Геннадий Анатольевич Веретельников
Осетинская песня Севастополя

Часть 2. Кущёвская атака

Август 1942 года. Пал Севастополь. Вся мощь фашистов, которая высвободилась из-под Севастополя, теперь бьёт по Кубани. Гитлеровцы рвутся к Новороссийску, Сталинграду. Им нужен кубанский хлеб и кавказская нефть. «Ни шагу назад!» – Потребовало Верховное Главнокомандование от Красной Армии. Новороссийск не сдавать! 17-й казачий кавалерийский корпус должен, во что бы то ни стало, не пустить оккупантов дальше своих позиций. Корпус окопался у станицы Кущёвской.

Раннее утро 2 августа 1942 года. Гаснут последние звезды. Восход солнца. Солнце меняет цвет с малинового на желтый. Воздух прозрачен и звенит от напряжения. День обещает быть жарким во всех смыслах этого слова. Большой восьмикилометровой дугой растянулись четыре двухкилометровые казачьи лавы, двух полков 13-й Кубанской казачьей дивизии. Все в ожидании приказа о наступлении, немного нервничают. До фашистов²⁴ семь с половиной километров, они расположились на высотках у хутора Веселый. И вот он – долгожданный приказ! Атака! Клинок командира дивизии поднялся вверх и показал в сторону, в которую через мгновение направилась кавалерийская дивизия. Копыта лошадей обмотаны ветошью, потому казачья дивизия двигается абсолютно бесшумно… И, постепенно набирая скорость, переходит в галоп уже в непосредственной близости от окопов фашистов.

Из той дивизии, о которой идёт речь, до Дня Победы дожило сто двенадцать кавалеристов.

Из воспоминаний ветерана Кубанского казачьего кав.корпуса Василия Васильевича Борового:

– День мне этот не забыть. Да и как забудешь своё боевое крещение? Второе августа, сорок второй год. Стоим полукругом в конном строю. Лошадь подо мной неспокойна, наверное, мое состояние передается и ей. Перед нами командир полка майор Поливодов, говорил тихо, но мы все хорошо его слышали:

«Там, за горизонтом – отборные вояки Гитлера. Горно-стрелковая дивизия «Эдельвейс»²⁵ с какими–то частями «СС». Красиво, гады, обозвали себя, да только в их поганых руках любой цветок вянет. Остановить их – наша задача. Остановить и показать всему миру, что битва под Москвой и первая наша победа – не случайность! Все наши войска отступают, беспорядочно отступают.

В нашей армии наблюдается паника. Фашисты обнаглели от своей безнаказанности, надо их поставить в стойло, ну и за Севастополь отомстить. Отомстить этой швали²⁶ так, как умеют только кавалеристы! Наступать будем без единого звука, коням копыта обмотать ветошью, на ходу не стрелять, не свистеть… Рубать их в винегрет надо будет молча. Те, кто выживет из фрицев, рассказывать о встрече с красной кавалерией и казаками будет, каждый раз меняя портки от страха!

Вперед, с Богом, за Родину, за Сталина!»

Я вспомнил, как на нас смотрели выжившие дети и старики, в той станице, через которую мы проходили вчера… Станица была сожжена и раздавлена фашистской танковой дивизией… Немецкие мотоциклисты гонялись за женщинами и детьми, поджигали хаты, расстреливали неугодных… Уцелевшие в той бойне смотрели теперь на нас, мимо проходящих в сторону фронта, сурово, и исподлобья… Мы не могли им смотреть в глаза, да и сказать им было нечего. Не могли мы ответить на вопрос, почему Красная Армия отступает и бросает их на растерзание фашисту. Прозвучал сигнал готовности к бою. И вот первые залпы на Запад! Артиллерия начала работать наша. Обстрел шёл около получаса. Потом пошли мы. Сначала шагом, потом всё ускоряясь и ускоряясь, и вот вблизи позиций гитлеровцев мы уже шли во весь опор! Молча, как приказал командир, только ветер в ушах свистит, и сабля над головой переливается вся под лучами солнца, тысячи сабель… Могу представить, что видели фашисты:

На всю ширину горизонта (та атака шла полосой восемь километров – прим.автора), туда, куда может увидеть глаз, без звука несётся сухопутное цунами, а вместо гребней этой волны, блестят и вращаются кавалерийские клинки, солнце, которое светит фашистам в глаза… Вся эта картина должна была ввести в состояние ступора даже самого опытного воина. Ввела. Фашисты не произвели ни одного выстрела в сторону кавалеристов и начали беспорядочное отступление… И вот мы уже в первой линии окопов и началась рубка – без страха, без сомнений, без криков…

Я помню эти полные ужаса глаза, того первого зарубленного мной эсэсовца. Вместо того, чтобы стрелять в меня, он пытался выдернуть чеку от гранаты, – не успел… Страх прошел, пришла ярость и боевой задор. Опытные казаки учили нас, молодых, что не надо бояться пули, пролетающей рядом, если ты её слышишь – она не твоя…

Шолохов позже написал: «Свою ненависть мы несём на кончиках наших штыков», – наша ненависть была на кончиках клинков. Правильный заход в атаку со стороны солнца слепил фашиста. Мы видели их, залегших в бурьяне и беспорядочно стреляющих по нам и кидающих гранаты, которые в большинстве своем убивали их же солдат…

В мою сторону тоже полетела граната… Я помню горячую волну, которая упруго прошлась по мне, только потом, после этого услышал взрыв… И всё. Я уцелел. А потом я увидел своего второго фашиста. Они же даже не окапывались, так, залегли в траве… Он заслонил для меня все, я отчетливо увидел его каску, прищуренные глаза, – мы же неслись со стороны солнца. Всё длилось несколько мгновений… Направленный в мою сторону автомат, который дергался от выстрелов в его руках, закатанная по локти серая форма… Он в меня не попал, а я достал его, как раз под каску, как учили. Попадешь по каске, оглушишь, конечно, но тут будет риск, что пролетишь мимо врага, а он тебя в спину расстреляет…

Но и каски у немцев были не у всех. Дальше помню с трудом… Мозг выключился, включился инстинкт бойца, в котором работала выучка, сила удара, ловкость и удача… Гитлеровцы опомнились и с примкнутыми штыками попытались контратаковать. Видел, как винтом вворачивался в гущу гитлеровцев командир другого полка Соколов. Лучшего рубаку я вообще не знал. Говорили, что в том бою он порубал с полсотни врагов. Но на беду и его пуля нашла. Любил я втихаря девчушку, по имени Ксения (Кулибабова Ксения Дмитриевна – прим.автора), подкладывал ей под походную палатку конфетки, цветочки полевые, стихи ей писал… было ей на время того боя лет двадцать, но выглядела лет на семнадцать, – хрупкая очень с виду, и вот вижу, что она скачет правее от меня, поводья опущены, и на ходу из ППШ²⁷ короткими очередями поливает фашистов налево и направо… Дошла она до Берлина, и в том бою выжила, но моя скромность не дала мне с ней тогда поближе познакомиться. Но я отыскал Ксению, после войны… Жена она мне теперь.

На помощь фашисту пришла их авиация. Но без толка. Я думаю, что лётчики немецкие в этой мясорубке ничего разглядеть не могли, а то, что они на бреющем²⁸ ходили, в надежде испугать нас или коней наших… Да не тут-то было, мы их просто не слышали, надо было фрица рубать, да и конь боевой, это часть кавалериста. Очень между ними связь большая, чувствуют друг друга, если кавалерист дрогнет, то и конь его дрогнет. Страха не наблюдал среди наших. А что наблюдал? Наблюдал вопли раненых фрицев, стоны, ругань с обоих сторон. Фашисты на своем лают, ну а мы кроем их своими добрыми словами… Были и остановки в бою, ведь поле боя растянулось на много километров, налево, направо, насколько глаз видит, сабельный бой. Когда всё закончилось, то начали искать воду, чтобы принести к ней раненых, обмыть-помыть, да и самим, с лошадьми, от крови фашистской отмыться, ну и клинки сполоснуть. Признаюсь, потом, после боя, почему-то лились из глаз слезы. И ничего с собой поделать не мог. Бывалые воины успокаивали, мол, после первого раза так бывает. Оглянувшись назад, увидел бескрайнюю степь, усыпанную изрубленными, втоптанными в землю оккупантами, и чего, спрашивается, им дома не сиделось то? Последствия кавалерийской рубки выглядят очень страшно, но это война, и не мы напали, а на нас, мы Родину защищаем и деток малых, и жен со стариками, кто их ещё защитит? Кто, если не мы?

Кущевский бой сухими цифрами сводки: атака кавалерии Красной Армии в районе станицы Кущёвская противника фронтом до десяти километров, несмотря на упорное сопротивление гитлеровцев, применяющих орудийный, минометный, пулемётный огонь, огонь из стрелкового автоматического оружия, на беспрерывную поддержку авиации Люфтваффе завершилась полным разгромом немецко-фашистских захватчиков. Глубина прорыва – двенадцать километров. Через три часа кав. дивизия вернулась на исходные позиции.

3 августа 1942 года такой же массовый разгром передовых частей врага (под станицей Шкуринской) повторила 12-я Кубанская дивизия. Итоги.

Количество потерь фашистов не поддается точному подсчету. Из перехваченных радиограмм гитлеровцев:

«Горно-стрелковые дивизии понесли значительные потери. Более 50% состава выведено из строя… Срочно требуется пополнение!». На следующий день: «Просим вывести дивизию в тыл, для отдыха, реабилитации и пополнения».

Из дневника пленного врача–фашиста:

«Я не думал, что воинов непобедимой Германии из элитного подразделения СС, можно деморализовать. Они не хотят воевать! Ищут причину, чтобы не появляться на передовой, участились случаи самострелов, суицида… Панический страх перед крупными животными, даже вздрагивают при виде коня или коровы…».

Это сражение не зачислено историками в реестр великих, потому что мы отступали, и даже ряд таких значимых побед в нескольких сражениях, при общей панике отступления, не остановила фашистов. Приостановила, но не остановила… Но не вспомнить о нем нельзя, потому как велика была цена победы. Речь идёт о вошедшей в историю побед Великой Отечественной и описанной мной выше, как «Кущёвская атака», тугой пружиной разжавшейся, неудержимой кавалерийской лавой развернувшейся в просторных степях Кубани. Но народная, солдатская молва, «тряпочный» солдатский телефон из уст в уста передавали весть о полном разгроме фашистов! Совинформбюро сообщило о полном разгроме дивизии СС под Кущёвской. Верховный Главнокомандующий (Сталин И.В. – прим.автора) выпустил директиву, обязывающую всех командиров ознакомиться с боевым опытом кавалеристов, которые устроили фашистам показательное выступление, рассказывающее о мощи духа воина Красной Армии. Кавалерийский корпус, о котором идёт речь, закончил свой боевой путь в Чехословакии. Последний бой их был в окрестностях города Прага. В город кавалерии нельзя, слишком лёгкая мишень для обороняющихся. В городских боях использовались стрелковые дивизии. В «Кущёвской атаке» отличились многие кавалеристы: Недорубовы (отец и сын), Божко, Боровой, Рыжов, Газданов и другие. Константин Недорубов в Кущёвском сражении уничтожил семьдесят фашистов! На самом деле цифра примерная, ошибка могла быть как в меньшую, так и большую сторону.

Во время первой мировой войны Константин Недорубов стал полным Георгиевским кавалером!

За мужество и героизм, проявленные в бою под станицей Кущёвской, он получил звание Героя Советского Союза.

Партизаны – «Академики»

Фашисты на самом деле захватили большую часть европейской территории Советского Союза, но у них физически не хватало людей, потому оккупанты базировались в крупных городах и железнодорожных узлах. Ну а на остальной территории их практически не было, а вот партизаны были. Хочу рассказать о самом необычном отряде, который действовал во время Великой Отечественной войны, на территории Кубани. Командир – Пётр Карпович Игнатов. Это был самый результативный (результат в этом случае – поврежденная техника и убитые оккупанты) отряд за всю историю войн. Основа партизанского отряда была заложена самим набором бойцов в него, – туда попали те, кого не взяли на фронт, не подлежащие призыву в армию, – учителя средних школ, работники различных учреждений. Некоторые военные историки считают, что партизанское движение – это спонтанный ответ на оккупацию. Возможно, но самые эффективные партизанские отряды создавали централизованно. ещё до начала оккупации Кубани были сформированы восемьдесят шесть партизанских отрядов. После оккупации – семьдесят три. Официально на август 1942 года в них числилось около 6500 бойцов.

Итак, Пётр Игнатов был назначен командиром партизанского отряда численностью пятьдесят восемь человек, из них сорок было с высшим образованием и два кандидата наук.

Это были химики, которые могли изготовить взрывчатку из самых простых компонентов и в совершенстве владели немецким языком. Мало того, все они в молодости, правда в разное время, проходили военную службу в Красной Армии. Кто-то был пулемётчиком, кто-то снайпером, был даже один лётчик–истребитель. Когда отряд был собран и укомплектован его направили на обучение по минно-взрывному делу и по другим, необходимым для диверсионных операций, боевым специальностям. Фашисты оккупировали Краснодар 17 августа, а уже через два дня, 19 августа, была первая боевая операция отряда Игнатова. Пострадала фашистская колонна, которая состояла из лёгкой бронетехники и грузовиков с пехотой. Идущего первым, головной бронетранспортер, подорвали на фугасе, а пехоту расстреляли из пулемётов.

Итог. Девять бойцов из отряда уничтожили сорок восемь фашистов.

Среди трофеев – снайперские винтовки, о них чуть ниже.

В отряде Игнатова недостатка во взрывчатке – толе и динамите, не было. Химики сами готовили взрывчатку из глицерина, жира и прочих компонентов. Причем не только для себя, было налажено производство и обеспечение и других партизанских отрядов Кубани. Знаете сколько этот отряд из пятидесяти восьми учителей, учёных, лётчиков и снайперов, уничтожил фашистов и полицаев, менее чем за год боевых действий? Только в официальных сводках проходит ликвидация около восьми тысяч солдат и офицеров противника, сорок танков, сто тридцать шесть орудий, несколько сотен автомашин, мотоциклов, броневиков, были взорваны шестнадцать железнодорожных составов и двести пять вагонов со снаряжением и гитлеровцами! И это только данные о проверенных и подтвержденных успехах! При этом отряд тоже понёс потери – пять бойцов были смертельно ранены.

В своих мемуарах Пётр Игнатов вспоминал, что его подчинённые нередко жаловались на полную предсказуемость гитлеровцев в тех или иных обстоятельствах, которые и создавали для них наши партизанские интеллектуалы. Иногда это смахивало уже на развлечение, например, при обустройстве засады закладывали две группы фугасных зарядов. Когда фашисты пересекали первую линию, то под ними подрывали фугасы первой линии, но выживших фашистов не добивали, а позволяли уйти. Для чего? Для того, чтобы те привели на помощь ещё большее количество гитлеровцев. А когда они все приезжали, то взрывали вторую линию фугасов. Выжить в таком случае фашистам не удавалось. На подстраховке всегда дорабатывали снайперы из винтовок, какие были захвачены при самой первой боевой операции. Бронированная техника ужас на партизан Игнатова не наводила, она вызывала только радость, ведь её было интереснее подрывать, чем обычные грузовики. Среди учёных-химиков даже была конкуренция, каждый хотел взорвать танк или бронетранспортёр. Чтобы разрешить спор, в отряде даже практиковали игру в шахматы, победитель получал право в этот день минировать дорогу на очередном задании.

Напомню, что взрывчатки в отряде было с избытком. Раз за разом схемы и способы минирования становились всё более изощрёнными. Немецкая дисциплина и выучка фашистам, в случае схватки с нашими интеллектуалами, играли горькую службу. Например, подкравшись к миномётным позициям противника, снайперы-«академики» ложились в засаду и ждали, когда появится офицер. Точным выстрелом не убивали, – ранили офицера, далее к нему всегда бросалось на помощь два солдата из его расчета. Их тоже ранили, давая возможность поднять тревогу, – по тревоге поднимался миномётный расчёт. И вот только тогда раздавался взрыв заранее заложенного взрывного устройства. Потом группа окончательно зачищала территорию, минировали минометное гнездо и склады с боеприпасами на мины–ловушки и уходили. Конечно, за ними велась охота, в том числе были задействованы лучшие снайперы германской армии. Но им обычно не везло, потому что наши снайперы-«академики» не просто сидели на позициях и ждали противника. Они, прекрасно зная местность, просчитывали, как в шахматах, на несколько ходов вперёд и устанавливали мины и растяжки в местах «перспективных боевых позиций», которые должен выбрать враг и выбирал на свою голову. Обычно подрывался снайпер, и отряду доставалась очередная первоклассная немецкая снайперская винтовка, или подрывался «отряд зачистки».

Отдельной истории просит «железнодорожная война» партизанского отряда Игнатова. Подрывники-«академики», как всегда, работали на пять с плюсом. Их целью был не только фашистский поезд. Чаще всего взрывчатка закладывалась в местах, где проходило сразу два железнодорожных полотна. Первым делом взрывали грузовой поезд. Вторым делом взрывали поезд, который подходил по второму пути к месту диверсии, ждали, чтобы фашисты перегрузили груз с уничтоженного поезда, и когда он набирал скорость – взрывали. Но это ещё не все. Сюрпризы ждали фашистов на каждом углу, ведь «академиками» минировались и все ближайшие дороги, по которым должны были прибыть зондеркоманды на борьбу с партизанами. В итоге были уничтожены все. И не раз. И не два. Фашисты, конечно, тоже пытались противодействовать интеллектуально и, для уменьшения ущерба, перед паровозом цепляли несколько вагонов с щебнем. Предполагая, что эти вагоны подорвутся на мине, а основной состав останется невредимым. Но глицерина в отряде было достаточно, потому партизаны-«академики» стали закладывать несколько фугасов подряд, через каждые пятьдесят метров, а уже последним шла мина. Когда вагон с щебнем наезжал на мину, то детонировали остальные фугасы. Состав с грузом превращался в мусор.

Фашистское командование постоянно находилось в состоянии паники. Любая их задумка–противодействие рассыпалась на части. И так было до тех пор, пока Кубань не стала свободной.

Как-то даже выследили и сбили самолёт-разведчик, который пытался обнаружить в горах местонахождение отряда. Сделали турель из колеса телеги, прикрепили к ней пулемет и не промазали… О количестве уничтоженных войск я писал выше. ещё хочу написать о тех пятерых партизанах из пятидесяти восьми, которые погибли… В их числе были и два родных сына командира отряда – 27–летний Евгений Игнатов и 16–летний Геннадий Игнатов. Третий сын с первого дня ушел на фронт добровольцем, защищал Севастополь и на тот момент от него не было никаких вестей. Так получилось, что Евгений разрабатывал новый тип мины, которая должна была срабатывать от тяжести давления на рельсы. Предполагалось, что на дрезину, которую немцы обычно пускали впереди грузового поезда, мина бы не реагировала из-за её небольшого веса, а грузовой поезд неминуемо бы подорвался. Экспериментальную мину установили, но предохранитель не сняли, предполагали, что время до прибытия очередного поезда ещё есть и начали минирование подъездных дорог. По вибрации рельсов партизаны поняли, что к ним идёт, причем на большой скорости, железнодорожный состав, о котором даже не сообщили партизанам внедренные в железнодорожную систему разведчики. Оказалось, что груз был секретный и очень важный – на фронт в сторону Новороссийска, где решалась судьба Кавказа, двигался в полном составе эшелон горно-стрелковой дивизии «Эдельвейс», об этом сообщили ровно за одну минуту до прибытия фашистов посыльные из штаба отряда, которые сидели на приеме радиограмм. Время пошло на секунды. Состав уже был виден невооруженным взглядом. Партизаны залегли по обе стороны полотна.

Евгений и Геннадий Игнатовы решение приняли самостоятельно, и на глазах своего отца, – командира отряда, крикнув:

– Отец, ты должен нас понять! – двое его сыновей бросились с противотанковыми гранатами к мине.

От взрыва гранат сдетонировали все заложенные фугасы. Эти два мальчика погибли, но навсегда оставили в нашей земле предположительно пять сотен обученных нацистов из горно-стрелковой дивизии «Эдельвейс». Фашисты позже расстреляли и начальника железной дороги, и начальника охраны, и коменданта, но это никак не изменило дальнейшее уничтожение партизанами Игнатова всех грузов и живой силы фашистов, которые пытались попасть на фронт… Указом Президиума Верховного Совета СССР 7 марта 1943 года Евгению и Геннадию Игнатовым были посмертно присвоены звания Героев Советского Союза.

В феврале 1943 года наши «академики» помогали частям Красной армии, преследовавшим отступающего врага, тем, что у них получалось лучше всего: летели под откос эшелоны, взрывались фугасы среди колонн драпающих фрицев, пропадали офицеры.

Потерь в отряде больше не было.

Последнем в этом списке немецкий бронепоезд, его пустили под откос в районе станицы Афипской. Спасать его так никто и не приехал, зря только кучу мин наставили…

Телеканал Звезда выпустил в эфир тридцатиминутный фильм посвященный нашим героям.

Третий сын нашелся в 1946 году, был в госпитале, дошел до Берлина и пришел домой…