потом как-то забыл, что дед знаменитый академик, и втянулся в разговор. С дедом было ужасно интересно, хотя сам он говорил мало, а только улыбался, поднимал брови, хмыкал, качал головой. Все равно было видно, что и ему интересно с ними, хотя он в физике знает, наверное, все, а Фуня – почти ничего, не говоря уже о Витике.
Когда они изложили все свои проекты и идеи, как остановить молнию или искру на лету, дед весело посмотрел на них и сказал:
– Ну что ж, фантазия есть, а это важно.
И тогда Витик неожиданно для самого себя спросил:
– А откуда искра знает, сможет она пролететь этим путем или не сможет? – и испугался: вдруг его вопрос очень глупый, ведь дед привык только к самым умным вопросам.
– Ну как же… – начал Фуня и растерянно замолк.
Дед вдруг коротко и остро взглянул на Витика, и Витик, сам не зная почему, почувствовал такую гордость, что едва удержался, чтобы не расплыться в улыбке от уха до уха.
– Когда вы вертите колесо электрической машины, электричество накапливается на одном из электродов, то есть на одном из шариков, и меняет свойства пространства вокруг себя… – Дед говорил неторопливо и серьезно. – Мы не видим и не слышим этих изменений, разве что неосознанно чувствуем их.
«Точно! – подумал Витик. – Когда долго крутишь, а искры все нет, что-то чувствуешь и на голове волосы шевелятся».
– Это свойство называется напряженностью электрического поля, – продолжал дед. – Как только напряженность окажется достаточной, искра прорвется к нулевому электроду. В разных условиях для прорыва требуется разная напряженность. В сухом воздухе, например, нужно накопить на разряднике больше электричества, чтобы проскочила искра или молния, во влажном – меньше…
Витик слушал в полном благоговении, и хотя он почти ничего не понимал – не переспрашивать же академика. Фуня все поймет и потом объяснит, а пока важно не упустить ни единого слова.
– Коленька! Николай Ильич! К тебе пришли, – раздался голос.
Дверь Фуниной комнаты отворилась, и на пороге появилась невысокая изящная старушка, по-видимому Фунина бабушка, а за ней очень большой, коричневый от загара, лысый человек в тяжелых очках, с широченной улыбкой, тоже старый.
– Хелло, Ник, хау а ю? – сказал загорелый человек и потряс над бабушкиной головой обеими руками, сцепленными в один громадный кулак.
– Хелло, Джон! – улыбнулся ему дед. – Так вот, исчезнет поле – исчезнет и искра. Известные опыты с торможением интенсивных электронных и ионных пучков в ускорителях не приводили к образованию устойчивых сгустков. Проблема, я думаю, неизмеримо сложнее…
– А куда же тогда денется?.. – начал Фуня.
Но дед уже говорил что-то загорелому на английском языке. Тот поднял толстый коричневый палец, сделал круглый рот, воскликнул: «О-о!» – и что-то добавил по-английски.
Дед повернулся к Фуне и Витику и повторил по-русски:
– Я сказал мистеру Бронкману, что не смог дать исчерпывающий ответ на вопрос начинающих физиков, а он сказал, что такова жизнь и это – прекрасно. И все-таки подумайте над моим объяснением. А с вами рад был познакомиться, молодой человек, до свидания.
Дед пожал Витику руку и пошел из комнаты, вытесняя бабушку и мистера Бронкмана и оставляя Витика в счастливом обалдении.
– Ты понял, почему у нас ничего не получилось с молнией? – спросил он у Фуни, когда за дедом закрылась дверь.
– Нет, не успел, – недовольно сказал Фуня. – А все этот американец! Он физик из Беркли, ихний академик, дедов старинный приятель. Теперь жди, когда у деда снова найдется время. Вот черт!
На следующий день Витик заметил, что некоторые девчонки в классе смотрят на него и на Фуню как-то необычно: с испугом, что ли, как на ненормальных. Витик даже спросил Ксанку Деревянкину, чего это она на него так вылупилась, но она закудахтала: «Ничего, ничего!..» – и быстро исчезла. Витик пожал плечами и перестал об этом думать: мало ли что может взбрести в голову девчонкам. Тем более что подумать было о чем.
Электрическую машину, того и гляди, уберут в шкаф до следующего года, так что с новым Экспериментом следовало торопиться, а у Фуни, что ни час, новая идея. То пустить мамин фен дуть наоборот – вдруг станет гнать холодный воздух? То набрать в тряпку сухого льда – искра прожжет ее, и холодный воздух вырвется. А масло?! Заменить холодный воздух маслом! Витик как услышал такое, просто рот открыл. А Фуня сразу затараторил, что это самая лучшая его идея. Масло наливают во все приборы, где искра опасна, в трансформаторы например. Масло не нужно охлаждать, на путь искры его можно впрыснуть очень быстро – изо рта, например, как воду на белье, когда гладят. И доставать его не нужно: у всех дома оно есть. Надо только натренироваться быстро прыскать им перед искрой.
Витик долго не мог простить себе, что согласился. За два дня тренировок случилось два тяжелых скандала дома, испачкали подсолнечным маслом одежду и учебники, на всю жизнь возненавидели его вкус и поняли, что способ не годится. Фуня, вздохнув, сказал, что такова научная работа, а Витик, трясясь от злости, заявил, что Фунин дед, пожалуй, прав насчет его дурацких идей и пусть Фуня в следующий раз проверяет их на себе. Фуня на это неуверенно ответил, что Витик не любит науку, и затих.
Тем временем события приобретали неожиданный поворот. Однажды на переменке к Витику подошел Дуба с друг-Гаврилой и спросил, правда ли, что они с Фуней чуть не взорвали школу и сами чуть не покалечились? Витик смог только открыть рот, да так и остался.
Его ошеломленный вид убедил Дубу.
– Я так и знал, что девчонки врут! Чего они только не навыдумывают! – И ушел со своим друг-Гаврилой.
Потом к Витику подступил молчаливый Макся и задрал брови – это означало, что у него вопрос. Витик так же молча помотал головой. Макся усмехнулся, пожал плечами и отошел.
Становилось понятным, почему девчонки последние два дня смотрят на них с Фуней дикими глазами. Не вызывало также сомнений, от кого эти слухи пошли. Фуня, услышав от Витика о произошедшем, засверкал очками, выпятил челюсть и сурово распорядился, чтобы Витик все эти слухи немедленно пресек, тем более что это дело рук его Мальки.
– Почему – моей?! – взвыл Витик.
– Потому! – отрезал Фуня.
Витик не нашел, что ему возразить.
На следующий день про взрыв и опасность спрашивали уже ребята из других классов, а девчонки говорили, что они и подумать не могли, что Фуня такой смелый. Витик боролся с известностью как мог. На все расспросы он отвечал, что всё – вранье, что просто они с Фуней рассказали Мальке, Тоньке и Мыше историю из книжки, а те всё напутали, ну и так далее… Одни верили, другие – нет, но Витик с Фуней слухи отрицали. Малышей, которые тоже откуда-то узнали и пристали к Витику на перемене, он просто разогнал, страшно выпучив на них глаза и затопав ногами. Малька ходила тихая, нервно оглядывалась и явно старалась не попадаться ему на глаза – чувствовала вину. Свой карающий разговор с ней Витик решил отложить на потом, когда утихнут слухи. А пока пусть ходит и мучается раскаянием за свою болтовню!
Окончив последний урок, Чучундра велела Фуне и Витику задержаться в классе для разговора. Вообще-то в этом не было ничего необычного: она часто оставляла кого-нибудь после уроков для воспитательной беседы. И повод у нее был: снижение Фуниной и Витикиной успеваемости. Но прийти для этого на чужой урок… Тут было что-то не так.
И правда. Чучундра об успеваемости говорить не стала, а почему-то спросила, не хотят ли они ей кое-что рассказать. Витик изумился и сказал, что рассказывать вроде бы нечего. Тогда Чучундра спросила, что с ними происходит и чем это они все время заняты и озабочены. Витик ответил, что ничего не происходит и ничем они не озабочены. Учительница возразила, что это не правда и они просто обязаны рассказать ей, в чем дело, а она постарается им помочь. Витик открыл рот, чтобы сказать, что никакая помощь им не нужна, но тут отворилась дверь, и в класс вошел физик. Этого Витик уж никак не ожидал, и у него похолодело внутри. Фуня тоже переменился в лице. Конечно, все могло быть, но интуиция подсказывала Витику: это не случайность.
