Геннадий Александрович Семенихин
«Как хороши, как свежи были розы…»

– Где капитан Безродный? Мне очень нужен ка~ питан Безродный.

И опять услышал в ответ:

– Тише, товарищ старший политрук, пожалуйста, тише.

На том самом месте, где всего несколько часов назад оидел нежный, задумчивый юноша Бутурлинцев, журналист увидел другого, совсем непохожего на него человека, невысокого, кряжистого, с аильной шеей, обмотанной коричневым теплым шарфом. У летчика быто широкое лицо с глубокими морщинами, крутым надбровьем и крупным носом. Казалось, что лицо было вырубле-но резчиком по дереву, не пожелавшим смягчить резкие черты. В больших, тяжелых ладонях Безродный держал ту же самую книгу без переплета и хриплым голосом, не всегда верно, с глухим, плохо сдерживаемым волнением, декламировал:

– «…Теперь зима; мороз запушил стекла окон; в темной комнате горит одна свеча. Я сижу, забившись в угол; а в голове все звенит да звенит:

Как хороши, как свежи были розы…»

Безродный отвел от книги сухие от горя светло-серые глаза и еще раз повторил:

– «Как хороши, как свежи были розы…»

А где-то далеко на железнодорожной станции Мятлево пылали фашистские эшелоны с боеприпасами и ухали взрывы.

Кончался суровый сорок первый.

Враг отходил от Москвы. Наши войска развивали наступление.

1970