Геннадий Владимирович Ищенко
Тринадцатая реальность
Глава 8
Уехали полицейские, увезла тела вызванная ими труповозка, и дворник смыл с плитки следы крови. Из охранного агентства прислали другого сотрудника взамен убитого в перестрелке, а во двор из квартир выбрались осмелевшие жильцы, которым не терпелось обсудить произошедшее с соседями. Что интересно, ни из одной редакции так никого и не прислали. Видимо, их предупредили, что новость о нападении на одного из князей Мещерских не для печати. Немного подумав, я решил не искушать судьбу и не ехать в семью погибшего охранника, а отдал его товарищам пять тысяч рублей. У него остались жена и маленькая дочь, так что им эти деньги будут нелишними.
Прошло два часа, и к нам пожаловал незнакомец. Мы собрались в спальне родителей возле раненого отца, когда зазвенел дверной звонок, и через минуту послышался стук в дверь.
– К вам посетитель, – сказал мне Иван. – Назвался Анатолием Владимировичем Павловским и сразу же предупредил, что вы его не знаете, но у него важный разговор касательно вашего отъезда.
– Пропустите, – приказал я и вслед за охранником пошёл в прихожую.
Павловский оказался невысоким полным господином лет пятидесяти, с редкими, зачёсанными назад волосами, крупными чертами круглого лица и небольшими усиками. Вид у него был донельзя несерьёзный, но вот тема разговора…
– С кем вы хотите говорить? – ответив на его приветствие, спросил я.
– Меня устроите вы или ваш отец, если он в состоянии меня слушать, – ответил гость. – Будет лучше, если вы выслушаете меня оба. А вот женщинам при этом присутствовать не стоит.
– У вас есть с собой оружие? – спросил я.
– Зачем оно мне? – удивился он. – Я, уважаемый Алексей Сергеевич, должен вам кое-что предложить и выслушать ответ. Только это и ничего больше. И зачем мне в таком случае оружие? В отличие от вас, я статей не пишу.
– Подождите в прихожей, – сказал я. – Узнаю, сможет ли вас принять отец. Если не сможет, поговорите со мной.
Я вернулся в спальню и попросил женщин ненадолго выйти.
– У нас важный разговор с одним господином, – объяснил я свою просьбу, – и одно из его условий – это отсутствие посторонних.
– Мы не посторонние, – запротестовала мама, – а твоему отцу нужно отдыхать, а не заниматься делами. Ему сейчас трудно разговаривать!
– Он настаивал, чтобы были только мы? – слабым голосом спросил отец, услышал моё подтверждение и обратился к матери: – Аня, выйди, пожалуйста. И вы, девушки, тоже.
Они вышли, после чего я привёл Павловского. В спальне стояли принесённые нами стулья, на один из которых он после приглашения сел.
– Вы меня не знаете, Сергей Александрович, – обратился он к отцу, – поэтому я представлюсь…
– Я уже называл ваше имя отцу, – перебил я его. – Переходите к делу, из-за которого пришли.
– Можно и к делу, – покладисто согласился он. – Вы, господа, качественно влипли в неприятности и не выпутаетесь без посторонней помощи.
– А вы хотите нам помочь? – спросил я.
– В точку, князь, – улыбнулся он. – Вы не довезёте отца в таком состоянии до Австралии, а долго здесь оставаться нельзя.
– Ну почему же, – возразил я. – С неделю можно подождать, а потом куда-нибудь поехать. Конечно, не в Австралию, никто из нас в неё не собирался.
– Давайте не будем ходить вокруг да около, – предложил Павловский. – Я обрисую ваше положение и расскажу о том, что вам хотят предложить, а потом решите: принять моё предложение или отклонить. Если примете, уедете из столицы сегодня же вечером. Если откажетесь, я уйду, а вы выкручивайтесь как хотите.
– Говорите быстрее, – сказал отец, – а то я не очень хорошо себя чувствую.
– Это понятно, – кивнул Павловский. – В вашем положении трудно чувствовать себя хорошо. К сожалению, оно ещё хуже, чем вы думаете. Вы обратили внимания на то, что на это покушение не отреагировала пресса? Дело в том, что журналистской братии сейчас не до вас. Полтора часа назад двумя выстрелами из винтовки был смертельно ранен глава вашего департамента Шарль Дюкре, так что они все сейчас там. Зря вы улыбнулись: ничего радостного для вас в этом нет. Заговорщики хорошо изучили привычки Дюкре и его основные маршруты, и покушение удалось, но стрелявшего видели пять или шесть человек, и один из них опознает в нём коллежского асессора вашего второго делопроизводства Михаила Бортникова.
– Опознает? – поднял брови отец.
– Примерно через пять часов, – посмотрев на часы, сказал Павловский. – Это служащий департамента, который был с ним знаком. Свою задержку он мотивирует сомнениями. Но вскоре ни у кого не останется сомнений. Уже должны найти винтовку, на которой будут отпечатки его и ваших пальцев. Бортников действительно стрелял, а вы пойдёте за компанию.
– И зачем вам это? – спросил отец.
– Убиваем двух зайцев, – пояснил Павловский. – Во-первых, прикрываем настоящих организаторов покушения, которые смогут продолжать работать, а во-вторых, привязываем вас к себе. Вас вывезут в безопасное место, где и поживёте до тех пор, пока мы не победим. После этого из преступника сразу превратитесь в героя.
– Мои знания? – спросил я.
– Конечно, князь, – подтвердил он. – Акулов считает, что вы знаете много такого, что может быть нам полезно. Мы обеспечим вам безопасное и комфортное проживание, а вы поделитесь всем, что знаете. Было трудно поверить в тот бред, который рассказал своему другу ваш отец, но когда бред доказательный, он перестаёт быть бредом.
– А если я упрусь? – спросил я.
– Вы не идиот и должны понимать, что вас не выпустят из империи, – сказал Павловский. – С вами или без вас, но мы возьмём власть и для нас не будет лишним техническое превосходство. Но хочу сразу предупредить, что если никаких знаний нет, а есть мистификация, ничего хорошего вас не ждёт. Мы уже не будем заинтересованы в том, чтобы на вас тратиться, а отдать вас в руки наших врагов…
– Убьёте? – спросил отец.
– Бог с вами, князь! – замахал он руками. – За кого вы нас принимаете? Дадим такое же комфортное убежище, только с оплатой уже за ваш счёт. Ваши сертификаты у нас, а вернутся они к вам или нет, будет зависеть от вашего сына.
– Что за комфортабельное убежище? – спросил я. – Скажите хоть в двух словах, а то я вообще ничего не услышал от вашего Акулова.
– Хороший дом на охраняемой территории, – сказал он. – Там есть всё, что нужно для жизни, а если чего-то нет, со временем достанем. Ваша сестра, князь, сможет закончить обучение в небольшой, но хорошей гимназии. Там живёт не так много народа, но есть интересные люди. У вас появятся друзья, а если захотите, то и работа. Всё-таки трудно годами сидеть дома, ничем не занимаясь. Больше я пока ничего сказать не могу. Прибудете на место и сами узнаете.
– Если мы согласимся, нам помогут? – спросил я.
– У вас три часа на сборы, – сказал Павловский, – потом приедут наши люди и отвезут на Николаевский вокзал. Вначале отправитесь в Москву, а там пересядете на экспресс. С вами постоянно будет охрана. Да, забыл сказать о письмах. Вы сможете их отправлять, но только после прочтения нашим цензором.
– Доставьте сюда десяток вместительных саквояжей, – попросил я. – Заодно получите наш ответ.
– Сделаем, – кивнул он. – Напоследок хочу предупредить, что вам не стоит пользоваться телефоном. Мы его сейчас прослушиваем, поэтому прервём опасный для нас разговор, а к вам будут приняты меры. Поймите, это делается в целях безопасности, в том числе и вашей. После отъезда, можем сообщить родственникам, что с вами всё в порядке. Служанку рассчитайте прямо сейчас и отправьте домой с машиной охраны. Я очень надеюсь на ваше благоразумие. Своими словами вы не причините существенного вреда хотя бы потому, что ничего не знаете, но можете поставить под удар тех, кто вами займётся.
Я вывел его в прихожую и выпустил из квартиры, после чего вернулся к отцу.
– Что ты решил? – спросил он.
– А у нас есть выбор? – отозвался я. – У вас могут переносить отпечатки пальцев?
– Их берут у всех, кто работает в Департаменте, – ответил он. – А на твой вопрос я не отвечу, потому что не знаю. Но вряд ли этим будут заниматься. Возьмут мои отпечатки и сделают по ним не очень качественные фотографии. Если у них есть свои люди в экспертном отделе или третьем делопроизводстве, которому поручат расследование, это нетрудно сделать.
– А подслушивание разговоров?
– Для этого достаточно приехать на центральную станцию с ордером третьего делопроизводства. Мы этим часто пользовались.
– Оставаться нельзя, а сами мы из-за твоего ранения никуда не уедем, – сказал я. – Как ты думаешь, им можно верить?
– Если ты будешь полезен, должны выполнить обещания. Мне даже интересно, кто орудует у нас под носом и до сих пор не попался. Это должна быть организация с железной дисциплиной и большими возможностями.
– Если не согласимся, нас точно убьют, – сделал я вывод. – Как ни мало мы знаем, всё равно являемся нежелательными свидетелями, да ещё можем развалить версию покушения на этого Дюкре. Интересно, как к ним попали наши сертификаты? Ты говорил, что у тебя там друзья?
– Зови женщин, – сказал отец. – У нас не так много времени, а ещё придётся уламывать Ольгу.
Он ошибся: сестра была даже довольна тем, что остаёмся в империи, а не уезжаем на другой конец света.
– Как только ты перенесёшь дорогу! – беспокоилась мама. – В поезде полежишь, но до него нужно добраться.
– Пойду собирать свои вещи, – сказала Ольга. – Пока буду откладывать. Скажете, когда привезут саквояжи.
– У нас есть три своих в одном из шкафов, – вспомнила мама. – Можешь их взять.
Моя жена тоже поспешила в нашу комнату заниматься сборами. Никому из женщин не сказали об отпечатках, да и в остальном немного приукрасили картину, иначе они не были бы такими спокойными. По просьбе отца я позвал к нему Наталью, которой он сообщил об увольнении, заплатив расстроенной девушке до конца года. После этого она собралась, и мы вместе спустились к охране.
– На одной машине отвезёте служанку и можете не возвращаться, – сказал я им. – Вторая машина дежурит ещё часа три, до тех пор, пока за нами не приедут, после чего тоже уезжаете в агентство.
Едва увезли Наталью, как на отечественном автомобиле «медведь» приехал Павловский. К нам он поднялся с четырьмя саквояжами, и за остальными мы с ним спустились вдвоём. Анатолий Владимирович даже не стал спрашивать о нашем согласии, и так догадался по тому, как наши женщины расхватали у него саквояжи.
– Как повезём раненого? – спросил я. – На носилках?
– Носилки привлекут слишком много внимания, – ответил он, – поэтому поступим по-другому. Перед поездкой вашему отцу сделают инъекцию препарата, который придаст силы и снимет боль. Не так уж плохо он себя чувствует, а ехать недолго, да и идти совсем немного. Наденет очки для слепых, а вы поддержите. Багаж – это не ваша забота, им займётся охрана. Возьмите свои новые паспорта. Там, куда вы едете, они вам не понадобятся, а вот в дороге могут пригодиться. Паспорта изготовили по заказу вашего отца, мы их забрали вместе с сертификатами. Донесёте сами саквояжи? Ну и славно, а я тогда поеду. Прощайте, если мы с вами увидимся, то очень нескоро. У вас, князь, в запасе осталось полтора часа.
Он уехал, а я с пятью саквояжами в руках поднялся в квартиру. Их у меня разобрали и направили закрывать уже заполненные. Вещи укладывали с верхом, поэтому у женщин не хватило сил закрыть.
– Вы хотите забрать с собой всю квартиру? – пошутил я, уминая очередной саквояж.
– Работай, умник, – сказала Вера. – Сами сказали, что едем на годы, а в таких случаях вещи лишними не бывают. Если не понадобятся, кому-нибудь отдадим или выбросим, будет хуже, если оставим, а потом потребуются.
– У тебя не по возрасту умная жена, – похвалила мама. – Закрыл? Тогда иди в нашу спальню, там их ещё три. Закрывай и выноси в коридор. Надо быстрее заканчивать со сборами и поесть на дорогу. Наталья приготовила обед, нужно только разогреть. Не хотелось бы сразу идти в вагон-ресторан.
Скоро весь коридор был заставлен пузатыми саквояжами, а Вера разогрела обед из двух блюд и достала из холодильника закуски. Мы не стали нести еду в столовую и пообедали на кухне, а мама сначала накормила отца, а потом поела сама. После этого оставили Ольгу мыть посуду, а сами попытались одеть отца.
– Может, ну её, эту посуду? – сказала сестра. – Не княжеское это дело! Залить всё водой…
– Мой! – настояла мама. – Там работы на пять минут, не будем оставлять после себя такое свинство!
Отца усадили и одели всё, кроме пиджака, который одевали уже после укола, сделанного одним из приехавших. Сопровождавших было четверо, не считая шофёров трёх автомобилей. Первым заходом они увезли почти весь багаж, а потом приехали за нами. К этому времени начал действовать укол, и отец, не испытывая сильной боли, надел пиджак и с моей помощью спустился к машине. Когда мама уходила из квартиры, в её глазах стояли слёзы, а из глаз Ольги они текли по щекам, оставляя две мокрые дорожки. В этой квартире прошла её жизнь, а теперь всё это родное нужно бросать и куда-то бежать. Наверное, сестра считала, что я вылез со статьей, чтобы прославиться. Если это так, то самое малое, что она могла ко мне чувствовать, – это неприязнь.
На вокзал приехали быстро, дольше из-за отца добирались до поезда. Чемоданы погрузили в багажный вагон, а мы налегке сели в свои купе. Их у нас было три. Я ехал в одном купе с отцом и двумя парнями охраны, в другом купе были женщины, а третье два охранника поделили с другими пассажирами. Ждать отправления пришлось около часа. Паровоз топился углём, так что заметно пованивало угольной гарью. Это был обычный пассажирский поезд, поэтому он останавливался на каждой из почти четырёх десятков станций. Один раз пришлось ждать, пока в бункер паровоза загрузят уголь, и его, по-моему, два раза заправляли водой. Вот чего здесь не было, так это ора репродукторов на ночных станциях, который доставал меня в другой реальности. И, несмотря на более примитивную технику, не было сильных рывков состава при отправлениях, так что ночью можно было нормально выспаться.
В Москву прибыли рано утром. Много времени заняло получение багажа. Этим занимался один из охранников, а мы под охраной остальных сидели в зале ожидания. Я думал, что после препарата у отца ухудшится состояния из-за отката, но, слава богу, обошлось без этого. Он даже без повторного укола с моей помощью дошёл до здания вокзала. Помощь требовалась из-за слабости и больших чёрных очков на его глазах. Наш экспресс отправлялся в одиннадцать часов, поэтому вещи с помощью носильщиков переправили в зал ожидания, и по очереди сходили позавтракать в расположенный рядом ресторан. После этого перешли с Петербургского вокзала на Ярославский, а багаж охранники переправили на тележках носильщиков. За час до отправления наши вещи были доставлены на нужный перрон к тому месту, где должен был останавливаться багажный вагон. Мы оставили себе только два саквояжа с нужными в дороге вещами. В купейных вагонах экспрессов дальнего следования были только мягкие полки, к которым можно было пристёгиваться ремнём, чтобы ночью при толчке не сверзиться вниз. В голове и хвосте состава были вагоны-рестораны, и их работники возили по вагонам горячие блюда на небольших тележках, так что при желании можно было никуда не ходить. В коридоре многие курили, но окна были открыты, и при движении табачную вонь выдувало.
Первый день многие пассажиры провели у окон, потом это занятие приелось. Жаль, что не было книг, только газеты и журналы, которые разносили на остановках в больших городах. На второй день женщины пришли в наше купе, отправили охрану в своё, и мы весь день провели вместе.
– Жаль, что ты отправил гитару в багаж, – говорила Вера. – Сыграл бы и спел то, что я ещё не слышала.
– Он для тебя поёт? – удивилась Ольга.
– А чему ты так удивляешься? – спросил я. – Не был бы я князем Мещерским, все заслушивались бы моими песнями.
– Ты не умрёшь от скромности, – засмеялась мама. – Только и князья поют, сын. Не слышал по радио своего тёзку князя Алексея Воронцова? Жаль, что мне не попались его пластинки. Хотела выписать, но не успела. Все виды искусства – это благородное занятие.
– Так уж и все! – возразила Ольга. – Балет дворяне только смотрят, то же и в театре, хотя кое-кто начал сниматься в кино. А книги пишут и песни поют, это ты правильно сказала. Интересно, что он пел.
– Хорошую песню, – уклончиво сказала Вера. – Я раньше не слышала. Но что толку об этом говорить, если нет инструмента. Алексей, расскажи какую-нибудь выдуманную историю, а мы послушаем. Они у тебя здорово получаются.
В этой реальности не было многих хороших писателей из моей, да и те, которые были, часто писали другие книги. Подумав, я начал читать по памяти «Рассказы о Шерлоке Холмсе» отсутствующего здесь Конан Дойля. Я забавлял семью, пока по вагону не начали возить обеды. Пообедав, мы продолжили эти литературные чтения.
– И где ты это прочитал? – спросила Ольга, когда у меня от болтовни заболело горло. – И ведь надо было всё так запомнить! Не замечала за тобой таких талантов.
– Может, скажешь? – спросил отец. – Всё равно ведь узнают. Это раньше от такого знания могли быть неприятности, а чего уж теперь…
– Не раньше чем приедем на место, – не согласился я. – И не надо у нас допытываться, о чём разговор, всё равно не скажем.
В Тюмень прибыли утром на третий день пути. Сюда была отправлена телеграмма, и нас встречали.
– Игорь Васильевич Кулагин, – представился невысокий крепыш лет сорока, с приятным лицом и густыми, светлыми волосами. – Мне поручено вас встретить и доставить на место. У меня две легковые машины и грузовик. Как вы себя чувствуете, князь?
– Если ваши машины не очень далеко, я до них дойду, – сказал ему отец.
– Легковые рядом, на привокзальной площади, – ответил Кулагин, – а грузовая на соседней улице. Нельзя их здесь ставить. Но вам главное – дойти до легковушки, а багаж – это наше дело.
Мы вышли из здания вокзала, и Кулагин замахал руками стоявшим возле машин шофёрам. Они забрались в свои «форды» и подъехали к нам, так что отцу почти не пришлось ходить. Мы расселись по машинам и с полчаса ждали, пока перенесут наш багаж. Когда выехали из Тюмени, первой шла машина с Кулагиным и его охранниками, следующими ехали мы, а замыкал колонну грузовик с саквояжами и нашими охранниками. Минут двадцать ехали по шоссе с плохим асфальтом, а потом съехали на гравийную дорогу. Скорость упала, но ненамного. По обе стороны дороги стоял редкий лес, потом он сменился степью с небольшими островками деревьев. Через два часа их стало больше, а открытые места встречались редко.
– Подъезжаем, – сказал молчавший до этого водитель. – Сейчас будет проверка документов.
Нас ещё на вокзале предупредили, чтобы приготовили паспорта, поэтому они были у меня. В машине было пять сидений, а нас ехало шестеро, поэтому Вера сидела у меня на коленях. Когда остановились, водитель взял наши документы и вышел из машины. Послышались голоса, и к нам вместе с Кулагиным подошёл офицер, погон которого я не увидел. Он взял у водителя паспорта, внимательно их посмотрел и обошёл форд, всматриваясь в наши лица, потом кивнул Кулагину и ушёл в ту сторону, откуда появился. Водитель сел на своё место, вернул мне документы и запустил двигатель. Медленно двинулись мимо поднятого шлагбаума и стоявших возле него солдат, а потом поехали быстрее. Минут через десять была вторая проверка, когда из машины заставили выйти всех, кроме отца. Головной форд стоял в двадцати метрах от ворот, в обе стороны от которых, насколько хватало глаз, уходил высокий дощатый забор. Перед забором была ещё изгородь из колючей проволоки и такая же проволока была скручена спиралью поверх забора. Когда нас пропустили в ворота, стало видно, что за забором стоит изгородь из колючки.
– Вы куда нас привезли? – испуганно спросила Ольга.
– Не бойтесь, девушка, – не оборачиваясь, сказал ей водитель. – Эта изгородь не для вас, а для преступников. Их здесь много. А в вашем городке своя ограда.
Успокоил, называется. После его объяснения сестра сжалась и до конца поездки уже не разговаривала. Ехать пришлось ещё минут десять. Размеры огороженной территории, на которой располагались сотни самых разных построек, было трудно оценить, особенно из окна автомобиля, но это были километры. Когда проехали мимо зданий, напоминавших складские помещения, увидели ещё один забор. Здесь на нас просто посмотрели и о чём-то поговорили с Кулагиным, но документы не проверяли. За забором открылся совсем другой вид. Мы увидели не промышленный пейзаж или казармы, а ряды аккуратных жилых домов, окружённых палисадниками. Наши машины остановились возле одного из них. Кулагин открыл калитку, а потом отпер входную дверь и дал команду заносить наши вещи.
– Выходите из машины, – сказал он нам. – Сейчас закончат носить вещи, и я вам всё покажу и расскажу. Это ваш дом, в котором пять комнат и кухня. Можете готовить сами, а можете питаться в нашей столовой. В ней вкусно и разнообразно готовят, поэтому многие жители городка не морочат себе голову с готовкой. Правда, зимой бывает такая погода, что не хочется лишний раз выходить, тогда уже готовят у себя. У нас своя электростанция на газе, поэтому электричество сильно не экономим. Отопление и горячая вода в вашем доме от газового котла. Завтра к вам придут и научат, как им пользоваться. Здесь холодный климат, поэтому иной раз начинаем топить в сентябре. Палисадник у вас неухоженный, но это уже личное дело каждого. Если не хотите с ним возиться, никто вас не заставит. Мебель в доме стандартная, на кухне есть плита и холодильник, а в санузле ванная, душ и туалет. Роскоши нет, но всё сделано удобно и добротно.
– А как и чем здесь расплачиваются? – спросил я. – Или всё бесплатно?
– Бесплатно для вас только дом и то, что с ним связано, – ответил Кулагин. – Ну и ваша сестра будет бесплатно учиться. За остальное нужно платить. Можно из тех денег, которые у вас с собой или на банковских счетах, а можно сказать, чтобы ваши расходы записывали, а потом погашали из зарплаты. Это касается и тех, кто у нас работает, и членов их семей. В столовой и двух магазинах есть журналы, куда это записывается. Если у нас чего-то нет, можно заказать. Только такие заказы выполняются раз в два-три месяца, поэтому старайтесь делать их заранее. Ваши вещи в доме, теперь можно идти вам. Сегодня обустраивайтесь, а завтра с вами поговорят насчёт работы. Да, в доме есть телефон, а под ним справочник. Есть в нём и моё имя, поэтому в случае необходимости можете звонить. Вам, Сергей Александрович, я настоятельно рекомендую быстрее лечь в кровать. Я сейчас позвоню, и к вам придёт наш врач. Вашим повязкам уже три дня, поэтому их нужно срочно сменить и осмотреть раны.
Игорь Васильевич провёл нас в дом и показал, где и что находится.
– В доме две спальни, – сказал он отцу, – а вам нужна одна для дочери, но мы это предусмотрели и поставили кровать в свободной комнате. Остальные две – это гостиная и рабочий кабинет.
Кулагин ушёл, а мы остались одни в чужом доме, который должен был на годы стать для нас своим. Отца уложили на диване в гостиной, после чего женщины начали разбираться с вещами. Я быстро расстегнул саквояжи и отправился в пристройку, в которой располагался газовый котёл. Она запиралась на замок и пришлось возвращаться за связкой ключей. На улице было не холодно, но в доме чувствовалась сырость, поэтому я решил включить котёл. И подтоплю, и можно покупаться. Когда ещё придут с инструктажем! Я был уверен, что легко разберусь с местным газовым оборудованием, и не ошибся. Фактически, это был знакомый мне АГВ. Быстро проверив уровень воды и наличие газа, я зажёг запальник и запустил котёл. Когда вернулся, у нас уже был врач с медицинской сестрой, которая меняла повязки. Я узнал у него, где в городке продуктовый магазин, включил на кухне холодильник и пошёл затариваться продуктами. Посуда в доме была, холодильник к моему приходу должен был холодить, ну а поесть что-нибудь приготовим. Может быть, мы тоже начнём ходить в столовую, но не сегодня, да и отцу в любом случае надо было готовить. Денег мы захватили много, так что хотя бы на первое время наймём кухарку, пока наши женщины хоть немного привыкнут к новой жизни.
Магазином оказалось небольшое одноэтажное здание в ста шагах от нашего дома. Места в нём было мало, и работала только одна женщина, но выбор продуктов был большой.
– Наложите мне всего и побольше, – пошутил я.
– Только приехали? – спросила она. – Как будете расплачиваться, наличными или по записи?
– Давайте я оставлю деньги, а потом буду ходить за покупками, – предложил я. – И мне удобно, и вам не возиться со сдачей.
– Давайте, – согласилась она. – В вашей семье есть женщины, или собираетесь готовить сами?
– Женщины у меня есть, – демонстративно вздохнув, ответил я, – но они княгини и умеют только разогревать уже кем-то приготовленное. Не знаете, здесь можно нанять служанку?
– Без проблем, – ответила она. – Девушек много, а работы для большинства нет. И служанок редко берут. Женщинам самим нечего делать, поэтому многие рады заняться готовкой. Разве что появится одинокий мужчина, но у нас его одиночество долго не длится. Если хотите, я для вас найду.
– Буду очень благодарен! – сказал я. – Алексей Мещерский. Наш дом рядом с вашим магазином.
– У нас здесь всё рядом, – ответила она. – Постойте… Мещерский… Вы князь? Ну да, вы же сказали о своих женщинах.
– А это даст какую-нибудь привилегию в вашем магазине? Отпустите без очереди?
– Это хорошо, что вы такой весёлый, – одобрительно сказала она. – Привилегий здесь нет, очередей, к сожалению, тоже. Ладно, говорите, какие вам нужны продукты и сколько.
