Геннадий Головко
Там
– А разве ОН меня знает?
– Экой ты смешной! Конечно, знает! Он все и про всех знает. Ты только еще понять этого никак не можешь. А ты прими, как есть. Верь мне. Мне верить можно. Я вот чего пришел. Последняя проверка у тебя была. Я по поводу той дамы, которая тебя соблазняла. Я это был. – Лука лукаво улыбнулся и захихикал в бородку.
– Не сдался, молодец. Обычно, сдаются. Так вот, – уже серьезно и торжественно промолвил он, медленно вставая. – Мне поручено тебе сказать, что ты… – Лука замялся, а у меня замерла душа, – ну, в общем, рановато тебе еще сюда. Не готов ты. Это не говорит о том, что ты не дорос. Нет, просто ты еще нужен там. – Он показал пальцем вдаль. – Я имею в виду, на земле, среди людей. Ты же этого хотел?
Я усиленно закивал, в горле у меня пересохло, и ком перекрыл гортань.
– Ну и хорошо. Ты уже, наверное, понял, что не стал таким, как все. Да и до суда у тебя дело не дошло. Поэтому я тебе и нюх на сигареты оставил. Как, впрочем, и на все остальное. Кури, конечно, можешь даже выпивать, но не забывай, что это сокращает твою жизнь там и ускоряет здесь. Хотя, и не факт, что ты потом попадешь именно сюда. Запомни одно: только праведная жизнь может обеспечить тебе небеса обетованные. А что это такое, ты уже почти понял. Говорю тебе это потому, что слова эти ты запомнишь на всю жизнь, а вот то, что с тобой было здесь – извини, нет. Не нужно людям знать, что их ждет. Они знают все ЕГО заповеди. И уж каждый сам для себя решает, исполнять их, или нет, быть человеком, или свиньей. А посему, прощай, отрок! Храни тебя господь!
Он взмахнул тростью, шар на ее окончании начал светиться все ярче и ярче, пока, наконец, не затмил все вокруг так, что ничего, кроме него не стало видно. Он поднялся выше, коснулся моего лба, затем места, где раньше билось сердце. Вдруг я ощутил, что мое сердце, от биения которого я уже начал отвыкать, снова забилось. Да так быстро, что я испугался и схватился за него рукой. В этот момент я почувствовал, что ноги мои оторвались от земли, и меня понесло куда-то с огромной силой, но, как-то бережно. И я это хорошо чувствовал. Я летел в какую-то воронку светло-голубого цвета. Все быстрее и быстрее, пока, наконец, смотреть вперед стало невозможно, я зажмурил глаза и… кажется, потерял сознание.
… Открываю глаза. Ох, какой яркий свет! Я что, заснул или со мной что-то произошло? Я лежал на земле в незнакомом мне месте. Сделав небольшое усилие, я осторожно приподнялся сначала на колени, потом уже, еще аккуратнее и осторожнее, во весь рост. Прислушался к себе. Вроде живой. Вот только голова… Ощупал ее рукой и обнаружил здоровенную шишку на темени. Вот это да! И откуда же она у меня? Огляделся вокруг. Я стоял на самом краю огромного котлована, выкопанного, видимо, под строительство какого-то солидного и модного дома. Господи, как я же туда не навернулся? Заглянул вниз и вдруг мне стало страшно. Эта чернота внизу почему-то ясно и мгновенно ассоциировалась у меня с чем-то очень страшным, жутким. Мое тело охватила противная дрожь и страх начал заползать под дых. Бегом отсюда! Я развернулся, и хотел было быстро покинуть это, почему-то, жуткое местечко, как тут же споткнулся об огромный сук. Взглянув наверх, я понял, что именно этот сук, обломившийся от огромного дума и моя шишка на темени имеют общие корни. Вот, значит, что меня шмякнуло! Теперь все, вроде бы, стало становиться на свои места. Значит, начался смерч, от дуба оторвался сук, долбанул меня по черепу, я отключился и… сейчас включился. Значит, все хорошо. Хотя, что-то, все-таки не давало мне покоя. Какое-то беспокойство в душе не проходило. Так бывает. Выходишь, предположим, из дома и, вроде бы, все хорошо, без проблем, а вот в душе не спокойно, что-то гложет и не дает расслабиться, портя настроение. И начинаешь копаться в воспоминаниях – что же могло его тебе так испортить? Обычно, перебирая все коллизии, случившиеся с тобой за прошедший день, ты все-таки натыкаешься на свою проблему и говоришь себе: вот она! Ага! Теперь мне надо с тобой срочно разделаться, дабы ты не портила мне жизнь. А потом все просто. Ты находишь доводы или причину не вспоминать больше об этой проблеме, либо же, решаешь, как устранить ее в ближайшее время. И тогда в душе вновь наступает благодать, равновесие и спокойствие. Живем дальше! И – живем хорошо и счастливо!
Но в данном случае что-то дало сбой. Хоть убей, я не мог вспомнить, что-то, что не давало мне покоя. И, вроде лежит это самое где-то рядом, на поверхности, только руку протянуть… Ан нет, как будто, из головы выбросили какой-то винтик, извилину, которая отвечала именно за этот важный момент жизни. Так шел я и мучился своими своим неразрешенным вопросом и смутными далекими страхами. Уже вечерело и солнце готовилось на покой. Интересно, а сколько же времени я был без сознания? Минуту? Две? Может, пару секунд или пару часов? Кстати, а сколько сейчас времени? Часы показывали половину пятого. Господи, стекло треснуло! И часы стоят. А во сколько же я вошел в этот двор? Где-то после обеда. Может, в два, а может, в три. Не помню. Ну, в этих случаях я поступаю просто. Аааааа и бог с ним, сколько прошло времени! Главное – все хорошо, жив, здоров, почти чист (отряхнул джинсы). Так что, жизнь продолжается и она хороша!
В этот момент воздух наполнился густым, властным и солидным и значимым гулом церковного колокола. Этот глубокий и вязкий звук тяжелого тумана наполнил не только все воздушные кристаллы, но и проник в сердце и душу каждого, услышавшего его. В этот момент он завладел всем и всеми. Он ликовал и, прекрасно чувствую власть над всем живым, продолжал свою торжественную песню, а точнее, неспешный рассказ, будучи абсолютно уверенным в том, что ни одна живая душа в округе не сможет в этот момент отвлечь себя ничем более важным и значимым.
Ноги автоматически привели меня в храм. На ступенях я перекрестился и осторожно открыл дверь. В этой церкви я бывал, и не раз, но в этот раз все его внутреннее убранство показалось мне каким-то невероятно торжественным, охваченным тайным свечением. Странно, но в церкви не было ни души. Я огляделся вокруг – никого. Подошел к месту, где обычно продают свечи и прочую церковную утварь – очень странно. Тоже никого! Я подошел ближе к амвону, к лику Иисуса. Трижды перекрестился и, про себя попросил у Господа здоровья себе и своим близким. Жалко, свечей нет. Вспомнил, где молятся за упокой, подошел, попросил Господа о том, чтобы души наших близких мирно и счастливо жили в лучшем мире. Интересно, но именно в этот момент мою память, как молнией пробили образы ушедших близких мне людей! Еще более странно было то, что представились они мне не как всегда, когда я помнил их при земной жизни, а как-то по-другому, в другой обстановке. Это пронеслось как внезапное озарение, мысль, и тут же потухла, но поселила в моей душе опять странное беспокойство. Я прошел дальше и вдруг увидел, что непосредственно под куполом сиял луч. Он пробивался от заходящего солнца через купол церкви. Осторожно ступая, чтобы, как бы не спугнуть это удивительное явление, я подкрался к нему. Несколько секунд размышляя над тем, что мне делать дальше, внезапно, решился и сделал шаг в луч. Поднял голову. Меня сразу же ослепил пронзительно яркий свет, исходящий из купола храма. Он не был похож на солнечный, а был какой-то более светлый, теплый и мягкий. Свет не жег глаза, а, как будто, вел меня в свою глубину, пытаясь показать мне нечто важное. Я прищурил глаза, стараясь рассмотреть, что же могло скрываться в глубине этого неземного света. И тут мне причудились (или это было на самом деле?) лицо, даже, лик. Он был с небольшой бородкой, светлыми глазами, излучающими такое умиротворение и доброту, что хотелось долго-долго смотреться в них, утонуть, доверять им полностью, и идти за ними, куда бы они ни повели. Лицо еще несколько мгновений смотрело на меня на фоне некоего ореола из солнечно-мистических лучей, затем я увидел, как он поднял руку и осенил меня крестом. Сразу после этого видение исчезло, свет потух, церковь погрузилась в еле просматриваемую тень. Еще несколько мгновений я простоял, как завороженный, затем, очнувшись, быстрыми шагами вышел из церкви и спустился по ступеням. Оглянувшись, я трижды перекрестился и низко поклонился, впервые твердо осознавая, к кому я обращаюсь и за что посылаю немые благодарности.
Солнце село и стало почти совсем темно. Я шел по улице, не замечая ничего и никого вокруг. В душе моей что-то перевернулось, голова стала чище, сердце билось спокойно и ровно. Никогда еще я не испытывал такого чувства успокоенности, какой-то непонятной радости. Вот, понял! Это было чувство счастья! Невероятно приятное, охватывающее всю мою сущность, душу, жизнь. В этот момент я понял, что что-то во мне изменилось. Что? Пока не знаю, но по-прежнему жить было уже нельзя. Я, почему-то ясно понимал, что мой дальнейший путь будет определен очень скоро и знал, кто мне его подскажет.
Мои мысли прервал звонок телефона. Инна. – Да, Инна!
– Привет! Ты почему не звонишь? Ничего не случилось?
– -Нет, нет, все в порядке. Просто…. Я ходил в церковь.
– ??? Молодец! Когда вылетаешь?
– Завтра в 11 утра. Так что, часам к двум буду дома. Что приготовишь?
– А что ты хочешь?
– Не знаю. В принципе, мне все равно. Все, что ты делаешь, очень вкусно.
– Хорошо. Тогда будут тебе чанахи! Не возражаешь?
– Еще бы! Конечно, хочу!
– Ну, все. Тогда, до завтра. Потом все мне расскажешь. Я тебя люблю и целую! Возвращайся быстрее!
– Обязательно. Обязательно вернусь. Я тебя тоже очень, очень люблю!
